л... сам не знаю, чего
я хотел. Пасть пред  мастером  Дайром  на  колени?  Заплакать?  Ударить?
Обнять? Молить, чтобы он  избавил  меня  от  непосильного  бремени?  Или
схватить за плечи и трясти, трясти, трясти, покуда я не вытрясу из этого
мешка самообладания... черт знает, кого... того мастера Дайра,  которого
я любил и помнил? Или кого-то другого, совсем-совсем незнакомого?
   Ничего я не сделал. Даже навстречу не  бросился.  Потому  что  мастер
Дайр посмотрел на меня в упор. Так, как я не умею смотреть, будь я  хоть
распротрижды мастер. Бойцы так и вообще не умеют смотреть. Только воины.
Спокойный взгляд. Спокойные глаза.  И  где-то  в  их  глубине  тяжело  и
бесшумно закрывается невидимая дверь.
   Я понимаю, что это значит. Мастер Дайр  не  собирался  впустить  меня
внутрь. Что бы я ни сказал, что бы ни сделал - дверь не откроется.
   Я медленно нашарил непослушной рукой край стола и оперся о него.
   - Младший ученик Дайр Тоари, - произнес мастер  Дайр  с  поклоном,  и
губы его раздвинулись в приветственной улыбке -  как  оно  и  предписано
младшему  ученику,  только-только  зачисленному  в   школу   и   впервые
явившемуся к учителю для знакомства.
   Я глядел на него во все глаза. На только-только зачисленного в  школу
младшего ученика Дайра Тоари.
   - Да, - просипел я.
   - Я пришел, чтобы сдать на хранение боевое оружие, не дозволенное для
ношения младшим ученикам, - и с этими словами мастер Дайр поднес мне  на
вытянутых руках оба свои меча.
   - Пусть... -  я  не  узнавал  собственного  голоса,  -  пусть...  они
останутся здесь, пока ты не заслужишь чести носить их по праву.
   Ритуальная формула сама сорвалась с моих губ. Я не знал,  как  это  я
мог сказать такое. Я не знал - а что еще я смог бы сказать?
   Мастер Дайр кивнул мне с устрашающей серьезностью -  будто  я  сказал
именно то, что нужно.  Будто  в  моих  нелепых,  неуместных,  нестерпимо
наглых словах крылась истина, ведомая лишь нам обоим и больше никому.
   Я принял у него мечи и повесил их на стену. На прежнее  место.  Туда,
где они висели, сколько я их помнил.
   - Я могу идти, мастер? - тихо спросил меня младший ученик Дайр Тоари.
   Я хотел крикнуть: "Нет!" Я хотел...
   - Да, - сказал я.
   Мастер Дайр  совершил  полный  поклон  -  как  и  полагается  младшим
ученикам, черт бы их любил все вместе и по отдельности! -  повернулся  и
вышел. И только у самого порога задержался на минутку и глянул  на  меня
мельком... виновато так глянул... или мне попросту померещилось.
   - Тхиа! - вскрикнул я почти жалобно, когда за младшим учеником Дайром
Тоари закрылась дверь. - Тхиа!
   - Это ничего, - негромко и очень серьезно отозвался Тхиа из  угла.  -
Это бывает. Ты не беспокойся. Все будет, как надо. Я уж позабочусь.
   Больше всего на свете мне  хотелось  выплеснуть  свое  горе,  сорвать
обиду на ком-нибудь - да хоть  ответить  на  участие  Тхиа  какой-нибудь
резкостью. Но я смолчал. Еще и потому, что  за  последние  страшные  дни
успел убедиться: что-что, а позаботиться Майон Тхиа действительно умеет,
как никто.
   Тхиа выбрался из своего угла, подошел ко мне, и пальцы его опустились
сверху на мое запястье - словно вот-вот скользнут в  обхват  и  примутся
пульс нащупывать.
   - Можно, я пойду? - тихо спросил Тхиа.
   Я кивнул - по-прежнему молча. Я  все  еще  опасался,  что  стоит  мне
заговорить, и я непременно сорвусь - заору,  крикну  что-нибудь  обидное
или просто дам Тхиа подзатыльник.
   Тхиа простился со мной таким же коротким  кивком  -  хвала  Богам,  у
парня довольно ума, чтобы с глазу на глаз не бесить меня поклонами! -  и
вышел за дверь без излишней  поспешности.  Но  там,  снаружи,  в  густых
сумерках, его шаги сразу ускорились.
   Майон Тхиа торопился куда-то. Очевидно, позаботиться торопился -  как
и обещал.
   Что ж, потороплюсь и я.
   Едва затих отзвук шагов Тхиа, я, крадучись, направился следом за ним.
Ну, не совсем следом. Тхиа, разумеется, держал путь к  спальням  младших
учеников - а мне, разумеется, дорога туда заказана. Я не могу войти в ту
же дверь, что и Тхиа. И при том, как именно он будет заботиться, я  тоже
присутствовать не могу. Мастер Дайр к нам никогда не заходил...  а  даже
если бы и заходил - сейчас мне там появляться нельзя. Тьфу, проваль -  и
кто из учеников не мечтает сделаться учителем, да поскорее,  потому  что
учителю все можно? Или потому, что он все может... в  их-то  ученическом
понимании разница невелика. И ведь сам я совсем еще недавно был таким же
дураком. Теперь я точно знаю, что учитель может и  что  ему  можно...  а
чего нельзя. Я не могу войти и сесть на край  постели  младшего  ученика
Дайра Тоари. Я не могу расспросить  его,  как  провел  мастер  Дайр  эти
страшные дни. Да что там - я даже спокойной ночи пожелать ему, и  то  не
могу. Это раньше  было  можно...  когда  учитель  Дайр  ввечеру  отдавал
старшему ученику Кинтару распоряжения на завтрашнее утро... когда я  еще
мог сказать: "Спокойной ночи, мастер Дайр", - поклониться  и  уйти...  а
теперь некому мне желать спокойной ночи и кланяться тоже некому...  и  я
не могу уйти.
   Потому что я все-таки должен знать, что произойдет сегодня в  спальне
для младших учеников. Нельзя мне туда входить? Ну и не  надо.  Ну  и  не
пойду. Как будто чтобы услышать, нужно присутствовать самолично.
   Можно  же  и  подслушать.  Устроиться  где-нибудь   поблизости,   где
понезаметнее - и подслушать. Присутствовать,  не  присутствуя.  Скрытно.
Незримо. Втайне.
   Учитель может не все. А еще у учителя тайны заводятся. Как блохи.  До
кровавого зуда. И избавиться от них не легче, чем от блох.
   Я осмотрел раскидистые  яблони,  чьи  ветви  едва  не  лезли  в  окна
спальных помещений... так, вот эта яблоня вполне подойдет. И ветки  меня
выдержат, и вообще... хорошая засидка, удобная. Мне все слышно и  видно,
а меня никому. Надо будет и впредь ею пользоваться. Просто замечательная
засидка, особенно если перелезть потихонечку вон на ту ветку, а ноги...
   Я  замер.  Еще  раз  ощупал   вон   ту   ветку.   Никаких   сомнений.
Приглянувшаяся мне  ветка  была  отполирована  -  причем  явно  задницей
предыдущего соглядатая.
   Значит, вот оно как, мастер Дайр?
   Я занял еще учителем моим облюбованное место, приник к ветке и замер,
вглядываясь в приоткрытое окно ученической спальни.
   В спальне творилось действо.
   Единственное в своем роде.
   Младший ученик Дайр Тоари готовился отойти ко сну.
   Волосы его влажно блестели  после  вечернего  умывания,  и  от  этого
казалось, что седина, не смея коснуться черных как  смоль  волос,  парит
над ними призрачным ореолом.  Мальчишки  в  одних  набедренных  повязках
сгрудились в уголке спальни, глядя, как зачарованные, на  своего  нового
собрата: теперь, когда и на нем ничего, кроме  набедренной  повязки,  не
было, они впервые могли увидеть, да еще вблизи, как под загорелой  кожей
пляшут неистовые перекаты гибких мускулов -  словно  змеи  сплетаются  в
любовном угаре, свиваясь  и  вытягиваясь...  но  мальчишки  не  решались
подойти и рассмотреть все это грозное великолепие вблизи. Издали-то  еще
можно ограничиться разглядыванием - а вблизи  ну  никак  не  удержишься,
ткнешь пальцем в клубок сокрытых  змей,  перехваченный  белыми  арканами
шрамов... и как знать, на падешь ли замертво, словно и впрямь  настоящих
змей растревожил, наказанный за дерзновенное желание убедиться,  узнать,
проверить - а действительно ли это невероятное тело настоящее?
   Дайр Тоари невозмутимо сложил свою одежду в изголовье постели рядом с
последней из уже занятых кем-то. Все правильно. Новичок не располагается
где-то на отшибе от остальных, а занимает ближнюю из свободных постелей,
рядом с остальными учениками.  Раньше  последним  в  ряду  было  лежбище
Майона Тхиа.
   Дайр откинул одеяло и улегся, забросив руки  за  голову.  Ни  единого
слова не было произнесено, и я уже начал подумывать, что напрасно  занял
свой наблюдательный пункт.  Подслушивать  в  полном  молчании  нечего  -
молчания я, что ли, раньше не слыхал? Так ведь  слыхал.  И  как  ученики
спать ложатся, видал,  и  не  раз.  Покуда  я  не  заслужил  собственную
комнатушку, ежевечерне созерцал, аж надоело. Единственно  мастера  Дайра
отходящим ко сну не видывал... ну так он ведь в этом деле от нас, прочих
смертных, ничем не отличается, верно?
   Мальчики начали понемногу робко, один за одним, подтягиваться к своим
постелям.
   И вот тут-то глазам моим предстал Тхиа.
   Не иначе, он все это время прятался в умывальной, подглядывая в щелку
и прикидывая, когда лучше всего появиться. Выбрать ли минуту, когда Дайр
разувается? Или когда складывает одежду? Или...  нет,  вот  оно,  нужное
мгновение. Сейчас. Именно сейчас. Теперь, и никогда иначе, прошлепать по
полу босыми пятками, направляясь к своей... нет, не к своей постели.
   Тхиа миновал свою лежанку и уверенно присел на край кровати Дайра.
   - Ну, рассказывай, - велел Тиха без тени смущения.
   Все-таки даже великого воина Дайра Тоари можно ошарашить. Я - что,  я
не в счет... хотя от наглой выходки Тхиа я окаменел напрочь, да так, что
едва с ветки не  грянулся.  Но  ведь  и  Дайр,  бывалый  воин,  которого
невозможно застать врасплох... о-ой. Скажи мне кто раньше, что  я  увижу
на его лице такое выражение...
   - То есть как это - рассказывай? - осведомился Дайр Тоари.
   - Что значит - то есть как? - возмущенно удивился Тхиа и даже  руками
всплеснул для пущей убедительности. - Ты ведь новенький? Новенький.  Вот
и рассказывай. Должны же мы знать, кто ты такой есть... что делал  перед
тем, как в школу прийти, чем занимался... порядок такой.
   Я так вцепился в  ветку,  что  яблоня  под  моими  пальцами  едва  не
брызнула соком.
   И тут младший ученик Дайр Тоари расхохотался  -  во  весь  голос,  до
слез, до изнеможения, до стона, пристукивая ладонью по бедру... так, как
никогда не смеялся учитель мастер Дайр.
   Я перевел дыхание. Майон Тхиа - ах ты, мерзавец! Ах ты, наглая морда!
Да благословят тебя отныне и вовеки все Боги, сколько их есть... и  все,
сколько их нет - тоже.
   - Рассказывай, говоришь?  -  простонал  Дайр,  утирая  слезы  тыльной
стороной ладони. - Порядок такой? Что ж... отчего бы и нет? Пожалуй, что
и расскажу.
   Майон Тхиа ободряюще улыбнулся в ответ и устремил взгляд  в  открытое
окно.
   Видеть меня он не мог... я готов был поклясться, что не  мог!  Потому
что никогда бы мастер Дайр не выбрал для засады место, откуда его видно.
Никто меня здесь не разглядит.
   И все же  во  взгляде  Тхиа  отчетливо  читалось:  "Тебе  никогда  не
говорили, учитель, что подслушивать нехорошо?"
   Говорили, Майон Тхиа. Говорили. И не раз.
   Но я все равно буду.
   Потому что рассказанное сегодняшней, а может и не только  сегодняшней
ночью, я должен услышать не из твоих уст, а от самого Дайра Тоари.
   Так вот - знать я все подслушанное той ночью знал, а  слышать  ничего
подобного в жизни не слышал.
   Ну, не то чтобы  совсем.  Не  может  ведь  будущий  преемник  учителя
ничегошеньки не знать ни о нем самом, ни о школе,  о  ее  зачинателях  и
основателях. И я, конечно же, знал. Слыхал от мастера  Дайра  краем  уха
всякие разности. Но редко, очень редко. Учитель Дайр меня байками  особо
не баловал, скупо оделяя очередной историей в  награду  за  какой-нибудь
особо выдающийся промах: уж если я в мастерстве своем  дозрел  до  столь
чудовищной ошибки - из тех, на кои абы какая бездарь неспособна, сколько
бы ни пыжилась - то мне самая пора приспела узнать, что я  за  дурак.  А
это с непреложной ясностью выводится из нижеследующей притчи.
   Вот таким примерно образом.
   Но чтобы все разом, да по порядку, да с  подробностями...  я  слушал,
как завороженный, а уж о мальчишках-первогодках и говорить  нечего.  Сон
был забыт, одеяла отброшены в сторону, пламя вот уже  третьей  по  счету
свечи  подрагивало  от  любопытства  -  и  все  наше  пацанье   сопливое
сгрудилось на постелях Тхиа и Дайра поближе к  рассказчику.  Вот  уже  и
свеча погасла, и лунный свет проник в спальню, засматривая поверх  голов
в лицо Дайра.
   - Все, ребята,  -  решительно  оборвал  себя  новоиспеченный  младший
ученик. - Все. Спать пора. Поздно уже. Завтра расскажу, как  я  в  школу
попал и у кого учился. Завтра. А то  будем  с  утра  ползать,  как  мухи
сонные - мастер Кинтар нам так вломит...
   Спасибо   за   напоминание,   мысленно   поблагодарил   я.    Вломлю.
Всенепременно вломлю.
   - А спать вовсе и не хочется, - запротестовал Тхиа и совсем по-детски
потер глаза кулаком.
   - Оно и видно, - усмехнулся Дайр. - Спать.
   Когда лунный свет заколыхался от сонного дыхания, я слез с  яблони  и
направился к себе. Спать - это хорошо. Это правильно.  Только  поужинать
сначала надо... или это  уже  почти  завтрак?  А,  проваль  -  да  какая
разница? Спать, спать... впервые  за  эти  дни  я  усну  спокойно.  Дело
сделано - ну, может, и не  сделано,  так  хотя  бы  начато...  и  начато
правильно. Спать... иначе сонной мухой поутру окажусь я  сам  и  вломить
мне придется в первую очередь себе.
 
*** 
 
   Утром я проснулся спокойный и тяжелый, как  ватное  одеяло.  Тихий  и
неподвижный. Двигаться  не  хотелось.  Хотелось  лежать  и  наслаждаться
покоем. Нет, не наслаждаться даже, а просто пребывать в нем, бездумно  и
безгласно. Ну, может разве что позавтракать...
   Завтрак мне притащил Тхиа - не столько на правах  любимчика,  сколько
по обязанности такового. Рожа у него  была  бодрая,  свежая...  и  когда
только выспаться успел, паршивец? Нет, надо будет  вломить,  надо.  Ишь,
заболтались... мастер тоже человек и тоже должен спать по ночам. Хотя бы
иногда.
   Рассвет выдался туманный на удивление. Туман стоял совсем как у  меня
в башке - густой и плотный. Серые тени, в которых с  трудом  угадывались
ученики, плыли бесшумно на утреннее  построение  в  зал.  Самоуправство,
конечно... но решение здравое, и перечить я ему не стану.  Шиш  в  таком
тумане я угляжу, кто чем занят. Нет, лучше уж в зале потренироваться - а
во двор выйдем, когда развиднеется.
   Я вошел в зал последним, когда строй учеников уже замер  в  ожидании.
Ответил на поклон. Оглядел всех без  изъятия.  Усмехнулся.  И  с  трудом
сдержал неожиданный зевок.
   - К сведению младших учеников, - сообщил я.  -  Травить  байки  после
полуночи запрещается. Ясно?
   По  лицам  младших   учеников   разлилось   совершенно   запредельное
разочарование. Но я был неумолим. И головы их одна за другой  склонились
в знак того, что - да, ясно, и не только ясно, но и будет исполнено.
   - На пальцы!  Младшие  ученики  -  тридцать  отжиманий,  остальным  -
пятьдесят. Начали!
   Всеобщий вздох облегчения гулким эхом раскатился по залу.
   С первого дня, с первой минуты своего владычества я брал учеников  на
измор. Таких безумных, кинжально яростных, выматывающих  тренировок  нам
мастер Дайр никогда  не  устраивал.  Быстрей,  еще  быстрей  -  отдыхать
некогда, думать  некогда,  дышать,  и  то  некогда.  А  потом  -  полоса
препятствий... ну, ее они не  скоро  позабудут...  потому  что  в  самом
ближайшем времени я им напомню. Вот только они еще не знают, что  полоса
вскорости повторится. Они думают - выдохся  мастер  Дайр  Кинтар.  Новая
метла поистерлась от бешеной пляски и метет уже малость поспокойней... а
там, глядишь, и вовсе зашуршит лениво и медленно, в спокойном, привычном
и оттого почти убаюкивающем ритме... а вот и нет,  драгоценные  мои.  Не
ждет вас впереди ничего ни спокойного,  ни  привычного.  Чтобы  понятнее
было - в самом сердце урагана тоже  все  спокойно  и  безветренно...  на
первый взгляд... просто до вас еще не дошло, что там-то вы и  очутились.
В сердце урагана. И никто вас оттуда не выпустит.
   И вообще - мне бы ваши проблемы. На пальцы - начали - и продолжили  -
и тренируетесь себе, сколько влезет... а мне когда тренироваться,  хотел
бы я знать? Когда вообще тренируется учитель, если он  должен  за  всеми
наблюдать, за каждым приглядывать? И  ошибку  заметить,  и  отлынивающих
пристрожить... до себя ли тут?  Когда,  интересно,  тренировался  мастер
Дайр? Впрочем, ему, может быть, не так уж и  нужно...  все-таки  великий
воин с непревзойденным мастерством  и  опытом...  а  мне  вот  -  нужно!
Всего-то  и  ничего,  каких-то  несколько  дней  я  постоял   истуканом,
расплевывая приказы - а ведь и впрямь едва истуканом не  сделался.  Тело
вязкое, непривычно и нагло строптивое, на всякое мое веление  огрызается
усталостью,  непослушанием,  болью  в  мышцах.  На  пальцы  -  начали...
подумаешь, невидаль. Да у меня глаза побольше пальцев устали. На пальцах
я всего лишь отжимаюсь с вами заодно - а глаза так  и  бегают  по  залу,
взгляд так и перепрыгивает с одних плеч на другие, со спины на  спину...
эй, Лерир - не на девку взлез - так и  нечего  вихляться!  Еще  двадцать
отжиманий.
   И все же это была хорошая тренировка. Хоть и приходилось  мне  витать
незримо над каждой орясиной в отдельности и надо всеми вместе, продолжая
стоять в основной стойке - Илайх, у тебя почему колени дрожат? - хоть  и
тяжело  мне  давалось  с   непривычки   одновременно   тренироваться   и
всеприсутствовать... все равно хорошо.
   За обедом к нам присоединился Рамиллу - тоже  усталый,  задыхающийся,
обстрекавшийся мелкой злой огородной крапивой чуть не по самые уши.
   - Закончил? - строго спросил я.
   Тейн кивнул и в три глотка прикончил свою миску с похлебкой.
   Кто-то из старших учеников украдкой захихикал, искоса  поглядывая  на
злополучного Тейна - но под моим суровым взглядом хихиканье  пресеклось,
словно насмешникам рты зажали. Нечего им тут хиханьки  разводить.  Любой
из них на месте Рамиллу поступил бы точно так же - и любой мог бы сейчас
почесывать покрытые волдырями руки. Любой. И если они до сих  пор  этого
не поняли - поймут, и  очень  скоро.  Даже  если  им  очень  не  хочется
понимать. Я уж об этом позабочусь. Впрочем, не так  уж  господа  старшие
ученики несообразительны, и мысль эта для них  отнюдь  не  нова.  Просто
гонят они ее от себя, не хотят впустить, не хотят принять... не хотят, а
придется.
   Тейн не очень и обращал внимание на незадачливых насмешников. По всей
вероятности, наслаждался предвкушаемым зрелищем их отваленных челюстей.
   А что им, челюстям, еще оставалось, когда вечером Тейн Рамиллу, такой
тихий и ублаготворенный, словно его  только  что  дождем  из  самоцветов
осыпали, и он, бедняжка, дар речи потерял на радостях... когда униженный
и осмеянный Тейн Рамиллу вышел следом за мной  на  маленькую  утоптанную
площадку позади спального дома.
   Я тоже был тихим. Я тоже трепетал, как листок на  ветру.  Да,  я  уже
побывал на площадке для личных  тренировок  -  но  как  ученик.  А  нога
мастера Дайра Кинтара  на  нее  еще  не  ступала.  Непривычно  было  мне
выходить на эту площадку  первым.  Обычно  это  я  шел  вторым,  шел  за
мастером Дайром, стараясь ступать след в  след,  по-детски  уверенный  в
глубине души, что если я только собьюсь со следа, соступлю хоть на шаг в
сторону - и со мной непременно случится нечто ужасное. Не знаю, что - но
ужасное. А сейчас передо мной никто не ступал. Это я шел впереди. Шел по
незримому следу. Медленно и почти неуверенно. Ведь если я ошибусь,  если
только шагну в сторону...
   В центре площадки я остановился и с облегчением перевел  дыхание.  За
моей спиной эхом раздался вздох Тейна. Да, он ведь тоже  здесь  впервые,
как и мастер Дайр Кинтар.
   Этот маленький, ничем не огороженный участок  земли  священен.  Здесь
мастер передает ученикам - и не всем, а лишь избранным - то, что  станет
впоследствии их, и только их мастерством. То, что не всякому доступно  и
не всякому дозволительно.
   Что я могу передать Тейну - мое незнание?
   - Ты  когда-нибудь  видел,  как  выполняется  "Ветреный  полдень"?  -
спросил я Тейна без обиняков.
   Тейн  кивнул.  Конечно.  Плох  тот   ученик,   который   никогда   не
подсматривал за учителем в надежде увидеть тайн