о  своем
драконе, утерянном и несомненно ужасно мучившемся. Вина, которую  чувствовал
Релкин, была необъятна. Ни один драконопас никогда не оставлял  дракона  вне
пределов досягаемости, это было  непререкаемым  правилом  ухода  за  боевыми
вивернами. Мальчик  и  дракон  неразделимы  на  всю  жизнь.  Релкин  не  мог
совершить худшего проступка. Теперь же он и вовсе угодил в новый мир, а  его
дракон остался  в  прежнем.  С  болью  в  сердце  мрачно  глядел  Релкин  на
продолжавшие крутиться луны, на  которых  все  яснее  проступали  черты  Мот
Пулка.
   Через некоторое время луны начали клониться к закату, но  Релкин  уже  не
смотрел  на  небо,  потому  что  крепко  заснул,  прислонившись  головой   к
бревенчатой стене павильона.
   Примерно через четверть часа после того, как Релкин тихонько  засопел,  с
ближайшего дерева спустилась невысокая  странная  фигурка  и  подобралась  к
человеку. У  твари  были  голова  насекомого  и  тело  тощей  обезьяны.  Она
внимательно оглядела Релкина, потом вернулась к дереву. Выволокла из темноты
большой черный мешок. Груз,  спрятанный  в  мешке,  был  слишком  тяжел  для
обезьяноподобного богомола, но он дотащил его и положил у ног Релкина. Затем
выпустил острый, как бритва, коготь и  вспорол  мешок.  Из  мешка  вывалился
бледно-лиловый стручок размером с дыню. Быстро  оглядев  стручок,  тварь  на
цыпочках удалилась в укрытие.
   Релкин беззаботно спал. Через некоторое время стручок начал распухать. Он
вырос до огромных  размеров,  и  поверхность  его  покрылась  сетью  морщин.
Извилистые  трещины  змеились  по  кожуре,  формируя   выпуклости.   Трещины
углублялись, стручок приобрел некое подобие головы и  конечностей.  И  вдруг
явственно высветилось под поверхностью стручка тело женщины, скрытой  доселе
в тугом мячике эмбриона. Ребра ее поднимались и опускались; она дышала.
   Теперь лиловое вещество побледнело, став  почти  розовым.  На  гладкой  и
темной поверхности головы принялись расти волосы и росли до тех пор, пока не
покрыли  ее  плечи.  И  наконец  женщина  разбила  яйцо  изнутри,   медленно
выпрямилась, потом опустилась на колени, воздев руки к лунам.  Девушка  была
прекрасна, как и роскошный мир, ее породивший. На бедре ее  осталось  клеймо
рождения, весьма походившее на портрет Мот Пулка.
   Она  молила  луны  остаться;  потом  вознесла  благодарность   господину,
позволившему ей родиться. Крепкогрудая, широкобедрая, длинноногая, она  была
сладострастнейшим  плодом  воображения  Мот  Пулка,  и  она  была  счастлива
воплотиться.
   Опустившись на колени рядом с Релкином, она внимательно оглядела юношу  в
неверном свете трех лун. Подняв было руку,  чтобы  коснуться  его  губ,  она
вдруг заколебалась, смущенная неожиданной мыслью, и убежала в сад.
   Когда же Релкин проснулся несколькими часами позже, она  успела  оторвать
несколько лепестков огромных цветов и соорудить себе примитивную, но  весьма
привлекательную юбочку. Грудь, однако, оставалась обнаженной.  Когда  взгляд
девушки встретился  со  взглядом  Релкина,  она  улыбнулась  -  счастливо  и
открыто.
   Релкин с трудом верил своим глазам. Неизвестно  каким  образом  он  вдруг
оказался в компании молодой женщины, прекраснее которой не встречал никогда.
Темноволосая  прелестница  с  зелеными  глазами,  гладкой  кожей  и   пышной
грудью... Релкин почувствовал, как  забилось  его  сердце,  едва  он  увидел
незнакомку. Откуда, черт возьми, она тут взялась? И на ней ничего  не  было,
кроме  травяной  юбочки,  едва  достающей  до  колен.  Релкин   почувствовал
возбуждение, несмотря на множество вопросов, сверливших его мозг.
   - Кто ты? - спросил он и подумал, что глупо обращаться к ней на верио.
   Но она кивнула в знак того, что поняла его, и  ответила  на  изумительном
эльфийском интарионе, который понятен каждому.
   - Я - Ферла, - сказала она.
   Он глотнул воздуха. Во рту у него пересохло.
   - Ты знаешь, где это место находится? - хрипло спросил он.
   - Нет.
   - А.
   Значит, они тут лишь вдвоем.
   - Я - Ферла. Я не живу долго.
   - Ты живешь здесь?
   - Да. Я всегда живу здесь.
   - Меня перенесли сюда из города. Понимаешь?
   - Нет.
   И это "нет" было вполне определенным. Релкин понял,  что  она  ничего  не
знает, кроме своей растительной жизни. Ферла подошла и села рядом.
   - Ферла одна. Ферле ты нравишься. Как тебя зовут?
   - Релкин.
   Ферла взяла его руку своей маленькой ручкой. И положила ее себе на грудь.
Уста ее приблизились к его устам. Эти полные юные губы жаждали поцелуя.
   Релкин не мог противиться откровенному требованию. Ферла  определенно  не
ожидала его возражений. Первый поцелуй  повлек  за  собой  другие,  и  затем
страсть охватила юношу целиком.
   Позднее, гораздо позднее,  Релкин  обнаружил  себя  сидящим  у  солнечной
стороны павильона, позволяя солнечным лучам греть кожу. Ферла шла из леса по
зеленой лужайке, слегка покачивая бедрами. На широком листе она несла  горку
съедобных плодов, желтых, коричневых и красных.
   Плоды по вкусу напомнили Релкину землянику и были  очень  питательны.  Он
съел всего два и почувствовал, что сыт. Затем Ферла села к нему на колени, и
они снова занялись любовью.
   Так все и пошло. Дни напролет.
   Иногда по ночам Релкин слышал сквозь сон какие-то голоса. Они были самыми
разными. Один из них, очень тоненький, как будто хотел  к  нему  прорваться,
как будто настойчиво говорил за  тяжелой  закрытой  дверью.  Еще  на  другом
уровне слышался туманный  голос  его  дракона,  жаловавшегося  на  порванный
джобогин и израненные ноги. И еще  было  одно  какое-то  существо  -  словно
большой розовый кит ворочался где-то внизу, в теплой воде.

Глава 31

   Когда из небольшого охотничьего отряда Релкина никто не  вернулся,  новое
племя раскололось пополам. Половина считала,  что  подтвердились  их  худшие
опасения. Сработала смертельная кость, и отщепенец ушел,  погиб  в  зубах  у
пуджиш, сомневаться не приходится.  Другие  же  встревожились  и  немедленно
отрядили поисковые партии. Но никаких следов исчезнувшей  тройки  не  нашли,
разве что  речной  обрыв  был  затоптан  в  результате  какой-то  непонятной
схватки. К концу первого дня неприятную правду пришлось  признать  -  Релкин
исчез.
   В здешних землях, когда  кто-нибудь  неожиданно  исчезает,  прежде  всего
винят больших пуджиш. Это реальность,  жизнь.  Жребий  известить  дракона  о
потере пал на Лумби. Весть эта поразила Базила. Он слышал слова, но смысл их
поначалу не доходил до него. Потом он понял. Мальчик ушел. Навсегда.
   Глаза Базила расширились, дыхание пресеклось.
   И разрушительная волна вины захлестнула его. Он  клял  себя  за  то,  что
отпустил мальчика одного. Базил тем самым  нарушил  первое  правило  боевого
дракона - "держи драконопаса всегда под рукой". Все знают, что  представляет
собой маленький мальчик. А он, Базил, что сделал? Отпустил Релкина на  охоту
в компании несовершеннолетних арду в эти глухие пустынные земли, где, как он
знал, рыщут огромные хищные животные, твари,  с  которыми  и  боевой  дракон
предпочел бы не встречаться без драконьего меча.
   Вина переросла  в  депрессию.  Базил  не  мог  есть.  Все  ночи  напролет
просиживал он на границе лагеря, глядя на звезды, сердце его разрывалось  от
тоски. И тут он увидел, как поднимаются великие красные звезды,  и  вспомнил
древнее изречение вивернов: "Когда  красные  звезды  стоят  в  небе  высоко,
равновесие судьбы нарушается".
   Совершенно точно, красные звезды Разулгеб и Зебульпатор стояли  высоко  в
небе.
   В  его  жизни  мальчик  занимал  всегда  неизменное  место.  Релкин   был
единственным, в чем дракон был уверен. Даже когда им случилось заблудиться в
Туммуз Оргмеине, мальчик нашел способ добыть драконий меч  и  сделал  это  в
самый нужный момент. Релкин всегда выживал; даже когда дракон считал его уже
погибшим в битве при Сприанском Кряже, мальчик  потом  отыскался  в  полевом
госпитале. И теперь мальчик в самом деле пропал?
   Невозможно!
   Базил немедленно поднялся и пошел прочь из лагеря, неся драконий  меч  на
плече. К счастью для них, ни один пуджиш не встретился ему в ту ночь, не  то
слетели бы их головы под ударами Экатора.
   Несколько дней обшаривал Базил вдоль и  поперек  земли  между  лагерем  и
рекой. Он осмотрел каждую бухту, каждое болотце, каждую пещеру и  колдобину.
Он ничего  не  нашел,  даже  разбросанных  костей.  Конечно,  если  охотники
встретились с большим красно-коричневым пуджиш, от  них  и  не  должно  было
ничего остаться, пара глотков - и никаких костей.
   Но озадачивал тот факт, что  не  было  и  следов  пуджиш.  Они  оставляли
характерные тяжелые трехпалые следы, которые Базил хорошо знал. Следов нигде
не было. В эти места по крайней мере несколько месяцев не забредал  ни  один
красно-коричневый. Собственно, существовали еще и более мелкие,  но  тем  не
менее опасные пуджиш. Переплывут реку такие небольшие трехпалые твари ростом
с самого драконопаса, и все тут. Повсюду было  множество  следов  трехрогих;
эти следы попадались на древних тропах, существовавших на протяжении  веков.
Вот трехрогие тут попадались часто, обычно  небольшими  и  очень  подвижными
группами.
   Базил вернулся в лагерь арду. Он был до смерти голоден. Рассказывать было
не о чем, никаких следов мальчика он не нашел.
   Отсутствие  следов  Релкина  взволновало  некоторых  арду.  Старая   Иуун
попыталась было распустить слухи, что Релкин забрал в плен остальных двух  и
ушел на юг. Великан Норвул громко у костра обвинил Иуун во лжи и сказал, что
назовет лжецом любого, кто посмеет  оклеветать  Релкина.  Некоторые  женщины
Желтого Каньона вступились за Иуун.
   Мужчины рода Вересковой Пустоши встали на сторону Норвула. А потом к  ним
присоединились все мужчины других родов, и  через  некоторое  время  перевес
оказался на их  стороне.  Увидев  демонстрацию  мужской  солидарности,  Иуун
спряталась в своем шалаше.
   Племя установило патрулирование лагеря. До сих пор больших пуджиш не было
видно. Одна из причин, по которой арду разбили лагерь здесь, и заключалась в
том, что пуджиш не слишком жаловали эти места.  Хищники  предпочитали  более
открытые земли, лежавшие южнее. И все же красно-коричневые пуджиш оставались
непреходящей опасностью для  живущих  здесь  людей.  Все  вспоминали  судьбу
старины Ипа. Некоторые зашли так далеко, что утверждали: гибель Ипа  вызвана
образованием племени. Большое скопление людей, мол, привлекает к себе пуджиш
и потому нежизнеспособно. Без Базилова меча им не раз пришлось бы туго.
   Те, кто поддерживал идею племени, указывали на то, что убитые как  раз  и
находились за пределами лагеря, когда попали в западню. Ни  один  человек  в
лагере пуджиш даже не видел. Сочетание высокого  плетня  с  горящим  костром
останавливало крупных зверей. Пуджиш не так глупы, чтобы не сообразить,  что
удовольствие отведать мяса арду не  стоит  того,  чтобы  пробиваться  сквозь
огромные заостренные колья забора. А если они и появятся, достаточно  начать
бросать в них горящие факелы, и они с ревом и шипением  убегут,  вернутся  к
охоте на трехрогих. Нет, именно племя способно справиться с пуджиш.
   Лумби же напоминала всем, что следов красно-коричневых пуджиш  так  и  не
обнаружено, а значит, Релкин и другие могут оказаться живыми.  Возможно,  их
схватили  работорговцы.  И  может,  они  сейчас   находятся   где-нибудь   в
невольничьем лагере на юге джунглей.  Лумби  предлагала  отрядить  поисковую
партию на юг.
   Но никто не слушал  ее  предложений.  Лишившись  поддержки  Релкина,  она
превратилась в обыкновенную симпатичную девушку на выданье.
   Племя разделилось и проводило дни в  бесконечных  спорах.  Патрулирование
окрестностей лагеря продолжалось,  но  ничего  не  дало.  Базил  пал  духом.
Большую часть времени  он  спал.  Когда  его  просили,  он  передвигал  арду
какие-нибудь тяжелые вещи. Как-то ему случилось обнажить меч  против  одного
глупого молодого красно-коричневого, рискнувшего напасть на  лагерь.  Пуджиш
едва ли был крупнее самого Базила,  и  все  же  он  осмелился  броситься  на
дракона с ревом и шипением.  Честно  говоря,  не  будь  у  дракона  в  руках
Экатора, он дважды бы подумал, связываться ли с этим чудовищем, как бы молод
тот ни был. Но поскольку он был вооружен великим клинком,  зарубившим  сотни
троллей и множество великанов-людоедов, Баз бестрепетно пошел  в  бой.  Юный
монстр отскочил от меча и постарался подобраться  к  дракону  справа.  Базил
взмахнул Экатором снизу вверх и распорол чудище от живота до шеи.
   Оно умерло мгновенно, но большое тело его еще двигалось вперед, массивные
ноги продолжали переступать, не  подгибаясь.  Базилу  пришлось  отскочить  в
сторону с его пути. И только потом оно осело вниз бесформенной грудой, хвост
дернулся и затих.
   И вид его окончательно лишил Базила аппетита.
   Головы поумнее в племени были весьма озабочены. Они знали, что  нуждаются
в драконе - он был бесценным защитником. Но если он не будет есть и  дальше,
то вскоре ослабеет. Он и так уже выглядел  изможденным,  ребра  проглядывали
под кожей. Нехотя пришлось обратиться им к Лумби - с ней единственной он еще
соглашался разговаривать, с остальными же хранил молчание.
   Лумби принесла ему еды  -  несколько  тарелок  жареных  земляных  плодов,
которые,  как  она  знала,  он  любит,  и  великолепно   запеченный   окорок
трехрогого. Он поел, но далеко не с таким удовольствием, как  прежде.  Лумби
пыталась разговорить Базила, но тот замкнулся в себе. Она  разглядела  порез
на его предплечье,  который  уже  воспалился.  Рану  следовало  почистить  и
перевязать. Еще она заметила, что дракон излишне  осторожно  двигает  другой
рукой, и, когда пригляделась, увидела, что огромный  средний  палец  распух,
особенно у  основания  когтя.  Коготь  растрескался,  загноился  и  причинял
бедняге сильную боль. Ситуация была очень серьезной. Многие  виверны  теряли
пальцы в результате подобного нагноения. А иногда  исход  был  и  фатальным,
особенно у немолодых драконов.
   По его изможденному лицу, обвисшей шее и тоскливым глазам  Лумби  поняла,
что дракон отчаянно нуждается во внимании.
   - Пожалуйста, разреши мне помочь тебе! - выпалила она, уже не в состоянии
сдерживаться. - Я сумею. У нас остался мешочек  Релкина  с  инструментами  и
лекарствами.
   Базил поднял на нее измученный взгляд:
   - Дракон устал.
   -  Позволь  мне  помочь.  Ты   должен   надеяться.   Ведь   нет   никаких
доказательств, что они погибли. Если их поймали, то они сейчас на юге.
   Базил осторожно согнул руку. Боль в распухшем  пальце  не  оставляла  его
теперь ни на минуту, иногда вспыхивая нестерпимо.
   - Тогда мы должны пойти на юг и отыскать их.
   - Но сначала я должна что-то сделать с  этим  когтем.  Он  треснул,  ведь
так?
   Базил ничего не ответил. Лумби взяла его  большую  руку  своей  маленькой
смуглой,  подняла  и  осмотрела  поврежденный  коготь  и   его   воспаленное
основание.
   - Что сделал бы Релкин?
   - Мальчик всегда протыкал гнойное место, чтобы ослабить давление, а потом
мазал это место белой мазью.
   - А как с когтем?
   - Мальчик срезал его совсем. Отпиливал.
   - Ну, тогда Лумби тоже так сделает.
   Присутствие  Лумби  изменило  настроение  Базила.  Она  выдавила  гной  и
отпилила коготь. И, работая, она не переставала  говорить,  уверяя  дракона,
что еще не все потеряно и есть еще место надежде.  Депрессия  исчезла,  едва
перед драконом появилась цель. Они пойдут на юг. Это все, что ему нужно было
знать.
   Через несколько дней самочувствие Базила стало  значительно  лучше,  боль
прошла, а оставшаяся часть ногтя приобрела гладкий и ровный вид. Работа была
хорошо сделана, так хорошо, как сделал бы ее сам драконий мальчик.  Базил  и
Лумби вышли на берег бросить  последний  взгляд  на  реку  с  обрыва.  Племя
собиралось уходить в северные холмы.  Лумби  же  и  дракон  уходили  на  юг,
обратно в джунгли, с небольшим отрядом, ведомым Норвулом.
   С высоты обрыва река казалась  широкой  и  спокойной.  За  ней  виднелось
бескрайнее зеленое море - это лес протянулся на  многие  мили  от  ее  южной
излучины. Вдали холмы подпирали горизонт.
   Базил отступил назад и посмотрел на юг. И увидел Иума и Уола, прятавшихся
с другой стороны утеса. Глаза Базила округлились. Инстинктивно припал  он  к
земле и потянул за собой Лумби большой, но осторожной рукой.
   - Что? - спросила она.
   - Тихо. Я вижу Иума и Уола. Глаза ее сделались квадратными. Недоумение, а
затем изумление сменили мимолетную радость.
   - Релкин? - прошептала она.
   - Мальчика не вижу.
   - Где же они были? Что все это значит? Тем временем  Базил  уже  двигался
вперед, пробираясь через лес к следующему утесу, чтобы  отрезать  прячущимся
путь к отступлению. Лумби побежала  следом.  И,  как  всегда,  ее  восхитила
способность Базила двигаться по лесу совершенно бесшумно. В этом он  походил
на пуджиш.
   Если Иум и Уол живы, тогда можно надеться на то, что жив и Релкин? Голова
Лумби загудела от вопросов, требующих немедленного ответа.

Глава 32

   Неожиданно Базил вырос за спинами двух юных арду, продолжавших смотреть с
утеса на восток. Тень его упала  на  юношей,  и  они  в  панике  обернулись,
испугавшись пуджиш.
   - Мои приветствия, - сказал Базил на превосходном арду.
   Иум и Уол ошеломленно взирали на него. Из чащи  вынырнула  Лумби,  встала
рядом с драконом.
   - Где вы были? - спросила она. - Где Релкин?
   Иум и Уол обменялись долгими взглядами.
   - Говорите! - в ярости закричала она.
   - Они нас убьют, если мы вам расскажем.
   - Вы можете умереть и если не расскажете, - ответила она.
   Одного  взгляда  на  дракона   было   достаточно,   чтобы   убедиться   в
справедливости слов девушки.
   Молодые арду от стыда закрыли свои лица.
   - Мы боимся. Они велели нам идти в Желтый Каньон и оставаться там.
   - Кто они?
   - Омми и Пилдук, они там главные.
   - Омми? - недоверчиво воскликнула Лумби. - Он не мог!
   - Омми и Пилдук сбросили Релкина со скалы. Мы видели, как он упал в реку.
Лумби застыла.
   - Мальчик мертв? - взревел дракон, выхватив одним движением Экатор.
   В глазах дракона Уол и Иум прочитали неминуемую смерть.
   - Нет! - прокричал Уол. - Он переплыл реку. Мы видели  его  выходящим  на
тот берег.
   - Лжете! - проревел дракон.
   - Нет, говорим  правду,  -  ответил  Иум.  -  Они  избили  нас  и  велели
возвращаться в Желтый Каньон. Вот где мы были. Омми сказал,  что  они  убьют
нас, если мы хоть кому-нибудь расскажем, что  видели.  Он  сказал,  что  они
убьют Релкина, если он вернется.
   Дракон обратился к Лумби:
   - Лумби, друг драконов, ты думаешь, они говорят правду?
   Лумби поняла, что держит жизни обоих юношей в своих руках. К счастью, она
и не сомневалась, что сказанное ими правда.
   - Думаю, да.
   Базил перевел взгляд на зелень противоположного берега.
   - Мы боялись, - сказал Уол, его нижняя губа дрожала.
   Базилу потребовалось время, чтобы принять  и  осмыслить  эту  информацию.
Уолу и Иуму это время  показалось  очень  долгим.  Наконец  дракон  тихонько
фыркнул. Перед ним стояли всего лишь мальчики, даже  не  драконьи  мальчики.
Ведь драконьи мальчики, драконопасы - это совсем другое, их закалила  война,
тяжелейшая школа жизни. Падать с этого вот обрыва -  довольно  высоко,  лишь
очень сильный сможет выжить.
   - Тогда, возможно, мальчик жив, но где-то на том берегу реки.
   В следующий миг Базил уже направлялся к реке. Арду вынуждены были перейти
на бег, чтобы не отстать от него. Некоторое время они двигались на юг, скалы
сменились лугами, и берег стал более пологим.
   На предельной скорости Базил влетел в воду. И уже оттуда  велел  Лумби  и
другим присоединиться к нему.
   - Держитесь, - скомандовал  он  и,  едва  они  уцепились  за  джобогин  и
перевязь, поплыл на глубину, посылая себя вперед  мерными  ударами  длинного
хвоста.
   Как прекрасно было снова очутиться в воде! Он не купал