есовместимы. Какое-то мгновение угроза возвращения  тошноты  была
явной.
   Руки юноши были связаны за спиной. Ноги тоже связаны. По ощущениям, вязал
его  профессионал  -   веревки   держали   крепко,   но   не   останавливали
кровообращения.
   Очень осторожно он поднял  взгляд.  На  него  смотрел  человек  с  самыми
леденящими глазами из всех, что видел  когда-либо  Релкин  в  жизни.  Из-под
черного  хохолка,  промасленного  и   проткнутого   красными   лакированными
иголками, глаза эти взирали на пленника с холодной насмешкой.
   Человек заговорил, обращаясь  к  кому-то  через  голову  Релкина.  Релкин
услышал злобный смех позади. Он отметил хорошо развитые мускулы груди и  рук
стоявшего над ним человека, кожаную безрукавку и лосины, а еще острый кривой
нож с медной ручкой, висевший на поясе. Человек, казалось, олицетворял  свою
свирепость.
   За спиной Релкина снова раздался смех, и  большая  рука,  сграбастав  его
лицо так, что отозвалась болью  сломанная  челюсть,  развернула  пленника  к
толстому человеку, краснолицему, бритоголовому, с большим  круглым  носом  и
близко посаженными карими  глазами.  Толстяк  излучал  злобное  веселье.  Он
проговорил что-то на языке арду, но Релкин не  успел  разобрать  его  слова.
Краснолицый повторил  фразу  на  другом  языке,  обращаясь  к  тому,  что  с
хохолком.
   Затем краснолицый со смехом отпустил лицо Релкина, и  тот  мельком  успел
разглядеть третьего человека, высокого, бледнолицего,  с  прямыми  волосами.
Потом взгляд пленника снова уперся в первого, с хохолком.
   Человек сказал что-то на языке работорговцев. Релкину эти слова ничего не
говорили, и он пожал плечами. Мужчина рассмеялся. Смех его был резок.  Затем
он переключился на ломаный арду. Произношение - из рук вон,  но  понять  его
было можно. Релкина это ничуть не удивило; конечно же,  работорговцы  должны
были до некоторой степени выучить язык людей, на которых охотятся.
   - Ты - Бесхвостый. Мы искали Бесхвостого. Ты попал  в  наши  руки.  Очень
хорошо.
   Улыбка человека была весьма неприятной.
   - Обползли тебя вокруг. Просто. Один из старейших трюков.
   Кровь бросилась в лицо Релкину. Конечно же - бросить недогоревший костер,
арду подойдут посмотреть, и готово - лови их с помощью  веревки  и  дубинки.
Проклятие! Его пронзил стыд, когда он понял, как просто с ним обошлись.
   - Так кто же вы? - сердито спросил Релкин.
   - Я есть Катун. Из Мирчаза. Рабовладельческий город. Я везу тебя туда. За
тебя  заплатят  небывалую   цену.   Бесхвостый   арду.   Сами   лорды   Игры
заинтересовались  тобой.  Ты  привлек  к  себе  много  внимания.  К   твоему
сожалению.
   Снова эта беспощадная улыбка. Релкин подумал, что алые шпильки  означают,
наверное, принадлежность к какой-нибудь касте или элитный статус.
   - Кто они? - мотнул головой Релкин.
   - Это - Билдж и Эйдорф. Билдж, тот мечтал о тебе, как  о  женщине.  Билдж
любит мальчиков вроде тебя.
   Наверное, на лице Релкина отразилась плохо скрытая  тревога,  потому  что
Катун снова улыбнулся и несколько смягчил сказанное:
   - Катун убивать Билджа, если он только коснется волоска на твоей  голове.
Пока жив Катун, ты в безопасности.
   Релкин тяжело сглотнул. А Эйдорф? Похоже, он не  был  достаточно  опасен,
поэтому Катун его и не упомянул. По крайней мере, в этом смысле.
   - Мы идем на юг быстро-быстро. Через несколько дней будем в  городе  Язм.
Потом большая барка до Мирчаза. Через луну, продадим тебя.
   Похоже, все это искренне забавляло Катуна.

Глава 22

   Так прошла неделя. Случайные ливни  быстро  сменялись  голубизной  ясного
неба, и палящее солнце в считанные минуты высушивало все вокруг.
   Ночи проводили на небольших песчаных пляжах,  обычно  разжигая  костер  и
зорко посматривая, не приближаются ли пуджиш. Работорговцы очень  нервничали
из-за пуджиш, которых они называли кебболди, "кровожадными"  и  "людоедами",
говоря о них  с  особым  отвращением.  Теперь  Релкин  лучше  понял,  почему
работорговцы ограничивались в своих рейдах лишь южными  лесами:  там  пуджиш
попадались крайне редко.
   Дни проходили на лодке. Релкин всегда оставался со  связанными  руками  и
ногами. Катун сам следил за тем, чтобы путы Релкина были  надежны.  Пленника
освобождали лишь ненадолго - поесть  и  облегчиться,  утром  и  вечером.  На
запястьях и лодыжках Релкина образовались мозоли.
   Как-то раз, когда крупный зеленый пуджиш набрел на лагерь, они  бросились
наутек. Катун просто схватил  Релкина,  перекинул  его  через  плечо,  легко
вскочил в лодку, а потом с невероятной силой оттолкнулся от  берега.  Только
тогда Релкин понял, какой необыкновенной силой обладает этот человек. А  его
быстрота  и  несомненное  мастерство  во   владении   оружием   представляли
опаснейшую комбинацию. Много ли великих бойцов, размышлял Релкин, смогли  бы
справиться с Катуном. Вряд  ли.  Кроме  того,  он  понял,  что  побег  нужно
готовить очень тщательно. Если ему придется убивать Катуна, это нужно  будет
сделать врасплох и с первого удара. Релкин понимал,  что  в  рукопашном  бою
против Катуна у него почти нет шансов на победу, а ведь куошит  сражался  во
многих схватках и встречался с самыми разными стилями боя. Релкин решил, что
Катун был гладиатором, прирожденным  воином  и  явно  превосходил  по  своим
возможностям всех, кого знал драконир.
   Еще он понял, почему злобный Билдж послушен Катуну и избегает контактов с
Релкином.  Билдж  и  Эйдорф  держались  другого  конца  лодки.  Релкин   был
благодарен Катуну, хотя и старался не  показывать  этого,  прикрывая  эмоции
маской безразличия. И ни разу не выказал он отчаяния, зреющего в нем.
   В отношениях между  Катуном  и  Билджем  угадывалась  постоянная  скрытая
яростная вражда. Релкин понимал, что Билдж, не минуты не колеблясь, убил  бы
Катуна, да только знает, что тот сильнее.
   Эйдорф - о котором можно было только сказать, что  он  старше  других,  -
похоже, с трудом уживался с обоими спутниками. Релкин догадался, что  Эйдорф
был когда-то солдатом, честным человеком, но  по  какой-то  причине  утратил
положение. Со стороны Билджа Эйдорф встречал только презрение, Катун  же  за
время путешествия обронил в адрес бледнолицего едва  несколько  слов,  хотя,
как заметил Релкин, и не презирал его.
   Возможности  для  побега  по-прежнему   не   было.   Техника   мирчазских
работорговцев была надежно отработана, а для этого пленника они  постарались
особо. Релкин узнал, что они рассчитывали на награду за его поимку.  Он  был
замечен во время летних сражений как  лидер  мятежных  арду  и  освободитель
рабов. Рабовладельческая  Ассоциация  объявила  награду  -  золотой  брусок,
именуемый таби, - за его голову. Катун решил получить этот таби и отойти  от
работорговли.
   Впрочем, это было еще не все. Помимо  награды,  существовала  еще  плата,
которую дадут лорды, возжелавшие купить необыкновенное  существо.  Очевидно,
лорды почитали приобретение в собственность такого, как Релкин,  за  великую
удачу. Между лордами существовало  своего  рода  соперничество  в  обладании
уродцами, каким они считали бесхвостого арду. Добычу можно  было  выставлять
при больших стечениях  народа,  иногда  в  клетках,  и  еще  их  можно  было
использовать для темных тайных дел, ведь все лорды были колдунами, старыми и
безнравственными.
   Во время пути из бесед с Катуном Релкин  все  больше  узнавал  о  городе.
Город этот был великим и древним.  Катун  рассказывал,  что  лорды  Тетраана
пришли с далекого севера в конце древней Красной Эры. Вел их  великий  принц
Зизма Бос из Гелдерена.  В  правление  Боса  и  Аркелаудов  лорды  построили
великий город с мраморными  улицами,  дворцами,  библиотеками,  площадями  и
огромными монументальными сооружениями для Великой Игры лордов Тетраана.
   Он стал называться Верхним Городом  и  был  обнесен  высокими  стенами  с
могучими воротами. За пределами стен располагался "нижний" город,  известный
как Город Рабов, потому что основу его населения составляли бывшие  рабы,  в
большинстве своем - старые и отработавшие, ни на  что  больше  не  годные  и
просто-напросто выставленные из города на волю судеб. Почти все они  умирали
через  год-два,  но,  пока  жили,  составляли   люмпен-массу   сероликих   и
седоволосых, формируя дно общества Города Рабов.
   Релкин очень скоро разобрался, что большинство рабов -  бесхвостые.  Арду
же были редкостью и высоко ценились  за  свою  физическую  красоту.  Обычных
рабов поставляли из племен  западных  районов  Эйго.  Работорговлей  в  этих
областях заправляли крупные организации. И лишь в опасной торговле  пленными
арду буканьеры вроде Катуна могли рассчитывать добыть какое-то золото.
   Помимо люмпен-массы престарелых рабов, население Города Рабов  составляли
рыбаки, торговцы,  авантюристы  и  головорезы.  Законы  издавали  в  Верхнем
Городе.  По  обрывочным  сведениям  Релкин  сделал  вывод,  что  город  этот
охраняется чем-то  вроде  легиона,  призванного  отражать  любую  физическую
агрессию. Легион этот составляли  выходцы  из  разных  частей  света.  Катун
когда-то служил в нем. Эйдорф тоже.
   Верхний Город  имел  сложную  структуру.  В  нем  существовало  несколько
уровней. Наибольшую значимость  имели  такие  районы,  как  Город  Храмов  и
Игровое  Поле.  Вдобавок  имелись  еще  высокие  башни,  именуемые   Башнями
Обозрения. В них располагались резиденции правящих лордов, которых  выбирала
Великая Игра. Ее проводили в Пирамиде Игры.  Упоминал  Катун  об  этой  Игре
только уважительным тоном и неохотно отвечал на расспросы Релкина.  Драконир
пришел к выводу,  что  Катун  очень  переживает  потерю  своего  социального
статуса. Его, видимо, выгнали из Верхнего Города и вышибли из Гвардии -  так
назывался этот охранный легион - и Катун жаждал вернуться к  прежней  жизни.
Свое переселение в Город Рабов он расценивал как недоразумение и  очень  его
стыдился.
   О жизни Катуна до его прихода в Мирчаз  Релкин  узнал  еще  меньше.  Этой
порой своей жизни Катун тоже  не  гордился.  Население  Города  Рабов  Катун
презирал. К  лордам  Тетраана  испытывал  смешанные  чувства.  Релкин  сумел
выделить зависть, страстное  желание  уподобиться  им  и  тщательно  скрытую
ненависть. Релкин пришел к выводу, что Катун жаждет  принадлежать  к  классу
лордов. Рабов же и воров нижнего города он презирал в равной степени.
   В один прекрасный день, войдя  в  очередную  излучину,  они  оказались  у
пограничного города Язм. Это был небольшой городок - горстка домов,  стоящих
у реки. Большинство строений были бревенчатые, сделанные из  грубого  бруса.
Было здесь с дюжину причалов и несколько полуразвалившихся  доков.  Рядом  с
доками стояли клетки,  теперь  пустые,  но  Релкин  понял,  что  несколькими
месяцами раньше они были забиты втиснутыми в них рабами арду.
   Катун не собирался особенно мешкать в Язме. Билдж было  начал  возражать,
но безуспешно. Бордели и салуны пришлось забыть. Они подвели свою лодочку  к
пристани, и Катун сразу же, не торгуясь, продал  ее  смотрителю.  Затем  они
быстро перешли на большой речной  бриг,  пришвартованный  к  более  длинному
причалу. Корабль был одномачтовым, нес вооружение шхуны  и  казался  на  вид
ухоженным.
   Релкина  спустили  вниз  и  приковали  в  темной  каморке.  Запястья  его
охватывали теперь простые наручники, прикрепленные  к  свисающей  с  потолка
цепи. Цепь эта была достаточно длинной, чтобы обеспечить пленнику  некоторую
свободу движений - он мог хотя бы почесаться, что было огромным  облегчением
после долгих дней мучений. Отсутствие ножных кандалов стало  второй  великой
радостью. Но нельзя сказать, что места  в  каморке  было  достаточно,  чтобы
повернуться или удобно лечь. Вскоре явились приятельски  настроенные  крысы,
чтобы обследовать одежду и волосы новичка, но, не найдя ничего  интересного,
удалились.
   Пока он спал, бриг отдал швартовы. Проснувшись, Релкин почувствовал,  как
движется корпус судна, поднимавшегося на волнах, и понял, что  они  в  пути.
Мирчаз приблизился вплотную.
   Распорядок дня быстро устоялся. Пища была  простой,  в  основном  хлеб  и
вода, раз в день -  немного  фруктов.  Прогулки  совершались  по  палубе  на
длинной цепи, тянущейся от его запястий к талии Катуна.
   Как и раньше, Релкин не  видел  возможности  бежать,  кроме  как  победив
Катуна. Однако Катун был опытным работорговцем, отлично понимавшим,  на  что
способен отчаявшийся пленник. Релкин совсем потерял надежду.
   Что до остальных спутников, их Релкин почти не встречал.  Билдж,  похоже,
все время спал, а Эйдорф целыми днями сидел на носу в одиночестве.
   Было у Релкина время и рассмотреть экипаж. Его составляли пять матросов и
капитан,  тучный  одноглазый  страшила.  Все  они  выглядели  работящими   и
содержали корабль в чистоте и порядке. На арду, впрочем, никто  не  говорил,
что ограничивало расспросы Релкина.
   Окружающий ландшафт постепенно менялся. Темнолистые деревья Земель  Ужаса
сменились сначала пальмами, а потом и  смешанными  лесами  с  более  светлой
листвой, чем во владениях пуджиш и могучих шмунга.
   С течением дней Релкин все больше погружался в депрессию.  Побег  казался
невозможным, и они все дальше уходили от  земель  Арду.  Как  ему  вернуться
назад искать своего дракона? Как его дракон справится без драконопаса?
   Его вера в старых богов угасала. Однажды  он  поймал  себя  на  том,  что
шепчет молитвы, которые выучил еще ребенком, молитвы, обращенные  к  Великой
Матери, которая, как ему говорили, все видит, все слышит,  все  чувствует  и
все знает. Релкин никогда по-настоящему в это не  верил;  теперь  ему  очень
хотелось бы надеяться, что он был все эти годы не прав.  Если  ему  и  нужна
была ее помощь, то именно теперь.
   Он пытался поддержать свой дух, как  можно  больше  расспрашивая  Катуна.
Иногда Катун позволял себя расспрашивать. Но чаще его словно что-то глодало,
и он впадал в молчание задолго до того момента, как отволакивал Релкина вниз
и сковывал в темной каморке.
   Катуну не нравилось, что он слишком мало знает о внешнем  мире.  Он  знал
внутренние  земли  Эйго,  но  никогда  не  видел  океанов,  даже  не   видал
Внутреннего моря Уад аль Наб, откуда Релкин  пришел  в  земли  Арду.  Катун,
правда, слыхал об их существовании и вскоре поверил  кое-чему  из  рассказов
Релкина. Но ему ненавистна была сама мысль о собственном невежестве,  что  и
заставляло его обвинять Релкина во лжи при каждом удобном случае.
   Как-то Катун помянул Боса, говоря о северных землях. Катун мало  знал  об
этих землях, кроме того, что оттуда пришел Вое вместе с лордами Тетраана.
   - Кто это Бос?
   - Ничего не знаешь, прямо как арду. Глуп, как свинья.
   - Но я ведь не знаю, кто такой Бос.
   - Бос основал великий город. Он пришел из  святых  земель,  очень  давно.
Теперь ты уже скоро увидишь. - Катун поднялся. - Идем.
   И потащил Релкина в темноту.
   В другой раз Катун спросил Релкина  о  едва  заметных  шрамах  на  спине,
которые оставила плетка гномов в подземном городе волшебного леса Валур.
   Релкин попытался объяснить, но при упоминании о гномах Катун  ожесточился
и отказался слушать дальше. Гномы в мире больше не живут. В  этом  убеждении
он был тверд, как алмаз. А Релкина снова обвинил во лжи.
   - Небось стащил  что-нибудь.  И  не  хочешь  признаться,  что  ты  просто
маленький воришка.
   А потом,  в  один  прекрасный  день,  леса  расступились,  уступив  место
возделанным  землям.  Река  вырвалась  на   широкую   намывную   равнину   с
разбросанными деревушками, светящимися в ночи  огнями  человеческого  жилья,
пересеченную дорогами и тропинками.
   В этот день на палубе появился Билдж. Катун казался оживленнее  обычного.
Релкин  понял,  что  путешествие  их  подошло  к  концу.  Здесь   уже   была
цивилизация.
   Затем  впереди  появилась  линия  поросших  лесом   холмов,   рассеченных
каньоном, промытым рекой. Попетляв между холмами, они вошли в длинное  озеро
с обрывистыми берегами. На  обрывах  росли  деревья.  Ближайшие  холмы  были
безлесны, зато покрыты лугами, на которых паслись белые  стада  овец.  Здесь
были видны ряды каменных изгородей, попадались и небольшие каменные домики.
   Вскоре стало ясно, что это еще только преддверие главного  озера,  потому
что глубина начала увеличиваться,  берега  отдалились,  и  вдали  показалось
обширное водное пространство. Релкин разглядел крупные строения,  а  еще  он
увидел золотые блики, говорящие  о  том,  что  где-то  там  есть  достаточно
обширные поверхности, способные отражать лучи солнца.
   Катун дернул его за цепь и  показал  рукой  на  вершину  холма  по  левой
стороне. Релкин взглянул и ахнул. Вершину холма венчала огромная статуя.  Из
белого  камня  была  вытесана  фигура   человека,   простирающего   руки   в
благословении над лежащим внизу озером, к далекому противоположному берегу.
   - Бос! - проговорил Катун с обожанием в голосе.
   Билдж огляделся и сказал что-то, заставившее Катуна  сначала  плюнуть,  а
потом произнести резкую злую фразу, которой Релкин не понял.
   Билдж посмотрел на пленника и захихикал. Релкин ответил твердым взглядом.
С ножом в руках он бы отделал Билджа как  следует.  Катун..,  да,  это  дело
другое; но Билдж - просто жирный хвастун.
   Озеро снова открылось, и Релкин увидел  огромную  водную  поверхность  на
востоке: мили две-три с севера на юг и во  много  раз  больше  с  запада  на
восток. По всему южному берегу тянулись дома.  Вдали,  на  восточном  берегу
виднелись очертания каких-то строений, похожих с этого расстояния на  холмы.
Одно, возможно, было пирамидой, во  всяком  случае,  оно  напомнило  Релкину
пирамиды древней страны Урдх.
   Из-за спины вырос Эйдорф. Релкин  внимательно  посмотрел  в  склонившееся
лицо. Эйдорф ответил ему странным долгим взглядом, и Релкину показалось, что
он прочел жалость в глазах этого человека.
   - Это Мирчаз. Ты есть в Мирчазе теперь.

Глава 23

   Они сошли на берег в порту у северной  оконечности  озера,  Релкин  успел
мельком разглядеть великолепные высокие торговые дома. Затем  они  пошли  по
широкой, мощенной  булыжником  улице,  уводящей  за  каменную  стену  сквозь
массивные ворота в Город Рабов.
   Здесь они попали в  тесный  мир  многоквартирных  домов,  нависающих  над
узкими кривыми  улицами.  Сточные  канавы  были  открытыми  и  заканчивались
непередаваемо зловонными  озерцами,  то  тут,  то  там  разбросанными  вдоль
дороги. Вонь, казалось, можно было разглядеть  глазами.  В  углах  на  кучах
мусора копошились тощие люди.
   Довольно быстро их маленький отряд  миновал  запруженные  народом  улицы.
Откровенно нервничая, Катун прокладывал дорогу, не снимая  руки  с  рукоятки
меча, а Эйдорф и Билдж подталкивали Релкина в спину. Релкин в  любую  минуту
готов был бежать, но его крепко  держали  за  цепь  у  самых  запястий.  Тем
временем Катун не спускал глаз с возможных грабителей, всегда готовых отнять
у работорговцев их тяжело доставшуюся добычу. Город Рабов с тем  же  успехом
мог бы называться Городом Воров.
   Слишком быстро, на взгляд Релкина, они свернули  во  двор,  прошагали  по
грубым каменным ступеням  и  вошли  в  многоквартирный  дом.  Еще  несколько
десятков ступеней привели их к тяжелой деревянной двери, которая  отворилась
в квадратную, плохо освещенную комнату. Примыкавший к ней  коридор  был  еще
темнее. Кислый застоявшийся запах говорил о  том,  что  комната  была  долго
заперта.
   Релкин догадался, что это квартира Катуна. Пока его проталкивали  дальше,
он успел разглядеть, что комната была чистой и аскетически обставленной.  По
одной из стен были развешаны  копья  и  мечи.  Затем  пленника  втолкнули  в
маленькую комнатку. Цепь наконец сняли.
   Комната была крошечная, со  стенами  из  крепкого  кирпича.  Единственное
узкое и высокое окно было открыто, оно  было  слишком  маленьким  для  того,
чтобы в него пролезть. В углу стояла тяжелая деревянная скамья,  на  которой
можно