а  Людица  Великого,  давним-давно  почившего  в
бозе, и сосредоточилась, пристально разглядывая стену  перед  собой.  Где-то
далеко на сторожевой башне несли караул солдаты, но из-за деревьев башни  не
было видно. Подав знак Эвандеру, принцесса нырнула за могилу  забытой  всеми
куртизанки по имени  Золотая  Гусочка,  выделявшуюся  своей  скромностью  по
сравнению с соседними надгробиями. На могиле стоял миниатюрный  мавзолей  из
простого  белого  камня,  увенчанный  колонной  с  барельефом,  изображавшим
женскую фигурку. На южной стене висела  позеленевшая  от  времени  бронзовая
табличка. Сирина задержалась,  по  очереди  нажала  четыре  звезды  в  углах
таблички, привстала на цыпочки и коснулась центрального барельефа.
   Раздался слабый треск. К удивлению Эвандера, часть стены отъехала  назад,
открыв  ступеньки,  ведущие  вниз,  во  тьму.  Принцесса  подобрала  юбки  и
принялась решительно спускаться. Юноша последовал за ней.
   Через минуту они погрузились в непроглядную тьму - камень над их головами
встал на место.
   - Где мы? - прошептал юноша.
   - Незачем шептать, глупенький, - ободрила его принцесса. - Этот подземный
коридор ведет к ложному дымоходу  в  маленькой  комнатке  в  западном  крыле
дворца, на уровне моих апартаментов. Думаю, Золотая Гусочка  воспользовалась
строительством своей будущей гробницы, чтобы соорудить  этот  потайной  ход.
Она развлекала короля и не давала ему скучать.
   - Как ты нашла его?
   Сирина взяла Эвандера за руку и повела вниз по ступенькам.
   - Когда мне было десять лет, мы играли в подземелье. Мы с моими  кузенами
Монсом и  Плезиром  прятались  от  моей  подруги  Дозины,  нынешней  маркизы
Ксеркса. Так вот, я решила  во  что  бы  то  ни  стало  спрятаться  от  нее,
спустилась по темному переходу и заблудилась. С собой у меня был светильник,
поэтому я не испугалась. Просто брела,  пока  не  пришла  к  этой  лестнице.
Поднялась, и дверь распахнулась сама, как только я встала  на  четвертую  от
верха ступеньку. Подожди минуту.
   Сирина отняла  руку.  Раздался  скребущий  звук,  и  все  осветил  мягкий
зеленоватый свет. Принцесса подняла небольшой светильник, и  при  его  свете
Эвандер увидел узкий проход, ведущий  к  лестнице  вниз,  в  темноту.  Стены
покрывала плесень, а само это место вызвало у юноши приступ клаустрофобии.
   - Сюда, - сказала принцесса и повернула в проход.
   Эвандер в смятении последовал за ней.

Глава 14

   Путешествие по лабиринту под  дворцом  было  долгим.  Бесконечные  стены,
повороты, низкий потолок и нередкие лужи по колено  -  все  это  действовало
юноше на нервы. Принцесса выглядела совершенно спокойной.
   На очередном отрезке пути им обоим пришлось согнуться, чтобы втиснуться в
узкий проход.
   - Вот здесь я и шла много лет назад, в детстве,  -  вздохнула  принцесса,
стряхивая пыль с платья.
   Наконец  коридоры  стали  более  просторными.   За   стенками   слышались
всевозможные звуки: отдаленный  шум  захлопнувшейся  двери,  какие-то  вопли
(невозможно было определить, кто кричит - человек  или  животное),  перезвон
колокольчиков и барабанная дробь... Звон, казалось, звучал прямо над головой
-  и  тут  же  резко   оборвался.   Сирина   решила,   что   это   процессия
священнослужителей поднимается по лестнице к храму Тимнала после  ритуала  у
Провала Донзаго.
   Юноше довелось увидеть этот Провал своими глазами: вскоре после того, как
Сирина упомянула о нем, молодые  люди  вышли  через  низкую  дверь  прямо  в
огромное помещение. Своды потолка  терялись  во  тьме.  В  центре  свивалась
широким кольцом древняя галерея с перилами, выстроенная из камня и  мрамора.
Она окружала огромную яму - быть может, пятидесяти футов в диаметре.  Провал
уходил в темноту и казался бездонным.
   Эвандер поинтересовался, что это за место, и принцесса объяснила,  словно
несмышленому ребенку:
   - Ну, это же Провал Великого Донзаго, одного из монжонских  королей.  Это
именно он привез Тимнал в наш город. Монжон ведь не всегда парил в воздухе.
   От зала отходило несколько просторных туннелей. В  один  из  них  девушка
увлекла своего спутника.  Иногда  навстречу  попадались  жрецы  -  служители
благословенного Тимнала. Одетые в темные рясы с длинными  капюшонами,  жрецы
производили на Эвандера довольно зловещее впечатление, тем  более  в  темном
подземелье. Но служители не обращали на пришельцев ни малейшего внимания,  а
Сирину, в свою очередь, эти встречи ничуть не волновали.
   Молодые люди спустились на несколько витков по широкой винтовой лестнице.
От  круглого  помещения,  где  они  оказались,  расходилось  еще   несколько
туннелей. Ни минуты не колеблясь, Сирина выбрала один из них.  Спутники  еще
долго поднимались, пересекали лестничные  площадки,  оставляя  без  внимания
уходящие в мрачную полутьму коридоры. Наконец принцесса распахнула  какую-то
дверь, и они оказались в  роскошно  обставленной  комнате.  На  всех  стенах
висели шикарные гобелены, декоративные  вышивки  и  картины.  Пол  покрывали
великолепные ковры. В центре комнаты возвышался большой стол темного дерева,
вокруг него была расставлена мебель тонкой работы и изысканные  часы.  Дверь
затворилась, и Эвандер увидел, что ее скрывает серебряное зеркало в раме  со
сложным орнаментом.
   Юноша негромко присвистнул, но Сирина предупреждающе взглянула на него.
   - Не шуми, - она прижала палец к губам, -  пока  мы  не  дойдем  до  моих
апартаментов.
   Он кивнул. Значит, принцесса хотела провести его  на  свою  половину,  не
извещая венценосных родителей. Эвандер усомнился в разумности этой идеи,  но
принцесса поманила его за собой, и он, не раздумывая, пошел следом.
   Они миновали коридор  с  малахитовым  полом  и  зеркальными,  украшенными
золотом стенами, потом свернули в отделанный деревом зал, попав под  обстрел
сердитых взглядов тонкогубых стариков со злыми глазами - стены  были  сплошь
увешаны старинными портретами.
   Наконец подошли  к  большой  двери.  На  стук  Сирины  немедленно  явился
шестифутовый  неулыбчивый  стражник.  Он  поклонился   принцессе   и   стоял
навытяжку, пока молодые люди не прошли.
   Следующий замок принцесса открыла потайным ключом. За  дверью  находились
ее личные апартаменты, расположенные над  центральным  внутренним  двориком.
Окна выходили в сад. Комнаты были устланы изумительными кассимскими  коврами
и украшены  необыкновенным  эоранским  фарфором,  в  том  числе  -  огромной
сверкающей зеленой вазой высотой в четыре фута. Эвандер догадался,  что  это
кунфшонская  ваза,  раритет  с  далекого  востока.  В  салоне  для   гостей,
обставленном  тяжелой  мебелью   из   баканского   черного   дерева,   лежал
великолепный древний кассимский ковер - он один стоил целое состояние.
   На обитых красным  бархатом  стенах  личного  кабинета  принцессы  висели
картины из  Чардхи,  признанной  страны-лидера  в  области  изобразительного
искусства. Эвандер с благоговением взирал на эти шедевры.  В  одном  из  них
принц узнал полотно Жильтофта Ленкессенского - вероятно, самого  знаменитого
художника прошлого века.  Устрашающие  изображения  морских  штормов,  бурь,
извержений вулканов и батальные сцены,  выполненные  в  чардханской  манере,
славились по всему миру и продавались на аукционах по астрономическим ценам.
Картина в  кабинете  Сирины  иллюстрировала  один  из  чардханских  мифов  -
"Историю Дамменора". Этот сюжет был широко известен, и Жильтофт  возвращался
к нему неоднократно, изображая обыкновенно похищение леди Ламины  героем  по
имени Синий Лягух. Прекрасная леди Ламина  была  величественной  красавицей,
окутанной шелковыми одеждами, Синий Лягух - рыцарем в кольчуге и шлеме,  при
огромном мече с простой прямой рукоятью,  на  варварский  чардханский  манер
пристегнутом к поясу. На переднем плане били копытами  разъяренные  скакуны,
на  заднем  кипел  бой.  Представив,  каким  богатством  надо  обладать  для
приобретения подобного шедевра, Эвандер мысленно присвистнул.
   Сирина указала гостю на мягкую удобную софу, а сама села напротив. Теперь
их  разделял  инкрустированный  цветными  породами  дерева  столик.  Эвандер
постыдился бы показать принцессе свои бывшие апартаменты - маленькие комнаты
с облупившейся краской на стенах  и  уже  расшатавшейся  мебелью.  Приличных
ковров там вообще не было, не считая  ковра  Киджанс,  подаренного  на  день
рождения принцу его прабабушкой. "Где-то он теперь? - задумался  Эвандер.  -
Кто из кузенов завладел драгоценным Киджансом?"
   Облегченно вздохнув, Сирина откинулась на подушки:
   - Слава Пернаксо, что все уже позади! -  Она  глубоко  вздохнула  и  села
прямо. - В первую очередь я должна  принять  ванну.  А  потом,  когда  снова
почувствую себя принцессой,  позавтракаю.  -  Сирина  бросила  взгляд  через
столик. - А ты, мой загадочный спаситель, позавтракаешь вместе со мной?
   - Ничто не доставит мне большего удовольствия.
   - Вот и прекрасно. Тебе тоже нужно принять ванну. К счастью, здесь совсем
рядом две ванные комнаты - это одна из причин, по которым я  переехала  сюда
после смерти тетушки Пулвии.
   Как оказалось, Эвандера уже ждал шестифутовый купальный чан,  наполненный
горячей  водой.  Освященная  благословенным  Тимналом  вода   подавалась   в
дворцовые апартаменты круглые  сутки.  К  сожалению,  выкупавшись,  Эвандеру
пришлось перед тем, как вернуться в кабинет, снова надеть  влажную,  грязную
одежду. Он решил позавтракать с принцессой и  покинуть  дворец,  прежде  чем
дело примет опасный оборот. Иначе  Юми  и  Элсу  станут  волноваться.  Юношу
грызло подозрение, что после неудавшегося похищения Пострема может причинить
вред ковру Юми. Надо было предупредить уголи.
   Ожидая Сирину в  кабинете,  принц  взял  со  столика  сложную  трехмерную
головоломку  -  шарики,  утыканные  иголками  и  отверстиями.   Каждые   два
соединялись определенным образом. Сложить головоломку  -  значило  соединить
пять шариков подряд.
   Эвандер полностью погрузился в задачу и вздрогнул от неожиданности, когда
двери распахнулись и Сирина вкатила в комнату столик на колесиках.
   Принцесса переоделась  в  красное  бархатное  платье,  застегивающееся  у
самого горла, и золотые туфельки.
   На передвижном столике стояло множество тарелок.
   -  Завтрак!  -  провозгласила  хозяйка.  -  Я  велела  поварам   прислать
что-нибудь поесть.
   Едва в воздухе разлился аромат поджаренных хлебцев и растопленного масла,
Эвандер почувствовал, как его желудок заурчал в предвкушении сытной трапезы.
Юноша взял полную тарелку горячих пшеничных лепешек, яичницу, морковное сотэ
и налил себе чашку хорошо заваренного келута,  самого  распространенного  на
Рителте горячего напитка.
   После кратковременного,  но  яростного  поглощения  пищи  голод  Эвандера
поутих ровно настолько, чтобы юноша смог на минуту  оторваться  от  тарелки.
Сирина тоже  наелась.  Они  улыбнулись  друг  другу  и  принялись  обсуждать
происшедшее, смеясь над Бвенто Эрукси, так  забавно  грохнувшемся  на  пятую
точку. Вскоре разговор, естественно, свернул к ужасной участи, которая  была
уготована Сирине.
   - Я этого не допущу! Я не  выйду  за  какого-то  жуткого  старого  урода,
потерявшего человеческий облик. Ты не можешь себе представить, как  это  все
мерзко.
   К  несчастью,  как  раз  это  Эвандер  себе  прекрасно  представлял.  Ему
становилось не по себе от одной  мысли  о  чародее.  Жуткая  бугристая  кожа
по-прежнему покрывала грудь и спину юноши. Он все еще оставался уродом.
   - А  вы  не  можете  победить  чародея,  используя  силу  благословенного
Тимнала?
   Сирина немного подумала.
   -  Ну,  вообще  это  возможно,   если   он   попытается   воспользоваться
заклинанием. И то - если это произойдет во дворце или в городе. Сила Тимнала
распространяется только на город, на ту часть его,  которая  вознеслась  над
землей.  Но  ведь  это  мой  отец  хочет  насильно  отдать   меня   чародею.
Благословенный Тимнал известен как могучее оружие против чар любого рода, но
не в его власти помешать королевской страже  схватить  меня  и  против  воли
передать в руки чародея.
   Эвандер не мог смириться с подобной перспективой:
   - Должен же быть  какой-то  выход.  Они  не  могут  заставить  тебя.  Это
несправедливо!
   Сирина вздохнула и выразила полное согласие со словами юноши:
   - Мне говорят, что это мой  долг,  и  при  других  обстоятельствах  я  бы
подчинилась отцу. Когда дело доходит до замужества,  принцессы  редко  имеют
право выбора. В принципе, я  всегда  морально  готовилась  к  династическому
браку. А как же иначе? Моим мужем должен был стать или  герцог  Сторша,  или
юный князь Хавбанский, или какой-то другой  иноземный  престолонаследник.  Я
сочла бы большой удачей, если бы мой супруг  оказался  добрым  человеком,  с
которым можно  поговорить  и,  может  быть,  постепенно  построить  семейные
отношения. Что касается внешних данных, я всегда знала, что мне  не  суждено
выйти за красавца. Но такой кошмар?! Это  просто  безумие.  Никому  из  этих
уродов-волшебников не нужна жена. Думаю, любой из них просто-напросто  запер
бы меня в клетку, как какое-то животное.  Те  из  них,  кто  все  еще  живет
половой жизнью, склонны к мерзким извращениям, а  у  остальных  от  старости
сердце давно уже превратилось в камень. Они не способны даже желать женщину,
не то что любить ее. Отец же так близорук,  что  не  видит:  за  всем  этим,
конечно, стоят сторшизцы. Они  завидуют  Монжону.  Нашему  городу,  так  или
иначе, завидуют все государства Баканского побережья. Они мило улыбаются,  а
за нашей спиной норовят разорить наши земли. Последнее, что они  сделали,  -
натравили на Монжон жуткого чародея.
   - Что-что-что?
   - Три года назад этот чародей явился в Монжон и  потребовал,  чтобы  отец
отдал ему благословенный Тимнал.
   - А что за чародей?
   Собственно  говоря,  Эвандеру  казалось,  что  земли  Эйго  терроризируют
бесчисленные чародеи. Седимо-Кассим представлялся ему куда более  безопасным
местом - при условии, конечно, что  ты  не  являешься  истинным  наследником
узурпированного престола.
   - О, у него много имен. Кто-то называет его Гцуг, кто-то - Исчадие Бездны
с Черной горы. Его настоящее имя, насколько нам известно, Гадджунг.
   Эвандер побледнел.
   - Чародей с Черной горы, тот самый, что разорил Порт-Тарквил?
   - Тот самый.  Он  появился  на  Баканском  побережье  во  время  войны  с
Крэхином, захватил Черную гору, превратил ее  в  твердыню  зла  и  мерзости,
развел каких-то жутких чудовищ и вытеснил людей из окрестных земель.
   - Я сам все это видел, -  мрачно  сказал  Эвандер.  -  Этот  колдун  стал
настоящим проклятием для всего мира.
   - Как большинство волшебников; они по природе своей - настоящая чума, как
и прочие ведьмы и заклинатели. Конечно, Монжон  парит  в  воздухе  благодаря
волшебной силе Тимнала, так что, наверное, предавать анафеме  любые  чары  -
это лицемерие с нашей стороны. Но всему есть свои пределы, и  я  не  позволю
отцу отдать меня этому.., этой твари! Я лучше уж руки на себя наложу.
   Эвандер похолодел.
   -  Нет,  по-моему,  это  не  лучшая  идея.  Должен   существовать   менее
болезненный выход.
   - Мой отец очень боится этого чародея.  Сперва  он  отклонил  его  наглые
притязания, но чародей вызвал град серебристой саранчи, которая пожрала весь
урожай.
   - И вы не смогли противопоставить Гадджунгу ответные чары?
   - Испробовали все. Королевский волшебник  от  этих  попыток  постарел  на
двадцать лет. Народ молился Пернаксо, нашему верховному божеству.
   Молились и другим богам; многие женщины взывали к восточной  богине,  так
называемой Великой Матери. Ничто не помогло.  Саранча  сожрала  все  посевы.
Следующей весной из земли появилась  новая  туча  саранчи,  и  мы  опять  не
собрали урожая. На третий год начался  голод.  Теперь  Монжон  закупает  все
продукты в других землях, а наши люди либо уезжают из города, либо пополняют
голодную толпу на улицах. В тени города живут тысячи бездомных.
   -  Поэтому  твой  отец  решил  отдать  свою  дочь  в  награду  победителю
состязания волшебников?
   - Сперва он рассчитывал, что любой  волшебник,  став  его  зятем,  сочтет
своим долгом выступить против зловещего чародея и уничтожить его.
   - Ясно.
   - Ничего тебе не ясно. Понимаешь, этот жуткий тип сам  принял  участие  в
состязании, и пока что он побеждает всех противников.
   На лице юноши отразилось величайшее удивление.
   - Но.., но, - проговорил он.
   - И если Гадджунг в итоге победит - а так оно, скорее всего, и  будет,  -
то меня отдадут ему. Отец надеется добиться безопасности для города, умаслив
чародея. Если Гадджунг станет его зятем, отец - он так думает - будет  иметь
на него хотя бы какое-то влияние.
   - Но... - Эвандеру не хватало слов.
   - Так что состязание будет продолжено, и меня отдадут победителю.
   - Ясно. - Юноша наконец-то все понял. Ситуация  выглядела  ужасной.  Если
Сирине удастся бежать, король вынужденно нарушит свое слово. На  его  голову
падет жуткий позор. Чародей не оставит Монжон в покое,  и  городу  не  будет
спасения. А если Сирине не удастся бежать, то... Размышлять об этом Эвандеру
не хотелось.
   - И через несколько дней, победив всех  противников,  чародей  явится  во
дворец и потребует обещанную награду. Отец сдержит слово, и Гадджунг  утащит
меня в какую-нибудь мерзкую горную берлогу.
   Голос принцессы внезапно задрожал, и она залилась слезами.
   Эвандер мгновенно оказался подле девушки и, обняв ее, попытался  утешить.
Сирина посмотрела на него полными слез глазами:
   - Ты спасешь меня? Как Синий Лягух спас леди Ламину?
   Юношу охватило безрассудство. Он поцеловал девушку, и она ответила на его
поцелуй. С минуту они целовались, сидя бок о бок и глядя друг другу в глаза.
   - Кто ты, Эвандер?
   Юноша уже хотел  было  ответить  правду,  но  тут  он  будто  бы  услышал
предостерегающий голос Косперо и прикусил язык.
   - Купец, миледи, из очень хорошей семьи, из Молутна Ганги.
   - Из Молутна Ганги! - Девушка широко распахнула глаза. - Ведь это великий
город! О, как бы  я  хотела  побывать  там!  -  Сирина  теснее  прижалась  к
Эвандеру. - Ты должен мне рассказать все-все об этом городе.
   Она  осторожно  погладила  Эвандера  по  груди  и  почувствовала  грубую,
неровную поверхность под влажной рубашкой.
   - Что это? - спросила Сирина. - Ты был ранен? Зачем все эти бинты?
   Несмотря на все попытки юноши остановить ее, девушка  распахнула  рубашку
на его груди и в ужасе уставилась на иссиня-черную бугристую жабью кожу.

Глава 15

   Когда прошли  первые  секунды  убийственного  шока,  Эвандер  понял,  что
звенящий в воздухе крик - это крик Сирины.
   - Пожалуйста, не кричи,  -  попросил  юноша,  но  принцесса  метнулась  к
выходу.
   Он попытался перехватить ее, наткнулся на стол, упал и так  ушиб  голень,
что на глаза навернулись слезы. Сирина тем временем была уже у двери.
   - Нет! - прохрипел Эвандера пытаясь встать на ноги, но было уже поздно  -
принцесса выбежала из кабинета, и ее крики раздавались в коридоре.
   Эвандер вспомнил про охранника - здоровенного,  крепко  сбитого  верзилу.
Тот, без сомнения, знал свое дело. Эвандер схватился за кинжал, но не  нашел
его. Конечно! Он ведь отложил оружие, перед тем как принять ванну,  и  потом
забыл взять.
   Вот что творит с человеком цивилизованная жизнь: делает  его  вежливым  и
чистым, а попутно - глупым и беззащитным!
   Эвандер побежал по коридору, прочь от  кричащей  принцессы.  На  бегу  он
проклинал себя за то,  что  не  рассказал  Сирине  обо  всем  раньше,  когда
обстоятельства  были  не  столь  опасными.  Теперь  он  ясно   осознал   всю
серьезность ситуации. Нужно было выбраться из дворца и скрыться. Ах, если бы
он только рассказал девушке все раньше! Но в то же время Эвандер чувствовал,
что просто не мог бы этого сделать. Их знакомство начиналось так  прекрасно,
словно сами боги заботились об этом.
   Юноша миновал бу