илось  работать  за  четверых:
подавать больным еду, менять повязки, подносить целебное питье, в случае
срочной необходимости бежать на поиски врача и прочее тому  подобное,  а
если кто помрет - выносить тело в  покойницкую.  Обозрев  вверенную  его
попечению территорию. Кенет вздохнул и направился в подсобку.
   Каждую свободную минуту он хватался за тряпку и мыл, мыл, мыл, драил,
оттирал, отскабливал, вываривал, обдавал кипятком со щелоком, кипятил  и
снова драил, скреб, начищал все, что попадалось под руку.  Постепенно  в
его владениях стало меньше пахнуть мочой и кровью и  больше  -  водой  и
травами. Тюфяки и простыни менялись на кроватях реже, чем больные, и  их
частенько приходилось отдирать от тела с  кровью  и  гноем,  а  то  и  с
намертво присохшей кожей. Раздобыть сменные простыни Кенету не  удалось,
но он каждый день вытаскивал простыню из-под кого-нибудь и стирал ее, не
дожидаясь, пока кровь засохнет и ткань задубеет.
   - Перебесится, - говорили о нем мутноглазые служители. - Устанет -  и
пройдет у него эта блажь.
   Но блажь не  проходила,  хотя  уставал  Кенет  смертельно.  Не  могла
пройти. Спать стоя Кенет не умел, а сесть или лечь в подобной грязи  был
не в силах. Приходилось  сначала  все  отмывать,  а  затем  уже  вкушать
заслуженный  отдых.  Отдыха  не  хватало.  Кенету  и  раньше  доводилось
недоедать и недосыпать, но ел он свежую пищу и спал на  свежем  воздухе.
Три часа сна в сутки, гнилой  больничный  воздух,  сомнительная  еда…  У
Кенета  опухли  глаза,   кружилась   голова,   руки   временами   теряли
чувствительность. У него еще оставались силы разносить подносы  с  едой,
мыть, стирать, чистить, подавать питье, но думать  сил  уже  не  было  -
только мыть, чистить, разносить… Он уже не мог думать. И хорошо, что  не
мог. Иначе непременно подумал бы: не слишком ли многого требует устав от
будущего мага? Да что там мага, последний каторжник - и тот живет лучше.
   Конечно, можно так и не надрываться. Но деревенская чистоплотность  и
врожденная добросовестность не  позволяли  Кенету  сомкнуть  слипающиеся
веки, пока все не будет сделано.
   Однажды в его владения забрел кто-то из лекарей. Случай редкий: врачи
осматривали больных при поступлении в больницу,  назначали  им  лечение,
отправляли на свободную койку, если она была, и на пол  -  если  нет,  и
больше обычно не показывались, хотя каждый день с раннего  утра  больные
начинали ждать чего-то таинственного, именуемого словом "обход". Как  бы
то ни было, лекарь все же совершил  пресловутый  обход  и  наткнулся  на
Кенета со шваброй. Врач не сказал ничего - ни хорошего, ни плохого, - но
работы у Кенета  с  этого  дня  прибавилось.  Его  то  и  дело  отзывали
куда-нибудь:  сортировать  простыни,  пересчитывать  пакеты  с  сушеными
травами, помогать растапливать  кухонную  печь.  После  посещения  кухни
Кенет едва не простудился: несмотря на вязкую духоту, по больнице  вечно
шастал неуловимый сквознячок, и Кенет из жаркой кухни вывалился прямо  в
его холодные объятия.
   А вечером, когда Кенет надеялся лечь пораньше  и  вместо  трех  часов
поспать четыре, к нему подошел один из служителей; Кенет так и не  понял
- который. Он уже не первый день работал бок о бок с  этими  людьми,  но
различал их с трудом. Все они были мутноглазые, с тусклыми усами и серой
кожей, решительно все: и  спившиеся  бродяги,  и  бывшие  уголовники,  и
немногие  подвижники,  старавшиеся   хоть   как-то   облегчить   людские
страдания. Больница быстро накладывала свой отпечаток на  лицо  и  тело.
Кенет  не  знал,  что  и  его  кожа  начинает  приобретать  иссиня-серую
бледность. Его деревенскому загару предстояло поблекнуть в самом  скором
времени.
   - Так что мертвяков носить, - сообщил служитель, пожевывая  ус,  -  а
этот поганец культю сломал.
   В переводе на человеческий язык это означало, что напарник  служителя
сломал ногу, а сам он не в силах перенести трупы  в  покойницкую.  Кенет
вздохнул и направился следом за служителем.
   Мертвых было трое. Иссохший старик,  опухшая  от  водянки  женщина  и
загорелый мужчина  с  глубокими  ножевыми  ранами.  За  него  взялись  в
последнюю  очередь.  Приподымая  тело,   Кенет   с   изумлением   скорее
почувствовал, чем услышал даже не дыхание, но какое-то слабое  шевеление
воздуха.
   - Да он еще дышит! - вскрикнул Кенет.
   - Ща перестанет, - флегматично пообещал служитель, продолжая мусолить
губами свой вислый ус. - Клади его сюда.
   - Говорят тебе, он еще живой! - возмутился Кенет.
   - Какая разница! Сейчас живой, через час все одно подохнет. Клади.
   У Кенета непроизвольно сжались кулаки.
   - Вот когда помрет, тогда и понесем, - процедил он.
   - У меня другого дела нет - сидеть и ждать, покуда он дуба врежет!  -
возмутился и служитель, от злости даже выплюнув свой недожеванный ус.  -
Да ты, парень, рехнулся! Ну не сам он помрет, прикончат его  -  кому  от
этого будет лучше?
   - Как - прикончат? Больного? - не понял Кенет.
   - Больного,  больного,  -  передразнил  служитель  и  поерзал  губой,
отлепляя от нее мокрый ус. - Тоже мне нашел дусю беззащитную. Бандюга  -
он и есть бандюга. Во, видал?
   Действительно, все тело умирающего оплетала причудливая сеть  шрамов.
Они наводили на мысль, что этот человек  вряд  ли  зарабатывал  себе  на
жизнь шитьем полотенец или починкой сапог.
   - Сам же он на перо не налетел, кто-то  его  тюкнул,  верно?  Значит,
кому-то он насолил. Думаешь, от него так просто и  отстанут?  Босота  ты
деревенская. Как сюда эти бандюги вернутся, как нас без разбору на  ножи
подымут… бывало уже, и не раз. Тебе это надо?  В  общем,  клади  его  на
носилки, и пойдем.
   Кенет не знал, что и сказать. В словах служителя был свой резон.
   Служитель старше и знает жизнь лучше. Стоит ли спасать  недорезанного
бандита, который не сегодня-завтра все равно  протянет  ноги?  Стоит  ли
из-за него нарываться на  неприятности?  Но  разве  можно  положить  еще
живого человека на носилки и отнести его в  покойницкую?  При  мысли  об
этом Кенета охватил ужас. Он решил, что будет защищать раненого, а  если
потребуется, то и драться.
   В дверь просунулась чья-то голова.
   - Поди сюда, - окликнула  служителя  голова.  Служитель  выругался  и
неохотно поплелся на зов.
   Выждав, пока он отойдет подальше, Кенет поднял  раненого  на  руки  и
вышел. Не будь тело таким тяжелым, он бы побежал:  приходилось  спешить.
Иначе еще живого человека равнодушно свалят с носилок среди мертвых тел,
и он, Кенет, будет в этом виноват.
   Шатаясь и изнемогая, Кенет  дотащил  раненого  до  своей  подсобки  и
пинком открыл дверь. Загремели ведра, застучали падающие  швабры.  Кенет
кое-как распинал барахло и опустил раненого на пол.
   Веки умирающего чуть заметно дернулись.
   - Лежи здесь и жди. Только  не  вздумай  стонать,  -  ровным  голосом
приказал Кенет. - Я буду приходить.
   Ему удалось вернуться раньше вислоусого служителя, хоть и  ненамного.
Едва Кенет свернул пропитанный кровью тюфяк и бросил  его  в  угол,  как
вновь открылась дверь и вошел служитель, за  время  отсутствия  успевший
изрядно нагрузиться какой-то дешевой выпивкой. Перегаром от него  разило
неимоверно.
   - Уже? - пьяно обрадовался он и вновь закусил ус. - Ну, давно бы так.
   Кенет неопределенно кивнул.
   - Т-тяжелый был? - сочувственно осведомился служитель.
   - Тяжелый, - сдержанно согласился Кенет.
   Он вернулся  в  подсобку,  по  дороге  стянув  кружку  уже  остывшего
целебного   питья.   Напоить   раненого   оказалось   нелегко.   Кое-как
управившись, Кенет втиснулся на пол  рядом  с  полуживым  незнакомцем  и
мгновенно уснул.
   Теперь Кенету приходилось спать еще меньше: нужно было встать раньше,
чем его придут будить. А еще надо  было  время  от  времени  забегать  в
подсобку, обмывать раны незнакомца, менять ему повязки, поить:  есть  он
не ел, только пил. Кенет не мог  с  уверенностью  сказать,  приходил  ли
раненый в сознание. Может, он молчит  от  слабости?  А  может,  и  вовсе
ничего не чувствует  и  не  воспринимает?  А  может,  все  труды  Кенета
напрасны, и в следующий раз он найдет в подсобке труп?
   На третий день Кенет с облегчением понял, что умирать его  подопечный
не собирается. А на четвертый, как и предсказывал Кенету любитель жевать
усы, в больницу заявились вооруженные люди с решительными намерениями.
   Только-только собирался  Кенет  потихонечку  улизнуть  от  вислоусого
служителя и наведаться в подсобку, как дверь с грохотом распахнулась и в
комнату вошли трое. Взглянув на их перекошенные от гнева лица, служитель
придушенно  икнул,  рухнул  на  четвереньки  и   быстро-быстро   пополз,
отчего-то задом наперед. Мощные руки одного из незваных  гостей  подняли
служителя за шиворот и поставили на ноги.
   - Несколько дней назад сюда был доставлен человек с ножевыми  ранами,
- холодно произнес высокий мужчина с чуть раскосыми глазами.  -  Он  нам
нужен.
   У Кенета помутилось в глазах. Не солгал служитель.  Выходит  есть  на
свете такие места, где трое вооруженных подонков врываются к тебе силой,
чтобы убить безоружного. Беспомощного. Беззащитного.
   - Да его уж третьего дня похоронили, - хрипло пискнул служитель.
   Взгляд раскосых глаз высокого человека из холодного сделался ледяным.
   - Его  не  похоронили,  -  напряженным  от  ярости  голосом  произнес
высокий. - Ни третьего дня, ни вообще. Мы проверяли. Где этот человек?
   И без того  тусклые  глаза  служителя  от  ужаса  подернулись  мутной
пленкой и почти закатились. И тут его гаснущий взгляд упал на Кенета.
   - Он, он знает! - зашелся в крике служитель.
   Высокий брезгливо отшвырнул служителя в угол и шагнул к  неподвижному
и безмолвному от гнева Кенету. Но еще раньше  к  нему  подскочил  второй
незваный гость, угловатый юноша с  умопомрачительно  громадным  мечом  в
потертых ножнах. Юноша схватил Кенета за грудки  и  с  силой  дернул  на
себя. Кенет только глянул в его бешеные  глаза  -  и  ощутил  мгновенное
желание рассказать ему все, а потом убежать  куда-нибудь  и  спрятаться,
чтоб никто не нашел. Такой ярости Кенету еще видеть не доводилось, и  он
испугался. И все же страх  не  мог  заставить  его  выдать  раненого  на
расправу. Стоит ему это сделать - и он никогда не сможет стать магом.  И
вообще никем. Потому что жить с этим он не сможет. В конце концов,  чего
он боится? Смерти? Но проговориться сейчас - хуже смерти.
   - Где он? - бешено выдохнул юноша прямо в лицо Кенету.
   - Не ваше дело, - зло и спокойно произнес Кенет.
   - Ах, не наше?! - Юноша тряс Кенета изо  всех  сил.  -  Нет,  ты  мне
скажешь, мразь!
   - Все он, гад! - верещал служитель из угла. - Если бы не он, того  бы
гада схоронили, и порядок! Это он, гад, не позволил! Живой,  видите  ли!
Спрятал того гада, гад! Это все он!
   И тут время словно замерло. Все застыли  на  долю  мгновения  и  лишь
затем  возобновили  свои  действия.  Однако  дальнейшее  развитие   этих
действий оказалось несколько непредусмотренным.
   Юноша, который так старался вытрясти из Кенета дух, снова рванул  его
на себя и сдавил могучими железными объятиями.  Потом  он  оторвался  от
Кенета, положил ему руки на плечи, осмотрел его, как бы не  вполне  веря
своим глазам, снова дернул к себе  и  с  победительным  рыком  прижал  к
сердцу.
   - Так, значит, если б не  он?  -  осведомился  высокий,  с  нехорошей
задумчивостью во взоре поглядывая на служителя.
   Третий их спутник, доселе молча стоявший на  страже  у  дверей,  тихо
захохотал.
   Высокий подошел к юноше, вырвал Кенета  из  его  объятий  и,  в  свою
очередь, крепко обхватил за плечи.
   - Значит, он жив? - спросил высокий.
   - Не ваше дело, - упрямо повторил Кенет. - Он ранен, и  я  никому  не
позволю…
   Третий у дверей снова захохотал.
   - Мы могли и не торопиться, - утирая слезы смеха, простонал он.  -  С
таким защитником Аканэ как за каменной стеной. Даже высокий  усмехнулся.
До Кенета наконец дошло.
   - Так вы его не?.. - запинаясь, выговорил он.
   - Ни в коем случае, - заверил его высокий.
   До служителя тоже дошло, какую ошибку он  совершил,  и  он  завизжал,
сообразив,  что  с  ним  сейчас  начнут  делать  что-то  очень  и  очень
нехорошее.
   - Умолкни, - посоветовал ему высокий. - И без того убить тебя хочется
- ну никакого терпения не хватает. Служитель покорно умолк.
   - Где раненый? - спросил высокий.
   - Пойдемте, - сказал Кенет, все еще сомневаясь. Однако сомнения мигом
покинули его, когда раненый радостно распахнул  глаза  на  тихий  оклик:
"Аканэ, дружище! Живой!"
   Юноша и высокий подняли раненого Аканэ бережно и осторожно.
   - А мальчик? - напомнил им третий, указав на растерянного Кенета.
   - А мальчика с собой возьмем, - немного подумав,  сказал  высокий.  -
Заедят его здесь. Собирайся, малыш.
   - Но как же? Я ведь здесь… а больные?
   - Он тоже больной, - возразил высокий. - И ему нужно менять  повязки,
и раны промывать, и все такое. У нас самих вряд ли получится.
   - Да у нас!.. - вскипел было юноша, но третий  незаметно  для  Кенета
основательно  пнул  приятеля  в  лодыжку.  Юноша  поперхнулся  и   уныло
закончил:
   - Действительно, не очень получается.
   - А с той мразью что будем делать? - спросил третий.
   - Со служителем? А  что  с  ним  делать?  Пусть  живет,  -  брезгливо
отозвался высокий. - Еще и руки об него марать.

Глава 3
ВОЗДАЯНИЕ

   Сборы Кенета были недолгими.
   - Я готов, - сказал он, надев куртку и, взяв в руки посох.
   - Это все? - поднял брови высокий. - Ладно, пойдем. И поскорее,  пока
тот мерзавец не поднял на ноги всю больницу.
   - Может, лучше его связать? - предложил юноша.
   - Нет, не лучше! Пока будем его связывать, время  потеряем.  Вдобавок
могут заметить, как мы шастаем туда-сюда. Нет, не стоит хлопот.  Нам  бы
до выхода добраться поскорее.
   - А зачем нам сюда? - удивился Кенет, когда высокий и юноша  свернули
в ближайший коридор.
   - Как это зачем? - в свою очередь нетерпеливо удивился  юноша  -  Там
выход.
   Кенет покачал головой.
   - Слишком далеко. Есть другой выход, ближе.
   - Веди скорее! - воскликнул третий. - Что за выход?
   - Через него мусор выносят, - объяснил Кенет.
   - Так его отсюда еще и выносят? - приятно изумился третий. -  Вот  бы
никогда не подумал.
   Свежий воздух оказался нестерпимо, почти пугающе сладостным, у Кенета
закружилась голова. Как давно он не дышал по-настоящему?
   - Скорее, Лим, скорее, - торопил третий. - Скорее, пока за  нами  нет
погони. Чего ты ждешь?
   - Ищу какое-нибудь укрытие, - отозвался высокий.  -  С  Аканэ  мы  не
сможем идти быстро. Нас догонят.
   - Нас  не  догонят,  -  возразил  третий.  -  Если  ты  хоть  немного
поторопишься, нас не догонят. Нам этого парнишку сама судьба послала. Он
вывел нас гораздо ближе, чем я рассчитывал.
   - Ближе - куда? - спросил высокий Лим, послушно ускоряя шаг.
   - К подземному ходу, - отрезал третий. -  Да  поторопитесь  же,  ради
всего святого! Сюда, скорей!
   Узкая улица оканчивалась тупиком, но  третьего  это  не  смутило.  Он
направлял беглецов именно в тупик.
   - Иди сюда, парень,  -  подозвал  он  Кенета.  Кенет  подчинился  без
вопросов: похоже, третий знал, что делает.
   Третий вспрыгнул Кенету на плечи, коснулся пролета небольшого  моста,
ощупал его,  сильно  стукнул,  прислушался,  еще  ударил.  Откуда-то  со
стороны  послышался  громкий  натужный  скрежет,  почти   стон,   словно
старый-престарый каменный великан  с  трудом  разгибает  свою  гранитную
поясницу. Глухая на вид стена  раздвинулась,  в  ней  образовался  узкий
проем.
   - Скорей туда! - воскликнул, спрыгивая наземь, третий. -  Пока  дверь
не закрылась.
   Они едва-едва успели. Кенету сдвигающаяся  стена  чуть  не  придавила
ногу, но он рванулся, и холодная каменная глыба лишь пребольно  стукнула
его по пятке.
   - Темно, - отчего-то шепотом сказал он, и его  шепот  гулким  шорохом
пронесся над головой и умчался в темноту.
   - Сейчас будет светло. - С  этими  словами  третий  шумно  завозился.
Потом послышалось многократно усиленное  постукивание  кремня,  и  через
несколько  мгновений  факел  вспыхнул.  Кенет  невольно  прикрыл   глаза
ладонью.
   - За мной, - скомандовал третий, - только  тихо.  Сами  слышите,  как
здесь каждый звук отдается.
   Высокий Лим и юноша, осторожно несущие  Аканэ,  последовали  за  ним.
Кенет замыкал шествие. Он не очень понимал, где он находится  и  почему.
Изнурительный  труд  последних  недель,  недостаток   сна   и   недавнее
потрясение лишили его на  какое-то  время  способности  соображать.  Три
человека несут четвертого, и он идет вместе с ними, только и  всего.  Он
не мог задуматься, ни кто они такие, ни почему он, собственно, здесь,  а
не в больнице или где-нибудь еще. До сих пор он не знал,  что  усталость
может возбуждать и опьянять, как крепкое вино, да и опьянение от вина не
было ему знакомо. Между тем он был пьян по-настоящему, пьян  усталостью,
пьян настолько, что мог бы дойти до края света, не чувствуя собственного
утомления - если бы не заснул на третьем шаге. Но он не спал, он не  мог
бы сомкнуть глаза, даже если бы и  захотел,  -  или  так  ему  казалось.
Просто его сознание время от времени уплывало куда-то, качалось в  ритме
гулких шагов, и на всем свете не было  ничего,  кроме  этих  размеренных
шагов и неровного дыхания, ничего, кроме шагов,  ничего…  Факел  трещал,
чадил, и все вокруг темнело. Потом он снова ярко вспыхивал; Кенет иногда
замечал это, иногда - нет. Иногда он видел не только факел, но  и  спины
идущих впереди, однако  чаще  он  различал  только  подрагивающие  языки
пламени.
   Потом подземный  переход  как-то  внезапно  кончился.  Впереди  вновь
возвышалась глухая стена. В углу стояла бочка с  водой.  Третий  опустил
факел в воду, и лишь затем Кенет услышал его тихие  уверенные  шаги.  На
сей раз стена отодвинулась совершенно бесшумно. Кенет  понял,  что  путь
открыт, лишь когда прозрачный ночной воздух коснулся его лица.
   - Скорее выходите, - вполголоса приказал третий. - Все здесь?
   - Все, - так же тихо ответил Кенет, ибо вопрос относился явно к нему.
   - Поторопись, парень. Скоро светать начнет.
   - Я тороплюсь, - полусонным голосом отозвался Кенет. Ночная  прохлада
не только не освежила его - напротив, его начало  неудержимо  клонить  в
сон.
   - Крепись, парень, - ободрил его третий. - Уже недалеко.
   - По-моему, если погоня и была, то нас потеряли,  -  уверенно  сказал
Лим.
   -  Наверняка.  Но  если  у  них  есть  хоть  капля  ума,  они  сейчас
прочесывают город просто так, положась на удачу. Так что лучше нам  быть
готовыми ко всему. Кенро, пусть паренек  тебя  сменит.  Посторожи,  а  я
пойду вперед.
   Кенет подошел и сменил юношу  с  мечом.  Руки  его  почти  ничего  не
чувствовали, и он едва не уронил Аканэ.
   Третий бесшумно растворился  в  ночной  темноте  и  так  же  бесшумно
вернулся.
   - Впереди все чисто, - объявил он. - Пошли.
   Теперь шествие замыкал Кенро со своим огромным мечом. Однако  извлечь
его из ножен  так  и  не  довелось.  Третий  свернул  налево  и,  пройдя
несколько домов, остановился.
   - Пришли, - коротко сообщил он.
   - Но, Юкенна… - растерянно запротестовал  юноша  Кенро,  -  это  ведь
зеленная лавка…
   - А где я,  по-твоему,  живу,  когда  не  спасаю  великих  воинов?  -
огрызнулся Юкенна. - В ножнах, что ли, как твой меч?
   Он открыл дверь лавки, и Лим с  Кенетом  последовали  за  ним.  Кенро
вошел последним и тихо закрыл дверь за собой.
   В лавке было тихо и темно. Лунный свет еле пробивался сквозь  щели  в
ставнях.  Явственно  пахло  землей  и  свежими   овощами.   Юкенна,   не
останавливаясь, прошел через всю лавку и, пыхтя, принялся двигать что-то
тяжелое. Одна из стен лавки мягко повернулась,  открывая  проход.  Кенет
сонно изумился: он был уверен, что чудеса  архитектуры  на  сегодня  уже
закончились. Оказывается, нет.
   За стенкой обнаружилась довольно  просторная  ко