другую? Хелена очень  хотела,
чтобы и ее почитали за героиню, раз она пережила атаку вражеского агента.
   Ее уже пытались расспрашивать о нем, но толку было немного. Все, что  она
помнила, - это смуглое, узкое лицо и те жуткие горящие глаза.
   А затем сиделка принесла Лагдален записку от леди Флавии,  и  отродье  из
Тарчо удалилось.  Хелене  очень  хотелось  бы,  чтобы  на  больничной  койке
оказалась именно Лагдален, тогда как она сама прохлаждалась бы  на  воздухе,
впитывая лесть окружающих. Жизнь была столь несправедлива!
   Покинув госпиталь, Лагдален направилась вверх по холму, к Новициату. День
был солнечным, не то что предыдущие дни недели. Город показался ей шумным  и
оживленным, он даже не подозревал о той огромной опасности, которая  грозила
ему четыре дня назад.
   Тролль внутри городских стен? Даже теперь одна мысль  об  этом  приводила
Лагдален в ужас. И  когда  она  вспоминала  свою  собственную  роль  в  этом
приключении, волосы у нее вставали дыбом и она изо  всех  сил  старалась  не
воскрешать в памяти несчастную Виурис и убитого стражника.
   Теперь Лагдален знала наверняка, что живет во времена великих приключений
и перемен. Никогда прежде она не чувствовала  это  так  остро.  Каждый  день
казался ей замечательным, будто был величайшим праздником ее жизни.
   И какими насыщенными были эти дни!
   Сначала состоялись  похороны  леди  Виурис.  Ее  похоронили  на  кладбище
Великомучеников, неподалеку от побережья. Лессис произнесла надгробную речь,
стоя с непокрытой головой, в простом белом платье, и слезы блестели у нее на
щеках.
   Аббатиса Плезента прочитала отрывок из Биррака, а затем Лессис  прочитала
отходную молитву. Тело Виурис,  обернутое  в  саван  из  серой  ткани,  было
опущено в узкую, Простую могилу.
   На камне значилось просто: "Виурис из Службы Провидения".
   Лагдален не слишком-то хорошо знала Виурис, но ей все же  было  известно,
что та была мужественной женщиной и подругой Лессис, Каждый, кто работал  на
Лессис, не мог не быть личностью необычной и замечательной.
   После церемонии Лагдален повстречала Лессис у ворот, ведущих  на  Водяную
улицу. Глаза у нее были мрачные, и слезы все еще не высохли на щеках. Лессис
кивнула Лагдален и проводила ее долгим взглядом, прежде чем уйти.  Казалось,
будто  она  только  что  разрешила  какую-то  проблему,  которая  давно   ее
беспокоила.
   Лагдален подождала, пока пройдет мимо аббатиса Плезента в окружении своих
помощниц, а затем и сама выскользнула на улицу.
   С тех пор  она  ничего,  кроме  слухов,  о  Лессис  не  слышала.  Корабли
отправились к другим  городам  Аргоната.  Графства  Эрдхи  были  подняты  по
тревоге.
   Поисковые отряды перекрыли все  дороги  к  северу,  и  поговаривали,  что
Лессис находилась в самой гуще бесчисленных дикий и невероятных событий.
   Разумеется, участие Лагдален в эпизоде с троллем получило известность,  и
теперь  она  стала  знаменитостью  в  Новициате.  Она  как  могла  старалась
сдерживать свою гордость. Хотя это было довольно трудно, ведь так прекрасно,
когда все тебя замечают, считают храброй, и вовсе не потому, что ты схвачена
за руку с мальчишкой-эльфом в чулане. Даже  девушки-старшеклассницы  которые
обычно не  признавали  существования  "молодняка",  частенько  кивали  ей  и
шептались за спиной. А некоторые даже здоровались.
   И все же она понимала, что ее роль во  всем  этом  была  не  такой  уж  и
героической. Как она застыла от ужаса,  когда  тролль  двигался  на  нее,  и
ничего не могла сделать! Но она действительно не  могла.  И  все  равно  она
чувствовала себя виноватой, ибо понимала в  глубине  души,  что  именно  она
должна была умереть, а не Виурис.
   Прыгая через истершиеся ступени,  Лагдален  вбежала  в  старинное  здание
Новициата. Она добралась до приемной, и секретарша пропустила ее  в  кабинет
Флавии.
   Лагдален всегда ощущала страх, находясь в этом кабинете,  и  на  то  были
причины; она тут же вспомнила свой последний визит сюда, как раз перед  Днем
Основания.
   Помещение это было с белыми стенами и мебелью темного дерева, в  строгом,
безыскусном стиле, известном как "ранний  колониальный".  На  стенах  висели
портреты прежних директоров Новициата. Флавия ждала ее и выглядела столь  же
мрачной, что и всегда. А на стуле с ней рядом сидел Сирота Релкин.
   У Лагдален округлились глаза.
   - Здравствуйте, - робко сказала она.  Релкин  бросил  ей  предупреждающий
взгляд, и она сразу же отвернулась.
   - Вы посылали за мной, леди Флавия?
   - Да, Лагдален, посылала.
   Лагдален слышала, что Релкин и Базил  были  официально  приняты  в  Новый
легион. Но она давно уже их не видела.
   - Я вызвала тебя потому, что у меня есть для тебя плохие новости.  Боюсь,
что эти новости причинят твоим отцу и матери огромную боль. И я боюсь также,
что именно тебе придется им эти новости передать.
   Лагдален почувствовала, как у нее  перехватило  дыхание.  Что  это  могло
быть?
   Может, кто-нибудь из  ее  родителей  умер?  Но  тогда  почему  ее  просят
передать им это известие?
   - Видишь ли, до нас дошли сведения, что прославленный Хвостолом, Базил из
Куоша, прибыл сюда без полной драконьей печати.
   Лагдален почувствовала, как у нее холодеет в груди. Флавия же  продолжала
говорить уверенно, без остановки.
   - Как  ты  могла  догадаться,  раскрытие  предательства,  в  которое  был
вовлечен  несчастный  Смилгакс  из  Трота,  вызвало  множество  проверок  по
департаментам, ведающим делами  драконов.  Обнаружилось  дело  с  поддельной
печатью Базила из Куоша. Твой соучастник уже признался в своем преступлении.
   Флавия холодно взглянула в сторону Релкина, а затем снова  уставилась  на
Лагдален.
   - Он вовлек тебя. Он умолял меня проявить снисходительность по  отношению
к тебе и утверждает, что вынудил тебя нарушить клятвы и законы Марнери.
   Лагдален почувствовала вместо сердца тяжелый камень. Конечно! История  со
Смилгаксом заставила  их  перерыть  все  записи  в  Драконьем  департаменте.
Лагдален влипла. И ей придется рассказать все отцу! Это его просто убьет!
   - Я выслушала его рассказ очень внимательно и тщательно  проанализировала
все улики. У меня нет никаких сомнений, что  ты  нарушила  свою  клятву  как
колдуньи Новициата и затем нарушила также законы нашего города. Нет  никаких
сомнений и в том, что ты совершила это как личное одолжение своему другу.
   Подобное поведение абсолютно неприемлемо для лица твоего ранга.
   Поэтому, боюсь, у меня просто нет выбора. Наказание оговаривается  весьма
четко. Тебя немедленно надлежит исключить из Новициата. Но ты можешь  подать
заявление, чтобы тебя приняли в женское подразделение Нового  легиона,  если
ты пожелаешь. Ты передашь эти новости  своим  родителям,  повторив  слово  в
слово.
   Флавия  вынесла  приговор.  Лагдален  поникла  на  стуле.  Все  оказалось
напрасным, все эти долгие годы учебы. Время и  усилия,  затраченные  на  то,
чтобы добиться места в Новициате. И вот теперь все это отброшено прочь.
   Лагдален избегала смотреть на Сироту Релкина. Ей казалось, что  если  она
посмотрит в его сторону, то расплачется, а ей не  хотелось  этого  делать  в
присутствии леди Флавии. Лагдален стерпела, поборов слезы.
   - Мне очень жаль, леди Флавия. Я думала, будет только лучше,  если  Базил
из Куоша сможет поступить в Новый легион.
   Флавия вздохнула: у бедной девочки доброе сердце.
   - Базил Хвостолом пригодится в легионах, в этом ты не ошиблась. Ну а если
бы это оказался какой-нибудь другой Смилгакс, а этот  юный  бродяга  был  бы
просто еще одним  вражеским  агентом?  Тогда  бы  ты  подготовила  путь  для
очередного крупного вероломства. Мы уцелели благодаря нашим законам, и  если
мы нарушаем законы, то ставим под угрозу наше выживание.  Каждая  послушница
из любого класса и каждая жрица любого ранга должны это понимать.
   - Да, миледи.
   Флавия бросила гневный взгляд на Релкина.
   - А что касается вас, молодой человек, то надеюсь, вы это понимаете тоже.
   Я обязана поддерживать правила, связывающие воедино нашу миссию. Без  них
мы обречены на уничтожение. Ты разрушил карьеру Лагдален в Храме, а она ведь
подавала такие надежды.
   Фигура Релкина выражала полное раскаяние.
   - Мне тоже очень жаль, - пробормотал он. - . не думал, что так получится.
   - Еще бы, - фыркнула Флавия. - Что ж, теперь ты состоишь в легионе, и нет
нужды поднимать это дело. Мы уверены, что ни на тебе, ни  на  твоем  драконе
нет позорящих пятен, и поскольку вскоре ты будешь в Кеноре, то мы  не  видим
никаких причин судить тебя в городских судах.
   Релкин нервно облизал губы.
   - Можешь идти.
   Он встал, попытался увидеть глаза Лагдален, но та отказалась посмотреть в
его сторону, и в конце концов  пробурчав  что-то  невнятное,  Релкин  бочком
удалился.
   Когда дверь  за  ним  затворилась,  Лагдален  почувствовала,  как  у  нее
брызнули слезы; она смахнула их быстры движением руки.
   - Мне жаль, что дело дошло до этого, Лагдален из  Тарчо.  Несколько  дней
назад я думала, что могла бы конечном счете вдолбить в тебя немного здравого
смысл но, кажется, ты  действительно  не  способна  постичь  фундаментальные
принципы нашей жизни в этом учреждении.
   Лагдален подавила всхлип.  Флавия  знала,  когда  в  разговоре  поставить
точку.
   Девушка хоть и была послушницей, однако не могла подчиниться  дисциплине,
обязательной в миссии.
   - Теперь ты можешь идти, дитя мое. Думаю, бы. бы наилучшим,  если  бы  ты
сразу же отправилась к родителям и рассказала им о случившемся. А  позже  ты
сможешь собрать свои вещи.
   Лагдален вышла на яркий солнечный свет, но едва мог. что-либо разглядеть,
потому что глаза ее застилали слез!
   Кто-то тронул ее за плечо, и она повернула голову.
   Рядом стояла просто одетая женщина в серой мантии.  Ростом  она  была  не
намного выше самой Лагдален.
   Лессис! Лессис улыбнулась несколько мрачно.
   - Лагдален из Тарчо, как я полагаю, тебя вышвырнули из Новициата, не  так
ли?
   - Да, миледи. Я нарушила правила. Я... - Она оборвала фразу.
   - Ты и вправду  не  производишь  впечатление  человека,  который  излишне
беспокоится о соблюдении правил. У меня есть, что тебе сказать, и ты  должна
будешь принять важное решение. Вся твоя дальнейшая судьба будет зависеть  от
этого.
   Лагдален тупо посмотрела на нее. Слез уже не было.  Ей  так  не  хотелось
казаться слабой, когда с ней разговаривала Лессис.
   - Видишь ли, нам, в Службе Провидения, нужны люди с таким характером, как
у тебя. А если точнее, мне необходим такой человек, как ты. Я хочу, чтобы ты
стала моей помощницей.
   Лагдален  поперхнулась.  Может,  ей  это   снится?   Или   она   страдает
галлюцинациями?
   - Тебя устраивает такая жизнь?  Во  всяком  случае,  я  тебе  гарантирую:
легкой она не будет. Но и скучной - тоже.
   - Я, миледи... Да, мне хотелось бы, - запинаясь, произнесла Лагдален.
   - Прекрасно. Тогда пойдем и навестим твоих родителей вместе. У тебя  есть
для них новости от леди Флавии, а мне нужно получить  их  согласие  на  твое
новое назначение.
   Лагдален просто не могла в это поверить. Только что  ей  казалось,  будто
все кончено и она потерпела полный  провал,  -  и  вдруг  такое.  Ей  выпала
наилучшая возможность, какую она только могла себе пожелать.

Глава 18

   Зима кончилась, тяжелая и снежная, полная слухов о войне где-то далеко на
юге, в землях Теитола. Склоны покрыла молодая поросль, и хотя еще  грохотали
потоки, набухшие от талого снега, с каждым днем они истощались,  сливаясь  в
полноводные реки.
   Маленький белый  цветок,  прозванный  колонистами  снежным  принцем,  уже
отцвел,  и  теперь  просеки  и  прогалины  заросли  колокольчиками  и  алыми
амидинами.
   В лесах паслись олени, отъедаясь после скудных зимних месяцев, у кроликов
уже появились малыши, и у лис тоже, а перелетные птицы вернулись  из  теплых
мест. В долинах, поросших гемлоком, раздавались песни  дроздов,  а  на  всех
изгородях и фермерских полях кипели страсти, горланила птичья мелочь.
   Вместе с весной пришла война. Налетчики из холодных земель по ту  сторону
Оона, небольшие отряды бесов и троллей под  командованием  свирепых  солдат,
облаченных в черную форму Туммуз Оргмеина, с проклятьями  прорывались  через
леса с намерением убивать и захватывать в плен женщин.
   На защиту колониальных земель вышли аргонатские легионы.
   В землях близ Оона и на унылых равнинах Гана войска  двигались  в  полном
составе - бригады, даже целые легионы  на  марше,  каждый  с  пятью  сотнями
лошадей и пятьюдесятью драконами в помощь.
   В землях на востоке, где колонии за  пятьдесят  лет  утвердились  прочно,
патрулирование проводилось меньшими силами, и часто эти  подразделения  были
недокомплектованы, да и сами дозоры рассматривались  как  мирное  дежурство,
помощь формированиям, которые этой зимой пребывали на действительной службе.
   Вот так утомленные драконы Стодевятого драконьего эскадрона  оказались  в
удивительной стране в верховьях Арго, двигаясь маршем по пышным пастбищам  и
обширным лесам.
   После продолжительной кампании в зимних снегах против Теитола  Стодевятый
сократился до шести драконов, шести драконопасов и двух дракониров.  И  пока
искали замену, эскадрон был приписан к дозору в относительно спокойной  зоне
долины Арго, между горами Ульмо и Красным Дубом.
   Покинув форт Далхаузи, как только растаял снег, они проследовали походным
порядком на юго-восток вдоль Разакской дороги, что вилась между  холмов.  По
мере того, как  они  забирались  все  выше,  излучины  Арго  превращались  в
удивительный орнамент, вырезанный в  горах,  на  чьих  крутых  склонах  были
разбиты виноградники.
   Эскадрон отдыхал над серпантином реки неподалеку от города Пристань Арго.
   День был теплый и солнечный, и с  позиций  на  склоне  горы  Красный  Дуб
открывался широкий обзор земель за рекой.  Обширный  лес  Тунины  изобиловал
свежей зеленью, а на востоке на фоне неба возвышалась великая  гора  Снежный
Пояс вместе со скалой Хищник, выступающей вперед, будто  кривой  коготь.  На
западе огромные снежным собором поднималась гор Ульмо.
   Драконов окружали затерявшиеся  среди  рощ  красного  дуба  беспорядочные
руины древнего поселения, остатки храма еще времен Вероната.
   К несчастью, этот вековечный покой был только  кажущимся.  Все  понимали,
что зловещие слухи, которые они слышали в Широкополье  и  низовьях  реки,  -
правда.
   В Тунине видели вражеские отряды. Группа бесов  и  троллей  переправилась
через  Арго  и  вызвала  массовую  панику  вокруг  Пристани  Арго.   Похоже,
измотанному Стодевятому вскоре суждено оказаться в гуще сражения.
   Как только они вступили в  верховья  Арго,  слухи  стали  разрастаться  и
шириться. Теперь же они подтвердились окончательно. Всего часом раньше зашел
сержант Дьюк и предупредил всех, чтобы позаботились об оружии, шлемах, щитах
и нагрудниках.  Драконы  расселись  и  заворчали,  а  драконопасы  принялись
лихорадочно трудиться на снаряжением.
   Двое солдат сходили за  водой.  На  всех  разгоряченных,  томимых  жаждой
драконов воды не хватило, и они  спустились  к  ручью,  по-прежнему  полному
талой водой, напились под завязку, а затем погрузились в воду, насколько это
было возможно при глубине в три фута.
   Вылезли освежившиеся,  но  голодные,  а  до  прибытия  походной  кухни  и
приготовления лапши оставалось не сколько часов.
   К занятым работой драконопасам драконы вернулись воспрянув  духом,  но  с
жалобами на голод. Правда, жаловались они больно весело, и мальчишки поняли,
что огромные звери пребывают, в  общем-то,  в  добром  настроении.  Странное
дело, но перспектива сражения их, кажется, возбуждала, независимо  от  того,
насколько они устали и вымотались.
   Базил обнаружил Релкина за работой над  малым  хвостовым  мечом;  положив
клинок на колено,  драконопас  затачивал  лезвие  угловатым  камнем.  Позади
мальчика маячила десятифутовая голова какой-то разбитой статуи.  Скатившись,
голова перевернулась макушкой вниз и застряла в дыре  полуразрушенной  стены
древнего  храма.  Над  головой   выросло   скелетное   дерево,   опутав   ее
змееподобными корнями, но глаза по-прежнему было видно; они смотрели на горы
Ульмо, откуда пришел тот враг, что уничтожил создателей этой статуи и поверг
в прах храмы и их богов.
   Дракон подошел и присел на корточки. По тому, как вилял его хвост,  и  по
счастливому шипению, исторгавшемуся из могучей груди, Релкин понял, что  Баз
хоть и голоден, но доволен.
   Релкин закончил с лезвием малого меча. Теперь оно было достаточно острым,
чтобы перерубить что угодно, когда Базил  пристроит  его  на  кончик  своего
странного "сломанного" хвоста.
   - Как вода, не холодная? - спросил Релкин рассеянно.
   - Холодная, будь она проклята. Мальчик враз посинеет.
   - Хм.
   Релкин рассматривал свой арбалет, изящное маленькое  кунфшонское  оружие,
сделанное из стального тростника и закаленной проволоки. Он  был  легок,  но
бил сильно, и его было легко  заряжать  хитроумными  кунфшонскими  стрелами.
Поражает с расстояния сорок ярдов и перезаряжается удобно и быстро.
   - Мне нужно оперение. Я скоро вернусь.
   - Мальчику нужно много стрел, ведь они так редко попадают в цель.
   Отправляйся и возьми столько, сколы сможешь унести.
   - М-м-м.
   Но  вместо  того,  чтобы  разыскивать  оружейника.  Релкин  прошел  вдоль
расположения бригады к интендантскому фургону и выпросил у поваренка  Уилбри
пару буханок пресного хлеба. Они разломили хлеб пополам,  и  Уилбри  помазал
его толстым слоем акха, любимой приправой, но не для мяса, а  для  драконьих
утроб.
   Акх приготовляли из лука, имбиря, чеснока и клюквы у людей от него немело
небо, но аргонатские дракон потребляли его с чем угодно.
   Релкин прокрался обратно к перевернутой голове статуи  и  обнаружил,  что
Базил исследует свой длинный меч Пиокар, пригнув голову и шепелявя  какой-то
стишок на языке вивернов.
   Релкин осторожно запихнул одну буханку за камень а со  второй  подошел  к
дракону.
   - Я подумал, может, ты захочешь вот этого -  у  нас  сегодня  был  долгий
переход.
   Взгляд драконьих глаз остановился на мальчике, затем ноздри унюхали  акх,
и внимание дракона переключилось на буханку, разломанную и густо  сдобренную
тягучим коричневым соусом. Раздражение вмиг испарилось.
   - Парень, иногда, будь ты проклят, ты бываешь таким хорошим, знаешь?
   Буханка исчезла в считанные секунды. Релкин  вновь  принялся  осматривать
стрелы, краем глаза наблюдая Базилом.
   Дракон был само беспокойство. Где-то поблизости  в  воздухе  чувствовался
запах акха, и этого было достаточно, чтобы у кожистоспинника потекли слюнки.
   Внезапно драконий ум пришел к логичному выводу.  Мальчишка  Релкин  опять
играет в свои игры.
   Дракону придется просить, потом клянчить, а  после  пообещать  что-нибудь
взамен, прежде чем ему достанется вторая буханка.
   Базил фыркнул. То есть, конечно, если он  не  отыщет  ее  по  запаху.  Но
делать это придется достойно, не пристало дракону ползать вокруг  в  поисках
проклятой буханки с акхом. По крайней мере, не на виду у мальчишки.
   Релкин,  похоже,  целиком  поглощен  своим  арбалетом.  Базил  постарался
беззвучно подняться и двинулся налево, где, как он чувствовал, была спрятана
буханка.
   Релкин поднял взгляд, ласково улыбнулся дракону и стал  смотреть  куда-то
за реку. Его внимание привлекло какое-то движение в воздухе.
   - Смотри, Баз! - показал он.
   Над долиной ленивыми  кругами  парили  два  ястреба.  Птицы  улетали  все
дальше, по пути к ним присоединилась еще одна пара. Теперь над лесом  Тунины
кружили уже четыре ястреба, а дальше над кронами деревьев  поднималась  гора
Снежный Пояс.
   - На Снежном Поясе по-прежнему полно снега, до самых  уступов,  -  сказал
Релкин.
   - В северных лесах будет холоднее. Но мы должны оставаться здесь и  ждать
сражения с бесами и троллями. Такова драконья жизнь.
   - Не навсегда. Баз. Когда-нибудь