-ж-ж-ж-ш-ш-ш!
   Базил прошипел это с глубоко клокотавшей злобой в горле. Руки его сжались
на рукоятке Экатора. "Кое-кто заплатит за все это!" - поклялся  он  древними
богами Драконьего гнезда.
   Позвали к ужину. Едой это можно было назвать лишь с  натяжкой.  Разводить
огонь было рискованно. Лес позади кишел  крэхинскими  разведчиками.  Сержант
Уоррел собрал все, что было  у  каждого,  вплоть  до  огрызков,  и  разделил
поровну. Трапеза  получилась  весьма  скудной.  Горстка  сухарей  с  тонкими
ломтиками колбасы и кусочками сыра. Даже  в  отсутствии  костра  место,  где
раздавали еду, стало центром маленького лагеря. Вокруг  образовалось  кольцо
голодных усталых людей. Драконы расположились  в  стороне,  там,  где  могли
надеяться изловить в реке что-нибудь съедобное. Иначе  им  не  на  что  было
рассчитывать - всего, что собрал сержант, не хватило бы и одному дракону  на
ползуба.
   - Кто-нибудь знает, где мы находимся? - спросил копьеносец Рикарт.  Никто
не ответил.
   - Спроси у ведьмы. Она все знает, - наконец бросил кто-то резким голосом.
   - Это не ее вина. Мы должны были не дать им  стрелять  из  этих  штук  по
колонне.
   - Не ее вина? -  спросил  недоверчиво  кто-то  Другой.  -  Ты,  наверное,
шутишь?
   - Полегче, дружище. Ты не прав.  Нет  вины  кого-то  одного  в  том,  что
случилось. Такова наша работа. Мы ее сделали, и мы за это расплачиваемся.
   - Это проклятые ведьмы завели нас сюда.
   - Ты связал свою жизнь с легионами, значит, связал ее со сражениями.
   Колдунья, по поводу которой зашел этот спор, была слишком  занята,  чтобы
отвечать, если даже и слышала разговоры солдат. Не то  чтобы  она  не  могла
точно сказать, где они находятся. Лессис знала, что они  остановились  очень
близко от побережья и что эта река как раз и впадает во Внутреннее море.  Но
сколько еще предстоит идти до побережья, она не знала. Кроме того, так много
было раненых, нуждавшихся в лечении, что  у  Лессис  не  оставалось  времени
размышлять на эту тему. Ей помогала  Лагдален,  покрытая  с  ног  до  головы
грязью,  кровью  и  вообще  всяким  дерьмом,  но  продолжающая  хладнокровно
перевязывать, вправлять, промывать все эти граны, увечья  и  вывихи.  Лессис
отметила, что Лагдален теперь  не  уступает  в  выносливости  любой  Великой
Ведьме. Годы, проведенные рядом с одной из них, закалили молодую женщину.
   Они перевязали всех, кроме последнего раненого. Для него пришлось позвать
на помощь Свейна.
   - Мне нужно, чтобы ты подержал его, драконир Свейн.
   Свейн все понимал. Он был крупным  мальчиком  для  своего  возраста,  уже
вполне развившимся во взрослого мужчину.
   У пациента началась гангрена. Бес глубоко, до кости, разрубил его руку, и
рана теперь воспалилась. Лессис никогда прежде не проводила ампутаций  сама,
хотя сотни раз за свою долгую жизнь видела, как это делается. Но  рубить  по
живой кричащей плоти, которую удерживают чужие  руки,  -  совсем  не  то  же
самое, что наблюдать, как это делают  хирурги.  А  перевязывать  трясущимися
пальцами артерии, когда в  глазах  туманится  от  усталости,  оказалось  еще
худшим занятием. С помощью ловких пальчиков Лагдален Серая Леди справилась и
с этим. Каким-то образом им удалось сохранить  жизнь  молодому  человеку.  В
конце операции он потерял сознание, что оказалось женщинам только  на  руку.
Свейн помог им зашить рану; как и все драконопасы, он был искусен в работе с
иглой и нитью.
   Потом они завернули раненого в простыню и помолились над ним. Еще немного
- и он ушел бы в Руку Матери. Свейн вернулся к своему дракону,  который  уже
спал и громко храпел. У Лессис оставалось еще одно дело: легионер Петто,  по
всей видимости, должен был этой ночью умереть. От удара  копьем  в  живот  у
него развился перитонит. Лессис ничем не могла облегчить его боли, кроме как
черным спиртом. Она нашла флакон с зельем на теле мертвого командира бесов и
давала это питье в самых крайних случаях.  Тем,  кто  неминуемо  должен  был
умереть. Черный спирт умерял боль и даже несколько ободрял несчастных. Петто
не хотел умирать, и его не утешала мысль, что после смерти его ожидает  Рука
Матери. Он знал, что не "выживет.  Ему  невозможно  было  солгать,  и  очень
трудно было смирить его страх. Лессис поговорила с  умирающим  легионером  и
сотворила над ним тонкое заклинание. Несмотря на дурманящее действие  черной
жидкости, он успокоился, дыхание его стало легче" и он стал меньше  дрожать.
Теперь он был готов вернуться в Руку Матери. Вскоре легионер  Петто  впал  в
бессознательное состояние, и Лессис отошла от него и села рядом  с  Лагдален
под  деревом.  В  ее  ранце  завалялся  кусок  черствого  бисквита.  Женщины
разделили этот огрызок, их последнюю пищу.
   Они не произнесли ни слова. Обе были утомлены до крайности.
   Затем голова Лагдален вдруг упала на плечо Лессис. И в ту же  минуту  она
тихонько засопела. Лессис прислонилась к дереву. Вид спящей Лагдален  вводил
в ужасный соблазн - заснуть самой. Она чувствовала, что  устала  до  костей,
именно так - страшно устала.
   Она проснулась оттого,  что  ее  слегка  встряхнули  за  плечи.  Задержав
дыхание, она схватилась за кинжал.
   - Это я, граф Фелк-Хабрен, леди.
   - Ах да, простите меня, граф.
   Лессис  вспомнила,  где  находится.  Лагдален  по-прежнему  спала  рядом,
мурлыкая, как котенок.
   Графу до сих пор было трудно мириться с необходимостью считаться с  этими
нищенски одетыми женщинами, но он видел, как эти  нищенки  разбивали  орудия
врага, видел, как они бились во время сумасшедшего, бесконечного отступления
с поля боя. Он видел, как хрупкая на вид женщина парировала удар беса мечом,
подступила вплотную и прикончила длинным кинжалом, который носила на  поясе.
Таким образом, его врожденная неприязнь боролась теперь с вполне  объяснимым
чувством уважения к их силе и мужеству.
   - Нам нужно поговорить.
   - Хорошая мысль, граф.
   Фелк-Хабрен судорожно сжал руками воздух.
   - Я не знаю, что делать. До сих  пор  меня  вела  мысль,  что  мы  должны
разрушить это оружие, и мы разрушили его. Но теперь я растерялся.
   Лессис выпрямилась:
   - Растерялись? Нет, мой друг, мы не растерялись. Мы знаем кое-что о нашем
расположении. Сейчас мы, конечно же, недалеко от Внутреннего моря.  Мы  ведь
после сражения все время шли на запад. Эта река приведет нас  к  морю.  Она,
похоже, годится для того, чтобы спуститься по ней. Так  что  мы  знаем,  где
находимся и что нам делать. Больше того, кажется, мы запутали врага. Его  не
слышно уже несколько часов.
   Фелк-Хабрен искоса взглянул на нее:
   - Очень хотел бы в это поверить. Тысячи крэхинцев рыщут сейчас в  поисках
наших следов.
   - Поэтому я и предлагаю уходить по реке.  Давайте  построим  какой-нибудь
плот и пойдем на нем вниз по течению.
   Фелк-Хабрен уставился на нее. Откуда такая мысль? Почему она считает, что
он знает, как строят плоты?  Подобными  вещами  всегда  занимались  инженеры
Империи. Он же - чардханский  рыцарь,  столп  дворянства.  Он  умеет  ездить
верхом и сражаться; и это все.
   - Не беспокойтесь, граф, - сказала она, прочитав его мысли,  -  за  время
службы в легионе наши люди построили много плотов. Они  могут  сделать  все,
что только можно делать вообще.
   Чардханец медленно наклонил  голову.  Колдунья  права.  Граф  Фелк-Хабрен
видел, как  эти  солдаты  одно  за  другим  совершают  потрясающие  дела  на
протяжении их путешествия по этому проклятому континенту.
   - А что мы станем делать, когда выйдем к Внутреннему морю?
   Лессис поджала губы. Это был хороший вопрос.  Она  тоже  не  совсем  была
уверена в  дальнейшем.  Очевидным  образом  первоначальные  планы  менялись.
Легионы были полностью разбиты и отступали. Заставить их  повернуть  обратно
невозможно. Она молилась лишь о том, чтобы  им  удалось  убежать  от  врага.
Возможно, подумалось ей, главная колонна беглецов отвлечет на себя  внимание
врага от небольшой группки, пытающейся проникнуть в самое  сердце  вражеской
силы.
   - Ладно, граф. Я думаю, мы поищем возможностей подойти как можно ближе  к
врагу. Думаю, драконам эта идея придется по душе. А как насчет вас?

Глава 52

   Херута Скаш Гцуг, Великий Повелитель черной магии из  Падмасы,  властелин
пустоты Вануса, адепт черного огня, лорд льда, победитель смерти,  правитель
миллионов, собрал всю свою внутреннюю мощь. Как  "посвященный",  или  мудрец
Татагада Док, он мог поддерживать себя силой всего мира.
   Питаясь энергией огня, наполняющего шахту  у  его  ног,  Херута  построил
титаническое силовое поле. И вся его - практически неограниченная  в  данный
момент - мощь взорвалась внутри черепа Релкина, пытаясь  сокрушить  личность
мальчика.
   Релкин, ничего не  видящий  и  совершенно  бесчувственный,  сопротивлялся
твердо и упорно. Несмотря  на  страшную  боль,  он  разбивал  любую  попытку
завладеть им. Не обращая  внимания  на  огонь,  пылающий  в  его  мозгу,  он
отказывался подчиняться.
   Херута  Великий,  который  дюжинами  буквально  выбрасывал  людей  из  их
собственного сознания, замер в изумлении, этом щенке из паршивой  приморской
деревушки жила несгибаемая воля. Каждая попытка связать  ее  снова  и  снова
терпела крах. Узы рвались, а с губ мальчишки слетали дерзкие проклятия.
   Херута вскипел яростью, какая нечасто в нем  разгоралась.  И  ярость  эта
была так сильна, что он просто не мог больше сохранять сосредоточенность; на
какое-то мгновение давление на мальчика ослабло.
   Релкин оторвал голову от камня. Он не мог ничего видеть сквозь повязку на
глазах, но  чувствовал  близкое  присутствие  врага,  стоящего  над  ним,  и
повернулся к нему.
   - Никогда! - прохрипел мальчик.
   Неожиданно ярость Херугы остыла, сжавшись, как черный воздушный  шар.  Он
стал рассуждать хладнокровно. В одно мгновение  вызвал  ментальную  пробу  -
нечто вроде  острого  невидимого  инструмента,  взрезавшего  грубую  защиту,
прикрывающую ребенка, - и глубоко вошел в его разум.
   Релкин скорчился  от  боли,  на  губах  его  выступила  пена,  конечности
неестественно задергались.
   Херута вгляделся  -  и  отступил.  Теперь  все  было  ясно.  В  мальчишке
обнаружилось тонкое действие великой  магии.  Собственно,  Херута  обнаружил
несколько слоев такого действия. Мальчишка был опутан колдуньями, что вполне
понятно. Далее, на ребенка оказала влияние катастрофа в Туммуз Оргмеине.  Он
также присутствовал при поражении демона Сипхиса в Дзу. Что-то укрепило  его
волю. Мальчишка-то не так прост, каким кажется поверхностному взгляду.
   Может, это работа Синни? Станут ли Синни вмешиваться в жизнь такого мира,
как Рителт? Защита этого ребенка создана  не  ведьмами  -  они  хранят  свои
жалкие тайны во внутреннем круге своего  идиотского  культа.  Но  для  Синни
вмешательство в такие мелкие  дела  означает  потерю  дюжины  непередаваемых
наслаждений на высшем плане бытия. Высокие  энергии,  брошенные  на  потребу
такой ничтожной твари? Немыслимая вещь, с точки зрения Херуты Великого, но в
борьбе за сферы влияния может оказаться важна работа любого червячка.
   И снова Херута уловил странный отзвук чужеродной магии, силы, которая  не
принадлежала нынешней эре.  Мальчишка  соприкоснулся  с  тем,  кого  условно
называл "золотыми  эльфами".  Неужели  древний  Данэ  еще  гуляет  по  полям
Рителта? Херута считал, что древняя раса ушла,  отступила  на  более  чистые
земли Иллиуса.
   Великий Повелитель задумался, не может  ли  мальчишка  оказаться  оружием
против него, специально закаленным в битвах,  а  затем  подставленным  таким
хитрым способом. Великий тихонько зашипел сквозь зубы и  проверил  прочность
цепей, связывающих ребенка.  Нет,  бояться  нечего,  такие  цепи  не  сможет
разорвать человеческий мальчик.
   Неожиданно его прервали.  Пришел  Верниктун  и,  опустившись  на  колени,
протянул свиток с донесением. Раздраженно фыркнув, Херута просмотрел  запись
и зашипел от ярости. Эти идиоты допустили, чтобы ствол первой скорострельной
пушки  разорвался.  Теперь  ее  придется  переделывать.  Полностью  отливать
заново. Херута немедленно отправился в кузницу. Он сам проследит за отливкой
следующего ствола. Кузнец, виновный в  повреждении  ствола,  будет  скормлен
огню.
   Релкин неожиданно  остался  один.  Голова  его  бессильно  откинулась  на
камень. Жар, идущий от лавы, и серные пары путали мысли мальчика, но все  же
это было лучше, чем насилие над разумом, которое учинил Повелитель.  Приступ
рвоты вывернул беднягу наизнанку и оставил задыхающимся, судорожно хватающим
воздух, перепачканным и слабым. Положение его никогда еще не казалось  таким
отчаянным.
   Через некоторое время силы совсем оставили пленника, и он уснул, повиснув
на цепях. Сны его отнюдь не  были  приятными,  он  всхлипывал  и  вырывался,
расшибаясь о камень.
   Очнулся он от кошмарных снов, когда с глаз его сняли повязку. Все  вокруг
было залито ярким дневным светом, в ясном небе плыли белые облака, и  Редкий
увидел, что находится на краю кратера вулкана. И тут к нему склонилось  лицо
- лицо, казавшееся злобной насмешкой над человеческим. Завитки зелено-черных
роговых спиралей обрамляли пылающие красно-оранжевые  глаза,  походившие  на
окна в ад. Рот и подбородок этого существа срослись в клюв.
   Необъятное ментальное присутствие Повелителя обволокло разум мальчика. Он
попытался бороться и тут же был награжден мысленным образом глупого червяка,
корчащегося на горячих камнях под беспощадным солнцем.
   - Подчинись! - раздался голос. Релкин судорожно сглотнул;  во  рту  снова
пересохло. Долго ли еще сможет он выстоять против такой мощи?
   - Твое упрямство меня утомило, - снова зазвучал голос в его голове.
   Релкин уловил какое-то  движение.  Из-за  сверкающей  золотыми  доспехами
фигуры Повелителя выскочили два беса. В их  руках  болталось  бесчувственное
тело маленького Джака. Мальчик был жестоко избит. Кровь и  синяки  покрывали
его честное лицо. Через всю грудь по  диагонали  протянулся  длинный  рубец.
Джак пытался улыбаться; передние зубы у него были выбиты.
   - Не поддавайся, Релкин, - прошипел он, еле разлепляя губы.
   - Так вот как вы обращаетесь с военнопленными, - бросил Релкин  клювастой
твари.
   Голос власти "говорил" теперь на языке силы, гремя металлом:
   - Или ты станешь моим - или пострадает он.
   - Я так и думал. Ты, оказывается, трус. Великое присутствие в мозгу стало
ледяным. Джак закричал, лицо его перекосилось от  невыносимой  боли.  Релкин
отвел взгляд.
   - Мне это не нравится, но ты не оставил мне выбора. - Теперь голос звучал
менее резко. Релкин боролся с отчаянием:
   - Когда-нибудь ты умрешь и старый Гонго придет по твою душу, это я  точно
знаю. Все живущие когда-нибудь умрут.
   - Ого! Старый Гонго, я не ослышался? - неожиданно заскрежетал Повелитель.
-  Кто  же  это  здесь  у  меня,  а?  Единственный  истинный  мужчина  среди
порабощенных женщинами аргонатцев? Ты сохранил веру в  старых  богов,  а?  И
никакого почитания их так называемой Великой Матери?
   Релкин занервничал. Он ко всем богам относился одинаково, в том числе и к
Великой Матери. В вопросах религии он всегда путался.
   - Гонго будет судить и тебя. Подумай об этом, подумай, ты,  созданный  из
ороговевшего огня. Однажды тебе придется встать перед  лицом  силы  большей,
чем твоя, и выслушать свой приговор. Как ты переживешь этот  день?  Со  всей
этой кровью и ужасом на твоем счету?
   - Старые боги могут порадоваться за тебя, ребенок. Я рад узнать, что  они
еще сохранили своих приверженцев среди сумрачного народа Аргоната.
   - Освободи Джака, тебе ведь нужен я!
   - Какая самонадеянность! Особенно в устах маленького  незаконнорожденного
сироты.
   Релкин вспыхнул от стыда. Эта тварь знала, чем его уязвить.
   - Чего же ты хочешь? - спросил он наконец.
   - Стать твоим другом, мальчик, - раздалось в его голове:

Глава 53

   Волны Внутреннего моря разбивались о серебряный пляж  невдалеке  от  того
места, где солдаты остановились лагерем. Был прилив. Песчаные  дюны  поросли
прибрежной травой. С  небольшого  возвышения,  покрытого  редкими  камедными
деревцами и красноватым кустарником,  на  котором  расположился  отряд,  был
великолепный обзор. У  горизонта  виднелась  тяжелая  темная  масса  острова
Кости,  на  одном  из  концов  которого  возвышался  конус  огненной   горы,
выпускающей с рокотом тонкие струйки темного дыма.
   В миле к югу от лагеря лежала в  развалинах  бывшая  крэхинская  деревня,
которую сровняли с землей несколько месяцев назад. Заброшенные  поля  быстро
заняли прибрежная трава и камедные деревья. Люди все  ушли,  за  исключением
небольшой горсточки надзирателей, управляющих отрядом  бесов.  Еще  довольно
часто сюда приплывали маленькие быстроходные суда с Кости, они причаливали в
покинутой деревне, не подозревая, что их враги находятся совсем рядом.
   Драконы спали, приткнувшись между камедных деревьев.  Легионеры  улеглись
на мягком песчаном  склоне  небольшого  холма,  и  их  тоже  объял  сон,  за
исключением трех человек, ходивших сейчас  с  бреднем  возле  берега  -  они
хотели наловить рыбы к обеду.
   Беглецы не чувствовали погони уже несколько дней. Похоже, их плавание  на
плоту вниз по течению реки сбило крэхинцев с толку.
   Граф Фелк-Хабрен внимательно осмотрел  берег  при  помощи  бинокля.  Этот
замечательный  инструмент,  размерами  всего  в   три   раза   больше,   чем
указательный палец, приводил графа в восхищение чудесами,  которые  совершал
со зрением. Фелк-Хабрен находился под сильным  впечатлением  от  кунфшонских
технологий и мастерства оптиков. Колдунья Лессис дала ему  этот  инструмент,
после того как они выбрались на побережье, чтобы он осмотрел окрестности.
   Берег был пуст и почти безжизнен. Граф заметил несколько морских птиц - и
это все. Как Лессис и предсказывала.
   - Враг наш должен использовать эту гавань для связи с материком,  поэтому
люди скорее всего избегают появляться на здешних землях.
   Колдунья  оказалась  права.  Как  всегда.  Граф  постепенно  приходил   в
восхищение от многообразных талантов этой женщины. Мысль о том,  что  старая
карга  может  оказаться  толковым  военачальником,  была  противна  естеству
чардханского рыцаря. Женщины Чардхи заботились о  домашнем  очаге,  детях  и
кухне. Они не  бродили  по  свету.  Они  не  вынимали  из  рукавов  сказочно
миниатюрных телескопов. Они не баловались магией.
   Фелк-Хабрен содрогнулся. Ему пришлось видеть вещи, которые не могли  быть
правильными и праведными. На всем этом лежит печать дьявола.  Отец  Защитник
да спасет свое дитя!
   Теперь ведьма удалилась для новой ворожбы.
   Она сделала это, как только их отряд высадился с плота на  берег.  Лессис
отдала графу бинокль, отошла  на  некоторое  расстояние  вниз  по  склону  и
скрылась за деревьями. Там она и оставалась в одиночестве, если  не  считать
ее помощницы. И через несколько минут  в  ту  сторону,  куда  ушли  женщины,
полетели птицы. Их было множество, всех видов, размеров  и  расцветок.  Граф
Трега был оглушен, над ним метались стаи голубей  и  чаек,  ястребы  и  даже
орлы. Птицы стремительно опускались с небес, чтобы увидеть колдунью,  и  тут
же возвращались обратно. Граф сбился со счета где-то на шестом орде, Потом в
небо поднялись дюжины горлиц и чаек. Фелк-Хабрен видел, как  многие  из  них
вылетели в море и повернули к Кости.
   Ближе к вечеру птицы стали возвращаться. Лессис все это время  оставалась
на том же месте, медитируя вместе со  своей  проворной  помощницей.  Молодая
женщина почти не отходила от Серой Леди, лишь ненадолго отлучилась к вершине
холма, чтобы набрать воды.
   Колдунья читала свои заклинания,  нараспев  произнося  по  памяти  тысячи
строк из Биррака  и  строя  новые  магические  конструкции,  а  птичьи  стаи
сбивались в одну гомонящую массу и рассаживались по деревьям.
   Фелк-Хабрен пошел было к ведьме спросить, что  все  это  значит,  но  был
перехвачен  девушкой  и  отправлен   восвояси.   Колд