После тропической жары и зловония виверны  наслаждались  холодной  свежей
водой. Они грузили тяжелые бочки, собираясь вчетвером, а в обратную  сторону
плыли налегке, весело плескаясь.
   Пара драконов легко справляется с работой десяти-двадцати человек. Вскоре
вокруг них собралась толпа восхищенных и возбужденных туземцев.  Островитяне
никогда раньше не видели аргонатских вивернов,  хотя  слышали  о  них  много
рассказов и легенд.
   Теперь драконов постоянно  окружала  цепочка  зевак,  наблюдающих  за  их
работой. Собственно,  драконы  были  только  поводом  -  люди  вообще  любят
наблюдать, как трудятся другие, при этом стараясь делать как можно меньше. А
работы, между прочим, был непочатый край. Каждый большой корабль  нес  сотни
тонн питьевой воды, и наполнять все емкости было довольно  долгим  занятием.
Требовалось никак не меньше нескольких дней.
   Виверны работали в озере по два часа, прерываясь  для  трапез,  во  время
которых поглощали огромное количество еды - стирабута  и  акха.  Драконопасы
очищали для подопечных ананасы, а те лопали экзотические плоды  пригоршнями,
как виноград. На ночь их  отряд  остался  на  берегу  вместе  с  несколькими
сотнями особо доверенных  легионеров.  Помня  о  категорическом  запрете  на
плавание в океане, драконий эскадрон разбил лагерь у самого  родника,  чтобы
быть поближе к пресной воде и подальше от соблазна лагуны.
   Драконопасы весь день собирали хворост, жгли костры, закупали  у  местных
жителей свежую рыбу. Тяжело проработав весь день, виверны ели, как титаны, и
один за другим опустошали бочонки местного "пива", которое приготовлялось из
пулки - фрукта с пушистой кожурой и  бледно-зеленой  мякотью.  Хотя  драконы
предпочли бы аргонатский эль, они с радостью выпили предложенный  напиток  и
затянули песни.
   Местных жителей ошеломил этот ночной рев. Вокруг дюжины лагерных  костров
восседали огромные чудища, пьющие  пулки  и  ревущие  хором.  Их  громкие  и
сильные голоса, выводящие более-менее слаженно какие-то мелодии, были слышны
во всех уголках острова, и туземцы, прислушиваясь, выходили из своих домов.
   Потом драконы замолчали и  улеглись  спать  на  песке  под  звездами.  Их
нисколько не заботило произведенное ими впечатление.
   К Уилиджеру, сидевшему у  небольшого  костерка,  подошла  группа  местных
жителей. На палатке плескался эскадронный  флажок,  по  которому  туземцы  и
признали начальника.
   Они с трудом говорили на ломаном верио, но, раз за разом повторяя слова и
подкрепляя их жестами, они довольно ясно выразили свое желание:
   - Сколько вы хотите за такого дракона? Мы бы купили  одного  или  больше,
если не слишком дорого.
   Уилиджер сначала непонимающе на них уставился, а потом захохотал:
   - Нет, нет, мои друзья, драконы не продаются.  Туземцы  переглянулись,  а
потом снова обратились к Уилиджеру:
   - Может, тогда подарите нам дракона? В знак дружбы с островным народом?
   И снова офицер разочаровал окруживших его визитеров, которые  поглядывали
на спящих драконов и тихо переговаривались.
   Уилиджер нашел это происшествие весьма  забавным  и  поспешил  поделиться
весельем с драконопасами, правда, те даже не улыбнулись. С помощью множества
жестов  Уилиджер  попытался  растолковать  туземцам,  что  драконы  являются
солдатами Империи Розы так же, как и люди - в данном случае,  присутствующие
здесь мальчики, - и если их разозлить, последствия будут ужасными.
   Трудно сказать, как все  это  было  воспринято  туземцами,  они  медленно
разошлись после полученного отказа.
   Драконопасы не стали рассказывать об этом оскорбительном инциденте  своим
подопечным, по-прежнему мирно спавшим. Старая поговорка о том, что "не нужно
будить спящего дракона", никогда еще не была так буквально верна. Как бы  то
ни было, после всего, что случилось, выставили караул.
   Релкину выпала первая вахта. Он залез  на  пальму,  прямо  на  лиственную
крону. Листья были острыми по краям, но, подложив кусок циновки, можно  было
устроиться довольно удобно и наслаждаться  видом  лагуны  с  огнями  больших
кораблей на рейде.
   Драконы лежали вповалку, отбрасывая огромные тени на  белом  песке.  Было
совершенно тихо, только легкий бриз  со  стороны  вулканов  приносил  запахи
леса: сырости, фруктов и тайны.
   Релкин мечтал об Эйлсе, дочери Ранара.  Оказаться  бы  ей  сейчас  здесь!
Тогда наслаждение экзотической красотой стало бы полнее.
   Он посмотрел в сторону кораблей, растянувшихся вдоль  лагуны.  Каждый  из
них был  величайшим  достижением  человеческого  мастерства,  и  сейчас  они
призрачно мерцали под луной - особый плавучий мир, со своими  характерами  и
иерархией.  На  долгие  месяцы  "Ячмень"  стал  для  драконира  обособленной
страной, соседствующей с такими же обособленными  странами,  "Картофелем"  и
"Овсом". Прочие плавучие мирки можно было  попытаться  увидеть  в  подзорную
трубу, но поговорить с  кем-нибудь  уже  не  представлялось  возможным.  Как
далеко отсюда корабли и какими маленькими они  кажутся!  На  какое-то  время
мальчик потерял ощущение реальности. На  борту  "Ячменя"  центром  Вселенной
являлся вздорный нрав командира Уилиджера. С вершины пальмы все это казалось
далеким и неважным.
   Он перетерпит Уилиджера и переживет его. Они уже пережили  противостояние
с командиром эскадрона Таррентом и определенно взяли над ним верх.  Конечно,
на  это  потребовалось  время,  но  в  конце  концов  Таррент  смягчился,  а
Драконопасы Сто девятого стали  прекрасно  разбираться  в  кокардах  и  тому
подобных вещах. Они не сломаются и под тиранией Уилиджера.
   Релкин понимал, что Уилиджер находится под давлением какого-то серьезного
стресса. Настроение его дико менялось, и поведение было  непредсказуемо.  Он
находился  в  плену  ложных  суждений,  почерпнутых  из  его  любимых  книг,
реальности же не чувствовал совсем.
   К сожалению, сочинение Чеслера Ренкандимо "Уход за  Драконами-Вивернами",
с точки зрения драконьих мальчиков, было полно чепухи. Ренкандимо утверждал,
что души драконов связаны с океаном и скалами и  извечным  конфликтом  между
ними. Человеческие же души принадлежат огню и воздуху. Драконы по смерти  не
возносятся на небеса вместе с  людьми,  а  отправляются  на  красную  звезду
Зебульпатор. Таким образом, на драконов действует красный цвет -  в  раны  и
ссадины  рекомендуется  втирать  палисандровое  масло,  куркуму,  шафран   и
морковный бальзам.
   Драконопасы плевать хотели на всю эту огненно-воздушную чепуху. Все,  что
требовалось для обработки ран, - это дезинфицирующий Старый Сугустус.
   Особенно плохо приходилось в те дни, когда Уилиджер пытался применить  на
практике сведения, почерпнутые из маленького кожаного томика Бандта, Банта и
Бансома "Практика Войны". Эти  признанные  авторитеты  предпочитали  бурю  и
натиск и предлагали жертвовать жизнью по малейшему поводу в каждой кампании.
   На борту "Ячменя" подобные тренировки были несколько  затруднительны,  и,
заставляя  драконопасов  в  очередной  раз  проделывать  никому  не   нужные
упражнения, Уилиджер чувствовал себя абсолютно разбитым,  но  утешался  тем,
что  со  временем  мальчики  его  полюбят  и  станут   добрыми,   идеальными
драконопасами.
   Релкин поднял голову. Собственно, все они чувствовали, что Уилиджер -  не
такой уж плохой человек, просто неуравновешенный. Он мог в один момент  быть
храбрым, как лев, и уже в следующий - полностью деморализованным страхом.  В
горячке боя Уилиджер вполне показал себя. В самом деле, не  нужно  забывать,
что в критическом  положении  он  не  только  согласился  выслушать  простых
драконопасов, но даже и следовал их  советам.  Это  обнадеживало.  Насколько
Релкин понимал, хороший боевой командир  должен  иметь  стальную  волю,  как
настоящий опытный воин. Это дает спокойствие в бою. Он не  должен  придавать
большого значения ужасам, проходящим перед его глазами; несмотря ни на  что,
он должен драться, воодушевляя подчиненных.
   Релкин надеялся, что со временем Уилиджер возмужает и тогда ослабит  свою
придирчивость, став настоящим драконьим командиром.
   Ну а пока им придется терпеть.
   Он снова посмотрел по сторонам. Если  бы  Эйлса  могла  сейчас  оказаться
здесь! Как во время кампании в Арнейсе! Только бы знать, что  она  рядом,  и
тогда можно вытерпеть любые глупые выходки Уилиджера.
   Увы! Пройдут  годы,  прежде  чем  он  получит  право  на  отставку.  Если
останется жив в этом походе. А также если переживет следующие. Слишком много
всяких "если".
   Мальчик принялся размышлять о своей отставке,  и  ненадолго  его  окутало
знакомое тепло. Он придумывал, как замечательно будет жить в будущем.
   Они с драконом выйдут в отставку вместе, взяв причитающиеся  им  земли  -
сто акров в долине реки Калене, что в восточном Кеноре. Земли клана  Ваттель
- родичей Эйлсы - лежат к югу.
   Они с Базом обойдут все окрестности и отыщут самый приятный  уголок,  еще
совершенно дикий. Эти районы труднопроходимы  из-за  быстрого  течения  реки
Бур. Впрочем, быстрое течение в низовьях можно изменить системой  каналов  и
отвести лишнюю воду, как, он видел, было устроено на Кохонских порогах.  Они
будут продавать зерно горцам Ваттель Бека, выращивающим собственные  овес  и
рожь на высокогорных плато, но часто  испытывающим  нехватку  продовольствия
глубокой зимой.
   А потом  они  с  Базом  расчистят  землю  и  посадят  пшеницу,  ячмень  и
корнеплоды. Еще они разведут сады и виноградники и станут продавать  излишки
людям клана.
   Чтобы управиться с расчисткой земель, они купят упряжку лошадей в  Кохоне
и переведут их через плато и далее вниз по Буру, в долину Каленса.
   Релкин с Эйлсой  поженятся,  у  них  будет  семья.  Базил  завоюет  право
оплодотворить яйца. Это значит,  что  им  придется  предпринять  путешествие
обратно  в  Куош,  в  провинцию  Голубой  Камень.  И  настанет  день,  когда
знаменитый дракон со сломанным хвостом придет в родную деревню. Там проведут
соревнования за право стать отцом одного из молодых дракончиков.
   Ну а потом и сам Релкин станет отцом. На что это будет похоже?  Он  пожал
плечами. Готов ли он к этому? Готов ли  взять  на  себя  ответственность  за
собственного ребенка? Уверенности в нем не  было.  Он  уже  видел,  как  это
изменило его  подругу,  Лагдален  из  Тарчо.  Она  превратилась  в  солидную
матрону. Такое впечатление, что она стала старше его на пару десятков лет, а
ведь разница между ними была совсем незначительной.
   Тут  Релкин  почувствовал  некоторое  неудобство  от  мыслей  о  перемене
занятий. Он ведь любил эту грубую жизнь.  Он  хотел  посмотреть  мир.  И  он
совсем не хотел становиться затворником на лесной ферме.
   Он тихонько присвистнул. Все это было так далеко! Он еще  насмотрится  на
мир, прежде чем получит хоть какую-нибудь возможность перемены занятий.
   Мальчик  молился,  чтобы  Эйлса  не  изменила  ему;  пять   лет   кажутся
невообразимо долгими, когда о них думаешь. Эти мысли заставили его вспомнить
о прошедших пяти годах, когда он был еще безвестным драконопасом из  деревни
Куош, зубрящим уроки. Пять лет - срок долгий; за  такой  промежуток  времени
многое может измениться.
   Эйлса, дочь Ранара, будет  испытывать  давление  родни,  желающей,  чтобы
девушка забыла какого-то там драконопаса и вышла замуж за  почтенного  члена
клана Ваттель. Сможет ли она противостоять такому давлению?
   Релкин застонал и прогнал от себя подобные мысли. Что будет, то будет,  и
если того пожелают старый Каймо и Великая Мать, он женится на Эйлсе,  и  они
станут жить так, как ему грезится.
   Вахта закончилась без происшествий, драконир слез с дерева, завернулся  в
одеяло и сразу крепко заснул, проспав до  побудки,  которую  протрубили  час
спустя после восхода.
   Драконы поднялись, размялись и умылись. Потом съели  обильный  завтрак  и
продолжили свои вчерашние занятия. Было объявлено, что по  окончании  работы
остаток дня можно отдыхать. Флот отошел до вечернего прилива.
   Последнюю цистерну наполнили еще до полудня, после нее  был  обед.  Потом
часть драконов счастливо заснула под  солнышком,  кое-кто  лениво  плавал  в
озере.
   Драконопасы отправились исследовать остров. Чего им было бояться днем?

Глава 18

   Словно густой дым лесного костра, собрались  народы  Крэхина  по  призыву
Пророка. Армия Крэхина, реорганизованная генералом Кригсброком,  отправилась
на север и на восток.  Нападение  было  внезапным.  Крэхинцы  отказались  от
прежней тактики боя, когда  они  просто  забрасывали  противника  дротиками,
рассчитывая в основном на свою численность.  Теперь  они  перешли  к  прямым
столкновениям и кололи  врагов  копьями.  Эта  тактика  превосходила  боевое
мастерство всех соседних народов, и скоро в Крэхин потянулись армии рабов.
   С подачи Кригсброка вся экономика Крэхина  была  перестроена  на  военный
лад. Крэхин, как  и  предсказывал  когда-то  Пророк,  стал  народом  воинов.
Захваченные рабы возделывали поля, выполняли все  необходимые  и  неприятные
работы. Крэхинцы, столь долго угнетаемый народ, восприняли преобразования  с
энтузиазмом. Теперь их армии наводили ужас на остальные народы Эйго.
   На севере они  угрожали  развитым  государствам  Бакана.  На  востоке  их
боялись в королевстве Импало  и  даже  в  империи  Ог  Богона.  Новые  армии
двинулись к западным берегам - нести весть Пророка братским народам, живущим
в тех краях. Массовые сборища стали нормой. Древние боги Огня и  Камня  были
смещены верой в "Того Кто Должен".
   На простодушные народы Эйго обрушилась лавина: с именем Пророка на  устах
новые армии несли смерть и разрушения.
   На первых порах Величайший был доволен. Его слуги принялись за работу  на
острове Кости. Везде вокруг Внутреннего моря  заботами  Пророка  создавались
армии. Со временем, как и предполагалось, враги  заметили  это  и  снарядили
экспедицию  в  Эйго.   Ведьмы   реагировали   стремительно,   что   принесло
одновременно как чувство удовлетворения, так  и  беспокойства.  Херута  Скаш
Гцуг знал, что ведьмы вполне осознавали исходящую  от  него  опасность.  Они
принимали его всерьез. Что значило - уважали. Это вызывало у него улыбку.  С
другой стороны,  он  понимал,  что  два  полных  легиона,  объединившись  со
здешними, готовящимися напасть на него войсками, способны разнести небывалый
эксперимент в прах. От подобных мыслей Величайшего бросало в дрожь.
   В свое время Херута Скаш Гцуг получил тяжкий урок, по глупости недооценив
силы восточной империи. Эти проклятые драконы! Если бы  не  они,  Повелители
давно уже овладели бы Рителтом.
   Впрочем, существовали средства задержать врага. Херута Скаш  Гцуг  послал
гонцов к  древнейшему  Властителю  Черного  острова  Гадджунгу.  Тот  обещал
помощь.
   Вдобавок мощная армия  Крэхина  прошла  через  Вал  Солнца  и  напала  на
богонцев, естественных союзников Империи Розы в восточном Эйго.
   И все же Херута Скаш Гцуг был  неспокоен.  Он  приказал  слугам  умножить
усилия. На острове Кости те овладели мастерством ковки и закалки стали.  Это
была  тяжелая  работа,  зависящая  от  мощности  кузниц  в  сердце  вулкана.
Проклятый вулкан наполовину  бездействовал.  Его  пламени  еле  хватало  для
производства стали. Работа двигалась медленно.
   Повелитель обратился к другому  своему  оружию  -  Пророку.  Он  приказал
Кригсброку  регулярно  посылать  доклады.  Кригсброк,  чувствуя   настроение
Повелителя, тщательно корректировал свои сообщения. В страшной  новой  жизни
Пророка было много  причин  для  беспокойства,  но  Кригсброк  понимал,  что
Повелитель не хочет об этом знать. Он  желает  только  хороших  новостей.  И
желает отчаянно. Кригсброк уже был научен горьким опытом  принесения  плохих
новостей Величайшему.
   Таким образом, Кригсброк находился перед дилеммой -  как  не  обеспокоить
Повелителя и как при этом жить с тем странным и страшным созданием, которого
называли "Тот Кто Должен".
   Проблема заключалась в ненасытной  жажде  Пророка  убивать.  Страсть  эту
можно было сравнить по силе разве что с тягой молодого  мужчины  к  женщине.
Слишком  долго  воздерживаясь,  Пророк  становился  опасен,   он   мог   без
предупреждения напасть на любого, оказавшегося рядом.
   Первым он убил слугу Кригсброка, Голса - выхватил чужой кинжал и  швырнул
его в спину несчастного слуги.
   Кригсброк позаботился предоставить Пророку  рабов  для  убийства.  Больше
ничего не оставалось. Тварь уже  не  довольствовалась  осужденными,  которых
казнила перед толпой. Она хотела убивать их часами, одного за  другим.  Нож,
воткнутый  в  горло  беспомощному  человеку,  связанному  по   запястьям   и
щиколоткам, низкий сдавленный хрип, фонтан крови... Тварь издавала несколько
коротких вздохов удовольствия, упиваясь кровью, заливающей его  тело.  Дрожа
от наслаждения смертью, она вырывала еще бьющееся сердце  и  выжимала  кровь
себе в рот,  как  сок  какого-нибудь  экзотического  фрукта.  Потом  энергия
иссякала,  возбуждение  проходило.  Тогда  возобновлялась  дрожь,   начинала
трястись голова, закапанная кровью. Тварь снова обнажала нож и искала  новой
жертвы.
   Кригсброк изо всех сил старался сохранить тайну. Крэхин не должен  ничего
знать. Вера людей в Пророка должна быть незапятнанной. Узнай они,  что  "Тот
Кто Должен" на самом деле - "Тот Кто Должен Убивать", они растеряют всю свою
восторженную покорность.
   Пришлось  завести  специальную  службу  уборки  тел.  Это  было  довольно
хлопотно. Поначалу трупы просто сбрасывали в море,  но  потом  их,  конечно,
прибило к берегу. С  похоронами  возникли  трудности.  Крэхинцы  традиционно
сжигают умерших, хороня только пепел. Можно было выделить  кусок  земли  для
этих работ, можно было даже оградить их от любопытных, но  слухи  все  равно
неминуемо поползли бы, грозя раскрыть правду.
   Тогда Гулбуддин, второй после  Кригсброка,  сказал,  что  знает  огромные
темницы под дворцом Пророка. Раньше там держали отступников от веры  в  Бога
Камня. Служители стали сносить трупы в эти помещения.
   Но скоро темницы оказались заполненными до  самых  сводов.  Пополз  запах
мертвечины. Кригсброку снова пришлось  принимать  меры.  Он  взял  несколько
барж, перевозящих  необходимые  вещи  на  остров  Кости,  и  глубокой  ночью
приказал рабам вынести трупы из подземелья и погрузить на баржи. Затем баржи
отплыли к острову Кости. Здесь тела переложили на повозки, подняли по склону
вулкана и сбросили в  главный  кратер.  По  окончании  этой  мерзкой  работы
Кригсброк и его четыре  телохранителя  убили  рабов  и  отправили  вслед  за
ужасным грузом.
   Когда баржи пришвартовались  снова  у  дворца  той  же  ночью,  Кригсброк
обнаружил, что Гулбуддин ждет его.
   - Итак, ты вернул мои баржи, интересно, что ты возил в них?
   - Не думаю, что ты захочешь узнать, - сказал Кригсброк, проработавший всю
ночь и смертельно не желающий говорить правду. - Ну ладно.  Сегодня  у  меня
был груз для острова Кости. Мы перекопали все конюшни этой вонючей страны  и
собрали всю грязь от испражнений лошадей за многие годы.  У  меня  набралось
двадцать повозок. - Кригсброк наморщил лоб. - Пути Величайшего неисповедимы,
- добавил он.
   - Это так. Но, как ты  думаешь,  зачем  ему  двадцать  повозок  лошадиных
испражнений?
   - Может, он собирается создать нового монстра, который  станет  их  есть.
Помнишь великанов-людоедов? Гулбуддин содрогнулся:
   -  Проклятые  твари  были  безумными.  Один  из  них  съел  моего   друга
Кинрадрика. Оторвал ему голову, если хочешь знать.
   Кригсброк рассмеялся:
   - Я видел, как один из них съел лошадь из-под седока! Еще живую.
   - Это отвратительно.
   Кригсброк снова рассмеялся, но согласился.
   - Как поживает Пророк? - спросил Гулбуддин.
   - Честно говоря, он меня беспокоит.  Он  становится  несколько  странным,
скажем так. В основном он спит, но когда просыпается - ой-ей-ей! - Кригсброк
выразительно сплюнул.
   - Все это было странным с самого начала. Вдохнуть в мертвеца  пароди