хина нет... и ремесла  у  него  тоже  нет...  а
самое главное - совершенно нет времени.
   Будь у него хоть месяц в запасе, можно бы вышибалой в кабак  наняться
- слыхал он от одного из своих слуг о таком способе прокормиться.  Но  у
него только три дня, и то не наверняка. А если  подумать  да  вспомнить,
что он со вчерашнего дня ничего не ел, так и трех  дней  не  получается.
Деньги надо раздобыть до вечера.
   На душе у Байхина кошки скребли - но воин и виду  подать  не  вправе,
что у него не все ладится. У Байхина давно уже вошло в привычку, что чем
хуже у него идут дела, тем шире и  беспечней  делается  его  улыбка.  По
городскому рынку Байхин шел с такой бесшабашной уверенностью на  сияющей
физиономии, что иные неопытные лоточники то и дело хватали его за  полу,
зазывая и расхваливая свой товар. Более мудрые их собратья  не  обращали
на  Байхина  ни  малейшего  внимания:  так  спокойно  шествовать  сквозь
торговые ряды может лишь тот, кто не боится  увидеть  у  себя  на  поясе
болтающиеся  ремешки  взамен  привесного  кошеля.  Тот,  у  кого  нечего
украсть.
   Заработать хоть самую малость, кидая шарики, Байхин  и  не  помышлял.
Куда более умелые киэн орудуют иной  раз  день  напролет  за  более  чем
скромную плату. Да и права он такого не имеет. Он покуда  не  только  не
мастер, но, строго говоря, даже и не ученик.
   Занятый своими мыслями, Байхин и не заметил, как  прошел  весь  рынок
насквозь и остановился у дощатых подмостков. У их  подножия  верещала  и
подпрыгивала в азарте самая разношерстная публика.  На  подмостках  двое
потных мужиков зверского вида ожесточенно  лягались,  норовя  непременно
заехать друг  другу  если  не  в  ухо,  то  хотя  бы  в  челюсть.  Толпа
приветствовала каждый удачный пинок  надсадным  "а-ахх!".  Байхин  пожал
плечами: мужики хоть и здоровенные, а в боевых искусствах ни на  ломаный
грош не смыслят. Он был готов пари держать, что запинал бы любого из них
куда быстрее, чем этот  недоумок  мосластый  способен  выговорить  слово
"пинок". Пари держать... а что, это мысль!
   Когда победитель торжествующе воздел кверху свои пудовые  кулачища  и
потряс ими  в  воздухе,  Байхин  протолкался  сквозь  толпу  зрителей  и
вспрыгнул на помост.
   - Деньги у тебя  есть?  -  проорал  ему  в  самое  ухо  распорядитель
зрелища. - Что ставить будешь?
   Вместо ответа Байхин зажал в руке пустой кошелек и потряс  им  у  уха
распорядителя. Попробуй-ка разбери, что в кулаке не звенит, когда кругом
такой галдеж! Распорядитель и не разобрал.  Он  умиротворенно  кивнул  и
отошел в сторонку. Байхин сбросил  кафтан  и  рубашку  и  одарил  своего
противника сверкающей белозубой улыбкой.
   С брыкучим  верзилой  Байхин  расправился,  по  мнению  зрителей,  не
правдоподобно быстро.
   - Да он подставной! - вякнул кто-то из толпы. - Сговорились они,  вот
и все!
   Толпа  поддержала  его  нестройным  гулом.   Распорядитель   боязливо
поежился.
   - Кто сказал? - повелительно крикнул Байхин. - А ну выходи,  проверь,
какой я подставной!
   Доброволец оказался еще массивнее и еще  безобиднее,  чем  предыдущий
противник. После третьего боя толпа уразумела, что молодой боец настроен
серьезно, а кошель Байхина приятно округлился за счет нового выигрыша.
   - Идешь на все? - На помост вспрыгнул невысокий худощавый  паренек  в
сильно поношенном кафтане.
   - На половину, - помедлив, отозвался  Байхин.  Парнишка  не  выглядел
особо грозным противником - но ведь и его самого точно так же  посчитали
худосочным  недотепой  те  могучие  увальни,  которых  он  поборол   без
малейшего труда. Нет, лучше не рисковать.  Хотя  какой  там  риск...  не
иначе, с полного отчаяния  этот  тощий  оборванец  решил  с  ним  силами
мериться. Вон как оголодал - одни глаза и остались  на  исхудалом  лице.
Бедолага. Пожалуй, надо будет с ним  поделиться  после  боя  -  сбор  за
предыдущие три очень даже неплохой.
   - Принимаю, - кивнул оборванец и, даже  не  сбросив  кафтана,  принял
боевую стойку с такой нарочитой небрежностью, что у Байхина похолодело в
желудке.
   Парень слегка  стукнул  его  по  запястью  тыльной  стороной  ладони,
предупреждая о начале  атаки,  а  потом...  Байхина  обучали  самолучшие
мастера рукопашного боя, и успехов он добился  немалых,  но  это...  это
было  ему  совершенно  незнакомо.  Хлесткие  удары   кистью,   повороты,
неожиданная атака в горло, в  глаза,  снова  в  глаза...  а  потом  небо
раскололось с гулким звоном, как  колокол,  и  его  обломки  с  грохотом
обрушились Байхину на голову...  а  когда  гул  немного  поутих,  Байхин
обнаружил, что стоит на коленях, а тощий оборванец придерживает  его  за
плечи и утирает ему лицо мокрым полотенцем.
   - Встать можешь? - спросил оборванец.
   - Ноги вроде держат, - соврал Байхин.
   Оборванец помог ему спуститься с помоста. Толпа  заулюлюкала,  требуя
возвращения  победителя  на  подмостки,  но  тощий  парень  не  удостоил
зрителей даже взглядом через плечо. Он  доволок  Байхина  до  ближайшего
питейного заведения, усадил за столик и потребовал  у  слуги  две  чашки
вина.
   - Натощак? - запротестовал Байхин, покуда тощий парень  отцеплял  его
кошель и выискивал в нем мелочь - расплатиться за вино.
   - Ссадины можно и натощак  промыть,  -  ухмыльнулся  парень,  высыпал
деньги на стол, сноровисто  отсчитал  свою  половину,  ссыпал  остальные
деньги обратно в кошель и привесил его Байхину на пояс.
   - Чисто ты меня отделал, - признал Байхин. - Я даже и не понял как.
   - Не понял, так  смотри,  -  беспечно  отозвался  парень  и  нарочито
медленно повторил свой прием, остановив руку у самого лица Байхина.
   - Зачем ты мне свои секреты раскрываешь? - обалдел Байхин.
   - А затем,  что  тебе  деньги,  похоже,  нужны  не  меньше  моего,  -
неожиданно серьезно  ответил  парень.  -  Рубашку  надень...  просквозит
неровен час.
   С этими словами он встал из-за стола и вышел, даже не попрощавшись.
   Байхин не мог бы сказать, как долго он просидел, уставясь  невидящими
глазами в рассохшуюся столешницу. Наконец он с немалым  трудом  очнулся,
вином из одной чашки промыл ссадины, другую осушил единым духом  -  брр,
ну и кислятина! - накинул на плечи кафтан, упихал  рубаху  в  котомку  и
поплелся на постоялый двор, где обитал Хэсситай.
   Мастер восседал за столом - очевидно, в ожидании  недавно  заказанной
еды. Байхин собирался было сначала снять комнату  и  уединиться  в  ней,
чтобы придать себе хоть какое-то благообразие, а уж потом отдать должное
здешней кухне, но при виде Хэсситая он решил составить мастеру  компанию
и торжества своего не откладывать.  А  вот  пускай  мастер  увидит,  что
Байхин способен найти выход из безвыходного, казалось бы, положения -  и
пусть увидит прямо сейчас.  Пусть  знает,  что  Байхин  по-прежнему  при
деньгах и никуда мастеру от него не деться. С  нарочитой  беззаботностью
Байхин пересек трапезную залу и плюхнулся за стол рядом с Хэсситаем.
   - Горячих пампушек с мясом и подогретого вина! - возгласил  Байхин  с
такой гордостью, словно требовал принести ему по меньшей  мере  слоновий
хобот, шпигованный фазаньими язычками.
   Трудно сказать, что подумал Хэсситай, узрев порядком помятого Байхина
в кафтане нараспашку на голое тело, но взгляд мастера  остался  прежним,
спокойно-ироничным. Он небезуспешно старался не обращать внимания ни  на
иссиня-черные кровоподтеки на груди Байхина, ни на ссадину на скуле:  да
кто он ему такой, этот настырный юнец, чтобы снисходить  до  расспросов?
Но  когда  Байхину  принесли  еду,  и  в  такт  движению  его   челюстей
задвигались и  его  уши,  точь-в-точь  похожие  на  заказанные  Байхином
пампушки... тут даже Хэсситай не выдержал.
   - Где ты такие уши раздобыл? -  будто  между  прочим  поинтересовался
Хэсситай, любуясь, как столь умеренный обычно  в  еде  Байхин  поглощает
мясные пампушки, словно  отродясь  ничего  вкуснее  не  едал.  -  Я  бы,
пожалуй, от таких не отказался. Очень даже забавные уши. Зрителям должно
понравиться.
   - На базаре, - невозмутимо  ответствовал  Байхин,  залпом  ополовинив
кувшин - отличное вино, никакого сравнения с давешней кислятиной.
   - И почем пара? - не отступался Хэсситай.
   - Я за четыре плюхи сторговал, - покладисто ответил Байхин. - Ну а  с
вас не меньше десятка возьмут.
   - Так ты дрался? - Благодушие покинуло Хэсситая столь  внезапно,  что
при иных обстоятельствах Байхин испугался бы, но сейчас  он  впервые  за
долгое время насытился и пребывал  в  блаженной  истоме  отчасти  сродни
опьянению. Непривычная сытость притупила его восприятие.
   - Ты дрался? - с нажимом повторил Хэсситай. Байхин  помотал  головой,
дожевывая пампушку.
   - Не дрался, - возразил он, - а участвовал в призовых боях. Три  раза
выиграл, а потом получил по ушам. Но заработал все равно неплохо.
   - Горюшко ты мое, - обреченно выговорил Хэсситай. - А  я-то,  грешным
делом, решил было, что у тебя кое-какие мозги есть.
   - А... а что такого? - растерялся Байхин.
   Вместо ответа Хэсситай ухватил его за руку и воздел ее к самому лицу.
   - Это у тебя руки или грабли? - процедил он.
   - Руки, - ошарашенно промямлил Байхин.
   - А если руки, так за каким дьяволом ты их суешь, куда не  надо?!  Ты
кто - жонглер  или  свая  безмозглая?  Вот,  полюбуйся  -  все  костяшки
сбиты... может, ты их еще и под мельничный жернов сунешь? Ты как  такими
руками работать собрался?! А если бы тебе их сломали?
   Байхин  даже  не  порадовался  невольной  обмолвке  Хэсситая   насчет
жонглера -  настолько  устрашил  его  яростный  напор  этой  неожиданной
выволочки.
   - Но есть мне тоже что-то надо... - попробовал было защититься он.
   - А лопать будешь что дают! - освирепел Хэсситай. - Вот что я тебя  в
плошку налью, то и хлебать станешь - и попробуй мне только возражать!
   - Да, Наставник, - ошеломленно выдохнул Байхин, и лицо его  озарилось
счастливой до полной бессмысленности улыбкой.
   Все верно. Раз уж Хэсситай не только не гонит парня от себя, но еще и
кормить его подрядился как ученика - значит ученик он и есть. И вроде за
язык никто не тянул...
   - Но с одним условием, - предостерег Хэсситай.
   - Да, Наставник, - повторил Байхин, с готовностью подаваясь к нему.
   - Если не хочешь, чтобы я выгнал тебя  взашей,  не  называй  меня  ни
Наставником, ни учителем. Не люблю я этих слов. Да и мастером,  пожалуй,
тоже. Звать меня будешь по имени и на "ты". Понял?
   - Да, - безмятежно откликнулся Байхин и с невинным видом добавил:
   - А носить за тобой котомку и вилять на радостях хвостом можно?
   - Ну, если ты хочешь всю оставшуюся жизнь с такими  ушами  ходить,  -
ухмыльнулся Хэсситай, - тогда можешь попытаться.
 
Глава 3 
 
   - И вовсе  незачем  быть  таким  жадным  до  учения,  -  назидательно
произнес Хэсситай. - Нетерпеливая лошадь всю повозку разнесет - это ведь
про тебя сказано.
   - А разве я плохо придумал? - настаивал Байхин.
   - Придумал хорошо, - признал Хэсситай. - Только работать  такой  трюк
ты сможешь еще очень не скоро.
   - Ну, если обучаться я начну через год-другой, то конечно, -  скривил
губы Байхин.
   - Ладно, - неожиданно уступил Хэсситай. - Сам напросился. И не говори
потом, что тебя не предупреждали.
   Он встал с постели, снял со стенного крюка свою котомку и вытащил  из
нее плотно свернутый канат.
   - Скидывай обувку, - ухмыльнулся он. - Хоть и жаль мне тебя,  дурака,
но ты это заслужил.
   Байхин разулся во мгновение ока.
   - Расстели вдоль половиц, чтобы ровно было... вот так. А теперь иди.
   - Куда идти? - не понял Байхин.
   - Справа налево, а потом слева направо. Или наоборот. Как тебе больше
нравится. По канату иди. Ты ведь хотел...
   - Да, но он же на полу лежит... - разочарованно протянул Байхин.
   - Что? - возмутился Хэсситай. - Ты меня еще учить вздумал,  как  тебя
учить? Иди, говорю. Именно так и начинают осваивать канат.  Босиком,  по
полу... туда и обратно. Каждый день по несколько часов.
   - Часов? - ахнул Байхин. - А шарики кидать когда?
   - А вот на ходу  и  кидай  -  и  попробуй  мне  только  промахнуться.
Хорошо... нет, под ноги не смотри.
   Байхин послушно вздернул подбородок, сделал пару шагов и  соступил  с
каната на пол.
   - Обратно, - скомандовал Хэсситай, поудобнее устраиваясь на постели и
закинув руки за голову.  -  Вниз  не  смотри.  Хорошо...  не  спеши,  не
спеши... вот  так...  плечи  освободи!  Расслабь  плечи,  кому  сказано!
Запястье хорошо держишь, а плечи у тебя чугунные.
   Упущенный шарик пребольно стукнул Байхина в коленку. Байхин  охнул  и
выпустил остальные два.
   - Собери, - скомандовал Хэсситай.  -  Теперь  стой.  Плечи  подыми  к
ушам... отведи назад... хорошо, а теперь опусти. Нет, не так. Еще раз  -
не с силой, а свободно. Пусть их поясница держит, она  у  тебя  могучая.
Правильно. Повтори. Так... а теперь иди.
   Байхин добрался до края каната и развернулся, не выронив  ни  единого
шарика.
   - Неплохо, - лениво одобрил Хэсситай. -  Кстати,  об  ушах...  ну-ка,
расскажи поподробнее, кто и как тебя вздул.
   - Зачем? - пропыхтел Байхин, красный от натуги: жонглировать аж тремя
шариками, не оступаясь на толстом канате, само по себе трудно -  где  уж
тут еще и языком ворочать.
   - А мне любопытно, - сообщил Хэсситай. -  Какой  такой  умелец  воина
отделал.
   Пришлось рассказать - и рассказом своим Байхин до того  увлекся,  что
забыл обдумывать каждый  шаг  и  рассчитывать  движения  рук.  Тело  его
продолжало действовать бездумно - и безошибочно.
   - Очень интересно... очень, - пробормотал Хэсситай. -  Покажи,  каким
приемом он тебя достал... нет, не останавливайся.  Прямо  с  шариками  в
руках и покажи. Только не роняй.
   Хоть и не без труда, но Байхин все же смекнул, как это исполнить.
   Шарики в воздухе он удержал одной лишь  правой  рукой  -  подвиг,  на
который в нормальном расположении ума он бы просто  не  осмелился,  -  а
левой повторил прием, показанный тощим пареньком после драки.
   - Загадочный, говоришь, стиль? - хмыкнул Хэсситай. - Так-таки  ничего
знакомого не почуял?
   - Очень смутно, - сознался Байхин.
   - А должен был. - Хэсситай поднялся  и  взял  в  руки  свой  дорожный
посох. - Вот смотри.
   Он принял боевую стойку  и  сделал  резкий  короткий  выпад  посохом,
словно учебным мечом. Байхин ахнул и выронил шарики.
   - Понял теперь? - Хэсситай кинул посох в угол и  снова  лег.  -  Этот
парень вообще не кулачный боец. Он фехтовальщик. Отменный  фехтовальщик.
Мастер. Не всякий догадается, как  сообразовать  фехтование  с  кулачным
боем. Странно, что он - и вдруг в такой  нужде.  Странный  тебе  попался
противник. Похоже, неприятностей от него не оберешься. Не  самое  лучшее
знакомство - и поддерживать его я тебе не советую.
   - Да я и не собирался, - возразил Байхин, подбирая шарики.
   - Вот и ладно. Ну, чего ждешь? Вперед.
   - Послушай, - опустил голову Байхин. - Я что  понять  хочу...  вот  я
хожу, шарики кидаю... почему у тебя все то же самое смешно получается, а
у меня нет?
   - Ишь чего захотел, - ухмыльнулся Хэсситай. - Еще и смешно ему  чтобы
было... ты сначала научись делать правильно, без ошибок, а тогда уже и о
смешном помышляй. Торопыга какой выискался. Киэн, знаешь  ли,  -  это  в
первую очередь искусство терпения.
   - Знаю, - ехидно ответил Байхин. - Воины о себе и своем ремесле то же
самое говорят. Я так и думал, что киэн по части похвальбы от  воинов  ни
на пядь не отстанут.
   - Еще и позади оставят, - согласился Хэсситай. - А только так  оно  и
есть. И хватит лясы точить. Вперед.
 
*** 
 
   Киэн - искусство терпеть.  Долго  еще  Байхин  ходил  взад-вперед  по
канату. Смеркалось все сильней, пока Байхин уже  не  то  что  шариков  -
собственных рук различить не мог... а Хэсситай все  не  дозволял  зажечь
свечу. А потом  неожиданно  дозволил  -  и  комнату  пересекли  наискось
глубокие резкие тени, куда более отчетливые,  чем  очертания  предметов,
изменчивые, стремительно порывистые. Пламя свечи дергалось,  отклонялось
в такт шагам, и тени плясали по  стенам,  тянулись  к  потолку  и  вновь
соскальзывали на пол. То и дело темнота слизывала шарик прямо в воздухе;
канат то исчезал, то распухал неимоверно, словно бы и не канат вовсе,  а
отдыхающий удав.
   - Хватит, - внезапно сказал Хэсситай. - На сегодня довольно.
   Байхин поймал шарики, сошел с каната и рухнул  на  свою  постель,  не
выпуская шариков из рук. Хэсситай  подошел  к  нему,  отобрал  шарики  и
положил на стол.
   - Теперь мой черед поразмяться, - объявил Хэсситай, запуская  руку  в
свою котомку.
   Сначала Хэсситай кидал шарики, потом кольца... а потом Байхин заснул,
да так крепко, что Хэсситай его поутру насилу добудился.
   Байхин бодро выскочил из постели - и тут же сдавленно вскрикнул и  со
стоном повалился как подкошенный. Казалось, в обе ноги от пяток до бедер
вбито по раскаленному железному штырю.
   - А ведь я тебя предупреждал, - вздохнул Хэсситай. - Полезай обратно.
   Байхин кое-как дополз до постели, уцепился за ее край руками, вбросил
в нее свое тело и зашипел сквозь стиснутые зубы. Хэсситай  обмакнул  два
полотенца в миску с какой-то темно-янтарной жидкостью, выжал и  протянул
их Байхину.
   - Намотай на ноги, - велел он. - Полегчает. Я еще  перед  сном  травы
заварил. Сейчас, думаю, уже настоялись.
   Первое прикосновение прохладного влажного полотенца заставило Байхина
мучительно содрогнуться и прикусить губу почти до крови:  пожалуй,  соль
на рану сыпать, и то приятней. Но спустя мгновение боль унялась, да  так
неожиданно, что у Байхина голова закружилась.
   - Теперь ты понял, почему я не хотел, чтобы ты канатом  занимался?  -
спросил Хэсситай, придирчиво наблюдая, как его подмастерье  делает  себе
повязки.
   - Пока нет, - болезненно морщась, ответил Байхин и взялся  за  второе
полотенце.
   - Пока нет, - передразнил его Хэсситай. - Умник. Я, видишь ли,  вовсе
не собирался оставаться в этом городишке надолго.
   - А зачем оставаться? - удивился Байхин. - Вот через  часок-другой  я
оклемаюсь, и пойдем.
   - Осел ты длинноухий! - взвыл Хэсситай. - Кстати... а ведь это мысль.
Купим тебе ослика...
   Долговязый Байхин очень живо представил себе, на что он  будет  похож
верхом на ослике, не говоря уже о  том,  в  какую  сумму  обойдется  это
неприхотливое животное.
   - Ни за что! - решительно возгласил он.
   - Но почему? - с ехидцей поинтересовался Хэсситай.
   - Боюсь, как бы нас с ним впотьмах не перепутали, - отрезал Байхин. -
Особенно с моими нынешними ушами.
   Хэсситай сдержанно фыркнул.
   - Ничего, - изрек он,  -  зато  вперед  наука.  Отлежишься  денек,  и
поплетемся помаленьку.
   - Как так - отлежишься? - Байхин возмущенно приподнялся на локтях.  -
А сегодняшний урок?
   - Тебе мало? - изумился Хэсситай. - Ты продолжать хочешь?
   Байхин кивнул.
   - Тогда нам не осла, - обреченно вздохнул Хэсситай,  -  тогда  нам  в
этом городе дом покупать надо. Раньше, чем через полгода, мы  отсюда  не
двинемся. Знаешь, что в моих родных краях про таких, как ты,  говорится?
Что одеялу ни к чему рукава, а дураку - голова.
 
*** 
 
   Вечерняя прогулка по расстеленному канату все же  состоялась  -  хотя
Хэсситай и возражал со  всей  решительностью.  Сначала  Байхин  Хэсситая
упрашивал,  потом  уламывал,  потом  постыдно  канючил  -  а   потом   с
подозрительной кротостью затих. Знай его  Хэсситай  хоть  самую  малость
получше, непременно бы насторожился. Но он принял  смирение  Байхина  за
чистую  монету  и  покинул  комнату,  довольный  тем,  что   сломил-таки
невыносимое упрямство настырного ученика. И вовремя управился: обеденное
время почти уже миновало - самая пора  наступила  перекусить  и  Байхину
чего-нибудь съестного принести.
   - Подождите немного,  господин  киэн,  -  попросил  слуга,  обмахивая
столик рваным полотенцем.
   Хэсситай только было присел  за  столик,  как  вдруг  над  самой  его
головой раздался грохот. От  неожиданности  Хэсситай  так  подскоч