не  дозволено.
Даже человеку, который  спас  тебе  жизнь.  Возможно,  именно  ему  -  в
особенности.
   Оскорбление было невероятным, чудовищным. И словно Лерметту мало было
несправедливого упрека, он даже не удосужился вид сделать, что  упрекает
не постороннего. Не "Арьен", но -  "Эннеари".  Лерметт  припечатал  свое
невозможное   обвинение   именем   дальней   ветви,   холодным,   словно
презрительный плевок врага, остывающий на щеке умирающего.  Да  нет,  не
врага... ненависть -  штука  жаркая,  обжигающе  жаркая...  и  обжигающе
желанная. Кто сказал, что ненависть ранит?  Куда  ей  до  презрительного
безразличия!
   Эннеари, захваченный собственным гневом,  почти  не  замечал  боли  в
сдавленных ногах  и  только  один  раз  охнул  невольно,  когда  Лерметт
попытался приподнять камень.
   - Не трудись, - нехотя промолвил Эннеари. - Тебе меня не вытащить.
   - Это... еще... почему? - выдохнул Лерметт, выпрямляясь.
   - Потому что ноги в эту  сторону  не  сгибаются,  -  ровным  голосом,
стараясь ничем не выдавать своей ярости, произнес  Эннеари.  -  Иначе  и
камня подымать бы не пришлось. Кстати, тебе его все равно не поднять.
   Это Лерметт и сам  наверняка  понимал.  Не  мог  не  понимать.  Но  и
смириться с неизбежным не желал.
   - Я и не стану, -  ответил  принц,  оглядываясь  по  сторонам,  точно
выискивая  что-то.  -  Если  слева  подпихнуть  в  щель  немного  камней
поменьше, можно попытаться его столкнуть.
   Решение было не из самых скверных -  и  уж  во  всяком  случае  лучше
попробовать спихнуть камень, чем лежать,  ощущая,  как  он  все  сильнее
сдавливает ноги, покуда не сползет вниз окончательно, размозжив то,  что
под ним, в кровавое пятно. Это вам не сломанные ребра. Такого Эннеари не
залечить нипочем. Молод еще, не научился... а теперь уже и не  научится.
Потому что... потому что он не хочет принять спасение  из  рук  Лерметта
еще раз.
   Утишить гнев никак не получалось. Тяжкая его волна вновь  захлестнула
Эннеари, когда он увидел  краем  глаза,  как  Лерметт  бродит  вокруг  в
поисках подходящих камней - не слишком мелких и не слишком крупных.
   - Держись, - молвил Лерметт, почувствовав на себе взгляд  Эннеари.  -
Еще немного продержись... я сейчас... сейчас...
   Нет, ну кто бы говорил. Да еще таким сорванным голосом - будто его  и
вправду заботит участь плененного камнем эльфа. Ишь ты,  как  старается.
Да по какому праву ты смеешь оскорблять меня снова - на  сей  раз  своей
заботой... своей равнодушной заботой? Ты ведь сам дал мне понять, что  я
для тебя никто. Ты зачем-то вытащил меня из-под  снега  -  а  потом  все
оттолкнул и от всего отказался. От моей дружбы, от  моего  служения,  от
благодарности моей... ты ничего мне не дозволил, все отнял - даже  право
воздержаться от еды,  которая  тебе  нужнее...  так  как  же  ты  смеешь
говорить мне "держись"! С врагом, и то обходятся милосерднее...  даже  и
этой чести - быть твоим врагом - и той ты мне не оставил... так кто же я
тебе? Не друг, не оруженосец,  не  спутник  дорожный,  не  слуга...  так
почему ты сейчас заботишься обо мне, спаситель мой?  Даже  к  собаке  не
относятся с подобным безразличием... разве что с вещами  так  обходятся.
Так ухаживают за красивой резной фигуркой, стоящей на полке - полюбуются
мимолетно, стирая пыль, и задвинут на привычное место, не одарив  ее  ни
мыслью, ни чувством - вот и вся забота. Но я не  фигурка  из  кости,  не
предмет, не вещь! Душа во мне живая, и  она  содрогается  от  обиды,  не
силах снести твоего равнодушного участия. Простое безразличие еще  можно
стерпеть - но вот безразличную заботу... Я не вещь - слышишь? А  если  я
для тебя всего лишь вещь, друг-приятель, то и ступай себе мимо - а  вещь
и на дороге полежать может. Незачем тебе ее подбирать. Уходи.
   Эннеари насилу разлепил губы.
   - Уходи, - сипло произнес он.
   Лерметту показалось, что он ослышался.
   - Что? - переспросил он, не веря себе.
   - Уходи, - повторил эльф. - Оставь меня.
   - С какой это стати? - вымолвил потрясенный Лерметт.
   - У тебя в Долине свое дело есть,  -  медленно  произнес  Эннеари.  -
Срочное. Вот и займись им. А меня оставь.
   - Ты что, вовсе  с  ума  свернулся?  -  Лерметт  от  возмущения  даже
найденный с таким трудом округлый  камень  выронил,  и  тот  с  грохотом
заподскакивал вниз по тропе. - Дело подождет. Оставить тебя здесь одного
на верную смерть... да кем ты меня считаешь?!
   - Уходи, - еще раз повторил Эннеари совершенно бесцветным голосом.
   - Это у тебя такое любимое занятие -  себя  в  жертву  предлагать?  -
окончательно вспылил Лерметт. - Не уйду я никуда, и не  надейся!  То  он
есть не будет, то он жить не будет... да хоть ты напополам тресни,  а  я
тебя вытащу.
   Недавняя его вина была им не то, чтобы забыта - просто она поблекла в
потоке бреда... а ничем иным, кроме  как  бредом,  Лерметт  новую  затею
Эннеари назвать  не  мог.  Всему  есть  предел,  даже  и  благодарности.
Распоряжаться своей жизнью, словно  чем-то  незначительным  и  ненужным,
только бы Лерметт поспел добраться в Долину вовремя, да притом полагать,
что он способен принять подобную жертву -  нет,  право  же,  Лерметта  в
жизни так не оскорбляли! Никто не имеет  права  решать,  где  ему  быть,
словно бы он вещь, резная фигурка, которую  можно  переставить  с  одной
полки на другую. А он не вещь, он - человек... и  никуда  он  отсюда  не
уйдет, есть у него иные дела или же нет!
   - Нет, - выдохнул Эннеари. - Я не хочу.
   Ну точно. Умирать собрался.  У  Лерметта  аж  в  горле  пересохло  от
негодования. Вот ведь принесло ему лавиной спутника дорожного! Не  эльф,
а прямо жертва бродячая. То, что сам  он,  не  сумевший  заставить  себя
приняться за еду на глазах у голодного, точно из такого же дерева тесан,
Лерметту и в голову не пришло,  до  того  он  был  обозлен  на  упрямого
Арьена, возжелавшего из невесть каких возвышенных  чувств  сложить  свою
дурную башку. Не вытаскивай его, и все тут. Не хочет  он.  Ни  есть,  ни
жить - ну ничего не хочет. Он уже все решил, видите ли. И за себя, и  не
за себя - да по какому праву,  спрашивается?  Как  он  посмел  принимать
решение за Лерметта - и какое притом решение! Да за  одну  эту  обиду  я
тебя, мерзавца, не то что из-под камня вытащу... да я тебя... да я не  я
буду, если тебя не отучу жертвовать собой  направо  и  налево  -  раз  и
навсегда отучу! Уж не взыщи,  друг-приятель,  если  тебе  мое  лекарство
горьким покажется - а только ты у меня  мигом  жить  захочешь!  Ты  тут,
оказывается, благородно помирать собрался в гордом одиночестве? И камень
надгробный себе выбрал? Может, еще и надпись на  нем  выбить  прикажешь,
чтобы всласть упиваться  собственной  кончиной?  Не  выйдет!  Есть  одно
надежное средство и на таких, как ты. Крайнее  средство...  так  ведь  и
случай выпал крайний.
   - Значит, не хочешь? - Лерметт презрительно сузил  глаза  и  вздернул
голову. - Ну еще бы. За жизнь бороться всегда  нелегко  -  это  же  силы
прикладывать надо, старания... Помереть, конечно,  проще.  Руки  сложил,
глаза прикрыл - и ничего больше делать не нужно.
   Он надеялся незаслуженным обвинением задеть эльфа за  живое  -  но  у
того в глазах плеснулось разве что вялое удивление - и  только.  Лерметт
закусил губу. Что ж, теперь отступать некуда.
   - Что молчишь? - язвительно поинтересовался  принц.  -  Я-то  о  тебе
иначе думал... а ты, выходит, просто  жить  боишься!  Ты...  ты  трус  -
скажешь, нет?
   - Возможно, - со странной медлительностью произнес эльф.  -  Но  тебя
это совершенно не касается.
   - Значит, не касается? - повторил за ним Лерметт. Он резко  выдохнул,
стремительно шагнул  к  Эннеари  и  с  маху  залепил  ему  оглушительную
пощечину.
   Голова эльфа мотнулась, словно у тряпичной куклы, всплеснув волосами.
Красный след пощечины проступил на  белой  щеке  так  отчетливо,  словно
Лерметт прежде окунул руку в кровь.
   Глаза Эннеари полыхнули ответной яростью... ну, хвала  всем  богам  и
демонам! Уж теперь-то он точно возжелает выбраться - хотя бы  уж  затем,
чтобы вышибить из Лерметта  дух.  Главное  -  подогревать  это  желание,
покуда оно не замерзло.
   - Налаион! - Отчего-то обозвать эльфа  сопляком  именно  по-эльфийски
показалось Лерметту гораздо более оскорбительным. - Трус!  Боги,  Арьен,
какой же ты трус! Ленивый трус! - принц орал так, что у  самого  в  ушах
закладывало - и плевать, что в горах нельзя кричать - сейчас  нельзя  не
кричать. - И как же ты удобно устроился - сидишь и помираешь!  Тихо  так
помираешь, уютно. Да? Ну так не надейся! Не будет  тебе  уютной  смерти,
понял? Быстро замерзнуть тебе не светит - а  я  тебя  буду  хлестать  по
щекам, пока не сдохнешь, мразь трусливая!
   - Значит, мразь? - хриплый свист облачком пара сорвался с уст  эльфа.
- Трусливая?
   - Размазня, дерьмо, скотина!
   - Заткнись!
   - Попробуй, заткни меня! Ну! Что, Арьен, поджилки трясутся?
   - Трясутся, - неожиданно спокойно согласился  эльф.  -  Но  тебя  это
совершенно не касается.
   Слишком поздно Лерметт заметил, что рука Арьена не  просто  судорожно
шарит по снегу. Ничего судорожного не было в этом движении  -  нет,  оно
было всего лишь  немного  неточным,  как  и  всякое  движением  вслепую.
Эннеари нарочно смотрел в сторону, чтобы не привлекать внимания Лерметта
раньше времени. А теперь он сжимал в  руке  здоровенный  кусок  льда  со
вмерзшим в него камнем. Лицо эльфа отвердело, заострилось - только линия
рта, наоборот, смазалась,  поплыла,  сделалась  мягкой,  неопределенной,
напрочь  лишая  противника  возможности  прочесть  замыслы   Арьена   по
положению его губ... да еще взгляд сделался из напряженно-злого  мягким,
неуловимым, словно тугая струя дождя вдруг  рассеялась  туманом.  Плохо.
Хуже некуда. Такие лица бывают только у опытных бойцов  и  только  перед
схваткой - а такой рот и такие глаза только у очень  опытных  бойцов.  А
этому... этому треклятому эльфу было когда набраться опыта. Ну и  что  с
того, что он выглядит как самый настоящий налаион? Ему, небось, лет сто,
не меньше. Вот потому-то с изящными хрупкими эльфами никто и не  рискует
помериться силой. К тому времени, когда человек, ветеран множества боев,
уже ходить  толком  не  может,  ровесник  его  прабабушки  только-только
начинает настоящими мускулами обрастать. Нет, опыта Эннеари наверняка не
занимать... и силенок тоже. И если он вздумает метнуть эту  обледеневшую
каменюку, Лерметту точно головы не сносить. Потому что  клятый  эльф  не
промахнется. Они просто не умеют промахиваться.
   Принц  замер,  опасаясь  сделать  лишнее  движение.  Не  сейчас,   не
сейчас... угадать,  когда  он  метнет...  разве  что  угадать  -  может,
все-таки удастся увернуться...
   - Тяжести таскать умеешь? - осведомился  эльф  каким-то  отстраненным
голосом.
   Лерметт мог ожидать чего угодно - и в первую очередь камня,  летящего
в висок - но уж никак не этого вопроса.
   - Д-да, - запинаясь выговорил он.
   Эннеари  кивнул,  взял  камень  обеими  руками   (так   не   бросают,
промелькнуло у Лерметта в голове) и с тяжелым выдохом дровосека  обрушил
его сначала на свою левую ногу, потом на правую.
   Принц беззвучно ахнул и невольно отступил на шаг.
   Лицо Эннеари туго заблестело холодным потом - таким обильным,  словно
в него полведра воды выплеснули.
   - Тащи, - приказал он сквозь зубы.
   Он что, спятил?  Переломать  самому  себе  ноги...  а  теперь  еще  и
волочить себя велеть?
   - Тащи. - Арьен дышал коротко и быстро. - Что стоишь столбом?  Ты  же
хотел меня вытащить, разве нет? С целыми костями мне через такую щель не
просунуться... а сломанные  пропихнуть  можно.  Тащи,  говорю,  пока  не
распухли!
   Лерметт стиснул зубы до хруста -  так,  что  аж  в  темени  отдалось.
Стараясь отчего-то не дышать, он ухватил правую ногу Арьена  и  потянул,
сильно и ровно, без рывков, которые превратят и  без  того  переломанные
кости в груду  осколков  с  кровавой  подливкой...  вот  так,  а  теперь
левую... стопа, пятка... руки-то как трясутся - зачем это?  Надо,  чтобы
не тряслись... не сметь! Не сметь дрожать!
   Едва Лерметт успел высвободить ноги Арьена, как ледяная глыба осела -
похоже, только ими она и держалась.
   - Вовремя, - просипел Арьен, не отрывая глаз от ледяного монолита.  -
Самую еще малость, и быть бы мне совсем без ног.
   Лерметт согласно кивнул, не  в  силах  протиснуть  хоть  слово  через
судорожно сжавшееся горло.
   - В горах без ног неудобно, - Арьен  издал  странный  звук  -  не  то
коротко простонал, не то коротко рассмеялся. - Дай мне нож.
   Лерметт молча вынул из ножен свой кинжал и подал его эльфу.
   Эннеари взрезал обе штанины и критически оглядел свои ноги.
   - Бывает хуже, -  заключил  он  и  невольно  поморщился  от  боли.  -
Ненавижу кости ломать. Больно все-таки.
   Ненавидит он кости ломать, ясно? Можно  подумать,  кто-нибудь  любит.
Вот  Лерметта  прямо-таки  хлебом  не  корми  -  а  дай   сломать   себе
ногу-другую!
   -  Придется  стянуть,  -  заключил  эльф.  -   Иначе   срастется   не
правильно... ну не хочу потом ломать еще раз.
   Надо полагать, Лерметт считает, что Арьена прямо распирает от желания
повторить свой восхитительный трюк.
   В голове у Лерметта неожиданно зашумело, да  так,  что  ему  пришлось
опереться обеими руками оземь, даром что он и так сидел. Все вокруг было
каким-то не правильным, слишком близким и слишком далеким  одновременно.
Каждая черточка,  каждая  линия  переломилась  темным  режущим  блеском.
Лерметт отчетливо видел, как звенят очертания рук  Арьена  -  этих  рук,
которые так спокойно расстегивают пояс... и пояс тоже звенит... такой же
низкий настойчивый звон, от которого так слепит глаза...
   Лерметт на мгновение зажмурился. Когда  он  разомкнул  веки,  Эннеари
приматывал поясом одну  ногу  к  другой.  Все  правильно,  когда  нечего
использовать на лубки, так и делают...
   - Арьен, - хрипло окликнул принц.
   Эльф поднял голову.
   - Арьен... когда мы выберемся отсюда, можешь свернуть мне шею.
   Глаза Эннеари удивленно распахнулись.
   - Я... я не знал... - Черт, ну  до  чего  же  трудно  слова  на  язык
приходят. Попрятались, паршивцы трусливые, и выходить не хотят. - И... и
не вздумай... я... - Лерметта, наконец, прорвало  -  но  выпалил  он,  к
своему удивлению, совсем не то, что собирался... - Сейчас я тебя  возьму
и понесу. И если ты опять вздумаешь идиотничать и помирать без спросу, я
тебе еще оплеух наваляю, так и знай! Сколько понадобится, чтобы вытащить
тебя живым, столько  и  наваляю.  Чтоб  ты  не  о  смерти  думал,  идиот
идиотский, а о том, чтобы все зубы мне выбить!  Уж  чего-чего,  а  этого
тебе захочется, даже не сомневайся. Я тебя, дурака, через  два  шага  на
третьем бить стану... вот  только  попробуй  помереть  -  тут  же  пинка
огребешь!  Уж  не  взыщи...  а  в  долину  живым  тебя  сволоку,  там  и
разочтемся.
   Лерметт осекся. Его прервал самый невероятный звук в мире.
   Эльф хохотал.
   -  Бить  он  меня  станет...  простонал  Арьен  от   смеха   и   боли
одновременно. - По твоему выходит, я тебе за твою пощечину этак двадцать
таких должен?
   - Да уж не меньше, - зло бросил принц.
   - Ни одной, - ухмыльнулся побелевшими губами Арьен. - Странные у вас,
у людей, воззрения на эльфов. Например, вы весьма преувеличенного мнения
о нашей обидчивости.
   Лерметт так и уставился на эльфа.
   - По-твоему, я вылез ради того, чтобы вернуть тебе пощечину?
   - Ну...  да,  -  пробормотал  принц,  невесть  почему  чувствуя  себя
полнейшим болваном.
   - Стал бы я из-за какого-то оскорбления ноги  себе  ломать,  -  повел
плечами эльф. - Убить тебя на месте... это - да, а вот  кости  ломать...
нет, не поэтому. Из-за этого, но не поэтому.
   Лерметт совсем некстати снова почувствовал, что у него трясутся руки.
   - Не из-за пощечины, а из-за  того,  почему  ты  мне  ее  отвесил,  -
пояснил эльф. - Видишь ли, это был первый  раз,  когда  ты  назвал  меня
Арьеном. Прежде мне казалось, что ты моей дружбой брезгуешь.
   Принц изумленно приподнялся было - и снова опустился на снег.
   - Кому попало так морду не бьют, -  усмехнулся  эльф,  потрогав  щеку
кончиками пальцев. - Только близким друзьям. Ох, и тяжелая у тебя рука.
   - Прости, - с трудом пробормотал Лерметт.
   - За что - за свое спасение? - веселился эльф. - Еще немного - и быть
мне без ног... а это часа через два заживет.
   - Что? - выдохнул Лерметт, не веря собственным ушам.
   - Я же все-таки эльф, - заметил Эннеари. - Ну, может, не через два...
но к вечеру я уже смогу ходить, это я тебе  обещаю.  Вот  только  сейчас
тебе все-таки придется меня нести. Нельзя здесь оставаться. Видишь,  вон
там нависло?  В  любой  миг  оборваться  может...  а  таким  сходом  нас
наверняка накроет.
   Лерметт поднял голову -  и  захолодел,  представив  себе,  чем  могли
окончиться для них обоих его недавние вопли.
   - Ты прав, - произнес он, подымаясь. - Пора отсюда убираться.
   - Как думаешь - у тебя хватит сил добраться  со  мной  на  спине  вон
туда? - Взмахом руки Эннеари указал в сторону. - Дотащишь?
   - Хоть на тот свет, - огрызнулся принц.
   - Ну нет, спасибо, - снова расхохотался эльф. - Туда я могу дойти  на
своих ногах... даже и сейчас.
   - Вот только попробуй! - рявкнул Лерметт, взваливая его на спину.

***

   Говоря о двух часах, нужных для зарастания  сломанных  костей,  Арьен
здорово преуменьшил. То ли он просто форсил, похваляясь своей эльфийской
живучестью, то ли невесть зачем Лерметта успокаивал, то ли не сообразил,
что отлеживаться, лелея злополучные ноги, ему не придется. Пусть Лерметт
и старался нести эльфа со всяческим бережением - получалось  не  всегда.
До указанной Арьеном площадки, слегка выпирающей над обрывом,  казалось,
было и вовсе рукой подать... в том-то и дело, что не  рукой,  а  крылом.
Родись Лерметт на белый свет не принцем, а каким-нибудь горным орлом, он
бы и сам до места мигом добрался, и эльфа покалеченного доставил. А  вот
если за неимением крыльев приходится  довольствоваться  руками-ногами...
Лерметт, стиснув зубы, тащил Эннеари  то  на  спине,  а  то  и  волоком,
несчетное число раз привязывая его к себе и вновь отвязывая,  если  щель
попадалась такая  узкая,  что  протиснуться  в  нее  можно  было  только
поодиночке. Как раз опрометчиво обещанные Арьеном два часа на  дорогу  и
ушли - а к их исходу переломы и не думали исчезать. Даже  и  опухоль  не
спала... правда, вроде бы, и не увеличилась.
   - Что, совсем плохо? -  хмуро  поинтересовался  Лерметт,  глядя,  как
Эннеари сосредоточенно разглядывает свои вздувшиеся лодыжки.
   - С какой стати? - удивился эльф.  -  Вовсе  нет.  Отлежусь  немного,
отдохну, и все пройдет. Собственно, уже проходит.
   По мнению Лерметта, слова Арьена являли собой редкостное по  наглости
вранье. В то, что кости у эльфов способны зарастать быстрее, чем у людей
- царапины, принц так в глубине души и не мог поверить, хоть и сам видел
затянувшуюся рану на лице Эннеари - а в том,  что  сломанные  ребра  ему
примерещились с перепугу, принц себя успел убедить вполне. Он мог только
надеяться - как надеялся на протяжении этих изнурительных двух  часов...
но он и тогда не  верил.  А  теперь  взгляду  его  предстало  бесспорное
подтверждение его неверия.
   - Врешь ты все,  -  мрачно  заявил  Лерметт.  -  Но  будь  по-твоему.
Отдыхай, сколько влезет. Пререкаться и спорить с тобой не стану.
   - Правда? - Эннеари потянулся, устраиваясь поудобнее.  -  И  за  что,
позволь спросить, такая милость?
   - А за то, что плохо тебе и больно! - рявкнул Лерметт. - Не то я бы с
тобой по-другому поговорил! Но разве можно спорить с человеком...  тьфу,
с эльфом!... одним словом, с тем, кому так скверно...
   - С эльфом - можно, - флегматично сообщил Эннеари. - Насчет  людей  -
не знаю, а с эльфом можно.
   - Нельзя, - отрезал Лерметт. - С вами не только  спорить,  с  вами  и
вообще разговаривать нельзя. Иначе просто поседе