росил эльфийский король  -  тихо,  очень
тихо.
   - Побежал к реке,  что  ж  еще?  -  сдавленно  промолвил  Лерметт.  -
Окунулся, возвратился назад и стал кататься  по  траве.  Огонь  сбивать.
Потом опять к реке сбегал. И опять. Обгорел, конечно, страшно, почти вся
шерсть слезла. Отец когда очнулся, не сразу его и узнал.
   Лерметт сглотнул застрявший в  горле  сухой  комок.  Он  помнил,  как
выглядел его любимец, неизменный спутник и  участник  его  детских  игр,
когда вернулся домой - а ведь Дичка пользовали самолучшие лекари и маги.
Конечно, когда за дело принялся Илмерран, оно сразу  же  пошло  на  лад.
Ожоги зажили, раны затянулись, шерсть отросла густая, блестящая -  лучше
прежней. Эх, вот бы тогда Дичку попасть какому-нибудь  эльфу  в  руки  -
мигом бы исцелился! А что - Арьен вот коней исцелил... навряд  ли  эльфы
почли бы зазорным предложение заняться обгорелой собакой. А  хоть  бы  и
сочли - подумаешь, нежности какие! Дичок и не такого заслуживал.
   - Отец, хоть и  сам  едва  стоял,  на  руки  его  поднял,  -  прежним
сдавленным голосом промолвил Лерметт. - И к реке понес. Напиться  чтобы,
и вообще... а потом отец поймал лошадь.
   Ренган вопросительно взглянул на рассказчика.
   - Там их много таких было,  которые  уже  без  всадников,  -  пояснил
принц. - К огню они не совались, а просто носились вокруг.  Перепуганные
насмерть.  Спокойную  лошадь  изловить  невелик  труд,   а   вот   такую
обезумевшую, да после удара по голове, да с  поврежденным  плечом...  но
все-таки отец ее поймал.
   - А дальше? - жадно спросил Эннеари, ибо Лерметт замолчал.
   - Дальше оружием каким-никаким разжился. Покойникам оно ведь уже и ни
к чему, верно? - рассудительно заметил Лерметт. -  Как  сумел,  в  седло
взгромоздился, Дичка подле себя на лошадь взвалил и отправился  беглецов
назад заворачивать.
   Арьен внезапно расхохотался в голос.
   - Нет, ты только подумай! - воззвал он в ответ на  удивленный  взгляд
Лерметта, когда хоть немного отдышался. - Ты только себе  вообрази!  Они
ведь короля мертвым сочли, комариные души. Мертвым, понимаешь? Оттого  и
удрали с перепугу. Вот ты себе  и  представь:  навстречу  им  откуда  ни
возьмись является из мрака ночи его покойное величество, конно и оружно,
да еще и с собакой! На что хочешь об заклад бьюсь -  они  со  страху  от
эдакой  жути  призрачной   так   дернулись,   что   степняков   насквозь
протаранили!
   - Знаешь, - усмехнулся Лерметт, - я об этом  раньше  не  думал...  но
скорее всего, ты прав. Наверняка так оно и было.  Разгневанный  покойник
пострашней живого врага будет. Наверное, потому их и удалось  развернуть
так легко. Они сами развернулись и дали деру. Как раз  со  степняками  и
сшиблись - а у тех на плечах уже преследователи висят. Честь по чести  в
клещи взяли. А там и помощь подоспела. Войне, понятное дело, на  том  не
конец, но длилась она на удивление недолго. Может, потому что внезапного
вторжения в результате не получилось. Ну, и те, на кого  отец  со  своим
отрядом наскочил, все до  единого  либо  в  плен  угодили,  либо  просто
полегли. Получается, разбили их малой силой, а помощи они своим  никакой
оказать не успели, а уж тем более к основной армии присоединиться.
   - А  собаку  вылечили?  -  требовательно  спросил  Арьен,  упорно  не
желавший оставлять основную тему в стороне.
   - Конечно! - возмутился Лерметт. - Неужели так бы и оставили калекой?
Вылечили, крепче прежнего стал. Такой здоровущий да чернущий, что просто
смотреть страшно.
   - Мне бы его тогда в руки! - азартно воскликнул Эннеари.
   - Еще бы, - растроганно согласился Лерметт.  -  Люди  в  целительском
искусстве по сравнению с вами вполовину не так сведущи.
   - Тогда король и распорядился сажать собаку за стол? - ровным голосом
спросил Ренган, отчего-то не подымая глаз.
   -  Конечно,  -  усмехнулся  Лерметт.  -  Когда  заканчивается  война,
начинается пора наград. Все, кто уцелел, получают, что заслужили.
   - И кто же что заслужил? - прежним ровным голосом осведомился  король
эльфов. Лерметта его вопрос слегка позабавил. Король  остается  королем,
над кем бы он ни властвовал - над людьми, над  эльфами...  да  хоть  над
лягушками болотными! Еще бы одному владыке не расспросить о том, как его
венценосный собрат решения принимает!
   - Ну, первым делом - столица, - жизнерадостно пустился в перечисление
Лерметт. - На сей раз со степняками не просто стычка была,  а  вторжение
самое настоящее. Одними рыцарями да лучниками  не  обойдешься.  Горожане
это живо смекнули. Такое ополчение выставили, что -  ну...  Пол-Найлисса
под копье встало, никак не  меньше.  Отец  тогда  городу  подарил  Малую
Ратушу. - Он неожиданно ухмыльнулся. - Вообще-то она втрое выше  Большой
Ратуши  получилась,  так  что  ее  чаще  Рассветной   Башней   называют.
Невиданной  красоты  здание.  Двенадцать  лет  стоит,  а  все  народ  не
нагляделся.
   - Насчет горожан я уже понял, - суховато  перебил  его  король,  -  и
насчет собаки тоже. Но я не о  них  спрашивал.  Те  трусы,  что  бросили
твоего отца умирать в огне - с ними он что сделал?
   Ухмылка Лерметта просияла невыразимым наслаждением.
   - Наградил, - подчеркнуто спокойно ответил он.
   - Как?! - На сей раз удивление  эльфийского  короля  было  не  только
непритворным, но и почти неприкрытым. Арьен, напротив,  затаил  дыхание,
ожидая подвоха, несомненно скрытого под будничным тоном Лерметта.
   - Как?! - снова взмолился Ренган.
   - Весьма своеобразно, - ответствовал Лерметт. - Каждый  получает  то,
что заслужил. Именно так. Те,  кто  в  Битве  Береговых  Огней  струсил,
получили выложенные золотом ножны, уйму умопомрачительных побрякушек - и
полное забвение. Навсегда. Ни слова укора, ничего... просто и  война,  и
мирная жизнь теперь обходятся без них. Такая  вот  опала  -  не  тяжкая,
позолоченная, зато пожизненная.
   - А-а! - выдохнул Ренган. - Понимаю. А... тот, кто  крикнул:  "Король
убит"?
   - Тоже, - пожал плечами Лерметт. - Зачем его среди  прочих  выделять?
Остальные тоже хороши. Им эти ножны золотые поперек жизни встали.  Позор
самый настоящий, оглушительный. Кто не дурак, тот понял... а кто  дурак,
тому объяснили. У нас теперь в Найлиссе если  кому  желают  заслуженного
позора, так с тех пор и говорят: "Чтоб тебе золотые ножны навесили!" Ну,
а кто не струсил и головы не  потерял,  кто  без  всякой  надежды  жизнь
сохранить бросился врагов преследовать... с них, собственно,  и  начался
Орден Собаки.
   - Какой-какой орден? - опешил эльфийский король, едва  было  успевший
прийти в себя.
   Лерметт улыбнулся - гордо и немного печально.
   - Ошейник золотой с самоцветами  нацепить,  за  стол  усадить  -  это
собака понимает, верно? -  мягко  произнес  он.  -  А  только  за  такое
самоотвержение, за такой подвиг маловато выходит. Ведь если бы не Дичок,
отец бы и в самом деле погиб - а что бы тогда  было  с  королевством?  И
вообще с Правобережьем? Когда бы еще тех степняков остановили да в степь
выкинули? И с какими потерями? Как ни смотри, а одного только  места  за
королевским столом мало. Вот тут и думай - чем собаку наградить?  Землей
не оделишь - собака ведь, не человек, управлять наделом не может... хотя
я вот и посейчас думаю, что он бы  получше  многих  людей  хозяйствовать
сумел. Титул  без  земли  -  звук  пустой.  Одно  только  и  оставалось:
рыцарский орден учредить в песью честь. Орден Собаки. И принимают в него
не за всякий даже подвиг, а только за такой, когда рыцарь жизни своей не
жалел. За великую верность и  самоотверженность.  За  меньшее  орденское
кольцо на средний палец не надевают.
   И  тут  неугомонный  Арьен  выказал   исключительно   несвоевременную
наблюдательность.
   - А почему ты свое кольцо на мизинце носишь? - встрял он.
   Принц  Лерметт,  Его  Высочество  наследник  престола,   многоопытный
дипломат,  покраснел  так,  как  не  краснеют  ни  послы,  ни  принцы  -
мучительно, глубоко и тяжко.
   - Потому что оно мне стало мало,  -  сорванным  голосом  сообщил  он,
отворотясь.
   Король Ренган устремил на него очень  и  очень  странный  взгляд,  но
Лерметт, весь во власти смущения, ничего даже не  заметил.  Воспоминание
нахлынуло на него и, словно неудержимая волна, накрыло с головой...

***

   ...Игрушечный Форт, вопреки своему названию, вовсе не был игрушечным.
Форт как форт, самый что ни на есть настоящий, маленький только.  А  вот
местность  вокруг  него  -   та,   действительно,   здорово   напоминала
возведенное мальчишкой на  столе  поле  боя,  где  будут  сражаться  его
обожаемые деревянные  латники,  искусно  вырезанные  конники  и  лучники
ростом в целый палец. Много ли радости разыгрывать однообразную битву на
однообразной равнине? Нет уж: если  хочешь  получить  захватывающее  дух
сражение, на столе нужно устроить решительно все, что только можно  -  и
горы, прорезанные ущельями, и непроходимые леса,  и  реку,  чтобы  можно
было форсировать переправу... ну, или удерживать ее,  не  давая  проходу
гнусным врагам. В общем, чем  разнообразнее  окажется  то,  что  удалось
наворотить на столе, тем правдоподобнее получится  сражение.  Тогда  оно
будет совсем как всамделишное. С таким же точно непредсказуемым исходом.
Жизнь, она ведь  определенностью  никого  не  балует,  а  в  особенности
полководцев, верно?
   Местность вокруг Игрушечного Форта была именно такой, настольной. Все
совсем как настоящее, почти  всамделишное,  только  маленькое.  Конечно,
холмы - не горы, а овраги - не ущелья, но деревянные латники  не  станут
возражать... живые, впрочем,  тоже.  Соседний  лес,  хотя  и  изобиловал
дичью, также не мог похвастаться размерами. Была  поблизости  и  река  -
пусть неширокая и не слишком глубокая, зато капризная и  норовистая,  со
множеством небольших порогов и перекатов. И  даже  степь...  конечно,  в
настоящем степном просторе этот лоскуток земли  затерялся  бы  так,  что
вовек не  сыскать  -  но  ведь  похоже...  а  что  еще  надо  деревянным
солдатикам?
   Нет, решительно сама природа предназначила эти места для того,  чтобы
там стоял Игрушечный Форт. Выстроил его пра-пра-пра...  в  общем,  жутко
дальний предок Лерметта, едва ли не основатель  династии,  дабы  обучить
наследника престола тактике и стратегии. Как осаждать крепость -  и  как
сидеть в осаде, как прорываться сквозь вражеские  позиции  -  и  как  не
пропустить врага, как совершать хитроумные  обходные  маневры  -  и  как
предвидеть их. Возведен Игрушечный Форт был на совесть.  Повзрослев,  он
сделался бы грозной  крепостью...  вот  только  строения  не  взрослеют.
Однако даже и маленький Форт  успешно  мог  задержать  в  узкой  теснине
вражеский отряд, спешащий на соединение с основными силами. Кто  же  мог
знать, что задерживать придется на самом деле...
   Строго говоря, Лерметту в Игрушечном Форте делать было покуда нечего.
Вот когда ему сровняется двенадцать -  милости  просим.  Именно  в  этом
возрасте принцев начинают учить не только сражаться,  но  и  командовать
сражениями. Однако Лерметту, как всегда, не терпелось, и способ побывать
в Форте раньше предписанного традицией возраста  он  все-таки  нашел.  А
ведь и правда - ну почему бы его высочеству  не  справить  свой  девятый
день рождения именно там? Нет,  в  самом  деле  -  а  почему?  Это  даже
интереснее, чем Ланнский турнир, честное слово!
   Со стороны Лерметта отказаться от поездки на турнир было  проявлением
редкостного великодушия.  В  прошлом  году  на  турнир  ему  попасть  не
удалось: Дичок обнюхал все мешки  со  съестными  припасами  и  обнаружил
принца среди капустных  кочанов.  Убедившись,  что  хитростью  здесь  не
возьмешь, Лерметт собрался с силами  после  вынужденного  отступления  и
дальнейшую кампанию  повел  по  всем  правилам.  Он  настаивал,  умолял,
канючил, затихал в скорбном молчании и  вообще  проделывал  все,  с  его
точки зрения, сулящие успех маневры. Он даже согласился безропотно  пить
на завтрак теплое молоко... брр!  Однако,  разведав  территорию,  как  и
полагается истинному полководцу, Лерметт  нашел  иной  путь  к  желанной
цели. Несмотря на отлично продуманную стратегию, в этом году  его  могут
на турнир и не взять. А вот если он уже побывает в  Игрушечном  Форте...
разве можно отказать в такой мелочи, как  поездка  на  турнир,  опытному
вояке из Форта?
   Отец, который опасался, и не без оснований, что в этом году он  может
и не успеть вовремя обнаружить не  по  годам  прыткого  мальчишку  среди
дорожных припасов, согласие дал охотно  и  едва  ли  не  с  облегчением.
Игрушечный Форт больше подходит  ребенку  таких  лет,  нежели  настоящий
турнир. А чтобы дражайший  отпрыск  не  передумал  ненароком,  пусть  не
ожидает возвращения отца  с  турнира,  а  отправляется  в  дорогу  прямо
сейчас. Да, прямо сейчас. Чтобы и сам он, и  Илмерран,  и  Дичок  успели
убедиться наверняка: его шкодливое высочество действительно отправился в
Форт. И только тогда можно будет утереть пот со лба и начать  собираться
в Ланн... впрочем, сумки и мешки все едино следует проверить - на всякий
случай.  Пускай  медвежонок-шатуненок  под  присмотром  отряда  лучников
блаженствует в Форте, дожидаясь  дня  своего  рождения.  Да  и  обратная
дорога из Ланна в Игрушечный Форт не в пример короче, нежели в  столицу.
Жаль, правда, что Илмерран прихворнул и не сможет выехать  в  Игрушечный
Форт вместе со своим  воспитанником.  Впрочем,  хворости  гнома  никогда
долго не длятся. Наверняка он явится в Форт даже прежде, чем сам  король
вернется с турнира. А до той поры мальчику только полезно побыть немного
без пристальной опеки излишне добросовестного гнома.
   Игрушечный Форт очаровал Лерметта с первой же минуты.  Принц  никогда
ничего подобного не видел. Не прошло и суток, как лелеемый  в  его  душе
образ Ланнского турнира поблек, потускнел, а потом истаял и вовсе.  Ведь
если вдуматься как следует  -  турниров  Лерметт  не  видывал,  что  ли?
Сплошное толпище рыцарей, все лязгают...  ничего  интересного.  Ланнский
турнир наверняка точно такой же, только рыцарей там больше и лязгают они
громче... скукотища. А вот форт... самый  настоящий  Игрушечный  Форт  -
это... это...  да  нет,  разве  можно  и  сравнивать!  И  не  беда,  что
постоянного гарнизона в Игрушечном Форте не было - да и зачем нужны люди
в  этом  тихом  и  безопасном  местечке,  которое  оживает   по   случаю
двенадцатилетия очередного  принца  на  несколько  лет,  а  затем  вновь
погружается в очарованный сон? Съестных припасов в Игрушечном  Форте  не
было по той же причине: чары, сохраняющие  нетленной  говядину,  слишком
трудны, чтобы растрачивать их на кладовые, куда по два, а то  и  по  три
десятилетия  не  ступит  нога  человека.  Именно  это  обстоятельство  и
понравилось  Лерметту  больше  всего.   Разбудить   спящий   форт,   как
заколдованную принцессу - что может быть завлекательнее? Лерметт обживал
старинный форт, обследовал все  его  закоулки,  даже  и  те,  о  которых
лучники не имели ни малейшего понятия - они взрослые, им не пролезть.  А
кроме самого форта есть еще и лес, который  тоже  надо  облазить  сверху
донизу. И холмы, и степь, и река... до чего же здорово залечь в  высокой
траве и озирать сверху местность, словно расстеленную  на  столе  карту,
мысленно выстраивая воображаемые армии... нет, лучше пусть это будут  не
армии, а небольшие отряды конных разведчиков...  ладно,  лучники  пускай
тоже будут - нехорошо их обижать.  Лучники  будут  до  поры  до  времени
скрываться за стенами форта, а потом ка-ак появятся! Главное,  чтобы  их
не обнаружили раньше времени. Бедняги - до чего же тяжело сидеть, ничего
не делая, и просто ждать. Уж кому-кому, а принцу  известно,  что  ничего
противнее и не бывает. Ну, ничего, Лерметт о своих воинах позаботится. И
первым делом наберет для них съестного припаса, чтобы не  проголодались,
сидя в засаде. Илмерран всегда говорил, что на  войне  самое  главное  -
стратегические запасы. Правда, Илмерран зануда, каких мало, но  зато  он
все знает. А еще он говорил, что  противник  не  должен  проведать,  где
спрятаны стратегические припасы. Ну, это как раз плевое дело. Набрать  и
насушить побольше грибов, яблок, нарвать орехов, а  потом  затащить  все
это добро в форт так, чтобы ни одна живая душа не  прознала  -  вот  это
Лерметту по плечу. Его ни один враг не выследит, нипочем  и  никогда.  А
он, между прочим, видел в лесу пчелиные дупла.  Обязательно  надо  будет
лучников медком побаловать.  А  что,  и  правильно  -  армия  не  должна
голодать.
   Веселая игра обернулась пугающей реальностью  через  полторы  недели.
Игрушечный Форт впервые изведал тяготы  настоящей  войны.  Лерметту  еще
повезло, что он замешкался, перепрятывая свои припасы - иначе он  уже  с
рассветом улизнул бы в лес... и как  пить  дать  попался  бы  степнякам.
Лучники хотя и не знали, что именно задержало его вездесущее  высочество
в форте, но были рады уже  и  тому,  что  он  никуда  не  делся  -  рады
настолько, что размышлять о причине им не хотелось.
   А вот Лерметт размышлял, и очень напряженно. От косули, подстреленной
вчера, осталось... ладно, не  будем  уточнять.  Мало  от  нее  осталось.
Обитатели форта собирались отправиться спозаранку на  охоту.  Теперь  из
форта и захочешь, а не выйдешь. А ведь им надо продержаться,  покуда  не
подоспеет помощь. Конечно, помощь всегда приходит... но ведь  она  когда
еще придет! А им обязательно нужно продержаться.
   Илмерран, конечно, зануда, но он был прав. Он всегда бывает прав.
   Когда до командира лучников, жилистого парня по имени  Вейлар  дошло,
что его отряду предстоит сдерживать  степняков  невесть  как  долго  без
малейшей   надежды   пополнить    практически    несуществующий    запас
продовольствия, принц незаметно подобрался к нему и дернул за рукав.
   - Я тут кладовушку нашел подземную, - глядя себе  под  ноги,  сообщил
Лерметт. - Там еда... немного, правда...
   Лучше немного, чем ничего. Похлебка из сушеных грибов, горсть сушеных
яблок, несколько орехов, капля меду... от какой малости  зависит  иногда
не только жизнь, но и победа. Ни Вейлар, и никто другой не догадались об
истинном происхождении этих припасов. И уж тем более никто  не  заметил,
что Лерметт только притворяется, будто ест.
   Еще одна горсть - это еще один день  для  кого-то  из  лучников.  Для
того,  кто  может  стоять  на  стене.  И  Лерметт  украдкой  присоединял
нетронутую еду к остальному запасу. Это  было  не  так  трудно,  как  он
опасался. По-настоящему есть хотелось только в самый первый  день...  да
еще почему-то на пятый. А потом грибной отвар и сушеные яблоки перестали
казаться съедобными. Они были просто предметами, точно  такими  же,  как
стрелы или гребень.  Нет,  Лерметта  мучил  не  столько  голод,  сколько
бессонница. Впервые в жизни ему не спалось - не так, как  прежде,  когда
он каждый вечер поднимал скандал, уверяя,  что  совсем-совсем  не  хочет
спать, а на самом деле. Вылеживать ночь за ночью в постели, когда сна ни
в одном глазу, было неимоверно тяжко,  и  Лерметт  повадился  ходить  на
стену в дозор: ведь если враги начнут пускать зажигательные стрелы, надо
быть начеку. Лерметт жадно  высматривал  с  гребня  стены  всамделишных,
непридуманных  врагов:  темные  тени  на  фоне  мрачной   синевы   почти
беззвездных ночей. Поскольку вражеские воины  не  сидели  сиднем  вокруг
костров, опасаясь подставить себя под стрелы защитников форта,  большего
по ночному времени было не разглядеть. Потом Вейлар отловил его на стене
и нести караул строго-настрого запретил, но принц особо не  протестовал:
недавняя   бессонница   сменилась   непривычной    сонливостью.    Дрема
наваливалась внезапно, и Лерметт  засыпал  прямо  на  ходу,  едва  успев
привалиться к бревенчатому срубу. А потом  дни  стали  одинаковыми,  как
ореховые скорлупки, и Лерметт перестал их считать. Он даже  не  смог  бы
сказать с уверенностью, на который день за стенами форта послышался лязг
стали