ое  тайных.  Пусть  и  не
изучить секретный канон  вприглядку,  но  соприкоснуться  хоть  краешком
души, захолодеть от восторга.
   - Это хорошо, что видел, - заметил я. - Тогда так. Сейчас  я  начинаю
"Полдень", а ты внимательно смотришь, сравниваешь с тем, что запомнил, и
говоришь мне, где я дурак.
   Тейн ахнул почти беззвучно и в испуге уставился на меня.
   - Вот-вот, так и  смотри,  -  одобрил  я  и  добавил,  уже  не  пряча
кривоватую усмешку. - Говорил  же  я  тебе,  что  я  "Ветреный  полдень"
исполнять не умею? Говорил. Вот и будем не уметь вместе. Выхода  другого
нет.
   Выхода,  действительно,  нет.  Если  уж  мастер  Дайр  соблагоизволил
наречься младшим учеником Дайром Тоари, он от своего решения ни на пядь,
ни на волос не отступит. А  значит,  ничего  сверх  положенного  младшим
ученикам знания, я  от  него  не  добьюсь.  И  объяснить  мне  "Ветреный
полдень" попросту некому. Что ж, Тейн Рамиллу, будем  не  уметь  вместе.
Авось что и образуется.
   Под внимательным взглядом Тейна я прошелся по площадке, чувствуя себя
дурак-дураком. Зачем-то постоял немного. И принялся медленно,  вполсилы,
словно после тяжкой болезни,  проделывать  ту  тройную  связку,  которой
обычно начинается "Ветреный полдень".
   Обычно.
   Потому что "Ветреный полдень" никогда не начинается одинаково.
   Движения "Полдня" своеобразны сами по себе, и связки - тоже, но не  в
их своеобразии дело: иные из  этих  движений  и  связок  встречаются  по
отдельности и в других канонах.  Дело  в  том,  что  "Ветреный  полдень"
всякий раз исполняется по-другому - и все же ошибиться, перепутать его с
чем-либо иным невозможно. "Ветреный полдень". Самый тайный из всех явных
канонов. Великолепный в своей непредсказуемости, стройно  организованный
хаос, переливчатый, как сияние алмаза, и строгий, как его грани... и  за
яростным слепящим блеском я не различаю огранки. Я не знаю, не  понимаю,
как огранить самоцвет битвы, чтобы он сиял именно так, а не иначе. Да, я
знаю, каким движением отшлифовать до полной чистоты ту или иную грань...
всего лишь отшлифовать. Подмастерье, но не гранильщик. И сегодня, как  и
всегда, я пытаюсь поймать неумелыми руками блики и радуги  и  претворить
их в нечто единое, цельное... цельного-то  и  нет,  и  полуденный  ветер
хлещет меня наотмашь, и полуденное солнце из зенита смеется мне прямо  в
лицо, вот в это задранное кверху в бессильном  отчаянии  лицо,  и  вновь
меня обвивают отсветы и радуги  -  обвивают,  дразнятся,  а  в  руки  не
даются. Может, если бы над моей головой  полыхал  настоящий  полдень,  а
волосами моими играл настоящий ветер, может быть, тогда... и тоже - нет.
Ни черта бы я не понял. Как не  понимал  бесчисленными  лунными  ночами,
когда удирал тайком в соседнюю рощу и упражнялся до изнеможения, пытаясь
постичь, что же именно делает "Ветреный  полдень"  ветреным  полднем.  И
сейчас я повторял все то же самое, что и прежде, только подо  мной  была
не лесная трава, а утоптанная земля. И снова, как  и  раньше,  как  и  в
бессчетные ночи горьких разочарований, я изо всех сил пытался  повторить
неповторимое. Я ходил и прыгал. Я падал и перекатывался. Я делал все  то
же самое - и не то же самое. Ни черта у меня не вытанцовывалось.  Что  с
того, что я не совершил ни одной серьезной, настоящей ошибки? Я и вообще
не сделал ничего настоящего. А ошибиться - это мне раз  плюнуть.  Это  я
сейчас... хоть на душе полегче станет.
   Я намеренно нарушил канон, выполнив не в  очередь  парную  связку  из
второй его части... но отчего-то она не показалась мне неуместной. Более
неуместной, чем все остальное. И тут я озлился по-настоящему.  Еще  одна
связка - из третьей части, и снова из второй,  вне  всякой  логики,  вне
разумения, как  угодно,  как  попало...  я  не  могу  больше  длить  это
непотребство!  Чем  заставлять  дергаться  и   кривляться   безжизненное
подобие... нет, пусть уж Рамиллу крикнет "стой"!
   -  Стой!  -  крикнул  Рамиллу  в  то  же  самое  мгновение,  когда  я
почувствовал, что вот с этим  шагом  что-то  неладно...  а  что  именно,
понять не успел.
   - Точно, - я сел наземь рядом с Тейном. - Не годится эта связка сюда.
Знать бы еще, почему.
   - Торчит она отсюда, как... - Тейн неожиданно  смутился,  запнулся  и
договорил скороговоркой, - одним словом, торчит.
   - Сам знаю, - вздохнул я. - А как это со стороны выглядит? Я же  себя
не вижу...
   - А со стороны - тебе только по загривку поддать чуток для  скорости,
а мордой оземь ты и так приложишься, - не задумываясь, заключил Тейн.  -
После предыдущего переката из этой связки просто другого выхода нет.
   - После предыдущего переката, - медленно повторил я,  как  бы  пробуя
слова Тейна на вкус, - из этой... связки...  другого...  выхода...  нет.
Выхода... выход из связки... выход - и вход... о-ох!
   - Что с тобой? -  удивился  Рамиллу,  как  и  прежде  забыв  добавить
"учитель" или хотя бы "мастер".
   - Тейн! - благоговейным шепотом выдохнул я. - Я понял!
   Мои пальцы бездумно дергали косые пряди волос  над  висками.  Сколько
лет мастер Дайр отучал меня от этой дурной привычки - а вот  не  отучил,
оказывается.
   - Я понял, - сорванным голосом повторил я. - И  ты  сейчас  тоже  все
поймешь. Это очень просто на самом деле.  Тут  ведь  главное  -  вовремя
ошибиться... а дальше все понятно становится.
   Я на мгновение прикрыл глаза. Как я смогу объяснить,  передать  Тейну
то понимание, которое он же мне и подарил?
   - Помнишь "Предание о ступивших на порог"? Помнишь? - воззвал я. - Мы
ведь его наизусть заучивали. Основа основ  тактики...  помнишь?  Позиции
делятся на одновходные и многовходные, одновыходные и многовыходные...
   - А также инициативно... - подхватил Тейн.
   - Черт с ней, с инициативой, - отмахнулся я. -  Не  о  ней  речь.  Ты
обратил внимание, что все  позиции  "Ветреного  полдня"  многовходные  и
многовыходные? Их можно тасовать как  угодно...  почти  как  угодно.  Из
любой позиции переходить в любую. Не в единственно возможную, а в любую!
Заметил?
   - Заметил, - поразмыслив, кивнул Тейн. - Но вот эта связка из третьей
части...
   - А потому, что из третьей. - Я запрокинул голову. Понимание выгибало
мое тело восторгом, мучительным, как любовь. - Там, на своем  месте,  из
нее три выхода... или даже четыре. И  каждый  -  в  веерную  позицию,  в
многовыходную. А здесь, после переката, выход из нее  один  -  мордой  в
песок! Перекрываются выходы, понимаешь?  Делай,  что  хочешь,  как  душе
угодно... закон один: не перекрывай  входы  и  выходы...  а  перекрестки
можно и удваивать, если получится.
   - Понимаю, - прошептал Тейн.
   - А тогда - начали! - крикнул я - и прямо как  сидел,  не  подымаясь,
кувырнулся через плечо и вскочил "бешеным кузнечиком".
   Я по-прежнему не знал, сколько граней у самоцвета... но я держал  его
в  руках!  Я  поворачивал  его  то  так,  то  этак,  и  радуги  послушно
выплескивались навстречу полуденному солнцу. Теперь все обрело  смысл  и
ничто не казалось странным. Я плясал, как ветер, как лист на ветру,  как
тень листа - то огромная, распростертая вширь, то крохотная и узкая, как
ресница. Ветер  нес  меня  сам,  и  мне  легко  было  плясать  с  тенями
наперегонки... еще бы эта связка из третьей части не  вывалилась  набок!
Ведь  третья  часть  -  это  "ветер,  прижимающий  к  утесу"...   ветер,
прижимающий  скалолаза  к  каменной  стене,  чтобы  он  не  свалился   в
пропасть... а на открытом месте, среди листьев и  их  теней,  от  такого
ураганного дуновения только и остается,  что  рухнуть  оземь...  нет,  в
первой части другой ветер, совсем другой.
   А потом в мой ветер пришел еще один листок - Тейн Рамиллу... и  ветер
кружил нас обоих. Мы проделали всю первую  часть  четырежды,  на  разные
лады - но каждый раз это был "Ветреный полдень",  вне  всяких  сомнений.
Всю первую часть... с остальным каноном нам еще придется  разбираться...
да... но это после, после... а  сейчас  мы,  изнемогшие,  счастливые  до
крика, завершили свою пляску и поклонились полуденному ветру.
   Глаза Тейна сияли  нездешним  восторгом,  словно  душа  его  все  еще
покачивалась на крыльях ветра. Он все еще  летел  туда,  в  запредельное
счастье абсолютного понимания... туда, где все ясно с  несомненностью...
где эта ясность не лжет - и оттого и сам ты не можешь  солгать...  туда,
где я ждал его - и одним взмахом рассек его полет.
   Я схватил Тейна за шиворот - совсем как он давеча схватил Илайха -  и
рванул на себя.
   - Теперь ты понял, что случилось вчера? - выдохнул я.
   Тенй посмотрел мне в глаза. Посмотрел прямо, в упор.
   - Да, учитель, - тихо и твердо произнес он. - Вчера я убил человека.
   И опустил взгляд.
   - Не надо опускать глаза, - ответил я, разжимая хватку. - Передо мной
- не надо. Я ведь тоже убил человека. Помнишь?
   Тейн еле заметно кивнул.
   - Нам с тобой посчастливилось. Хвала Богам - те, кого мы убили, живы.
Но в другой раз так может и не повезти. Понимаешь?
   - Да, учитель, - все так же тихо и твердо промолвил Тейн. Мы все  еще
были там, в запредельной ясности, там, где не лгут... мы были вместе,  и
я видел, я знал, что Тейн не лжет. Он действительно понял... и того, что
понял, не забудет никогда.
   - Хорошо, - откликнулся я. - Иди. Завтра в это же время продолжим.
   Тейн отдал мне глубокий поклон и удалился, слегка  пошатываясь  время
от времени, словно от внезапности понимания  у  него  кружилась  голова.
Хотя почему - "словно"? Может, и кружилась. У меня же кружилась...
   И почему наше мастерство называют искусством пустой руки? Ведь в руке
этой то меч, то кастет... а то и что похуже. Но даже если и  без  оружия
обходиться... нет ничего страшней пустой руки, если  к  ней  прилагается
пустая голова и пустое сердце. Я в этом уже убедился... а теперь и  Тейн
усвоил ту же нехитрую истину. Жаль только, что чужой опыт никогда никого
ничему не учит - а значит, просто рассказывать о том, что  мы  с  Тейном
пережили, бесполезно.
   Рассказывать...  тьфу  ты,  проваль!  Мне   ж   еще   байки   сегодня
подслушивать - а я стою здесь, как дурак. А быть мне  сейчас  полагается
на яблоне возле окна. Опять на яблоне.  И  опять  без  ужина.  Ну,  если
младший ученик Дайр Тоари опять заговорится за полночь!..
 
*** 
 
   Ну и дурак я был - вспомнить страшно.  Нет  чтобы  лечь  и  выспаться
толком - расселся на яблоне и  до  полуночи,  как  приговоренный,  байки
слушал. О да, конечно, младший ученик Дайр  Тоари  дозволения  моего  не
переступал ни в чем. Вот как только полночь наступила, он  на  полуслове
прервался, спокойной ночи всем пожелал, на изголовье откинулся -  давай,
буди,   кому   не   страшно.   Никто,   ясное   дело,   не    осмелился.
Поворчали-поворчали, да и улеглись. И позасыпали  прежде,  чем  я  успел
подумать, что уж  теперь-то,  после  всех  этих  захватывающих  историй,
господ младших учеников и до утра угомонить не удастся.
   Нет уж, мастер Дайр Кинтар. Незачем врать себе. Если кто до утра и не
угомонится, так это ты.
   Потому что не те байки я надеялся услышать.
   Ну почему я все время на что-то надеюсь?
   Слышал я все те байки, которыми  младший  ученик  Дайр  Тоари  угощал
сегодня обмирающих от любопытства мальчишек. Слышал, и не раз.  Иные  не
далее, как вчера, например, а многие - так и не по одному разу.  Мне  ли
не знать, отчего школу нашу за счет королевской казны содержат? Старшему
ученику, преемнику мастера, историю школы полагается знать. Знал  я  ее,
назубок знал. И про войну последнюю наслышан. И про то, какой  опасности
подвергался его величество. И как вся школа в  полном  составе  полегла,
как один, но грудью закрыла все, что закрывать полагается. От всей школы
только пять человек и осталось, и  то  -  не  ученики  и  тем  более  не
учителя. Пятеро бойцов-одиночек, только потому и уцелевших,  что  далеко
их война разметала друг от друга и от бывших  собратьев  по  школе.  Вот
им-то  и  довелось  возрождать  традиции  школы   из   грязи   и   крови
послевоенного хаоса. Потому и стал боец Дайр  Тоари  мастером  в  его-то
годы... эй, Кинтар - ну  не  околесицу  ли  несешь?  Если  мастер  Дайр,
по-твоему,  слишком  молод...  ты,  можно  подумать,   старец   древний,
дряхлостью да параличом расслабленный! Нечего мастера  Дайра  молодостью
попрекать. Ничего он не молодой был, а вовсе  даже  в  самый  раз.  Боец
отменный. Кровавой закалки клинок. А что приемы-ухватки прежние  не  все
знает-помнит... а всякий ли учитель на самом деле может все? Важно,  что
школа не погибла. Что королевским указом повелено школу возродить. И  не
как-нибудь, а за королевский счет.  Венценосцы,  они  тоже  благодарными
быть умеют.  Незачем  героям  минувшей  войны  зависеть  от  самодурства
богатеньких бездарей, набивающихся в ученики. Пусть набирают в  обучение
самых талантливых. Самых  сильных.  Самых  быстрых.  Самых-самых.  Каких
хотят, одним словом.
   Дайра Кинтара, например.
   Слышал я все это, и не один раз. Но я-то другое  хотел  услышать.  Не
знать мне покоя, пока я в точности не сведаю, где был и что делал бывший
мастер Дайр Тоари до того, как  воплотиться  в  младшего  ученика  Дайра
Тоари.
   А вот об этом, как на грех - ни словечка.
   И зачем я, спрашивается, яблоню штанами полировал? Чтобы  опять  -  в
который уже раз - выслушать историю нашей школы и помянуть всех ее  ныне
покойных патриархов? Извольте - если им без этого в могиле  спокойно  не
лежится, так я готов помянуть их хоть сейчас. Неторопливым злым помином.
От первого до  последнего  или  от  последнего  к  первому,  подряд  или
вразбивку - несущественно. Только бы поскорей.  Чтоб  душу  не  застили.
Чтобы не о давнем прошлом Дайр Тоари поведал, а о делах недавних... нет,
я и в самом деле дурак.
   Потому что надеялся...
   А какие надежды выдержат  прикосновение  тяжкой  руки  мастера  Дайра
Тоари?
   В бытность свою младшим, а потом и  старшим  учеником  Кинтаром  я  в
первую голову отучился надеяться. Мастер Дайр оделял  меня  щедро  всем.
Всем, чего можно пожелать. Всем, о чем  даже  и  мечтать  себя  считаешь
недостойным. Больше, чем я мог  надеяться.  Но  никогда,  никогда  я  не
получал от мастера Дайра того, на что я надеялся.
   Нет больше мастера Дайра. Есть младший ученик Дайр Тоари. Но с  какой
стати ему  менять  былое  обыкновение?  Довольно  и  того,  что  сам  он
поменялся.
   Нет, лучше бы я съел спокойно свой ужин - и на боковую. Куда  бы  как
пользы больше.
   Впрочем, оно и сейчас еще не поздно.
   И только потом, когда я, раздосадованный пустопорожним подслушиванием
у окна, доедал свой остывший  ужин,  в  голову  мне  пришла  чрезвычайно
странная мысль.
   Если раньше в ответ на мою  смиренную  надежду  заполучить  плеснелую
корочку горелого хлебца мастер Дайр неизменно вручал мне пышный  румяный
пирог... даже когда я и не понимал  этого...  то  почему  я  решил,  что
сегодня все вышло иначе?
   Нет больше мастера Дайра. Есть младший ученик Дайр Тоари. Но с  какой
стати ему  менять  былое  обыкновение?  Довольно  и  того,  что  сам  он
поменялся.
 
*** 
 
   Странные, однако, шутки шутит с  человеком  усталость.  На  ногах  не
стоишь, веки так и слипаются... а едва приляжешь  -  и  словно  какой-то
немыслимо вредный бесенок так и распяливает глаза изнутри,  не  дает  им
сомкнуться. Тело хочет спать - а ополоумевший от утомления разум  упрямо
бодрствует,   словно   созерцание   сведенного   судорогой    бессонницы
собственного тела - это такое дивное зрелище,  что  его  нипочем  нельзя
пропустить. И ведь даже если удастся заставить себя  уснуть,  все  едино
долго не проспишь.
   Уснул я хорошо за полночь. А  пробудился  часа  через  два  от  силы,
по-прежнему утомленный  -  и  решительно  неспособный  заснуть.  Никакой
сонной одури в голове, наоборот - отвратительная  сухая  ясность.  Мысли
отчетливые, как за мгновение перед обмороком. Вот только  мгновение  это
все длится  и  длится,  и  пронзительную  отчетливость  не  заволакивает
милосердным туманом.
   Что мне мастер Дайр в свое время говаривал? "Если ты такой дурак, что
напился пьян - воспользуйся этим состоянием. Если ты  такой  дурак,  что
даже напиться пьяным не додумался - воспользуйся и  этим  состоянием.  А
если ты не можешь воспользоваться любым своим состоянием ко своему благу
- значит, ты не боец".
   Ладно же. Воспользуемся. Я, конечно же, не пьян  -  и  тем  более  не
трезв. Но я все равно  воспользуюсь.  Грех  не  воспользоваться...  ведь
утром, незадолго до рассвета, прибежит Тхиа с моим  завтраком,  потом  я
пойду  проводить  занятия,  потом  усядусь  на  яблоне  и  стану   байки
слушать... а эти несколько часов принадлежат мне и только мне.
   Тебе было интересно, когда тренируется  учитель  -  да,  мастер  Дайр
Кинтар? Вот ты и получил ответ на свой вопрос.
   Поеживаясь от ночной прохлады, я затворил за собой дверь и отправился
на площадку, где мы давеча с Тейном плясали  с  ветром  канона.  Как  же
росистая трава щекочется... брр. Может, лучше... хотя нет. Не лучше.  Не
пойду я в зал. Довольно и того,  что  мне  придется  поутру  вести  туда
учеников: изобилие росы предвещает жаркий день - но и туманное  утро.  А
я, по правде говоря, не люблю ощущать под  ногами  гладкие  доски  пола.
Нет, не пойду я в зал. Вон какая ночь лунная  -  хоть  крупинки  соли  в
щепоти пересчитывай. Все видать до малейшей мелочи.
   Каждую травинку.
   Каждую росинку.
   Каждую капельку пота на теле младшего ученика Дайра Тоари.
   Я остановился, как вкопанный. Даже в тени схорониться  не  догадался.
Да что там спрятаться - я и дыхания  своего  не  утишил,  а  ведь  такой
опытный воин, как  Дайр,  в  ночной  тишине  обычное  спокойное  дыхание
услышит наверняка.
   Но он не обернулся.
   Услышал?
   Не услышал?
   Не знаю.
   Но уж увидел-то он меня наверняка. Я  стоял  пень-пнем,  не  в  силах
пошевелиться, весь с ног до головы облитый лунным светом...  но  младший
ученик Дайр Тоари не повернул головы.
   Не до меня ему было.
   Младший ученик Дайр Тоари тренировался.
   Нет, но если бы он исполнял тот же "Ветреный полдень" или  еще  какой
хитромудрый канон со всем присущим ему мастерством -  я  бы  это  понял.
После изнурительной обыденности повседневных тренировок вновь нырнуть  в
радугу подлинного мастерства, хотя бы и тайком, ночью,  когда  не  видит
никто... это я бы понял.
   А того, что предстало моим глазам, я понять не мог.
   До черного пота, с  упорством  истинного  мастера,  Дайр  отрабатывал
приемы, способные смутить разве что  самого  зеленого  новичка.  Принять
основную боевую стойку. Вернуться в исходное  положение.  Вновь  принять
боевую стойку. Прямой удар. Исходное положение. Принять боевую стойку...
И вновь, и снова, и опять. У меня разум  мутился  от  его  завораживающе
медленных движений. Потому что - да, они были медленными. Как у  всякого
новичка.  Как  у  начинающего,  который  обязан  наблюдать  каждое  свое
движение, покуда оно не войдет в его кровь и  плоть,  не  станет  частью
этой плоти... но ведь Дайр Тоари - никакой не новичок! Или...
   Медленно.
   Боги, до чего медленно.
   Я задохнулся - до того  нестерпимым  кощунством  показалось  мне  это
зрелище. Медленно, словно в дурном сне, клубились  змеи  мышц.  Медленно
сжимались и растягивались белые арканы шрамов. Медленно...
   Больно... как же больно.
   Словно я снова стою под ударами боевого  ремня,  и  они  сыплются  на
меня, тяжелые и неотвратимые, и каждая основная стойка - удар, и  каждый
возврат  из  нее  -  удар,  и  вот  я  уже  снова  давлюсь   собственным
невыплеснутым криком, и падаю, падаю, глотая пыль... и  стою,  почему-то
стою, и роса щекочет  мои  босые  ноги.  А  младший  ученик  Дайр  Тоари
отрабатывает основное положение. Медленно и  очень  внимательно.  Как  и
полагается новичку.
   В тот страшный  день,  когда  я  поднял  руку  на  Майона  Тхиа  -  и
бесповоротно разрушил весь свой прежний мир, а взамен сотворил... что же