на, потешаясь в душе. - Все равно мне каждое утро доставляют  оттуда
все необходимые бумаги. Подождал бы гонец со своим сообщением до утра, а
там бы мне его послание и доставили бы среди всяких прочих.
   - Я так и сказал ему, - без тени улыбки  на  загорелом  молодом  лице
произнес Катаги, - но он утверждает, что дело у него срочное, неотложное
и  совершенно  секретное.  И  что  пакет,  который  он   привез   вашему
высочеству, передаче в другие руки не подлежит. Он так настаивал, что  я
взял на себя смелость… - Катаги умолк на  мгновение,  а  затем  тревожно
спросил:
   - Я был не прав, ваше высочество?
   - Прав, - тем же недовольным тоном промолвил Юкенна.
   - Тогда я сейчас отдам  приказ  пропустить  его,  -  деловито  сказал
Катаги.
   Далеко пойдет юноша,  чтобы  не  сказать  больше.  Юкенна  откровенно
восхищался начальником караула. Даже он сам нипочем не  усомнился  бы  в
естественности поведения Катаги - если бы не предварительный их  сговор,
которому Катаги следовал в точности.
   - Пропусти… или нет. - Юкенна сделал вид, что задумался ненадолго.  -
Проводи меня к нему.
   - Всегда к услугам вашего высочества. -  Катаги  снова  чуть  заметно
кивнул. - Извольте следовать за мной в Павильон Ивовых Ветвей.
   Он распахнул дверь, и Юкенна шагнул во  влажную  полутьму  дворцового
сада.
   Место для встречи Юкенны с гонцом из Загорья выбирал, конечно же,  не
сам Юкенна, а Катаги. Юкенна нипочем бы не запомнил, где какой  павильон
находится, как называются все эти павильоны и который  из  них  наиболее
подходит для той сцены, которую Юкенна намеревался разыграть.  Уж  такие
чары наложены на дворцовый сад. Мало того что и без всякой магии это  не
сад, а лабиринт, из которого не всякий даже  опытный  человек  выберется
без посторонней помощи, - но стоит ступить на  дорожки  сада  тому,  кто
сейчас не должен, не имеет права в нем находиться, и  магия  вступает  в
свои права. А поутру дворцовая стража  найдет  бедолагу,  заблудившегося
вокруг клумбы. Может, даже и раньше - во время несения караульной службы
стражник имеет право находиться в саду в любое время суток. Единственная
лазейка - но до чего удобная… к сожалению, не только для  Юкенны.  Ночью
сад почти ни для кого не проходим. Но Катаги привел сюда Лима… а  сейчас
ведет за собой Юкенну… и точно так же может войти в сад  наемный  убийца
господина Тагино, а то и он сам. Предъявить  достаточно  веские  причины
своего прихода и войти следом за бдительным стражником. Тьфу, ну и лезет
же в голову всякая дрянь! Не станет Тагино убивать  Юкенну.  Ни  сейчас,
когда ему так нужны заботливо собранные Юкенной улики. Ни  потом,  когда
он до них все-таки доберется: после мнимого похищения  иноземного  посла
Тагино приходится осторожничать. И короля господин министр тоже  убивать
не станет. До тех пор пока не дорвался до вожделенных бумаг. А потом ему
станет не до этого. И все же следует соблюдать осторожность. Загнанная в
угол крыса способна броситься не только на метлу, но и на того,  кто  ее
держит, - бывало, что и успешно.
   А Павильон Ивовых Ветвей господин стражник от  большого  ума  выбрал.
Расположен он не так чтобы близко к стенам  дворца,  но  и  не  особенно
далеко. Разглядеть  из  дворцовых  окон  усталого  гонца  из  Загорья  и
полупьяного посла большого труда не составит.  Тем  более  что  название
свое Павильон Ивовых Ветвей получил недаром. Весь он какой-то невесомый,
ажурный,  весь  он  из  тонких  переплетений,  изгибающихся  под   самым
немыслимым углом, пронизанный лунным светом и перечеркнутый тенями.  Все
на виду и ничего толком не видно.
   Вот и смотрите, сколько душе угодно. Гонец явно только что из  седла.
Он еще не отдышался после бешеной скачки, он не останавливался весь этот
день, а то и дольше, он гнал своего коня во  весь  опор  по  невыносимой
жаре. И хотя давно уж наступил вечер, хотя он почти полностью перетек  в
ночь, разгоряченное тело гонца  еще  изнывает  от  палящего  полуденного
солнца. Ему так жарко, что он сбросил не только дорожный  кафтан,  но  и
рубаху. Смотрите все, как тяжело дышит гонец, как вздымается его грудная
клетка, как блестит в лунном свете залитая обильным потом смуглая  кожа.
Узкие хищные  тени  обвили  его  тело,  словно  причудливая  татуировка.
Пропыленный кафтан равнодушно сброшен на влажную от росы ступеньку.  Все
как и должно быть.
   - Лим, - прошептал Юкенна, глядя в темные, чуть раскосые глаза друга,
- ты успел вовремя.
   Кланяться он не стал - разве подобает принцу кланяться какому-то  там
гонцу? А вот Лим поклонился глубоко и почтительно  -  ради  все  тех  же
любопытных глаз, смотрящих на него из дворцовых окон. Пусть  видят,  как
ничтожный гонец приветствует его высочество. Никто ведь из  наблюдателей
не слышит, какими словами Лим сопроводил свой поклон.
   - Юкенна, - прошептал Лим, склонясь  низко-низко,  -  ты  неисправим.
Опять ты каэнские пряности полными мисками наворачиваешь.
   - Уж лучше бы пряности, - проворчал Юкенна. - Это безопаснее.
   Лим еле слышно фыркнул.
   Катаги ухмылялся во весь рот. Он мог себе это  позволить  -  ведь  он
стоял спиной к дворцу. Он не знал, на что  намекает  Лим,  но  дружескую
подначку ни с чем не перепутаешь.
   - Начинаем, - предупредил Юкенна, и лицо Катаги  мигом  посерьезнело.
Нельзя позволить себе ни малейшей ошибки - слишком уж опасная идет игра.
Не   всякий   актер   согласится   изобразить   подобное    только    по
предварительному уговору, без единой репетиции, - а вот им придется.
   Катаги сделал вид, что его внимание привлек какой-то неясный шум,  да
так правдоподобно, что Юкенна почти услышал въявь  несуществующий  звук.
Катаги отошел на пару шагов, вслушиваясь в темноту, и оказался при  этом
за спиной у Юкенны и Лима.
   - Давай, - прошептал Юкенна, и  Лим  нагнулся  к  сброшенной  на  пол
дорожной сумке. Один миг - и руки его выхватили из сумки  два  небольших
пакета. Левая его рука протянула пакет Юкенне, а правая воровато  сунула
второй пакет принцу в рукав. Со стороны могло показаться, что Лим  всеми
силами пытается скрыть существование второго пакета от  бдительного  ока
стражника, что он нарочно ждал, покуда тот отвернется. На самом деле Лим
сделал все, чтобы наблюдатели заметили его мнимо тайное движение.
   Зато даже самый искушенный наблюдатель не смог  бы  заметить  другого
движения, будь он и осведомлен заранее, чего ему следует ожидать.
   Конечно, гадальщик - совсем не то что карманник. Да ведь ловкость рук
хорошему гадальщику нужна подчас не меньшая. А стражнику стыдно не знать
воровских ухваток, даже  если  он  и  продвинулся  до  поста  начальника
караула дворцовой стражи.
   Еще прежде, чем второй пакет, покинув руку Лима, скользнул в  глубину
широкого рукава, руки принца и стражника встретились.  Юкенна  приоткрыл
пустой футляр, и Катаги вбросил в него заранее свернутые тугой трубочкой
бумаги.
   - Все в порядке? - тревожно осведомился Лим.
   - Ну, если уж даже ты, стоя рядом, ничего не  заметил,  -  усмехнулся
Юкенна,  -  то  все  в  полнейшем  порядке.  Катаги  проводит  тебя   до
посольства. Хакарай предупрежден. И о том, что ты приедешь, и о том, что
выйдешь ты черным ходом, не задерживаясь.  Катаги  объяснит  тебе,  куда
идти дальше. Там тебя встретит один человек…  вернее,  маг.  Ты  его  не
знаешь, но это ничего. Я ему доверяю. Он тебя  переправит  Домой.  И  не
вздумай выбираться отсюда самостоятельно. Спасибо и на том, что сюда  ты
живым добрался. Не стоит искушать судьбу. Иди,  куда  скажет  Катаги,  и
мага того слушайся во всем.
   Лим прищурился и кивнул. Конечно, воин он опытный и навряд ли  станет
самовольничать. Может, незачем было так дотошно  поучать  его?  Но  нет,
полагаться на судьбу безбоязненно может только тот, на  кого  судьба,  в
свою очередь, может положиться так же безоглядно.
   - Катаги, - негромко позвал Юкенна.
   Только  тут  Катаги  обернулся.  Весь  фокус  с  передачей  бумаг  он
произвел,  по-прежнему  прислушиваясь   к   несуществующему   шуму,   не
оборачиваясь.
   - Пойдем? - спросил он.
   Юкенна кивнул.
   Лим поднял отсыревший от росы кафтан и рубашку и быстро  облачился  в
них. Потом туго затянул пояс и вышел из павильона следом  за  Юкенной  и
Катаги.
   Обратный путь они проделали втроем.
   - Господин начальник караула,  -  церемонно  произнес  Юкенна,  когда
подчиненные Катаги сомкнулись у того за спиной, - я хотел  бы  попросить
вас об услуге. Откровенно говоря, после того, как меня  похитили,  я  не
уверен в безопасности своего гонца. Не откажите в  любезности  проводить
моего человека до посольства Сада Мостов лично. Если бы вы взяли с собой
надежную охрану в придачу, я был бы вам бесконечно признателен.
   Начальники караула не вправе отказывать в любезности  принцам,  пусть
даже и иноземным.
   - К услугам вашего высочества, - поклонился Катаги. - Сейчас я вызову
сменный  караул,  и  самое  большее  через  несколько  минут  мы  сможем
сопроводить достопочтенного господина  до  посольства.  Ваше  высочество
изволит подождать?
   - Нет, - махнул рукой Юкенна. - Полагаюсь на вас всецело.
   Он повернулся и пошел прочь по дворцовому коридору, прижимая к  груди
пакет - первый пакет, тот, что Лим держал в левой руке. Этот  пакет  он,
поминутно озираясь, отнес в свои покои  и  аккуратно  уложил  в  заранее
приготовленный тайник: плох тот посол, который не  сумеет  на  вражеской
территории найти место для тайника, да такое, чтобы враг его не отыскал…
или, наоборот, отыскал - это уж смотря  что  послу  нужнее.  После  чего
Юкенна тщательно запер свои покои на ключ и отправился в  свои  парадные
покои, где его дожидались певцы, танцовщицы, поэты, музыканты  и  прочие
наемные убийцы и тайные прислужники вездесущего господина Тагино.
   Пирушка продолжалась своим чередом.  Кое-кто  из  провожавших  Юкенну
вполне  осмысленными   восклицаниями   встретил   его   совершенно   уже
бессвязными возгласами. Иные, напротив, слегка протрезвели. В их  глазах
плескалась недоуменная обида, ибо  каждый  новый  глоток  вина  в  таком
состоянии неумолимо заставляет трезветь, и  притом  трезветь  неприятно.
Некоторые воспользовались отсутствием высокого  гостя,  дабы  предаться…
как бы это сказать повежливей… восторгам плотской любви -  эти  даже  не
заметили возвращения Юкенны. Танцовщицы, коим до  конца  празднества  не
дозволено ни напиваться допьяна, ни  искать  объятий  высокопоставленных
гостей, мигом приняли позу готовности к  танцу.  Менее  опытный  человек
принял бы все увиденное за чистую монету, но Юкенна не  обманывался.  Не
все пьяные на  этом  пиру  действительно  пьяны,  не  каждая  танцовщица
изготовилась именно танцевать, и  не  всякая  парочка  поглощена  своими
занятиями столь уж самозабвенно, как может показаться. Юкенна не пытался
догадаться, кто  из  музыкантов  тянет  фальшивую  ноту  спьяну,  а  кто
прикидывается, как и он сам. Не его  это  забота  -  выискивать  агентов
господина Тагино. Пусть они сами ищут то, что им нужно.
   - Вина! - потребовал Юкенна чуть осипшим  голосом  мертвецки  пьяного
человека, которого свежий воздух и ночная прохлада ненадолго  привели  в
чувство.
   Совсем еще  молоденькая  плясунья  с  улыбкой  произнесла  подобающее
случаю четверостишие и подала Юкенне громадную чашу,  наполненную  вином
почти до краев. Такая чаша не то что пьяного - трезвого с ног свалит.  А
уж наклюкавшегося посла - так и вовсе наверняка. Вот только  Юкенна  был
трезв… и к тому же ничего не имел против того, чтобы  захмелеть.  Теперь
уже можно. Сложная партия не только  разыграна,  но  и  выиграна.  Да  и
наблюдать то, что начнется в самое ближайшее время, лучше все-таки не на
трезвую голову. Не так неприятно будет.
   Юкенна  всегда  испытывал  глубочайшую  жалость  к   людям,   которые
вынуждены делать во имя куска хлеба  то,  что  он  делает  исключительно
удовольствия ради. Проститутки и тайные агенты  вызывали  в  нем  жгучее
сочувствие - а те из них, которым приходилось совмещать  обе  профессии,
пробуждали в нем почти непереносимое сострадание. Ему казалось, что он и
есть вот эта хорошенькая девушка, принужденная расточать соблазнительные
улыбки малознакомому мужчине, а потом и ложиться с ним в постель,  чтобы
выкрасть у него из рукава футляр с секретными бумагами - а иначе туго ей
придется: господин Главный министр навряд ли  милосерден  к  неудачливым
агентам. Правда, сейчас она упоена сознанием собственной красоты, ума  и
удачливости: ей ведь удалось соблазнить,  обмануть,  обокрасть,  обвести
вокруг пальца, да не кого-нибудь,  а  хитрого  опытного  противника.  Ее
счастье,  что,  когда  господин  Тагино  узнает,  что  никого   она   не
соблазнила, не обманула и не провела,  повредить  он  ей  уже  ничем  не
сможет.
   Юкенна принял  чашу  из  рук  танцовщицы,  изобразив  пьяную  попытку
улыбнуться. Будто бы он уже охмелел до изумления и кажется ему,  что  он
улыбается во весь рот, а на самом  деле  физиономия  у  него  совершенно
каменная, губы неподвижны, только брови зато поднялись выше лба. Вино он
выпил медленно, не отрываясь, до последней капли.
   Танцовщица смотрела на него нетерпеливым взглядом. А вот, кажется,  и
еще одна… да нет, не кажется, - точно! То ли от этих взглядов, то ли  от
выпитого вина Юкенне внезапно сделалось жарко. Ах вот как, красавицы? Вы
ждете, когда же эта пьяная скотина наконец-то потащит вас в постель?  До
чего призывная улыбка… это ж надо же! Ну, еще губы язычком  облизни…  да
за кого они меня принимают? За простачка, который никогда в своей  жизни
живой шлюхи не видел? Предполагается, очевидно, что я  должен  мгновенно
ошалеть от этого зрелища. Даже обидно. Я и не предполагал, что  господин
Тагино ставит меня так низко.
   Мгновенное опьянение схлынуло так  же  быстро,  как  и  накатило,  но
мысль, им порожденная, показалась Юкенне забавной.  Красавицы  и  впрямь
ждут не дождутся возможности обыскать его - не важно, во время  любовных
утех  или  попросту  спящим.  Но  почему  Юкенна  должен  так  уж  сразу
предоставить им эту возможность? Он делает свое дело, они - свое.  И  он
вовсе  не  обязан  облегчать  им  работу.   Он   еще   не   решил,   что
предпочтительней - позволить им утащить себя  в  постель  или  захрапеть
прямо за столом. Но и того, и другого девушкам  придется  подождать.  Уж
если развлекаться,  так  всласть.  Помнится,  предшественник  Юкенны  на
должности  посла  любил  в  пьяном  виде  читать  чудовищно  длинную   и
омерзительно бездарную  поэму  собственного  сочинения.  Таких  скверных
виршей Юкенне в жизни не настрочить, даже если он  будет  несколько  лет
подряд пьянствовать беспробудно. Однако он все же сочинил не так уж мало
стихов и помнит их все до единого. Для того чтобы танцовщицы извелись от
нетерпения, хватит с лихвой.
   Танцовщицы извелись куда раньше, чем Юкенна  предполагал.  Исполнение
помогло. Когда-то князь-король Юкайгин до слез хохотал, глядя,  как  его
необузданный племянник изображает придворного, которому по пьяному  делу
пришла охота читать стихи. Видел  бы  его  величество  Юкенну  теперь  -
смеялся бы до колик. Юкенна то делал вид, что забыл строку, то  повторял
несчетное количество раз  подряд  одно  и  то  же  слово,  то  простирал
дрожащую руку, норовя попасть в кувшин с вином. Голос его  то  опускался
до хриплого баса, то неожиданно взвивался  жиденьким  лающим  фальцетом.
Такого исполнения ни одни стихи не выдержат. Губы танцовщиц  по-прежнему
маняще улыбались, но в их  глазах  появился  какой-то  нехороший  блеск.
Юкенна не исчерпал еще и половины своего запаса, а желание стукнуть  его
по голове чем-нибудь тяжелым и уж тогда  обыскивать  читалось  на  лицах
танцовщиц вполне явственно. Все, поразвлекся - и хватит. Не то еще  и  в
самом деле употчуют кувшином по голове.  Юкенна  вновь  простер  руку  в
порыве небывало вдохновенной декламации и с пафосом ткнул растопыренными
пальцами в миску с каким-то густым и жирным соусом. Соус потек на  стол,
а со стола заструился на кафтан Юкенны. Тот  с  безграничным  изумлением
воззрился на темное пятно, однако попытки подняться не сделал. Если  эти
танцовщицы хоть немного знают свое ремесло, они сами займутся и  пятном,
и Юкенной, а главное - его кафтаном.
   Танцовщицы свое ремесло знали. С удивительной сноровкой они  повлекли
господина посла в его личные покои, дабы переодеться. Разумеется,  после
того, как  с  господина  посла  совлекли  кафтан,  никто  и  не  подумал
натягивать на его телеса новую одежду.  Совсем  даже  напротив.  Правда,
Юкенна ожидал, что охмурять его в постели будет лишь одна  из  девиц,  а
другая тем временем займется обыском.  Но  нет,  жаркие  тела  танцовщиц
стиснули его с обеих сторон. Неужели он ошибся, и это не агенты  Тагино,
а    самые    настоящие    танцовщицы,    всегда    готовые     услужить
высокопоставленному гостю, и обыскивать его никто и не собирается? Тогда
дело плохо, тогда  он  должен  каким-то  образом  избавиться  от  девиц,
вернуться в пиршественную залу и найти того, кто уполномочен  произвести
обыск. Того, кому сейчас постельные забавы господина посла  мешают  так,
что и сказать невозможно.
   Однако он не ошибся.
   Танцовщицы старались вовсю - лихо, сноровисто, на редкость  слаженно.
Юкенне начинало казаться, что их не двое, а гораздо больше - слишком  уж
у них много рук, ног и всего остального. Даже когда он  закрывал  глаза,
на  него  со  всех  сторон  наплывали  их  лица,   глаза,   полуоткрытые
улыбающиеся  губы.  Казалось,  сами  стены  комнаты  хрипло   дышали   и
постанывали. Это неровное  судорожное  дыхание  почти  заглушило  легкий
невесомый шорох. Почти - но не совсем.
   Может, этот шорох и не насторожил бы Юкенну, но танцовщицы  принялись
за него  с  удвоенным  пылом.  Внимание  отвлекают.  Значит,  в  комнате
происходит что-то такое, чего он никоим  образом  видеть  не  должен.  И
Юкенна с большим трудом протиснул голову меж двух танцовщиц и взглянул.
   Кошка в  комнату  зашла.  Серенькая.  Полосатенькая  такая  киска,  с
хвостиком и лапками. И бантик на шее повязан шелковый. Киска как  киска.
В комнату зашла. Бывает. Даже и во дворце случается.
   А вот  чего  не  случается  даже  и  во  дворце  -  это  чтобы  киска
целенаправленно  подошла  к  валяющемуся  на  полу  кафтану,  минуя  все
соблазны в виде лежащих на ночном столике яств, залезла в рукав  кафтана
по самый хвост, вытащила оттуда лапками и зубами  футляр  с  бумагами  и
усердно поволокла его вон из комнаты.
   Ай да господин Главный министр!
   Кенет кое-что порассказал Юкенне о том  маге,  который  соорудил  для
него наговорное кольцо. Конечно, теперь Тагино лишился его  помощи  -  и
тем не менее не оплошал. Может, у  Тагино  нашли  приют  бывшие  ученики
пропавшего мага? Или он раздобыл себе нового  мага  где-то  на  стороне?
Вряд ли. Скорей всего он действительно приспособил  к  делу  кого-то  из
учеников. Но как же остроумно! Не человек - человека  Юкенна  заподозрил
бы в первую очередь, как заподозрил не в меру ретивых  танцовщиц.  Киска
серенькая с бантиком. Где-нибудь  за  дверью  киску  поджидает  человек,
который возьмет у нее похищенные бумаги. Не  может  же  бедное  животное
волочить футляр через весь дворец, не  под  силу  ей  это.  Но  войти  в
комнату, но залезть в кафтан - да сколько угодно. Даже если бы Юкенна  и
заметил кошку у себя в кафтане, что в том тревожного? Пол холодный, а  в
кафтане тепло, уютно.  Отдохнуть  киске  захотелось.  Пригрелось  бедное
доверчивое создание. А потом Юкенна рано или поздно  отвернется,  и  тут
наложенные на  кошку  магические  заклинания  начнут  действовать.  Нет.
положительно, чего-чего, а чувства юмора Тагино не  лишен.  До  чего  же
артистичная выдумка.
   Вскоре после ухода киски удалились  и  танцовщицы.  Юкенна  почти  не
слушал их извинений… да и какая разница,  на  что  они  ссылались  -  на
внезапную головную боль, на усталость? Это ему в пору жаловаться, а  они