нялся, по-прежнему кутаясь в одеяло.
   Тхиа хихикнул.
   - Ты прямо как погорелец после ночного пожара, -  сообщил  он  мне  и
припустил во все лопатки.
   Ошибся мастер Дайр - другому я должен научить Тхиа. Не  характер  его
окоротить, а язык. С таким умением видеть самую суть вещей  да  с  таким
неумением держать язык на привязи он будет постоянно  попадать  в  беду.
Даже и сейчас - его счастье, что у меня ни сил  нет,  ни  желания  после
вчерашнего догнать и угостить его смачным подзатыльником.
   Потому что прав ученик Майон Тхиа, кругом прав. Я и есть погорелец. И
не дом - никогда у меня не было другого дома, кроме школы - но  мир  мой
сгорел. Дотла. Простой и понятный мир. Может, и не  самый  лучший  -  но
привычный. Мир, в котором я ненавидел богатенького подоночка Майона Тхиа
- и по праву. Мир, в котором я  как  лучший  ученик  занимал  не  просто
постель в общей спальне, а отдельную комнатушку - и  по  праву.  Мир,  в
котором  мастер  Дайр  был  моим  учителем...  и  мог  вздуть  меня   за
провинность - и по праву. Как там Тхиа говорил? Лихорадка, бред, гнойные
раны? Я никогда не верил, что  страдание  облагораживает  -  слишком  уж
круто мне в свое время досталось, и я знаю цену боли... но лучше боль  и
кровь, и лихорадка, и бред! Да, и гнойные раны тоже - в том,  в  прежнем
моем мире, где я знал, кто я и что я.  Потому  что  мой  мир  сгорел  до
последнего уголька, до седой золы -  а  на  пепелище  прорастает  совсем
другой мир, и я его не хочу. Я хочу, я  хотел  ненавидеть  Тхиа  -  а  в
нынешнем мире он мне родней родного брата, которого у  меня  никогда  не
было... и душа велит взять  его,  храброго  и  беззащитного,  в  ладони,
словно воду - и словно воду, пронести по жизни осторожно, не расплескав.
Я хотел, я все еще хочу занимать свое место в ряду  старших  учеников  и
постигать мастерство, следя за учителем восхищенными глазами -  и  я  не
желаю и не желал сам занять место перед строем. И я никогда, никогда  не
хотел, чтобы мастер Дайр...
   - Вам не туда, учитель, - выплыл из темноты голос учителя...  нет,  в
том-то и дело, что уже не учителя Дайра.
   Все правильно. Все безупречно  правильно.  Конечно,  ноги  по  старой
памяти понесли меня в сторону ученических  спален,  к  моей  комнатушке.
Конечно.
   И разумеется, мне туда нельзя.
   Я не хочу жить в этом другом мире!
   А кто меня спрашивать станет...
   Тебе сладко спалось в том мире, которого  нет?  Вот  и  радуйся,  что
выскочить из него успел, погорелец.  Кутайся  в  одеяло,  таращь  мутные
спросонья глаза, смотри по сторонам - да  хорошенько  смотри:  здесь  ты
теперь будешь жить.
   Здесь. В домике мастера Дайра. Нет - в домике мастера Дайра Кинтара.
   Это твой дом - входи же.
   Одежда - боевая и повседневная - исчезла из виду, постель перестелена
заново... а в остальном убранство домика не изменилось совершенно.  Даже
странно, как мало личность мастера Дайра отпечатлелась на том,  что  его
окружало. Моя каморка, и та обжита  куда  основательней.  А  здесь  одни
только мечи, висящие на стене, подсказывали, что  в  этом  доме  человек
живет, да впридачу еще воин.
   Мечи... я сглотнул и пошатнулся. Рукояти их были пристегнуты к ножнам
и примотаны кожаными ремнями. Мастер Дайр - я все равно не мог  подумать
о нем иначе, как о мастере, учителе - вошел в домик следом за мной, снял
мечи со стены и взвалил на спину дорожную котомку, которую я не приметил
спервоначалу.
   - Куда... - только и сумел выговорить я. Горло у меня перехватило,  и
я больше не мог издать ни звука. Но мастер Дайр меня понял.
   - Отшельничать стану, - ответил он, не подымая  головы.  -  Или  если
телохранителем... в общем, куда-нибудь.
   Он так и ушел с опущенной головой, и я не мог крикнуть ему вослед - и
знал, знал с полной несомненностью, что я не вправе  его  останавливать.
Наверное, я и не  стал  бы  удерживать  его...  наверное,  не  стал  бы,
наверное... только мне было нестерпимо тяжело оттого, что он уходил -  а
я с ним даже не попрощался. И еще оттого, что я не увидел напоследок его
глаза.
   Не знаю, долго ли я простоял в дверном  проеме,  глядя  в  опустевшую
темноту. Я едва мог шелохнуться. Двигаться было неимоверно трудно -  как
сквозь сон, как сквозь  воду.  Медленно,  словно  рассекая  неподатливую
волну, я протянул руку и закрыл дверь.
 
*** 
 
   Я был уверен, что от потрясения  просто  не  смогу  уснуть.  Но  горе
оказалось слишком большим, чтобы я смог вместить его в  себя.  Усталость
взяла свое. Я уснул тут же, возле двери, даже не  дойдя  до  постели.  И
проснулся, как и подобает учителю, главе школы - еще затемно. А попробуй
не проснись, когда тебя поливают  целебным  бальзамом,  а  потом  еще  и
начинают его втирать!
   Кроме своего кошмарного снадобья, Тхиа притащил еще  и  мой  завтрак.
Так что когда я выругался, проснулся, поблагодарил Тхиа и выставил  его,
ничего мне не оставалось, как позавтракать. Довольно и того, что я вчера
ни крошки во рту не держал. Если я и сегодня ничего не съем, я просто не
смогу провести тренировку так, как должно. Хлопнусь  в  обморок  посреди
двора, и все тут.
   Провести тренировку, как должно... да, есть над чем поломать  голову.
В свое время  я,  как  и  все,  наверное,  старшие  ученики,  втихомолку
кривлялся у себя в каморке, копируя манеру  мастера  Дайра  и  воображая
себя великим учителем. Теперь же у меня хотя бы на одно  ума  доставало:
понять, что все это - глупость несусветная. Я не могу  вести  себя,  как
мастер Дайр... а даже  если  бы  и  мог  -  худшей  ошибки  попросту  не
выдумаешь. Слишком уж мы разные. И не только потому, что мастер  Дайр  -
закаленный в боях воин, а я -  мальчишка,  волей  судьбы  вздернутый  на
место  учителя.  Не  только  потому,  что   мне   еле-еле   девятнадцать
сровнялось, а он уже перешагнул за сорок. Мы  и  вообще  разные.  Мастер
Дайр - он навроде тигра: большой, тяжелый и сокрушительно быстрый.  А  я
не большой, я всего лишь высокий и, как говаривал  мастер,  "протяжный".
Да что там - я все еще расту, и по мне это видно. Не только возраст,  не
только жизненный и боевой опыт - костяк у нас  разный,  выражение  лица,
походка... и разность эта кладет предел попыткам подражания. Делай,  как
учитель? Немыслимо, просто невозможно подражать учителю, кем бы  ни  был
он и кем бы ни  был  ты!  Жест,  трагически  величественный  у  ехидного
недомерка,  окажется  непоправимо  смешным  в  исполнении   добродушного
великана.  Спокойный  кивок  пожилого  солдата,  ветерана  многих  боев,
обернется для новобранца нерешительной  вялостью.  Я  ни  в  чем,  ни  в
малейшей малости, не  могу  позаимствовать  манеру  мастера  Дайра,  его
способ распоряжаться, разрешать, запрещать, советовать... а ведь  мне  и
придется  распоряжаться,  разрешать,  запрещать,   советовать...   прямо
сегодня и придется, уже скоро, уже вот-вот, а я не  могу,  не  умею,  не
знаю - как... Боги, да где же мне взять такого волшебника,  чтоб  единым
махом добавил мне двадцать лет возраста и опыта? Эх, вот был бы я умнее,
послал бы того же Тхиа в  город  за  волшебником  прямо  вчера...  авось
поспел бы вовремя... а теперь уже поздно. Сам выкручивайся, мастер  Дайр
Кинтар.
   Между прочим, если ученики вздумают взбунтоваться, я их не удержу.
   Они не вздумали. Не минула еще вчерашняя растерянность,  и  никто  не
знал, что теперь делать. На тренировку они выбрели в полном составе и  в
строй встали хотя и без излишней спешки, но как полагается. На их  лицах
читалось отчетливо: "Пусть все пока идет, как идет, а там посмотрим..."
   Как будто я им дам посмотреть! И там, и  не  там,  и  вообще.  Нечего
пялиться по сторонам, господа ученики, нечего. Мастеру Дайру Кинтару это
не по нраву.
   - На пальцы - начали!
   Я гонял их, как вчера. Даже беспощаднее, чем  вчера.  С  единственной
только разницей: на сей раз мы пообедали. В  полном  молчании.  Вправду,
что ли, я их так напугал?  Или  у  них  просто  от  усталости  языки  не
ворочаются? А может, ученики просто понятия не имеют, что сказать... как
и я сам?
   Как только последняя опустевшая миска тихонько звякнула о край стола,
я встал. Ученики вскочили, вытянулись, как по команде.
   Плохо. Очень плохо. Хуже просто не бывает. Потому что не мастер  Дайр
оказался прав, а вредный дотошный мальчишка Майон Тхиа. Это не трусость.
Это другое. Я не знал пока еще, как мне это называть, но что  оно  собой
представляет, я понимал. Со всей отчетливостью. Конечно, будь они  всего
лишь трусами, они бы со страху уже прикончили меня. А  так  мне  гораздо
легче будет с ними совладать - собственно, я с ними уже  совладал  -  но
зато мне будет труднее, несоизмеримо труднее их переломить. А переломить
их необходимо. Иначе мастер Дайр напрасно оставил школу на меня.
   И снова до самого вечера я гонял учеников безостановочно, без пощады,
без малейшей надежды на отдых. И снова вечером  они  отдали  мне  зыбкий
расползающийся поклон. И снова, как и вчера, я не пошел ужинать вместе с
ними.
   Мне надо было побыть одному.
   Мне надо было подумать.
   Я еще не знал, что мне делать, но знал - зачем. И знал, что медлить я
не вправе.
   Когда тощий встрепанный первогодок принес учителю Дайру  Кинтару  его
ужин, я уже надумал в общих чертах, что мне следует предпринять.
   - Скажи ученику Майону Тхиа, что я велю прийти сразу после  ужина,  -
распорядился я.
   Первогодок испуганно кивнул и исчез, а  я,  не  обращая  внимания  на
остывающий ужин, нагнулся  и  просунул  нож  в  потайную  щель  -  замок
неприметного люка, устроенного в полу мастером Дайром.
   Как  лучший  ученик  школы,  помощник  учителя  и  его   естественный
преемник, я, конечно же, знал,  где  хранятся  деньги  на  неотложные  и
непредвиденные расходы.
 
*** 
 
   По всему выходило,  что  как  я  ни  старайся  -  да  хоть  напополам
разорвись! - а человеческих сил, чтобы выполнить мною задуманное,  никак
уж не достаточно. Придется прибегнуть к помощи не совсем человеческих. В
смысле волшебных. И это я не далее как сегодня утром  уверял  себя,  что
могу и даже должен обойтись исключительно  своим  умом  и  умением  -  и
никаких волшебников?
   За волшебником в ближайший город я послал Тхиа -  уж  он-то,  отпрыск
высокородных Майонов, на своем недолгом веку  перевидавший  всевозможных
магов всяческих расцветок, получше  моего  сообразит,  какой  чародей  и
впрямь стоит  уплаченных  за  его  работу  денег,  а  какой  только  вид
оказывает. Выбор мага я предоставил Тхиа всецело.
   Вот  он  и  привез  мне   волшебника.   Самого   что   ни   на   есть
могущественного. Потому что такие деньги в  уплату  за  услуги  из  меня
можно вытрясти не иначе как  очень  сильномогучим  волшебством.  Вот  уж
действительно  непредвиденные  расходы...  а  если,  к  примеру,   дожди
зарядят, да где-нибудь в ученических спальнях крыша протечет прежде, чем
казна королевская новые деньги нам отмерит? Починим, конечно, сами -  на
то и младшие ученики, чтобы  школу  в  порядке  содержать  -  а  вот  за
черепицу для починки чем  платить  станем?  А  вот  тогда,  мастер  Дайр
Кинтар,  самодельной  дранкой  кровлю  наводи,  как  встарь,  да  пожара
опасайся - а не то так сам на крышу ложись дырки  от  дождя  прикрывать.
Тьфу, проваль - да пропади оно совсем, это  учительство!  Нет,  чтобы  о
важном - все о мелочах каких-то посторонних думать приходится!
   И все же кошелек я подрастряс недаром. Волшебник оказался старикашкой
дельным. И отправляться к неведомому заказчику на ночь глядя по  единому
слову незнакомого мальчишки согласился.  Между  прочим,  верхом,  позади
Тхиа, на той же самой брыкучей лошади, обхватив младшего ученика за пояс
и на каждой колдобине стукаясь зубами о его тощие лопатки - а  это  само
по себе дорогого  стоит.  Прыткий  народ,  как  я  погляжу,  престарелые
волшебники, все-то им нипочем. И ночь напролет до рассвета просидеть  со
мной и Тхиа, обсуждая  до  хрипоты  мою  задумку  во  всех  самомалейших
деталях - тоже пожалуйста,  словно  так  оно  и  надо.  И  наутро  после
бессонной ночи старые кости  свои  трудить,  обходя  меленькими  шажками
проложенный мной путь, не минуя без погляду ни травинки,  ни  камушка  -
так и тут его магичество не сплошало. А уж ловушки  ставить  да  амулеты
заряжать под моим личным присмотром... я под вечер уже с ног валился,  а
старый гриб только шляпку набекрень - и пошел кудесить. Все сделал,  как
должно, и вопросов, что приятно, не задавал. И правильно, и незачем. Это
лекарь должен все узнать-повыспросить о чужой боли, чтобы после  резать,
не ошибившись - а ножу лекаря незачем любопытничать. Его дело  -  надрез
провести, где целитель его к телу  приложил...  а  вот  боль  -  не  его
забота. Пусть свое дело делает да помалкивает.
   Волшебник приглашенный дело  свое  и  сделал,  и  помалкивал  притом.
Потому, наверное, я и заплатил ему, не  чинясь  и  не  торгуясь.  А  еще
потому,  что  недосуг  мне  было  даже   минутку   лишнюю   тратить   на
препирательства ради того, чтоб попридержать в мошне лишнюю  монету.  Не
деньги - время мне было дорого. Еще день, еще час...  а  есть  ли  он  у
меня, этот час? Долго ли может попирать каменные плиты  двора  не  менее
каменное изваяние, именуемое мастер Дайр Кинтар? Ну, изронит истукан  из
почти недвижных уст еще одно повеление... и  еще  одно...  и  еще  и  не
одно... пока послушные приказу тела и мозги учеников сами  не  окаменеют
от усталости - и сколько можно длить подобное безумие?
   Можно, пожалуй, что и долго - вот только не нужно.
   Другого я хотел.  Совсем  другого.  И  каждый  лишний  день  ожидания
отдалял меня от моей цели не на  день,  а  на  добрую  неделю,  если  не
больше. И так я уже парней позагонял до полного отупения.  В  другое  бы
время  приезд  волшебника  всю  школу   вверх   тормашками   перевернул.
Ученические спальни гулом бы гудели от пересудов - мол, что, да как,  да
зачем? И взгляды, даже и у самых сдержанных, нет-нет, а высверкивали  бы
любопытством. Теперь же таинственные переговоры учителя с заезжим  магом
вызвали в лучшем случае вялый интерес. Вялый и праздный, почти на  грани
безразличия. А еще поговаривают, что  любопытство  -  основное  свойство
всего живого... так то - живого, а я ведь учеников  замаял  мало  не  до
полусмерти, и живыми их можно назвать разве что со множеством  оговорок.
Страшно подумать - но ведь еще неделя-другая... и ни один бы  вообще  не
обернулся вслед невесть зачем и откуда взявшемуся волшебнику.  Взялся  -
ну и взялся себе... и ни тени мысли, ни призрака любопытства... а нам  и
незачем.
   Ладно же. Все равно вы очень скоро узнаете, зачем приезжал волшебник.
Даже если вам и неинтересно.
   Строй  учеников  воздвигся   передо   мной   с   такой   безошибочной
исполнительностью, что я аж похолодел. Строй всеми своими телами выражал
незамедлительную готовность четко и слаженно рухнуть ниц по команде  "на
пальцы" и начать - как вчера, как третьего дня...
   Тьфу, проваль. Ладно, я ж вам покажу готовность.
   - Сегодня будем бежать полосу препятствий, - объявил  я,  не  отрывая
взгляда от замерших навытяжку учеников. Кое-то при первом же звуке моего
голоса дернулся было вниз, не  дослушав  -  но  вовремя  выровнялся,  не
допустив до конфуза. Тхиа  у  себя  там,  в  дальних  рядах,  откровенно
осклабился. Знает, паршивец, что кроме меня, никто его ухмылки не увидит
- вот и пользуется случаем.
   Готовность, говорите?
   Все-таки не совсем еще господа ученики камнем взялись - оцепенели,  и
только. Известие о полосе препятствий мигом  их  проняло.  Вот  и  глаза
разблестелись, и плечи едва  заметно  подрасправились,  скинув  незримую
тяжесть подневольной выправки. Вроде и не шелохнулся никто -  а  лица  у
всех радостные сделались, словно их уже быстрым ветром на  бегу  ласково
погладило. Уж лучше  ненавистная  прежде  полоса  препятствий  -  полоса
свободного выбора и  неожиданных  решений  -  чем  отупляюще  монотонное
ежедневное: "На пальцы - начали!"
   Какое уж там нытье, какие жалобы! Да парни от восторга готовы  вместе
с солнечными зайчиками по стенам прыгать! И не  сказано  еще,  кто  кого
перескачет.
   Я мысленно усмехнулся своему неожиданному наблюдению. Странное дело -
с той минуты, как я ударил Майона Тхиа по лицу, я  ничего  вокруг  себя,
кроме лиц, и не видел, словно бы разом ослепнув, словно бы запрещая себе
видеть. Сегодня зрение  вернулось  в  полной  мере.  Я  видел  все  -  и
солнечных зайчиков, и толстощекое облачко, неподвижно зависшее  почти  в
зените, и ярко-синюю  тень,  наискось  пересекающую  двор  между  рядами
старших учеников и куда менее ровными рядами  первогодков.  Это  хорошо,
это очень даже хорошо, что ряды эти нигде промеж собой  не  смешиваются,
что стоят они всегда друг от друга чуть поодаль! А сегодня мы с Тхиа еще
и особо приглядывали, чтобы младшие со старшими ни  одним  словечком  не
перемолвились. Первогодки мое распоряжение выполнили без расспросов -  а
старшим ученикам до поры до времени незачем знать, что я такого новичкам
приказал.
   Ничего, вскорости узнают. Но - не когда кто-то сболтнет  случайно,  а
когда я предназначил. Я, мастер Дайр Кинтар.
   Легкость я чувствовал в себе необычайную. Словно и не было  бессонных
ночей, одуряющей усталости, а уж тем более никакого страха.  Никакого  и
никогда. Я не опасался неудачи. Не вера и не уверенность даже -  твердое
знание: все произойдет именно так, как я  задумал.  Просто  оттого,  что
должно.  Меня  переполняло  ощущение  удачи  -  не  предчувствуемой,   а
сбывшейся. Оно не покидало  меня  ни  на  минуту.  Ни  когда  я  выводил
учеников за ворота, ни когда  я  взмахом  руки  велел  им  остановиться.
Может, оттого меня и послушались, что я не сомневался?
   А могли ведь и не послушаться. Или, по  крайности,  не  понять  моего
повелительного жеста. Мы остановились почти сразу же,  посреди  площадки
для приветствий. Полоса препятствий никогда не начиналась с этого  места
- она на нем заканчивалась.
   Я снова поднял руку,  и  возникший  было  в  рядах  старших  учеников
неясный ропот стих.
   - Полосу будете бежать поочередно, - возвестил я. - Парами. От серого
дуба и через всю рощу, как обычно.
   Старшие ученики приосанились, запоглядывали друг на  дружку,  выбирая
себе подходящего напарника.
   - Каждая пара бежит отдельно. Все остальные ожидают здесь.
   А вот это уже необычно. Полосу всегда бегали либо и вовсе поодиночке,
либо  целой  толпой,  зорко  приглядывая,  не  схитрит  ли  кто,  огибая
очередное препятствие вместо того, чтобы преодолеть его.  Я-то  по  этой
части мог быть совершенно спокоен: смошенничать не удастся  никому.  Зря
я, что ли, волшебнику такие деньги заплатил? Так что не радуйтесь прежде
времени, господа  любители  поотлынивать:  разочарование  вас  поджидает
немалое.
   - После того, как оба напарника сделают все возможное для преодоления
полосы, - говоря это, я вынул из привесной сумки яблоко и уместил его  в
самой середине площадки, точнехонько  промеж  четырех  молодых  флаговых
сосенок, - и яблоко будет отдано мне в руки, я принимаю забег. Всем  все
ясно?
   Ученики истово кивнули. Так согласно, что у меня едва  настроение  не
испортилось. Нет, вам пока еще далеко не все ясно.  И  вам  очень  скоро
придется в этом убедиться.
   - Ну если ясно... старший ученик Тейн Рамиллу!
   И  снова,  глядя  на  Тейна,  небрежно   откидывающего   назад   свою
пресловутую челку, я почувствовал  всю  горечь  своего  замысла,  как  и
мгновение назад - но теперь уже  в  полной  мере.  На  одну-единственную
мимолетную вечность мне захотелось пощадить Тейна Рамиллу... но здесь  и
сейчас никто не имел права на пощаду. Ни Тейн, ни остальные ученики.  Ни
я сам.
   - Младший ученик Орна Илайх!
   Рослый костлявый первогодок выступил на шаг вперед, недоуменно поводя
глазами. Никогда еще на его памяти, даже если  мастер  Дайр  и  выбирал,
кому с кем вместе тренироваться, новички даже приблизить