плотным  кольцом,  громко  требуя,
чтобы их взяли сражаться в Арнейсе.
   Ранар отослал всех отдыхать, потому что весь следующий день придется идти
ускоренным маршем.
   Вождь клана остался наедине с дочерью. В глазах его застыла  печаль.  То,
что сказал ему Идс, было для Ранара самым большим ударом в жизни. Он чуть не
потерял сознание, когда понял, что Идс  знает  о  Темной  Лестнице,  великой
тайне,  которую  клан  хранил  на  протяжении  столетий.  Обман  вождя   был
разоблачен к его вечному стыду.
   Он никогда не мог даже вообразить, что с ним может  случиться  такое.  Но
случилось,  и  изменить  ничего  нельзя.  Теперь  им  предстояла  битва.  Он
почувствовал это нутром сразу  после  сражения  в  Гвоздичной  долине.  Этот
кошмар повторится вновь, и из клана Ваттель уведут всех женщин и убьют  всех
мужчин.
   Вождь понимал, что клан не может вечно оставаться  в  стороне  от  службы
Империи.  Так  было  предсказано  Ранару  еще  его  отцом.  И  теперь  Ранар
раздумывал:  неужели  предсказания  старика  о  свершении  судьбы  и  полном
разгроме клана сбудутся?
   Эйлса принесла ему чашку настоя горькой травы и заставила  выпить.  После
этого она проверила  повязки.  Раны  были  чистыми,  но  некоторые  -  очень
глубокими, и девушка беспокоилась, как бы не  началось  заражение.  Она  уже
предложила, чтобы Ранар сходил к врачу легиона. Но вождь отказался.  Тревога
Эйлсы росла, и она поделилась своими переживаниями с Релкином. Драконир  тут
же дал ей Старый Сугустус, и она принялась  обрабатывать  раны  тампоном  из
обрезков  прокипяченной  ткани,  пропитанным  дурно  пахнущей  жидкостью  из
маленькой бутылочки.
   Отец ее вздрогнул, как только жидкость попала под кожу.
   - Клянусь дыханием! - присвистнул он. - Здорово щиплется!
   - Значит, в ране началось  заражение,  отец.  Это  средство  придумали  в
Империи, чтобы очищать гнойные раны и предупреждать смерть от небольших ран.
   Ранар уставился на тампон и маленький пузырек.
   - Что ж, моя собственная дочь предает меня и  пробует  мазь  драконов  на
собственном отце, - шутливо сказал он.
   - Я не предавала тебя, отец. Ведьмы знают все.
   - Да, они знают все.
   - Отец, события обрушиваются на нас лавиной, разве ты не видишь? Драконир
говорит, что его судьба уже предсказана и он должен быть  на  поле  битвы  в
Арнейсе. Мы все должны отправиться туда. Для меня это ясно.
   Ранар кивнул и вновь скривился, когда Старый Сугустус проник в  следующую
рану:
   - Возможно, ты права, дитя. Возможно, мы все погибнем в  Арнейсе  и  само
имя клана Ваттель угаснет, подобно лампе, в которой уже нет масла.
   - Не надо так говорить, отец. Драконир сказал, что его судьбу предсказали
эльфы. Ты в состоянии себе это представить? Я действительно не  знаю,  можно
ли верить этому дракониру.
   - По-моему, ты сильно увлечена этим юношей. Впрочем, он приятен и умен.
   - О да, отец. Он поразительно много знает о мире. Для своих лет он  видел
слишком много.
   - Ты можешь увлекаться парнем,  дочь  моя,  но  все  же  будь  осторожна,
хорошо? Бывают страсти,  которые  становятся  неуправляемыми  и  приводят  к
несчастьям.
   Она покраснела:
   - О, отец, мы любим друг друга, но мы знаем, что наша любовь обречена. Он
должен служить в легионе еще целых семь лет. Как  я  могу  так  долго  ждать
своей свадьбы, в особенности если  под  рукой  у  меня  восхитительный  Эдон
Норват?
   Ранар хмыкнул. Он знал настоящее отношение ее к Эдону Норвату.
   - Дитя мое, если ты хочешь сделать свою собственную ошибку, ты можешь  ее
сделать, но тогда ты не сможешь зачать наследника Ранару, вождю клана.
   Она вздохнула. Биологический императив наследственности.
   - Я понимаю, отец.
   Ранар молчал, пока она перевязывала его раны чистыми льняными бинтами. Он
думал о будущем и о роке, который, кажется, навис надо всем, что ему дорого.
   В дальней стороне лагеря,  около  больших  палаток,  где  размещался  Сто
девятый марнерийский эскадрон драконов,  сидели  Релкин  и  маленький  Джак.
Осиротевший драконир задыхался от рыданий. Его дракон погиб, и  с  этим  уже
ничего нельзя было поделать. Расп  сгорел  на  погребальном  костре,  как  и
положено дракону. Но сам Джак был  еще  жив  и  теперь  думал,  что  это  не
правильно. Он должен умереть и  соединиться  со  своим  драконом  в  царстве
теней.
   Самоубийства были обычным явлением среди дракониров, потерявших драконов,
и  все,  включая  командира  эскадрона,  были  весьма  обеспокоены   судьбой
мальчика. Дигаль Таррент чувствовал, что вряд  ли  может  надеяться  убедить
юного Джака хоть в чем-то. Отношения между ними  в  последнее  время  только
ухудшались. Таррент был вынужден попросить Релкина поговорить с Джаком.
   Джак, когда не плакал или причитал, был мрачен и молчалив.  Релкин  долго
выжидал, старательно подбирая слова:
   - Джак, послушай меня. Ты потерял Распа, и мы все  горюем  с  тобой.  Все
любили старину Распа. Мы не думаем, что ты забудешь его через день или  два,
но послушай, Джак, ты должен делать дело. Брайон ведь тоже погиб. Мы сегодня
хоронили его.
   - Я знаю, я там был.
   - Но это означает, что у Альсебры нет больше драконира. Моно обработал ее
раны, но ей нужен кто-то, кто будет ухаживать за ней постоянно.  Возьми  ее,
Джак. Мы рассчитываем на тебя.
   Релкин внутренне вздохнул с облегчением, когда понял, что Джак,  пожалуй,
не против. Тем не менее мальчик был не уверен, что справится.
   - Мне нравится Альсебра, - сказал он. - Но она очень придирчива. Она - не
как мой Расп. И я не знаю, нравлюсь ли ей я.
   - Альсебра - необычайно умная дракониха,  Джак.  Мы  все  знаем  это.  Ты
можешь рассчитывать на то, что она не будет к тебе попусту придираться.  Она
знает, что ей нужен драконир. Что, ты думаешь, она чувствует? Они с Брайоном
росли вместе. Она в глубокой печали, так же как и ты.
   - Правда? - Джак старался  увидеть  на  лице  Релкина  какие-то  признаки
обмана.
   - Так почему же я всегда чувствовал, что она меня не любит?
   - Возможно, вначале она и не любила. Она ведь такая. Ты  же  сам  сказал,
что ей не легко понравиться. С Брайоном она тоже была не особенно  ласковой.
Он всегда жаловался на это.  Но  она  здорово  владеет  своим  Андаунтом,  в
сражении на нее просто залюбуешься.
   - Это так, я видел, она выделывает с ним такие штуки, на которые  был  бы
способен только человек с коротким мечом.
   Релкин кивнул. Они с Базом часто говорили об искусстве Альсебры.
   - Конечно, Андаунт маловат для дракона, - продолжал  Джак.  -  И  все  ее
снаряжение поменьше,  чем  у  Распа.  Я  никогда  не  смогу  воспользоваться
чем-либо из его снаряжения.
   - Они отдадут снаряжение Распа другому дракону, Джак. Ты же знаешь.  Джак
посмотрел на Релкина:
   - Ты действительно думаешь, что я смогу это сделать, Релкин?
   - Конечно, спроси ее.
   Несколько минут юный Джак сидел, собираясь с силами, а затем  поднялся  и
направился в палатку Альсебры. Шелковисто-зеленая дракониха  не  спала,  она
правила Андаунт на точильном камне.
   Чуть позже Релкин взглянул через полу палатки.  Джак  сидел  на  спине  у
драконихи, осматривая ее повязки  и  раны.  Они  негромко  говорили  друг  с
другом, как обычно переговариваются  драконир  и  дракон.  Релкин  отошел  и
взялся за свои дела. Утром им предстоял поход, а работы накопилось много.
   Всю ночь на месте древнего дворца  королей  Вероната  горели  костры.  На
место отремонтированных лат, щитов и оружия солдаты подтаскивали  к  кострам
все новые и новые груды помятого  металла,  подвозили  тележки,  нагруженные
латами и шлемами драконов. К утру кузнецы еще не  закончили,  но  готовились
свернуть работы, потому что лагерь  должен  был  сниматься  сразу  же  после
завтрака. И вот маленькая армия опять выступила в поход,  легионеры,  горцы,
фермеры с озера Бур, драконы и дракониры.
   Их шаг был скор, но драконы не протестовали, они  уже  привыкли  к  таким
переходом. Они сбросили  лишний  вес  и  закалились  в  последние  несколько
недель. Кроме того, в лагере в первый  раз  после  того,  как  они  оставили
несколько месяцев тому назад Далхаузи, появилось столь любимое ими пиво.
   Смерть  Распа  и  Оаста  изменила  их  внутреннее  состояние.  По   ночам
Зебулпатор все еще  стоял  высоко  в  небе,  но  драконы  уже  не  были  так
обеспокоены. Древний цикл продолжался. Драконы знали, что смерть  близка,  и
были готовы к ней. Они попрощались со своими двумя товарищами. Они уже могли
время от времени говорить об ушедших. И  к  оставшимся  в  живых  постепенно
возвращалось хорошее настроение.
   Дракониры в обоих  эскадронах  тотчас  же  заметили  эту  перемену.  Было
приятно, что драконы освободились  от  своей  одержимости  красной  звездой,
луной, огнем и смертью.
   И действительно, занимался прекрасный день, небо, за исключением немногих
случайных кудрявых облачков, было чистым. Земля все еще подсыхала от  потопа
предыдущих дней. Ливни вызвали появление на  склонах  холмов  диких  цветов.
Холмы были усеяны дикими маками, астрами и множеством белых маргариток.
   Переход привел их в самый центр земель  Ваттеля.  Воины  проходили  через
маленькие  деревушки,  построенные  из  белого  камня,  с  крышами,  крытыми
черепицей. Из домов выходили женщины в коричневых шерстяных  юбках  и  белых
блузках. Светловолосые дети бежали рядом, визжа от восторга при виде идущего
на войну Фирда и регулярного  войска,  а  еще  больше  -  при  виде  мрачных
легионеров и чудесных драконов, которых никогда прежде не видели.
   Отряд шел  через  небольшие  лужайки,  грязные  от  дождей,  сквозь  сеть
квадратных зеленых полей, окруженных каменными стенами, меж склонов  холмов,
покрытых травой и вереском.  На  зеленых  холмах  щипали  траву  овцы,  а  в
небольших ручьях плескалась форель.
   Несколько раз солдаты останавливались,  и  местные  жители  приносили  им
пищу, буханки ржаного хлеба и большие дымящиеся котлы овсянки и похлебки для
драконов и легионеров. К несчастью, здесь практически не было акха.  Драконы
ворчали. Но с другой стороны, им выдали немного пива,  темного  и  горького.
Те, кто служил во  времена  кампании  в  Урдхе,  находили  в  нем  некоторое
сходство с пивом, которым они наслаждались в далекой стране пирамид и пальм.
   К сожалению, пива было немного, и оно быстро  закончилось.  Его  как  раз
хватило, чтобы заставить драконов запеть, но  явно  не  достало,  чтобы  они
продолжали распевать.
   Для некоторых это было не так уж плохо.
   Небо оставалось ясным и спокойным, и к вечеру отряд  добрался  до  места,
где находилась древняя лестница.
   Они увидели большую лощину, которую  образовало  среди  холмов  схождение
льдов. В древние времена вся эта земля чувствовала дыхание  ледников.  Трава
покрывала нижние склоны лощины, но выше уже  не  было  ничего,  кроме  голых
скал.
   Мышь и птичка сопровождали Ранара и Уноа, колдуна клана, когда те подошли
к неприметной голой скале. Мышь сидела на плече Ранара, крапивник - на плече
Уноа.
   Уноа провозгласил древнее  заклинание,  и  на  скале  проступили  смутные
золотые очертания.
   Люди из Фирда раскрыли рты. Всю свою  жизнь  они  жили  воспоминаниями  о
большой  магии  прошлых  лет,  но  до  сегодняшнего  дня  не  видели  ничего
подобного.
   Еще одно заклинание, и скала бесшумно отворилась внутрь. После некоторого
замешательства  предводители  вошли  и  остановились.  Ранар  не  удосужился
сказать Идсу, что, хотя  клан  Ваттель  сохранил  тайну  Темной  Лестницы  и
заклинание,  чтобы  ее  открыть,  они  утратили  тайну  колдовства,  которое
зажигало внутренние лампы.  Однако  это  заклинание  было  известно  Великим
Ведьмам Кунфшона, и Рибела передала его Уноа. Колдун,  чуть-чуть  нервничая,
но без единой ошибки повторил нужные слова.
   Тотчас же на потолке засиял свет, и вскоре  десятки  ламп  заблестели  на
потолке и вдоль стен.
   Перед  вошедшими  предстали  реликвии  древней  славы   Вероната.   Белые
мраморные панели заблестели золотом инкрустации, по всему потолку проступили
живописные полотна  -  огромные,  выполненные  в  парадной  манере  картины,
сохраненные великой магией от повреждений и  представшие  сейчас  такими  же
блестящими, свежими и радостными, как в тот день, когда они были закончены в
давно прошедшие времена царствования императора Чалкса Великого.
   Ранар невольно вздохнул, глядя на эту красоту  и  подлинное  великолепие.
Темная Лестница не была темной.
   Над их головами были изображены семь чудес Вероната - магический Каирн из
Сиглосса, водяные сады Вероны,  прирученные  драконы  королей  -  гигантские
виверны, подобные тем, которые сейчас проходили под расписными потолками.
   Марш по горам сменился фантастическим  спуском  по  гигантской  изогнутой
лестнице, которая уходила в  глубь  скалистого  горного  массива.  В  свете,
струящемся с потолка, одна за другой проплывали сцены из  истории  Вероната.
Воины прошли все двадцать три поворота Темной Лестницы и оказались в пещерах
реки Эферни.
   Здесь в тени, тихо  покачиваясь  возле  доков,  стояли  гондолы  древнего
Вероната.
   В ужасе уставились люди на зачарованный флот, который пришел  в  движение
после заклинания, произнесенного Уноа. Одна  за  другой  лодки,  похожие  на
лебедей, скользили к докам, чтобы принять тяжелый груз людей, лошадей и даже
по одному дракону в лодки побольше.
   Деревянные суденышки уже давно должны были развалиться,  если  бы  их  не
удерживало от этого заклинание высшей магии, сотворенное  тысячу  или  более
лет тому назад.
   Теперь, повинуясь магической силе, древние суда плыли вниз по тайной реке
Эферни сквозь основание горы Ливоль в неизвестность. За этой  неизвестностью
лежал Данделин в Арнейсе.

Глава 63

   Маг Трембоуд остановил свою лошадь на холме над рекой Ально, как  раз  за
Куджаком. По этому берегу реки Ально проходила северная дорога к Рунделю,  к
Бель Оулу, а затем к Аубинасу и  Марнери.  На  противоположной  стороне  шла
восточная дорога, ведущая к Фитоу, а затем к Кадейну.
   Обе дороги были забиты двигавшейся темной  массой  -  армией,  идущей  на
войну: бесы под темными знаменами Эхохо - по тысяче в каждом полку; тролли с
топорами на плечах - по пятьдесят в каждом большом взводе; люди на  лошадях,
тысячи повозок - настоящая военная лавина.
   Трембоуд чувствовал смутный страх, когда глядел на реку.  Он  никогда  не
изучал специально искусство войны.  Выбранный  им  путь  лежал  через  школы
магии, через трюкачество и искусство  обмана.  Но  он  хорошо  знал  великий
военный принцип: разделять свои силы перед лицом врага нельзя.
   Но именно такой была стратегия, навязанная Вапулом, а Вапул получал  свои
приказы непосредственно от Повелителей. Это был ИХ план.
   Как и ожидалось, возле Фитоу Аргонат оказал  существенное  сопротивление.
Военные подразделения, состоявшие  из  тридцати  тысяч  легионеров,  прибыли
совершенно внезапно два или три дня тому назад. Их  привезли  сюда  искусные
моряки на бесчисленных парусных  судах.  Были  быстро  проведены  работы  по
укреплению Фитоу, и теперь он представлял серьезную опасность для атакующих.
Стало также известно, что еще полтора легиона готово  присоединиться  к  уже
собранным силам и они плывут сюда из Кадейна. Все это составляло почти сорок
тысяч  обученных  легионеров.  Такая  сила,  возглавляемая   умелым   хитрым
генералом, каким, несомненно, был Феликс из  Брутца,  могла  завоевать  весь
мир.
   Маг Трембоуд видел, на что способны легионы. Только два из них  полностью
разбили громадную, но не организованную армию  сипхистов  при  Селпелангуме.
Как  утверждали  военные,  тридцать  тысяч  легионеров  Аргоната  со  своими
драконами непобедимы, в  особенности  при  поддержке  кавалерии,  а  военные
соединения в Фитоу включали не только кадровые кавалерийские эскадроны, но и
тысячи всадников, мобилизованных со всех концов  страны.  Это  были  богатые
фермеры плодородных земель Арнейса. За их спиной  тоже  был  опыт  службы  в
легионах, они все были рождены в седле, и все знали свою страну от Бель Оула
до Фенкса как свои пять пальцев. Они сделали жизнь багутских конников весьма
тяжелой. Батуты стали  боязливы,  даже  нервны,  и  в  результате  их  слава
порядком потускнела.
   Для Трембоуда было ударом, что  генерал  Феликс  выжил  после  покушения,
совершенного в Кадейне в начале кампании. Он выжил, в  этом  не  приходилось
уже сомневаться. Генерал Растонель Феликс был жестким человеком, способным и
властным командиром, он долго служил в пограничных легионах. Трембоуду  было
страшно подумать о том, что может сделать такой  командир,  получив  в  свое
распоряжение семь или восемь легионов.
   Но пока войска Аргоната только оборонялись, и таким  образом  игра  могла
быть продолжена. Сорок тысяч бесов, направляющиеся широким фронтом на  юг  с
пятью  тысячами  багутов  прикрытия,  создающих  угрозу  на  флангах   армии
защитников, вполне могли обмануть генерала Феликса и заставить его задержать
свои силы в Фитоу еще на день или два.
   Войска Аргоната располагались теперь на укрепленных позициях, что  должно
было стоить атакующей стороне не менее пятидесяти тысяч жизней  при  прорыве
обороны, если бы такой прорыв состоялся.
   При этом огромное войско агрессоров  могло  быть  полностью  разгромлено.
Генерал Феликс, конечно, не захочет менять выгодную позицию. Кроме того, он,
скорее всего, пребывает в уверенности, что целью Падмасы является завоевание
Кадейна, самого большого  города  провинции  аргонатского  Эннеада,  жирного
куска, находившегося всего в семидесяти милях отсюда.
   Чтобы попасть в Кадейн, враг должен был идти через Фитоу или  же  сделать
тяжелый обход по узким сельским дорогам и по густым  лесам.  Большое  войско
при сильном рассредоточении легко становится неуправляемым, если  растянется
на многие мили по сельским дорогам. Именно хорошие дороги были  существенным
условием успеха по плану Повелителей.  Феликс  все  это  прекрасно  знал,  и
поэтому ожидал врага под Фитоу.
   А в это время большая  часть  войска  Падмасы,  более  шестидесяти  тысяч
бесов, шестисот троллей и тысячи людей совершали бросок  по  лесным  дорогам
через Рундель, направляясь форсировать реку у Вальдрача и Русмы.  За  Русмой
был Бель Оул и дорога на Сеттер и Сеант. За Сеантом лежали Аубинас, Марнери,
Би и Пеннар, четыре богатые провинции центрального Эннеада.
   Если они перейдут мосты Русмы, их  уже  ничто  не  остановит.  Вся  армия
Аргоната была сконцентрирована у Фитоу в ожидании нападения на Кадейн;
   За Русмой не было ничего, вообще никаких регулярных сил, только отдельные
отряды милиции, состоящие из подростков и стариков.
   Они прорвутся к Аубинасу и Марнери, пустят в ход свое секретное оружие  и
прорвут оборону городов.
   Трембоуду все было ясно как на ладони. Он видел великанов-людоедов.  Даже
колдовство ведьм не сможет защитить от них городские стены.
   Если  что-нибудь  в  этом  великолепном  плане  и  внушало  ему   чувство
безграничной уверенности, то это была тайна чудовищ.  Он  видел  их  в  деле
всего несколько раз. Это было впечатляюще. Их прятали от  чужих  взглядов  в
самом центре марширующей орды, прятали даже от бесов, потому что у великанов
была  привычка  хватать  зазевавшегося  беса  и  сжирать.  Их   прятали   от
большинства троллей и людей. Этот секрет до сих пор не был раскрыт, и  можно
было надеяться, что великаны-людоеды  легко  прорвутся  в  ворота  города  и
разметают драконью линию обороны.
   Все, что атакующим нужно было сделать, это пройти  по  землям  Рунделя  и
Леннинка, перейти реки Валд у Вальдрача и Палец у Русмы, а затем  прорваться
на  Бель  Оул,  и  дело  будет  сделано.  Ничто  не  сможет  остановить   их
продвижение, пока они не достигнут Марнери. И когда падет белый  город,  они
нагромоздят черепа его жителей до самого неба.
   Такого удара Аргонату не пережить. Повелители из Падмасы хорошо понимали,
что именно Марнери, а не огромный Кадейн