разбудил, ты спас моего дракона. Счастья тебе, кем  бы
ты ни был.
   Не было ответа от тихих фигур, лежащих  в  своих  каменных  постелях.  Но
потом, когда Релкин уходил, он ощутил дрожь,  пробежавшую  по  его  телу,  и
ощутил рядом присутствие чего-то, как было перед тем, когда он встал на поле
Игры. Каким-то образом оно на него смотрело. Разговаривать оно не умело, это
он понимал, но все же снова поблагодарил его и ушел.

Глава 53

   Дымы  рассеялись;  булыжники  остались  лежать  там,  где  упали.  Дни  в
разрушенном городе выстроились в недели. Нога Базила быстро  заживала,  руки
Релкина - тоже, а вот нос его никогда уже не будет похож на прежний.
   Потихоньку на смену хаосу в городе начал приходить новый  порядок.  Новое
население,  составленное  теперь  из  бывших  отверженных,  заняло  места  в
уцелевших красивых домах, колледжах и дворцах. В них теперь работали  бывшие
рабы и бывшие эльфийские лорды. Некоторые лорды и  леди,  в  их  числе  леди
Цшинн и лорд Рэзион, получили должности врачей и администраторов.
   Среди бывших рабов и вольных охотников, ставших теперь правящим  классом,
арду не было. Народ арду решил вернуться на родину,  и  хвостатые  люди  уже
начали уходить большими группами, направляясь вверх по реке в Земли Ужаса  и
на Равнину Трехрогих.
   Бывшие торговцы, занимавшие раньше западные районы города, выпутались  из
этой истории более или менее успешно. Они платили неустойки, давали взятки и
вскоре восстановили свои позиции в системе связи Мирчаза с остальным  миром.
Постоялые дворы отстроились, только вот страховые взносы сильно возросли.
   Релкин приобрел себе фургон каменщика и шестерку сильных  лошадей.  Когда
пришло  время  уходить,   они   с   Базилом   присоединились   к   каравану,
направлявшемуся на юг, к берегу моря.  В  тот  же  день  Лумби  с  очередным
отрядом арду отправилась на родину.
   Лумби и Релкину удалось пройти кусок пыльной южной дороги  за  городскими
воротами последний раз вместе. В середине каравана,  вдали  от  глаз  других
арду, они насладились последним поцелуем.
   - Мне горько видеть, что ты уходишь, Лумби.
   - Релкин, у нас с тобой была любовь. Это была настоящая любовь, но мы  из
разных миров. В твоем мире я не могла бы жить. Я была  бы  там  единственной
хвостатой. Ты должен вернуться домой. Там ждут тебя.
   Релкин понимал, что она права, но память о сладком времени  на  реке  еще
держала его. Так трудно позволить ей уйти.
   - Я никогда не забуду тебя, Лумби.
   - И я  никогда  не  забуду  тебя,  Релкин.  Потом  они  присоединились  к
остальным арду, и Релкин попрощался с Иумом, Уолом и великаном Норвулом.
   - Мы сделаем племя сильным,  -  сказал  Норвул.  Релкин  чувствовал,  что
Норвул станет первым вождем племени Арду. Норвул узнал бездну нового о  мире
и  много  передумал.  К  тому  же  физически   он   был   одним   из   самых
представительных арду - шести футов высотой, с крепкими мускулами -  великий
воин и сострадательное сердце. Релкин подумал, что  это  отличное  сочетание
для работы, которую придется делать вождю.
   Иум, и Уол, и Релкин - все обнялись. Они были охотничьими братьями, и еще
Релкин знал, что Иум и Уол пронесут идею племени через всю свою жизнь.  Если
Норвул станет вождем, они станут его старшими капитанами.
   Лумби и остальные простились с драконом. Лесной бог  уходил,  возвращался
во внешний мир, которому принадлежал. Арду подчинились решению лесного бога,
хотя им будет его очень недоставать на стоянках Равнины Трехрогих.
   - Прощай, Лумби, друг драконов. Вдруг Лумби стало очень трудно говорить.
   - Лумби пыталась стать драконопасом. Не получилось.
   Дракон покачал головой:
   - У Лумби получилось. Дракон всегда будет помнить Лумби.
   Пора. Релкин взобрался на козлы массивного фургона.  Подобрал  поводья  и
щелкнул кнутом, понукая  упряжку.  Это  были  прекрасные  животные,  отлично
обученные и привыкшие возить тяжести. Базил вполне  заслужил  путешествие  в
такой повозке.
   Они оставили арду распевающими свои старинные песни, и  караван  пошел  в
дальний путь, приминая колесами пыль долгой дороги на юг.
   Релкин купил фургон и упряжку на золото, которое нашел в разрушенном доме
Мот Пулка. Двадцать золотых таби, спрятанных в полых кирпичах,  замурованных
в стену. Огонь опалил стену, и один из кирпичей треснул.
   Глаз Релкина заметил золотой проблеск, юноша разломал  кирпич,  и  оттуда
выглянул золотой таби - маслянистый гладкий кубик чистого золота.
   Теперь девятнадцать этих таби были зашиты рядком в  новый  жилет  Базила,
который тот надел под остатки джобогина. Впрочем, если  заменить  изодранные
куски кожи и порванные ремешки, джобогин вполне можно отремонтировать.
   Путешествие по южной дороге было мучительным. Она вилась длинными петлями
через горные хребты к узкой приморской долине.
   Всю дорогу шел дождь, постоянная холодная морось,  испытывавшая  терпение
Релкина. Базил завернулся в широкий плащ и оставался более или менее сухим в
прыгавшем на скверной дороге фургоне.
   Первой горной грядой был Миндор - ряд пиков средней высоты,  поросших  по
склонам деревьями и лишь изредка украшенных снежными шапками.  Затем  задача
усложнилась - нужно было перебраться через Ат Гахут, могучие горы с длинными
скалистыми ребрами, снежными полями  и  ледниковыми  плечами.  Этот  участок
дороги был очень тяжел, и Базилу приходилось то и дело выходить из  фургона,
чтобы лошади могли преодолеть подъем. Воздух здесь был  разреженным,  дышать
было трудно, холод, казалось, пробирал до костей. Однако в конце концов  они
все-таки добрались до вершины хребта и взглянули сверху на зеленую равнину и
далекий океан.
   Спуск оказался не легче. Приходилось пробиваться через снежные  заносы  и
постоянно идти навстречу пронизывающему ветру, забивавшему ноздри льдом.  Но
после  недели  адских  мучений  путешественники  пересекли  линию  снегов  и
спустились в более теплую местность.
   К югу от гор они покатили по приятным  прибрежным  землям:  в  лощинах  и
рощах - фермы, на холмах - деревушки, дорога в отличном состоянии и  повсюду
встречаются постоялые дворы.  Куда  бы  ни  приходил  Базил,  его  встречали
ошеломленные взгляды и массовые приступы драконьего  столбняка.  Приходилось
немало постараться, чтобы привести хозяев в чувство и получить от них пиво и
крышу над головой дождливыми ночами.
   Так пришли они в приморский город Зунд.
   Релкин продал упряжку и фургон не совсем за те  деньги,  которые  на  них
потратил, и следующие две недели дракон и  его  мальчик  жили  в  гостинице,
ожидая прихода корабля, достаточно большого, чтобы можно  было  с  разумными
удобствами разместить двухтонного дракона. Все это время дождь шел почти  не
переставая, что, как они уже знали, было обычным для этого времени года.
   Первым подходящим судном оказалась  тупоносая  рыбацкая  шхуна  "Хелида",
квадратный двухмачтовый ботик, управляемый экипажем самандерских островитян,
носивших  в  качестве  украшений  кусочки  кости  в  носу  и  ушах.   Релкин
зафрахтовал все судно целиком и приказал отвезти их за южный мыс,  в  Согош.
Это было так далеко, как никогда еще не рисковали заходить самандерцы.
   Расплатился юноша золотым таби, пробудившим недостойные мысли  в  головах
самандерских островитян. Через час, впрочем, аргонйтцы были уже на  борту  и
довольно удобно  устроились.  Базил  заснул  на  краю  горы  соломы,  Релкин
присмотрел себе ближайшую койку. Экипаж возмутился такой бесцеремонностью, и
кое-кто начал роптать, но Релкин заплатил  уже  за  все  судно,  к  тому  же
загрузил его огромным количеством еды - тонны лапши плюс десять бочек  пива.
"Хелида" даже несколько просела под этой тяжестью.
   Когда шхуна поймала ветер и вышла в океан, островитяне собрались  вместе,
возбужденно ворча. Они что-то замышляли. Тогда Базил вышел на шкафут  и  сел
там с Экатором в одной руке и точильным камнем в другой.  Дракон  больше  не
хромал; раны его полностью зажили. Клинок был свиреп и голоден, как  всегда.
И экипаж долго смотрел, как гигантский дракон работает над  огромным  куском
убийственной стали.
   Закончив  точить  Экатор,  Базил  встал  и  проделал  с   ним   несколько
упражнений,  учитывая,  конечно,  стесненные  условия  маленького   корабля.
Впрочем, этого хватило. Экипаж отбросил  недостойные  мысли,  и  путешествие
прошло  без  приключений.  Не  раз  подходили  пираты,  но   самандерцы   не
беспокоились. Когда пиратский корабль подходил так близко, что был уже виден
ряд свирепых рож, ухмылявшихся над планширом, Базил вставал, обнажал  Экатор
и делал еще несколько упражнений с клинком.
   Пираты отплывали. И парус их скоро исчезал за горизонтом.
   Самандерцы были довольны  пассажирами,  и  их  капитан  предложил  Базилу
пожизненную работу - плавать с ними.
   Базил чувствовал соблазн - любой виверн чувствует соблазн лишь от  одного
запаха моря,  -  но  потом  соблазн  как-то  сам  собой  уменьшился.  Дракон
возвращался к привычной жизни, его ждали друзья  и  регулярное  питание.  Он
предпочел этот путь.
   Со своей стороны Релкин внимательно следил за тем,  чтобы  самандерцы  не
догадались, где он прячет оставшиеся таби.
   "Хелида" поймала юго-западное течение, обойдя мыс Ветров,  и  быстро  без
приключений дошла до Согоша.
   В Согоше Базила и Релкина с восторгом  встретило  местное  правительство.
Гонцы принесли им приказ самого  короля,  великого  Хулапута,  оставаться  в
Согоше,  пока  король  не  приедет  к  ним  из  столицы  Кубхи  для  личного
приветствия. Как-то Базилу с Релкином довелось  спасти  великого  короля  от
покушения на его жизнь, и он никогда не забывал об этом.
   Когда король прибыл, начались новые великие празднества. Хулапут  подарил
им золотые кольца и золотые медали,  которые  лично  повесил  на  шеи  своих
спасителей на золотых цепях. Релкин приобрел специальный сундук для хранения
неожиданно обретенного богатства. Это был очень крепкий  сундук,  лучший  из
всех, что он смог найти в Согоше. Он был не слишком велик, но  уже  наполнен
до краев. А когда местная знать Согоша организовала сбор на  лечение  боевых
драконов, Релкину поручили отвезти и это - две сотни золотых монет. Все  это
с таби, кольцами и медалями заполнило сундук доверху.
   Легионы были представлены в Согоше двумя сотрудниками посольства  Империи
Розы,  расположившегося   в   скромном   двухэтажном   здании   на   границе
коммерческого района города.
   Релкин и Базил нашли довольно теплый прием и надежное место для сундука с
золотом. Релкин уже начинал беспокоиться, став обладателем такой кучи денег.
А ведь кроме его собственного богатства, там лежало еще и  золото  для  всех
драконов, прошедших Эйгоанскую кампанию. Релкин чувствовал ответственность и
от этого беспокоился еще сильнее.
   Хулапут провел в Согоше три  дня,  и  каждую  ночь  аргонатцы  обедали  у
короля.  Даже  Базил  почувствовал  себя  объевшимся  после  заключительного
банкета в согошском стиле.
   Единственная проблема заключалась в том, что ближайшим океанским  судном,
ожидаемым в Согоше, был "Овес", который был еще на пути из Аргоната и должен
был посетить баканские порты. "Овес" ждали через месяц.  С  другой  стороны,
жизнь в Согоше была чрезвычайно удобной. У них не было никаких обязанностей,
не было войны, не было вообще  никаких  беспокойств.  Каждая  семья  жаждала
накормить их, а местное темное пиво было поистине отменным. Оба  они  быстро
почувствовали вкус к роскошной жизни. Базил сильно  прибавил  в  весе.  Даже
Релкин слегка пополнел.
   А затем, неделю спустя, откуда  ни  возьмись  в  гавани  Согоша  появился
фрегат  "Лира".  "Лира"  возвращалась   в   Кадейн   после   экспедиции   по
картографированию далеких западных берегов Эйго.
   Капитан Кеперсон извлек дракона  и  мальчика  из  посольства  и  приказал
немедленно  отправляться  в  аргонатский  город  Кадейн.   Плотники   "Лиры"
отгородили стойло дракону, где нашлось место  и  Релкину.  Экипаж  был  горд
доставить  знаменитого  Хвостолома  назад  в  Аргонат.  Базил  и  драконопас
довольно грустно наблюдали за уменьшающимся за кормой старым Согошем.
   У капитана  Кеперсона  не  было  времени  ловить  угасающее  юго-западное
течение, и он сделал быстрый переход в штилевую  полосу.  Там  они  застряли
почти на две недели, но потом, оседлав тропический шторм, пролетели  большую
часть пути к северу меньше чем за неделю. Оттуда дошли до  залива  Урдха,  а
последние муссоны перенесли фрегат через Ясное море. Через три недели  Базил
и Релкин высадились в порту  Кадейна.  Зима  уже  наступила,  но  листья  на
деревьях Кадейна еще не опали, а виноград еще собирали и давили.
   Снова был  устроен  пышный  прием  в  честь  знаменитого  дракона  Базила
Хвостолома. Релкин воспользовался возможностью положить некоторое количество
золота в банк. Он взял половину  таби  и  золотых  монет  фонда  драконов  и
положил их на счет Королевского Земельного банка. Остальные таби он зашил  в
пояс на талии дракона.
   Состоялся еще один грандиозный банкет, а потом  они  пересели  на  старый
торговый корабль "Надежный" и наконец-то поплыли в Марнери. Это  путешествие
было отмечено жестоким северным штормом, вызвавшим у всех пассажиров морскую
болезнь, за исключением дракона, конечно.
   В пронизывающем холодном ветру ступили они  на  причал  белого  города  -
шесть месяцев спустя после того, как покинули Мирчаз, и больше чем через два
года после отправки экспедиции в Эйго. Их ждал невероятный,  бешеный  прием.
Город поднимал тосты за самого знаменитого дракона,  чудом  вернувшегося  из
небытия, на великом празднике, тянувшемся до самого Дня Основания.

Глава 54

   Глубокая зима  стояла  в  Чаще,  где  марнерийские  легионы  работали  на
лесозаготовках, запасая дрова для  котлов  города,  а  также  для  чащинских
казарм. Этой зимой Сто девятый марнерийский вернулся в Чащу с напарниками из
Сто шестьдесят седьмого - новой частью,  которой  теперь  командовал  бывший
драконий командир Сто девятого - Таррент.
   Зима была очень мягкой, не  слишком  снежной.  Земля  зеленела  поблекшей
травой, голые деревья - единственное, что говорило о зимнем  времени.  Пруды
подернулись тонкой корочкой льда. Люди на лесозаготовках  работали  в  одних
рубашках.
   Драконы орудовали большими топорами - кстати,  трофеями,  захваченными  у
троллей, - рубили деревья. Упавшие  стволы  немедленно  пожирал  непрерывный
процесс: их пилили, раскалывали,  перевозили  и  складывали  в  штабеля  для
просушки, а уже высушенные дрова поглощали фургоны из города, длинным  рядом
выстроившиеся в ожидании.
   Этот сезон в Драконьем доме Чащи - просторном помещении с лучшей во  всех
легионах парилкой - был особенно любим всеми. Драконы искренне  наслаждались
лесозаготовками.  Им  нравилась  тяжелая  физическая   работа   и   огромное
количество пищи, ее сопровождающее.
   Впрочем, нынешний сезон имел чрезвычайные причины для радости -  вернулся
их старый  товарищ  Базил  Хвостолом,  около  года  считавшийся  погибшим  в
сражении на вулкане. С его  возвращением  Сто  девятый  наконец  снова  стал
единым крепким коллективом. Новые драконы,  Чурн  и  Гриф,  неожиданно  даже
стали лучше тренироваться. Моральный уровень поднялся.
   Это были несколько недель радости, после того как Базил и Релкин  ступили
на причал в Марнери. Но еще до их  возвращения  из  мертвых  сага  о  героях
месяцами будоражила умы Сто девятого - с того самого  момента,  как  впервые
прозвучало чудесное известие о том, что Базил и Релкин живы, но  затеряны  в
темном древнем сердце южного континента.  Потом  долго  ничего  известно  не
было, ни словечка - до тех пор пока  дракон  и  драконопас  не  вернулись  в
Кадейн на борту "Лиры". Драконы  хватались  за  каждый  слух,  за  намек  на
известие.
   Вплоть до той минуты, когда они наконец ступили на землю Аргоната, все не
переставали бояться  за  парочку,  оказавшуюся  в  одиночестве  в  волшебном
городе, запрятанном глубоко в недрах южного континента.  Говорили,  что  там
гнездо черной магии, где мрачные эльфы питаются человеческой плотью.
   А потом прямо из синевы первой ласточкой прилетело  известие.  Знаменитая
пара сошла с корабля в Кадейне совершенно без предупреждения. Они как  ни  в
чем не бывало отправились в  Драконий  дом,  где  все  в  это  время  спали.
Ошеломление было всеобщим. Гигот, огромный медношкурый, старший в  Драконьем
доме Кадейна, решил, что Базил - привидение!
   Затем через несколько дней они сошли на берег в  Марнери  и  проследовали
парадом от Башенной улицы до Сторожевой башни и  Драконьего  дома.  Там  они
обнаружили Сто девятый, дожидающийся возможности приветствовать их. Эскадрон
стоял в парадном строю по четыре, и Базил  занял  свое  место  в  шеренге  с
Альсеброй, Пурпурно-Зеленым и старым Чектором, как делал это  всегда.  Новый
драконий командир Кузо зачитал официальное приветствие  и  распустил  строй.
Мгновенно помещение наполнилось ревом и топотом, грозя нешуточной опасностью
людям, которые бросились в укрытие, пока громадные  звери  прыгали,  хлопали
друг друга по спинам и хором орали.
   И с тех пор эскадрон снова объединился. Даже Пурпурно-Зеленый принялся за
работу и делал ее с усердием, рвением и очень  хорошо.  По  вечерам  драконы
выкатывали огромную бочку пива и пели, пока  сон  не  смежал  им  веки.  Все
остальные в Чаще вынуждены были смириться и засыпали под песни Сто девятого.
На мили  вокруг  животные  бежали;  на  многие  месяцы  дичь  в  лесах  была
распугана.
   Среди драконопасов появились новые лица, как и  среди  драконов.  Гриф  -
зеленый дракон из города Голубых Холмов, что у Мутного  озера.  Драконопасом
его был Ракама, плутоватый, крепко сбитый парнишка шестнадцати  лет.  Ракама
был драчуном. Со Свейном они  уже  столкнулись,  и  Свейн  пока  взял  верх.
Великан Свейн был первым парнем в эскадроне. Ракама решил его проверить.
   Релкин снова занял свое место - один из мальчиков-дракониров, но  было  в
нем что-то, что переводило его на другой уровень.  Драконопасы  назвали  это
для себя мудростью - или, по крайней мере, большим  ее  количеством,  чем  у
них, - и Релкин стал тем, к кому идут со всеми проблемами. Он  был  здесь  с
самого дня основания части. Только Моно, драконопас Чектора,  принадлежал  к
тому же набору. Похоже, на долю Сто девятого  выпало  больше  сражений,  чем
было отпущено любому другому эскадрону. В двух битвах Сто девятый вполне мог
быть уничтожен полностью, так велики были  потери.  Боевое  знамя  эскадрона
украшало больше отличий, чем у  любой  другой  части  Второго  марнерийского
легиона. А Релкин носил Звезду Легиона,  которая  считалась  высшей  военной
наградой, и до него в таком юном возрасте никому не приходилось ее получать!
Молодые мальчики откровенно не сводили с Релкина глаз, а  когда  обнаружили,
что он прост и доступен,  стали  просить  у  него  помощи,  когда  случались
неприятности.
   И все же что-то в нем изменилось, что-то тонкое, характерное  только  для
людей старше возрастом. Иногда глаза его  вдруг  становились  пустыми  и  он
начинал говорить с легким превосходством, это было заметно.
   Свейн тоже заметил в нем перемену. Старая  неприязнь  Свейна  иногда  еще
возвращалась, но в целом он преклонялся перед способностью Релкина выживать.
   - Не знаю, как он это делает, - говорил он молодым  мальчикам,  -  но  он
выживает. Вам следует брать пример с Релкина. Он  из  тех,  кто  знает,  как
пройти через пекло. Никто не попадал в более тяжелые передряги, чем Релкин.
   Все молодые мальчики знали, что пришли на  службу  в  легендарную  часть,
одну из тех, что стояли на Сприанском кряже и остановили вторжение в Арнейс.
Конкурс на вакантные места был огромен. Имена других драконопасов  эскадрона
тоже были известны в легионах и окружены уважением.
   Для них Релкин был таинственной личностью - старше  и  обременен  опытом,
отличным от их собственного. Он спокойно принимал это