Уив покачал головой:
   - Позор, если хочешь знать мое мнение. Не знаю, чего  хочет  этот  дурак,
надеюсь, он не собирается спать с мальчиками.
   - Если это так, он плохо проснется. Но что-то говорит  мне,  что  дело  в
другом.
   Брови Уива поднялись, но Релкин ничего больше не сказал.
   - Ну что ж, тебе виднее. Кстати, ты слышал, что пришел "Ячмень"?
   Так вот, значит, какой корабль  он  видел  в  гавани  -  "Ячмень",  самый
большой из всех белых кораблей, водоизмещением в  три  тысячи  тонн,  король
океанов!
   - Я видел его.
   - Говорят, он пришел именно за вами. Погрузка срочным  порядком,  за  два
дня.
   Релкин удивился. Впрочем, он ничего не знал, потому что лагерь в Чаще был
почти изолирован от внешнего мира.
   Уив традиционно пошутил по поводу холодных уборных в  Чаще,  потом  снова
посерьезнел:
   - Я слышал, будет нечто невообразимое.
   - И что же?
   - Говорят, вы должны паковать тропическое снаряжение, а не теплую одежду.
   Брови Релкина поднялись. Уив улыбнулся и приложил  указательный  палец  к
губам, после чего отошел к  своему  другу  Гивенсу,  прихватив  пару  кружек
крепкого.
   Релкин с удивлением выслушал потрясающую новость. Тропическое снаряжение?
Так, значит, - их отправляют вовсе не в Эхохо?
   Если только Уив не врет. Слухи - это всего только слухи, пока не получишь
приказ. Так гласит одна из первых  воинских  заповедей.  Ну  вот,  а  Релкин
только собрался поставить вторую подкладку  на  плащ.  Он,  конечно,  всегда
может припрятать ненужные сейчас вещи в Драконьем доме,  но  если  эскадрону
все-таки предстоит путь в Эхохо, теплый плащ будет совсем  не  лишним.  Путь
предстоит долгий по холоду от западного берега великой реки  к  горам  Белых
Костей, и все по ровной степи Гана, а зимний северный ветер хлещет больно.
   Тут Релкин обнаружил, что допил свой слабый эль. Он  посмотрел  в  пустой
стакан и с трудом поборол желание заказать  чего-нибудь  покрепче.  Повторил
прежний заказ. Ему предстояло еще  заняться  снаряжением,  кое-что  придется
шить при свечах. Единственное, чего хотелось бы избежать, - быть захваченным
врасплох новым начальником.  Релкин  довольно  трудно  сживался  поначалу  с
командиром эскадрона Таррентом. Действительно тот из зависти относился плохо
к юному дракониру или это только казалось? Не хотелось  бы  снова  проходить
через такое.
   Потягивая эль, он присел на  деревянную  скамью  у  стойки.  Скамья  была
двусторонней, и ему было слышно, как разговаривают двое моряков, сидящих  за
его спиной. Моряки говорили о чудесах на далеком берегу Бакана, о  плавающих
городах, спящих камнях и о битвах чародеев, во время которых розовые  пузыри
дерутся в воздухе с голубыми облаками.
   Их рассказы захватили юношу целиком. И только когда колокол пробил третий
час пополуночи, Релкин наконец очнулся от  грез,  в  которых  они  с  Эйлсой
плавали по морям на собственной шхуне.
   Снаружи его ждал холодный ветер  с  Крепостного  холма.  Релкин  поправил
лацканы  плаща  и  застегнулся  на  все  пуговицы.  Мостовая  была   покрыта
отдельными зеркальцами льда. Обходя одно из них, он поскользнулся на  другом
и едва не врезался в кого-то, двигавшегося  такими  же  зигзагами,  на  углу
Широкой улицы, под фонарем свечной лавки.
   Столкнувшиеся молодые люди радостно вскрикнули, обнялись и стали  хлопать
друг друга по спине.
   - Во имя дыхания, юный Релкин! Я и не знал, что ты вернулся  в  город,  -
сказал наконец капитан Холлейн Кесептон.
   - Мы прибыли  сегодня.  Поверите  ли,  не  могли  дождаться  возвращения.
Провели долгий зимний месяц в Чаще. Заготовили море дров.
   - Работа способствует хорошему аппетиту, я думаю. Я приглашаю тебя завтра
в семейство Тарчо. У нас что-то вроде праздника.
   - Буду рад, сэр. Как леди Лагдален и ребенок?
   - Хорошо, хорошо, совершенно очаровательная скромница, а  Ламина  говорит
несколько новых слов. Ты увидишь, как она изменилась.
   - Наверное, сэр.
   Они пошли рядом и одним  духом  поднялись  на  холм.  Слабый  эль  быстро
выветрился из головы. Релкин пересказал то,  что  слышал  от  Уива,  Холлейн
опроверг слухи, но Релкину показалось, что сделал он это не совсем искренне.
Никто не станет дважды повторять Релкину что-нибудь важное. "Они  не  хотят,
чтобы драконопасы попусту трепали языком", - подумал он. И тут же, словно  в
подтверждение этой мысли,  капитан  Кесептон,  желая  закрыть  тему,  сказал
несколько больше:
   - Я слышал, происходит нечто необычное, но это весьма деликатный  вопрос,
он требует строгой секретности. Будет лучше, если эти слухи не просочатся  в
Драконий дом. Ты понимаешь?
   - Понимаю, - кивнул Релкин.
   - Сожалею, что тебе не дали стать дракониром. Паршивое дело, если  хочешь
знать мое мнение.
   - Мы не станем создавать ему трудности, сэр, уверяю вас.
   - М-м-м, ладно, нужно бы присмотреть кое за кем  из  ваших  парней.  Этот
Свейн из Ривинанта, скажем... У него горячая голова.
   - О, у нас найдется средство охладить старину Свейна.
   - Паршивое дело, но тебе надо надеяться  на  лучшее.  Конечно,  этот  тип
абсолютно  безнадежен,  скоро  каждому  станет   ясно,   что   приказ   надо
пересмотреть. Правда, я слышал, он довольно смел. Он возглавлял  сумасшедший
отряд, прикрывавший  ключевые  позиции  в  сражении  на  Кадбернских  мелях.
Говорят, в тот день он был храбрее льва.
   - О, в его храбрости я не сомневаюсь. Релкин  вспомнил  первое  появление
Уилиджера в Чаще. Прибыть в таком виде да еще со своими  приятельницами-леди
и осмелиться инспектировать Сто девятый драконий  -  для  этого  требовалась
своего рода смелость.
   - Нас, собственно, волнует не его храбрость, сэр, а его  руководство.  Он
ведь никогда в жизни не ухаживал за драконами.
   - Клянусь дыханием, - пробормотал Кесептон, помрачнев.
   Они расстались у Сторожевой башни. Холлейн пошел в роскошные  апартаменты
семейства Тарчо, где жил с Лагдален и ребенком, а Релкин отправился восвояси
- через Драконьи ворота вниз по ступеням в Драконий дом.
   После возвращения дракониру  пришлось  побегать.  Он  припозднился,  ужин
давно был роздан. Повара прибрались и разошлись до  утра,  погасив  пламя  в
очагах.
   Вернувшись в стойло, он застал Базила, доедающего котел стирабута.
   - А, проклятый мальчишка наконец вернулся. Каша плоха, не хватает акха.
   - Прости, я встретил капитана Кесептона на улице, и мы заболтались.
   - Ба, ты никогда не умел врать. Дракон чует запах пива в твоем дыхании.
   Да, нос виверна не обманешь. Релкин  занялся  снаряжением.  Некоторые  из
ремней джобогина растянулись в последнем  походе,  ими  следовало  заняться.
Джобогин представлял собой основу драконьего защитного снаряжения. Это  было
что-то вроде куртки  без  рукавов  из  кожаных  полос,  снабженных  ремнями,
пряжками и петлями, к которым крепились остальные части  снаряжения  боевого
дракона, включая металлические доспехи, перевязь, плащ и вещевой мешок.
   Дракона, похоже, что-то беспокоило. Он отставил в сторону  пустой  котел,
облизал ложку, допил остатки эля  из  ведра,  но,  вместо  того  чтобы,  как
всегда, надолго завалиться спать, сгорбился в углу, лениво почесывая бока  и
толстый загривок.
   - В чем дело? - спросил Релкин. Базил изумленно вытаращил глаза. Как  эти
драконопасы различают, когда дракону что-то нужно? Непостижимо!
   - Тебе не удастся ничего скрыть, я ведь знаю, что-то есть,  иначе  ты  бы
давно уже завалился спать и похрапывал.
   - Клянусь огненным дыханием... - начал кожистоспинник,  -  в  общем,  мне
нужна рыба определенного сорта, большая. Мне нужно ее зажарить.
   - Какая именно рыба?.
   - Та, что вы называете жестокой рыбой. Знаешь такую?
   - Естественно, у нее довольно мрачная репутация. Это акула, плавающая  за
кораблями возле побережья.
   - Говорят, они едят все, но и сами - тоже хорошая еда, если их  правильно
зажарить.
   - Она может оказаться дорогой.
   - Мы накопили кучу серебра. Для меня это очень важно.
   - Я знаю.
   Релкин  все  понимал.  Между  Базилом  и  Пурпурно-Зеленым   существовало
постоянное  соперничество.  И  как   только   они   вернулись   в   Марнери,
Пурпурно-Зеленый начал раздражать Базила  вечным  брюзжанием  о  "невкусной"
рыбе. Не нравились ему и другие продукты моря. Между  тем  драконы  получали
рыбу два раза в неделю и столько же раз моллюсков в виде супа и рагу.
   - Ладно, я схожу завтра на Рыбный рынок. Посмотрим, что смогу отыскать.
   - Было бы неплохо.
   И дракон водрузил свои две с  четвертью  тонны  на  кучу  свежей  соломы,
занимавшей две трети стойла.
   Тут заглянул Мануэль. Базил  как  раз  начал  храпеть,  его  живот  мерно
вздымался и опускался.
   - Драконы улеглись, - сказал Мануэль.
   - Спасибо, что зашел. Я только что, представляешь,  говорил  с  капитаном
Кесептоном.
   На лице Мануэля выразилось удивление.
   - Нет, правда. Удивление не исчезало.
   - Ну ладно, сначала я побывал в "Синем Медведе".
   - Ага, вот это понятно. Ну, пока никаких признаков присутствия  командира
Уилиджера не наблюдается.
   - Благодарение богам.
   - Опять ты со своими богами. Благодарение Матери,  и  ничего  другого  не
надо.
   - Если б не Сприанский кряж, я б тебе, может, и поверил. Но  в  тот  день
старый Каймо бросил кости за нас.
   - Когда ты был там, ты говорил по-другому.
   - Ну а на расстоянии виднее.
   Если честно, Релкин не очень верил в то, что говорил.
   - Она накажет тебя, Релкин, и раньше, чем ты думаешь.
   - Кажется, она это уже сделала.
   - Надеюсь, кто-нибудь вмешается, чтобы  предотвратить  беду,  прежде  чем
этот тип приступит к обязанностям.
   - Я же говорил тебе, что ответил Тоуп: "Ничего  не  поделаешь".  Так  что
признай правду - мы связались с ним надолго. Капитан Кесептон говорит,  что,
если он покажет себя непригодным, его сместят.
   - Я больше боюсь, что он покажет себя слегка пригодным, и  тогда  нам  от
него не избавиться, пока не случится несчастье.
   - Кто знает. Может, он еще окажется лучше, чем мы думаем. Капитан сказал,
что он проявил смелость в сражении на Кадбернских мелях во время нашествия.
   Этим слабым утешением им и пришлось удовлетвориться. Мануэль отправился к
себе, чтобы закончить мелкие работы, пока  его  дракон,  Пурпурно-Зеленый  с
Кривой  Горы,  единственный  дикий  дракон  во   всех   легионах   Аргоната,
громогласно храпел.
   Релкин вернулся к ремешкам джобогина и  размышлениям  о  новом  командире
эскадрона. При Дигале Tap-ренте, их прежнем начальнике, жизнь была  тяжелой,
но теперь могла стать в десять раз хуже.
   Закончив с ремнями, мальчишка выскользнул наружу и в последний раз обошел
Драконий дом,  чтобы  удостовериться,  все  ли  в  порядке.  Все  спали.  Он
прикрутил большую лампу в центре зала и тоже отправился спать.

Глава 5

   Проснулись они, чтобы встретиться с серыми, мрачными  небесами,  холодным
северным ветром и отдаленной угрозой снега.
   Центральный огонь Драконьего дома ярко пылал, когда Релкин  спустился  за
келутом и ведром воды. Беглая проверка  показала,  что  по-прежнему  нет  ни
признаков появления командира эскадрона Уилиджера, ни вестей  от  него.  Это
означало,  что  Релкин  остается  пока   в   командной   должности,   и   он
воспользовался временной отсрочкой, чтобы приказать всем привести в  порядок
снаряжение, начистить и отполировать все металлические части.  Не  хотят  же
они, чтобы новый  командир  принял  их  за  нерях.  Получив  обширный  набор
ответов, от угрюмых  до  раздраженных,  он  все-таки  добился  от  мальчиков
повиновения. Конечно, они уже давно отполировали каждую  медную  и  стальную
вещицу, проверили и перепроверили каждую деталь драконьего снаряжения, но  -
и все это понимали - сейчас лучше было перестраховаться.
   Зазвенел колокол, оповещая, что завтрак готов,  и  драконопасы  принялись
таскать огромные котлы с овсянкой, заправленной маслом и  солью.  Потом  они
вернулись за буханками свежего хлеба. В Марнери драконам ежедневно выдавался
бекон, который огромные виверны с  удовольствием  съедали  в  один  присест,
предварительно поджарив на умеренном огне.
   После завтрака Релкин получил официальное приглашение на праздничный обед
семейства Тарчо. Лагдален  настоятельно  просила  прийти.  Релкин  не  видел
причин отказываться, поэтому попросил Мануэля заменить его в вечерние  часы.
Базила бы тоже  пригласили,  но  Сторожевая  башня  не  была  рассчитана  на
посещения драконов.  Поэтому  Лагдален  из  Тарчо,  друг  драконов,  обещала
вскорости навестить старого приятеля в его стойле.
   В то утро Релкин работал быстро. Проверил все медные  пряжки,  наведя  на
них последний лоск. За ними пришел черед стали - сначала ножны, потом клинки
и палицы. Он  заставил  дракона  просидеть  час  в  полусогнутом  положении,
полируя и подпиливая его когти, пока они не  заблестели.  Все  драконы  были
предупреждены, что сегодня нельзя устраивать бурных игр, чтобы не  испортить
отполированные когти. Наконец он покончил с  делами  и  отпустил  дракона  в
бассейн.
   В четыре часа пополудни под пронизывающим ветром Релкин торопливым  шагом
спускался к порту. Редкие снежинки секли лицо на ветру.
   Он успел заметить, что к  "Ячменю"  присоединился  другой  корабль,  чуть
поменьше. Два белых корабля  способны  нести  на  борту  полный  легион  без
лошадей, при условии довольно плотного размещения легионеров.  Релкин  снова
перебрал в уме бродившие слухи. Чем бы они  ни  обернулись  на  самом  деле,
понятно, что предстоит некое  путешествие  по  морю.  Придется  потрудиться,
поддерживая  дисциплину  у  вивернов  в  непосредственной  близости  океана.
Пожалуй, лучше бы разместить их на нижней палубе, не  то  запах  моря  может
пробудить в них древние инстинкты и они одичают.
   В порту мальчишка свернул направо, направляясь к Рыбному рынку -  широкой
полосе вдоль причала, замощенной брусчаткой. Здесь швартовался  рыбный  флот
города. Фасадом к лодкам выстроился ряд основательных трех-и  четырехэтажных
домов, среди которых выделялся один, в середине, повыше и пошире других и  с
большими воротами, распахнутыми настежь. Релкин прошел  сквозь  них,  и  его
окружило плотное облако рыбных запахов.
   Потные докеры ворочали огромные глыбы льда и горы рыбы. Здесь были треска
с кунфшонских банок, тунец и рыба-меч из Ясного моря.  Мимо,  распластанного
на ледяной плите, провезли палтуса, достаточно  крупного,  чтобы  проглотить
драконира.
   С грохотом пронеслась цепочка тележек с засоленной  сельдью.  Их  толкали
здоровенные  парни.  Релкин  бросил  взгляд  на  красные   лица   грузчиков,
прислушался к веселым ругательствам, часть которых относилась к нему самому,
на что он не обратил никакого внимания, и мельком подумал, каково это - быть
одним из них. Жить в городе, не знать о военной дисциплине, расти в семье  с
отцом и матерью, иметь твердое место в жизни... Это настолько отличалось  от
его положения, что приобретало даже некоторый налет романтики.
   Драконир навел справки у рыбных лотков, но жестокая рыба была  редкостью.
Никто ее специально не ловил, потому в продаже она встречалась нечасто.
   - Нет спроса, - не один раз услышал он в ответ.
   - Старина людоед? Нет, сынок, мы не торгуем им. Слишком воняет. Никому не
нравится.
   Поговорив с несколькими рыбными шкиперами и убедившись, что жестокую рыбу
достать невозможно, он вернулся на холм, в Драконий дом.
   За обедом он сообщил дракону о неудаче, постигшей его с  жестокой  рыбой.
Ответом было мрачное молчание. Релкину  ясно  дали  понять,  какой  шелковый
дракон находится на его попечении.
   После обеда виверны отправились на тренировку.  Сегодня  они  упражнялись
под неусыпным наблюдением драконопасов, следивших за тем, чтобы  ни  кончика
когтя не обломилось, пока драконы крушат манекены  троллей  и  рубят  мечами
вкопанные торчком свежие бревна.
   Когда тренировка закончилась и  джобогины,  мечи  и  щиты  были  сняты  с
драконов, огромные  звери,  ворча,  отправились  в  бассейн,  а  драконопасы
получили возможность заняться своими делами.
   Релкин достал из сундука свои лучшие  синие  бриджи,  парадные  сапоги  и
форменную куртку, на лацкане которой красовались три ряда орденских  планок,
заменявших  собой  собственно  награды.  Четыре  белые  ленточки  -   вместо
серебряных  Звезд  Кампании,  пять  алых  -  Боевые  Звезды  и  еще   четыре
специальных знака отличия, в  том  числе  бело-зеленый  -  Легионная  Медаль
Чести, и золотой квадрат  с  черным  кругом  -  Звезда  Легиона,  высочайшая
воинская награда. Сами медали хранились у интенданта Драконьего дома.
   На голову он водрузил марнерийскую фуражку, синюю с красным околышем,  на
пояс привесил кортик в ножнах, начищенных до невозможности.
   Затем он отправился к  Сторожевой  башне.  Пройдя  дворик,  открытый  для
публики, он показал приглашение часовым и был пропущен  внутрь.  Наверху,  в
апартаментах Тарчо, его провели через широкие двойные двери, и он оказался в
изящном холле с белыми оштукатуренными стенами и красным  изразцовым  полом.
Миновав длинный ряд фамильных портретов, он подошел к порогу  гостиной,  где
встретил Лагдален.
   Они кинулись друг другу в объятия, как будто были братом и  сестрой,  да,
собственно, так и  было.  Они  вместе  прошли  легендарную  кампанию  Туммуз
Оргмеина. В какой-то момент они  оказались  одни,  затерянные  во  тьме  под
страшным городом, все их товарищи были схвачены или убиты, и с ними не  было
никого, кроме умирающей ведьмы. Лагдален ударила парня кулачком в грудь:
   - Да ты стал настоящим мужчиной, Релкин из Куоша.
   - А ты стала матерью прелестнейшего ребенка  в  Марнери,  Лагдален,  друг
драконов.
   - Тс-с! Не то она проснется, услышав тебя, а мы ее только что уложили.  В
свои  два  с  половиной   года   наша   Ламина   -   весьма   требовательная
властительница. Поверь, нам с трудом удается ей угодить.
   Вышел капитан Кесептон и замахал руками в ответ на салют Релкина:
   - В  этих  стенах  обойдемся  без  формальностей,  друг  мой.  Пойдем,  я
познакомлю тебя с компанией.
   Лагдален представила его своим родителям, Томазо  и  Лакустре.  Те  стали
расспрашивать, как он себя чувствует и  как  поживает  дракон  со  сломанным
хвостом.
   - Честное слово, я хотел бы его видеть здесь, - сказал Томазо, - надеюсь,
что мы сможем доставить ему удовольствие, приняв его в нашем доме  в  Гатчби
на летние месяцы.
   "Вряд ли получится, - подумал Релкин, - скорее  всего,  мы  в  это  время
будем плыть на корабле неизвестно куда". Все же он  улыбнулся  и  постарался
ответить как можно вежливее:
   - Он почтет за  честь  принять  ваше  приглашение.  Но  он  может  сильно
проголодаться. Вы понимаете, что это значит?
   Томазо рассмеялся. Он больше двадцати лет служил в Сторожевой  башне,  но
однажды ему пришлось драться в Кеноре вместе  с  легионерами,  и  он  видел,
каким голодным может быть дракон.
   - Лучше прислушайся, мать - не думаю, что ты сможешь приготовить обед для
виверна. Он один в состоянии съесть все, приготовленное для этого банкета!
   - Ерунда! - ответила  Лакустра.  -  Мы  вполне  можем  обеспечить  одного
дракона всем необходимым. - Она внимательно посмотрела на Релкина.  -  Да  и
этот молодой человек  выглядит  истощенным.  Кажется,  вас  плохо  кормят  в
легионе.
   Релкин, Холлейн Кесептон и Томазо расхохотались в  ответ,  поскольку  все
трое знали, что легионеров скорее перекармливают  и  рацион  у  них  намного
выше, чем в обычных войсках.
   Затем Релкина провели к гостям и представили  парочке  дядюшек,  младшему
брату Лагдален Розерто,  восторженному  пятнадцатилетнему  упитанному  юнцу,
тете Соломие и некоторым другим леди из кружка матушки Лакустры.
   Был накрыт длинный стол. Релкина усадили справа, между Томазо и капитаном
Кесептоном, напротив заняли места дядюшка Иапетор  и  юный  Розерто.  Подали
хеггелийский сыр, вафли и лимон, и собравшиеся подняли стаканы с белым вином
из Кадейна за здоровье императора. Потом