Похоже, будем грузиться на один из тех кораблей, что стоят в гавани. Да!  Ты
обычно всегда уже просыпаешься в это время! Ну-ка, в чем дело?
   - Назойливый, приставучий мальчишка, вот в чем. Базил взял котел и снял с
него крышку:
   - Без акха?
   - Какого черта тебе понадобилась эта дрянь в такую рань?
   - Есть ее, потому что она вкусная.
   Релкин проглотил чашку  келута,  вторую  за  утро.  Это  немного  оживило
мальчика, и он снова отправился  на  кухню,  за  акхом  -  едкой  приправой,
которую виверны способны были есть с любой едой и в любом количестве.
   Его встретил аромат свежеиспеченного хлеба. Релкин вдохнул полной грудью,
и тут же кто-то шутливо толкнул его в плечо - Свейн желал знать  подробности
обеда с Уилиджером.
   До этого момента Релкин умудрялся не думать о кошмаре вчерашнего  вечера,
но сейчас на него обрушились воспоминания, включая ужасную минуту, когда они
сообщили новому командиру эскадрона, что ему не  удастся  заняться  дизайном
кокарды Сто девятого боевого драконьего.
   - Могу сказать, что  эля  ты  выпил  немало.  Релкин  издал  стон.  Свейн
хихикнул. У него было веселое настроение.
   - И чего хотел Уилиджер? Релкин снова застонал.
   В это время сзади неслышно подошел Мануэль. Его  неожиданное  приветствие
заставило Релкина подпрыгнуть.
   - Что-то мы сегодня слишком дерганые.
   - Да, - согласился Релкин, - мы такие. Мануэль отпихнул Свейна и  оторвал
себе горбушку от свежей буханки.
   -  Отвечаю  на  вопрос  Свейна:  командир  эскадрона   Уилиджер   пытался
набиваться  в  друзья,  -  сказал  он.  -  К  сожалению,  не  совсем  ловко.
Рассказывал нам об одном из боев в Кеноре. Он не хочет,  чтобы  мы  считали,
будто он не участвовал в сражениях. Поэтому он заставил меня думать, что  он
идиот.
   - А может, псих, - пробормотал Релкин,  одной  рукой  поднимая  кувшин  с
акхом, другой - захватив с полдюжины свежих длинных буханок.
   - Ну, это и так ясно, - захохотал Свейн.
   - Повара говорят, что сегодня будем  сворачивать  кухню  и  грузиться  на
корабли, - бросил Релкин.
   - Во имя дыхания, что же ты молчишь?
   - " Вы мне просто не дали времени сказать. Свейн  сгреб  гору  буханок  и
помчался в стойло, которое делил с  Блоком,  флегматичным  и,  возможно,  не
слишком  умным  кожистоспинным  драконом,  одним  из   трех,   дольше   всех
прослуживших в Сто девятом марнерийском благодаря удаче и выносливости.
   Релкин отнес еду в свое собственное стойло, накормил дракона,  сам  выпил
еще келута и поел хлеба. Голове его значительно полегчало. И тут он  заметил
на своем драконе свежие ссадины. Запекшаяся кровь покрывала  кожистые  бока,
хвост и плечи.
   - Что это значит? - возмущенно спросил  он.  "Работаешь,  как  каторжный,
содержишь этих громадин в прекрасном состоянии, и что они  делают  в  ответ?
Катаются друг на друге по бассейну и ломают руки, а еще валяются на гальке и
царапают до крови шкуру!"  Релкин  решил,  что  его  дракон  именно  этим  и
занимался.
   Базил ел молча. Релкин почувствовал, что здесь что-то нечисто:
   - Ладно, рассказывай, где ты себя так  располосовал.  Какого  дьявола  ты
делал?
   Базил отправил в рот очередную буханку хлеба и стал задумчиво жевать.
   Драконир  по-всякому  пробовал   разговорить   своего   подопечного,   но
безуспешно. Дракон отказывался отвечать. Релкин решил  понаблюдать  за  ним.
Закончив завтрак, он бегло осмотрел запасы, которые нужно было пополнить,  и
собрался уходить, - Мальчик поищет еще раз жестокую рыбу?
   - У них ее нет.
   - Может быть, сегодня есть.
   Релкин с подозрением оглядел огромную тушу. Что бы это значило? Но,  судя
по всем признакам,  дракон  не  собирался  отвечать  ни  на  какие  вопросы.
Допрашивать виверна в плохом настроении абсолютно бесполезно.  Релкин  ушел,
задумчиво покусывая нижнюю губу.
   На складе он заказал новые застежки  и  обвязки  для  джобогина,  да  еще
ножницы для стрижки когтей - старые затупились. Драконьи  когти  были  очень
жесткими  и   быстро   приводили   сталь   в   негодность.   Потом   мальчик
поинтересовался своими  старыми  заказами  на  тропическое  снаряжение.  Ему
ответили, что кое-что уже пришло, но еще не  распаковано,  и  велели  прийти
попозже.
   Выйдя на улицу, он обнаружил, что у него есть немного свободного времени.
С чистого неба ярко светило солнце,  воздух  был  свеж  и  прохладен,  город
сверкал разными красками. Релкин решил побыть на воздухе и без  особой  цели
побрел в сторону порта. Там он свернул к Рыбному  рынку.  Драконьи  царапины
уже подсохли, позднее можно будет рассмотреть их повнимательнее и обработать
Старым Сугустусом. А там, глядишь, и выяснится, в чем дело.
   Драконопас подошел к Нижней Башенной улице, где, как всегда, было  людно.
На Фолуранском холме он  разглядел  компанию  моряков,  которых  можно  было
отличить по белым штанам и ярко-синим плащам и  шляпам.  Проходя  мимо,  они
запели незнакомую Релкину  песню,  в  которой  каждая  строка  заканчивалась
припевом "Эвой-э-вой-йо!".
   В Марнери моряки попадались на каждом шагу. Поэтому на прошедших обратили
внимание разве что несколько отставников, подхвативших  мелодию.  Релкин  же
долго провожал их взглядом, чувствуя странное возбуждение. В памяти возникли
два морских путешествия, выпавших на его долю. Самым долгим было  то,  когда
он возвращался  из  Урдха.  Большая  часть  путешествия  проходила  в  южных
широтах: отличная погода, отсутствие начальства, недели приятного  плавания,
безделье - кроме, разве что, рыбной ловли по вечерам. Сейчас,  правда,  была
середина зимы, но тем не менее мальчик поймал себя на  том,  что  все  время
смотрит в море. На  его  счастье,  он  не  был  подвержен  морской  болезни,
изматывавшей остальных.
   Он глубоко вздохнул. Все его ночные мучения чудесным образом  испарились.
Дальше он пошагал, насвистывая "Кенорскую песню".
   В порту множество моряков таскали ящики и тюки, готовя к погрузке большие
белые корабли, стоящие у самых глубоководных причалов бухты.
   Поглазев немного на сияющие на солнце белые  корабли,  Релкин  решительно
направился к Рыбному рынку, близость которого чувствовалась по  усилившемуся
запаху. Войдя внутрь, мальчишка остановился как  вкопанный,  и  челюсть  его
отвисла.
   Группа  людей  краном  поднимала  голову  самой  большой   акулы,   какую
когда-либо видели в Марнери. Цепи были продеты через ее пасть и выходили  из
жабр. С помощью блоков, талей и молодецких криков грузчикам удалось натянуть
веревку, и огромная голова поднялась над землей футов на десять и закачалась
в воздухе.
   Потом она повернулась вокруг своей оси, и Релкин оказался перед пастью  -
такой огромной, что он проскочил бы внутрь, словно леденец.
   Собралась толпа.
   - Пасть-то будет футов восемь в поперечнике, - сказал старый седой рубщик
рыбы в кожаном фартуке, вытирая длинный нож полотенцем.
   - Проглотит человека, как ломтик бекона! - ахнул кто-то рядом.
   - Ха! - отозвался другой. - Проглотит целый ботик,  набитый  людьми,  как
ломтик бекона!
   - Кто ее поймал? - спросил Релкин.
   - Поймал? - сказал рубщик рыбы. - Ну нет, ее не поймали.  Нашли  пасть  и
хвост, их прибило утром в Восточной бухте. Остальное было отъедено.  Сегодня
нашли еще несколько мертвых акул, выброшенных там же.
   - Что это за рыба? - спросил Релкин,  в  благоговейном  ужасе  взирая  на
голову.
   - Ее называют "белой смертью", - сказал рубщик рыбы.
   - Мне она что-то не кажется белой.
   - Голова потемней, это правда. Белое у нее брюхо, а от него не  нашли  ни
кусочка.
   Релкин присвистнул про себя, разглядывая пасть, снабженную шестидюймовыми
зубами.
   - Не удивлюсь, если она знает, что сталось  с  Джонасом  Фаллером  и  его
"Гороховым Стручком", - сказал человек в шляпе с квадратными  полями,  какие
носят рыбаки, и желтом непромокаемом костюме.
   Несколько рыбаков громко загалдели в ответ.
   - Чума на всех акул, - сказал кто-то из-за  спины  Релкина.  Рубщик  рыбы
подошел ближе, прямо к вращающейся пасти "белой смерти".
   - К счастью,  эти  проклятые  твари  достаточно  редки,  иначе  океан  бы
опустел.
   Он подошел еще ближе и отковырял своим ножом один зуб. Поднял его,  когда
тот выпал, и протянул Релкину:
   - Это вам, молодой сэр, покажите  его  своей  подружке.  Это  зуб  "белой
смерти".
   - И моли Мать никогда больше с ней не встретиться!  -  подхватил  стоящий
рядом рыбак.
   Зуб был треугольный, толще, чем рука Релкина в обхвате. Парень дотронулся
пальцем до края: зуб был достаточно острым, чтобы служить оружием.
   - Джонас Фаллер, да позаботится Мать о  твоей  душе.  Ты  был  осторожным
моряком, но осторожность ровным счетом ничего не значит,  если  тебя  найдет
одно из таких чудовищ. Они могут потопить ботик за будь здоров.
   - Ботик? - резко спросил кто-то. - Вспомни бриг "Лалли"!
   Все принялись  строить  догадки  по  поводу  таинственной  гибели  брига,
который проломил себе дно в водах, где не было ни мелей, ни скал.
   Релкин нашел пару маленьких акул, распластанных на глыбе  льда.  У  обеих
были откушены головы, но остальное уцелело.
   Он выбрал ту, что побольше.
   - Сегодняшняя, абсолютна свежая, - сказал продавец, - мне принесли ее еще
с кровью, иначе я бы не стал ее продавить.
   Мальчик расплатился, подумав, что его дракон оказался  прав.  Акула  была
семи футов длиной  и  весила  без  головы  и  внутренностей  триста  фунтов.
Впрочем, для своих размеров она была достаточно дешевой,  и  он  получил  ее
всего за две серебряные монеты и еще нанял носильщика, чтобы доставить  рыбу
в Драконий дом.
   Тем же вечером акулу поджарили  на  открытом  огне  под  непосредственным
руководством старых кожистоспинников. Потом  разрезали  на  куски  и  подали
драконам Сто девятого, собравшимся в тесный кружок вокруг огня.
   Тарелки опустели. Виверны испытующе взирали на  Пурпурно-Зеленого.  Дикий
опустил взгляд.
   - Ну? -  наконец  вопросил  Базил.  Пурпурно-Зеленый  доел  свою  порцию.
Огляделся. Больше ничего не осталось.
   - Ах,  не  найдется  ли  еще  кусочка  для  дракона?  Базил  торжествующе
переглянулся с остальными. Дикому дракону дали добавки, которую  он  тут  же
съел.
   - Так тебе понравилась жестокая рыба? - уточнила Альсебра, кладя  зеленую
руку на темно-пурпурное плечо дикого дракона.
   - О да, она хороша.
   - Теперь ты убедился?
   Тарелка Пурпурно-Зеленого снова опустела. Он жадно поискал глазами  среди
объедков.
   - Все кончилось? - спросил он страдальчески. Тут Базил раскрыл пасть:
   - Не совсем. У меня есть еще один кусочек.
   - И? - Глаза Пурпурно-Зеленого уставились на приятеля.
   -  Но  я  дам  его  только  тому  дракону,  который,  признает,  что   он
действительно ел рыбу с удовольствием.
   Это   был   решительный   момент.    Пурпурно-Зеленый    обвел    глазами
товарищей-вивернов.
   Во имя древних богов Драконьего гнезда, эта чертова  жестокая  рыба  была
изумительна! Совершенно не похожа на все, чем он баловался  на  суше!  Дикие
драконы  были  рабами  своего  желудка.  Пурпурно-Зеленый  просто   не   мог
противиться искушению:
   - Ох, ладно! Да, она понравилась мне. Теперь давайте последний кусок!
   Виверны разразились радостными криками - воплями,  которые  любое  другое
существо могли только ужаснуть. На радостях они  потребовали  еще  несколько
бочонков эля, выпили его и под  веселые  песни  доели  припрятанные  остатки
жестокой рыбы, добавив еще несколько котлов  лапши  с  акхом,  гору  свежего
хлеба и несколько кругов сыра. Пиво было уже  выпито,  а  песни  -  в  самом
разгаре, когда в дверь просунулась голова вестового, сообщившего,  что  Моно
"и Мануэля срочно вызывают  для  получения  тропического  снаряжения.  Потом
будет полная проверка, после чего начнется погрузка на "Ячмень".
   В приказе  не  было  ничего  неожиданного,  кроме  пункта  о  тропическом
снаряжении. Ясно, что пойдут они не в Эхохо. В  общем-то,  это  всех  только
обрадовало, ибо поход в Эхохо означал долгий марш через ветреные степи Гана,
а потом - длительную осаду в снегах и льдах горной страны.
   Тропическое снаряжение - это звучало  куда  привлекательней,  по  крайней
мере, для драконопасов.
   Подошел вечер, и они получили: легкие светлые куртки и, штаны,  хлопковые
рубашки и противомоскитные сетки, широкополые шляпы для  защиты  от  солнца.
Кроме того, полагалось пополнить аптечки как для людей, так и для  драконов:
противоглистное,  фунгициды,  свежие  запасы  дезинфектанта  и  мази  Старый
Сугустус, мотки бинтов, заготовки для компрессов, стерилизованные  нити  для
сшивания ран и даже новые иглы.
   Релкин уже успел  обзавестись  некоторыми  редкими  и  полезными  вещами,
которые не так-то легко было достать на складе.  В  частности,  он  раздобыл
легкий пояс со множеством кармашков для мелких  предметов  и  пару  отличных
крепких легионных сандалий - такие на дороге не валяются. Свейн уже  ругался
по поводу тех, что выдали ему.
   Вернувшись к себе, мальчик упаковал ранец и скатку, потом разложил  снова
для последней проверки. Все было на месте.
   Из соседнего стойла донесся голос командира эскадрона. Проверка началась.
Релкин терпеливо дожидался своей очереди.
   Наконец Уилиджер  добрался  и  сюда.  Он  был  по-прежнему  одет  в  свою
несуразную форму, правда, нелепая кокарда на шляпе отсутствовала.  Зато  все
намеки на панибратство были забыты.
   - Вольно, - скомандовал командир и начал называть вещи из длинного списка
снаряжения.
   Релкин вынимал и показывал их одну за другой,  пока  не  подошла  очередь
"Короткого меча каркетской стали двойной прочности".
   Короткого меча нигде не было, он исчез  из  ножен.  Релкин  посмотрел  на
дракона, но толку не добился.
   - Короткий меч, драконир Релкин?
   - Похоже, что его нет, командир Уилиджер.
   - Драконир Релкин, - сказал Уилиджер тоном, не обещавшим ничего хорошего,
- не может быть похоже или непохоже. Меч или есть, или его нет.
   - Его нет, сэр.
   - Почему нет, драконир?
   - Не знаю, сэр. Уилиджер уставился на него:
   - Драконир, если вы намерены шутить со мной, вам не поздоровится, заверяю
вас. Я понятно говорю?
   - Да, сэр, но я действительно не знаю. Я только сейчас обнаружил, что его
нет. Вчера я проверял. Все было на месте.
   - Так, не слишком удовлетворительно. Бегом в оружейную получить новый.  И
поживее, потому что отправляемся очень скоро.
   Релкин побежал, размышляя о пропаже. Трудно было представить, что  кто-то
украл короткий меч. У Базила он был заметный - с двумя глубокими  царапинами
на рукоятке, "сломанный" меч.
   Недовольный  оружейник  произнес  целую  речь  о  необходимости   бережно
обращаться с оружием. После чего сообщил, что коротких мечей в наличии нет.
   Релкин  умолил  его  поискать  еще.  После  долгих  упрашиваний  помощник
поплелся на склад. Мальчик ждал, беспокойно считая минуты.
   Наконец помощник вернулся с неважным, но вполне  пригодным  мечом.  Сталь
была каркетской, но плохой закалки. Дракон наверняка будет недоволен.
   В этом случае, правда, ему придется объяснить, куда  пропал  старый  меч.
Релкин примчался в стойло, распихал вещи по местам, швырнул короткий  меч  в
ножны Базила и вскоре уже шагал вместе со своим драконом в общем строю,  под
стук барабана и голос командира эскадрона, отсчитывающего шаг.
   Пока легионеры спускались с холма,  их  провожали  встревоженные  взгляды
людей, вышедших на улицу из таверн и клубов.
   В порту легкие баркасы переправили эскадрон  к  "Ячменю".  Там  поджидали
наготове лебедки, оснащенные  прочными  тросами,  способными  выдержать  вес
драконов.
   В третьем часу ночи Сто девятый в полном составе поднялся на борт и занял
свое место среди тысячи легионеров. Вельботы  привезли  ужин  с  достаточным
количеством эля, чтобы смочить глотку.
   На рассвете  корабли  подняли  якоря  и"  повернувшись  кормой  к  бухте,
направились в открытые воды Ясного моря.

Глава 10

   Белые корабли Кунфшона были последним достижением в судостроении  Империи
Розы. Самые большие и легкие в мире, они переносили купцов  и  дипломатов  в
любую гавань любого государства. Когда понадобилось, они доставили легионы в
Урдх, а совсем недавно, во время безумных дней нашествия  -  из  Кунфшона  в
Аргонат.
   Теперь они несли небольшую, но сильную армию,  отправленную  в  отчаянной
попытке предотвратить величайшую опасность, какой Рителт еще не знал.
   День за днем, подгоняемые норд-вестом, шли большие корабли на юг,  огибая
сушу с востока. Капитаны опасались, что ветер, как часто бывало в это  время
года, переменится на норд-ост, что угрожало загнать  суда  к  предательскому
западному берегу, щедро утыканному подводными" скалами.
   Если ветер переменится, им придется сильно уклониться от курса - уйти  на
много лиг к востоку, а потом долго возвращаться к  юго-западной  оконечности
континента, Опасному мысу.
   Неспокойное море вздымалось большими волнами, что было характерно (хотя и
мало приятно) для зимнего плавания в Ясном море. Даже трехсоттонный "Ячмень"
подскакивал на этих водяных валах, зарываясь носом в пену и вставая на дыбы,
как норовистая лошадь.
   Последствия такой качки были вполне предсказуемы. Трюмы и  нижние  палубы
переполнились людьми, страдающими морской болезнью.
   Экипажу приходилось непрерывно работать с парусами, теми немногими, какие
можно нести при таком ветре, и эта работа отнимала все  силы  и  все  время.
Ветер, беспрестанно меняясь, одно сохранял постоянным - свою силу, так что у
моряков не было ни минуты покоя.
   Капитан Олинас и ее помощники не уходили с мостика всю ночь и весь  день,
при них было трое вестовых, разносивших приказы экипажу. Олинас, обветренная
женщина, ходившая в море с восьми лет, прослужила  Империи  в  чине  полного
капитана уже два десятилетия. Лицо ее было мрачным, но спокойным, глаза то и
дело возвращались к барометру, следя за его непрекращающимся падением.
   Внизу, в трюмах, вместе с поголовно больными морской болезнью легионерами
Марнери и Кадейна,  находилось  тридцать  драконов  без  малейших  признаков
недомогания. Драконы были амфибиями,  рожденными  для  жизни  в  океане,  но
причина их хорошего самочувствия крылась совсем не в этом.  Просто  слуховой
аппарат драконов устроен необычно, существенную роль в нем играют  прокладки
из твердого желеобразного вещества. Если человеческий вестибулярный  аппарат
управляется  системой  внутреннего  уха  и  ритмические  колебания   морской
поверхности отзываются тошнотой, которую называют  морской  болезнью,  то  у
драконов вестибулярный аппарат представляет собой  самостоятельный  орган  в
виде  жестких  волосков  внутри  синусоидального  отростка  в  основании  их
огромного мозга, которые не посылают сигналов в другие органы и  не  выводят
из равновесия весь организм. Так что драконы оставались бодрыми и не  теряли
своего непомерного аппетита, как бы ни качало корабль.
   Это  обстоятельство  сильно  усложняло  жизнь,  драконопасов.  Испытывать
позывы к рвоте, когда несешь полный котел горячей еды, - мало приятно.
   На счастливчиков, невосприимчивых к  морской  болезни,  навалилась  груда
работы. Некоторые из драконопасов не могли даже встать  на  ноги.  Маленький
Джак находился в абсолютной прострации, то же можно было сказать  про  Руза,
Ариса и Шаца. Релкин, Свейн и Мануэль, иногда с помощью Моно, когда тот  был
на что-нибудь способен, должны были носить еду Альсебре и  Оксарду,  Олаю  и
Стенго.
   Штормы продолжались почти неделю и наконец ушли, подарив  несколько  дней
яркого солнца и устойчивого холодного северного  ветра,  уверенно  увлекшего
флот на юг. Корабль пошел ровнее, растеряв всю порывистость движений.
   Путешественники  прошли  мимо  птичьих  островов  Гуано,  покрытых  белым
пометом. Птицы стаями поднимались в воздух, когда корабли проходили  мимо  -
тупики, гагары, кайры, даже  пеликаны.  Так  продолжалось  все  время,  пока
корабли пересекали холодный поток впадавшего здесь в море