лся бежать. Даже  про  нож  свой  позабыл.  Хэсситай  долго  глядел
бывшему сотаиннику вслед.  Когда  Нэкки  исчез  за  деревьями,  Хэсситай
выпустил нож, и тот упал, по самую рукоять воткнувшись в мягкую  мшистую
землю. Хэсситай пинком выворотил его из земли, но подбирать не стал. Нож
валялся у его ног. Лезвие поблескивало во мху,  как  маленькая  стальная
лужица.
   Хэсситай вздохнул, губы его судорожно дернулись, пытаясь сложиться  в
улыбку, - и замерли, когда слеза угодила ненароком в уголок рта.
   Это не смешно - так он,  кажется,  сказал  Нэкки?  Вестимо  дело,  не
смешно. Если бы было смешно, разговор совсем  бы  по-другому  обернулся.
Этот болван еще о верности вздумал разглагольствовать!  О  том,  что  он
называет верностью. Да Хэсситай само это  слово  почел  бы  запачканным,
вздумай он назвать верностью то  же,  что  и  Нэкки!  И  как  только  он
помыслить посмел, что Хэсситай способен предать Хэйтана? Неужели  он  не
понимает, что Хэсситай связан с Хэйтаном долгом превыше того, что наивно
именует долгом сам Нэкки, и верностью превыше верности?
   Хотя при  чем  тут  Нэкки?  Нэкки  -  всего  лишь  бывший  сотаинник,
по-своему неглупый, но и только. Мало ли что он там себе думает... пусть
его... страшно, что так же точно думает и мастер Хэйтан.
   Не смешно... он бы и рад засмеяться... только саднит в  груди...  так
саднит, что и не вздохнуть... кажется, старая пословица гласила:  "Мечом
без рукояти под силу владеть лишь тому, кто не боится им  пораниться"...
вот он и поранился... мало не насмерть поранился смехом и свободой...  а
чего он, собственно, ожидал? Так оно и должно быть, если  хватаешься  за
клинок голыми руками... крепче держать надо  было,  крепче...  а  теперь
клинок вспорол их до самых костей... больно, Боги, до чего же  больно...
мастер Хэйтан поверил - поверил! И назвал своего ученика  предателем.  И
охоту на него объявил.
   Хэсситай не мог  рыдать,  ни  даже  всхлипывать.  Он  дышал  ровно  и
размеренно - только слезы так и катились по его замершему лицу.
 
*** 
 
   Ветер ворошил палые листья, они вздыбливались  и  стряхивали  с  себя
снег. Снег - задолго до окончания  листопада!  Не  подвела  примета:  за
ранней осенью последовали не менее  ранние  заморозки.  Мелкие  снежинки
ложились одна к одной. Жухлая, но еще зеленая трава  топорщилась  сквозь
тонкий снежный покров. Конечно, это лучше, чем раскисшая от  бесконечных
дождей грязища... и все же нелегко  вонзается  лопата  в  промерзшую  до
звона землю. Работа подвигалась медленно - а ведь надо отрыть  землянку,
в которой можно не просто укрываться сутки-двое, а жить. Хэсситай и  сам
не разгибался, и мальчикам отдыху не давал. Когда землянка была  готова,
все трое просто с ног валились. Однако Хэсситай и  тут  себе  спуску  не
дал.
   Работа бок о бок с Тэйри и Аканэ настроила его  на  более  или  менее
веселый лад: эта парочка кого хочешь рассмешит, если  возьмется  смешить
всерьез. Даже и недавнее горе не то  чтобы  забылось  или  померкло,  но
притаилось где-то в глубине души и хоронилось там, выжидая своего  часа.
Некогда Хэсситаю горевать. Не горевать  ему  сейчас  надо,  а  мальчишек
прятать. Вот когда он укроет их так, что ни одна живая душа не  сыщет...
тогда он вспомнит о своей душевной боли. А до тех пор у него работа  так
и горит в руках... и руки  тоже  горят  от  непривычно  быстрой  работы.
Нипочем бы не подумал, что Ночная Тень может сбить руки до  волдырей.  А
хоть бы и до крови! Мальчики будут укрыты надежно.  Только  одно  это  и
имеет значение. Хэсситаю было радостно от этой мысли - и на сей раз  ему
не составило труда засмеяться, хотя и несколько принужденно.  А  завидев
удивленные рожицы мальчиков, он рассмеялся уже от души. Так, смеясь,  он
и обошел вокруг землянки.
   Обвести укрытие крутом смеха он надумал еще раньше, чем выбрал  место
для землянки. Он опасался, что ничего у него не получится, но  напрасно.
Словно безмолвный ветер колыхнул невидимый круг  -  колыхнул  и  бережно
опустил вновь на землю.
   - Готово, - объявил Хэсситай и устало оперся о дерево. -  Вот  теперь
полезайте туда и ничего не  бойтесь.  Никто,  кроме  вас  и  меня,  этой
землянки не увидит.
   - А если прямо  по  ней  пройдет  и  внутрь  провалится?  -  деловито
поинтересовался Аканэ.
   - Не провалится, - успокоил его Хэсситай. - Никто по ней  поверху  не
пойдет. Ноги сами понесут мимо, а человек даже и не заметит,  что  крюка
дал.
   - А нам нельзя?.. - встрял было Тэйри.
   - Нельзя, - отрезал Хэсситай.
   Он  ожидал  если  и  не  яростного  протеста,  то  по  меньшей   мере
ожесточенного нытья. Однако Аканэ так взглянул на  младшего  брата,  что
тот мгновенно примолк, нагнулся и безропотно  полез  в  землянку.  Аканэ
посмотрел на Хэсситая долгим пристальным взглядом,  отдал  ему  воинский
поклон - сжатые кулаки сведены на уровне груди, голова почти не  опущена
- и последовал за братом.
   Хэсситай повернулся и зашагал прочь. На душе у него было  смутно,  он
постоянно ощущал рядом с собой некую пустоту - так и  хочется  окликнуть
кого-то. Он то и дело оборачивался - и всякий раз  мысленно  чертыхался,
сообразив, что недостает ему рядом Тэйри и Аканэ. До чего же он  привык,
оказывается, к этим пострелятам. А может, вовсе и не  в  привычке  дело.
Просто плохо ему... так худо, что выть в пору... вот  и  хочется,  чтобы
рядом был кто-то близкий. Не затем, чтоб разделить с ним свою боль, - ни
за что Хэсситай не стал бы взваливать на мальчишек свои  тяготы.  Он  им
всей правды и не поведал; сказал лишь, что надвигается  опасность  и  им
необходимо спрятаться и пересидеть в укрытии некоторое время без него. А
без них тоскливо... один он остался... один против всего мира, который и
мог бы его понять, да не хочет. И не ему, Хэсситаю, винить  этот  мир  в
столь злостном непонимании.
   Случилось то, что и должно было случиться. Так оно всегда  и  бывает.
Раньше Хэсситай об этом не задумывался: он менялся, рос - но ведь и  мир
менялся вместе с ним. Он  взрослел  -  а  тем  временем  недавние  воины
старели, вчерашние малыши подрастали... не быстрее и не  медленнее,  чем
он. Мир внутри него и мир вовне изменяли свой облик с равной  скоростью,
и он полагал, что так всегда  и  должно  быть.  А  сейчас  он  сам  себя
опередил, и мир внутри него, мир, каким он его  себе  мыслил,  изменился
почти мгновенно и бесповоротно - а внешний мир остался прежним. Хэсситаю
попервоначалу это было невдомек: то, что  ты  уже  понял,  кажется  тебе
таким простым, таким естественным,  само  собой  разумеющимся...  так  и
чудится, что остальные это поняли вместе с тобой. Ну, если и не все,  то
многие. Не один же ты такой умный. И поумнее тебя люди найдутся. Уж если
ты, самый обычный человек, смог сообразить - неужто те, кого ты уважал и
почитал, не сумеют? И начинаешь ты с ними говорить так,  будто  они  уже
все поняли... м-да, лучшего способа добиться, чтоб они не  поняли  этого
никогда, и не придумаешь.
   Так что нечего винить мироздание... и даже молодого обалдуя  Нэкки...
уж он-то на свой лад совершенно прав... а вот мастер Хэйтан - это совсем
другое дело.
   Но он, он-то сам хорош! Ему о мальчиках заботиться нужно, а не  счеты
с наставником сводить. Ишь что затеял Хэсситай - отношения выяснять.  Да
тебе в пору удирать во все лопатки,  котеночек  ты  безмозглый!  Удирать
куда подальше и мальчиков с собой прихватить...
   И все же - нет.
   Он просто не сможет с этим уйти.
 
*** 
 
   Проследить от того места, где Нэкки неудачно пытался  расправиться  с
предателем, до его нового обиталища  для  такого  мастера,  как  Хэйтан,
совсем не сложно. Конечно, Хэсситай и сам умелец, каких  мало,  и  явных
следов за собой не оставлял -  но  и  прятать  их  не  дал  себе  труда.
Подобная  наглость  приводила  Хэйтана  в  бешенство.  Подлец,   грязный
подлец... но какова самоуверенность! Совсем неподалеку от прежнего места
устроился. Перетащил  дом  и  полагает,  что  его  не  найдут.  Задумано
неглупо: любой, узрев, что там, где он собственными глазами  видел  дом,
ни следа не осталось, решит, что спятил. А как же иначе!  Вот  тут,  вот
прямо здесь дом стоял... а теперь никакого дома нет,  и  даже  трава  не
примята, будто всегда тут росла.  Любой  с  воплями  ужаса  бросился  бы
ощупывать пустоту дрожащими руками, любой... но не Хэйтан. Кому, как  не
Хэйтану, знать: вот она, плата за предательство. Король тебя  помиловал,
придворный маг перенес твой дом на новое место... с  тобой  расплатились
честь по чести... все расплатились, со всех ты дань собрал...  со  всех,
кроме преданных тобой. О них-то ты и позабыл... да, Хэсситай? А они тебя
не забыли.
   Ты ведь не ждёшь меня в гости, Хэсситай? Конечно,  не  ждешь.  Не  то
после встречи с Нэкки улепетнул бы, куда глаза  глядят.  А  ты  остался,
остался в открытую, не таясь: вот он, дымок над крышей твоего  дома.  Ты
не ждешь меня, хоть и передал с Нэкки свой немыслимо дерзкий  вызов.  Ты
посмел не только предать, но и оскорбить меня - и  все  же  ты  меня  не
ждешь. Иначе ты встретил бы меня еще на подходе к дому... если, конечно,
в тебе осталась хоть капля разума... а ведь ты никогда не  был  глупцом,
Хэсситай...
   Но нет, Хэсситай все же ждал своего наставника.
   Дом остался точно таким, каким  запомнил  его  Хэйтан.  Он  стоял  на
склоне холма, обнесенный  невысокой  оградой.  Калитка  была  распахнута
настежь. Возле открытой калитки неподвижно замер  Хэсситай  -  в  полном
воинском облачении, но безоружный.
   Его длинные волосы, скрепленные на обычный воинский манер,  ниспадали
на плечи, и ветер осторожно шевелил их.  Снежинки  опускались  на  синий
хайю и медленно таяли, оставляя маленькие темные крапинки. Этих крапинок
совсем немного, значит, и простоял тут Хэсситай недолго... так почему же
Хэйтану кажется, что он давным-давно стоит на ветру и смотрит безмолвно,
как Хэйтан поднимается вверх по косогору?
   - Вы все-таки пришли, - произнес Хэсситай совершенно ровным голосом.
   - А ты, значит, все же ждал меня? - медленным от гнева голосом сказал
Хэйтан. - Что ж ты не сбежал, гаденыш?
   - Зачем? - прежним бесцветным тоном промолвил Хэсситай. - Я за  собой
никакой вины не знаю.
   Подобного бесстыдства Хэйтан даже  от  предателя  не  ожидал.  Правду
сказал Нэкки - это уже не человек, а бессмысленное  животное.  Такого  и
убивать нельзя... ведь он не понимает, за что... совсем как свинья - она
тоже не понимает, за что ее режут... неужели Хэйтану доведется  заколоть
воина, как свинью... пусть и бывшего, но воина?!
   - По-твоему, предательство - не  вина?  -  брезгливо  поинтересовался
Хэйтан.
   - Вина, - бесстрастно ответил Хэсситай,  -  и  самая  тяжкая.  Только
предатель вовсе не я.
   Последняя фраза прозвучала несколько странно. Не "я не предатель",  а
"предатель не я". Но хотя Хэйтан и  отметил  мимолетно  эту  странность,
задумываться над ней он не стал.
   - Можно подумать, я не слышал собственными ушами, как ты в  допросной
камере выбалтывал  такое,  о  чем  мне  и  помыслить  страшно.  -  Кровь
бросилась Хэйтану в лицо при одном воспоминании.
   - Можно подумать,  -  в  тон  ему  подхватил  Хэсситай,  -  что  и  я
собственными ушами не слышал, как вы в той же допросной камере  выдавали
меня и мальчиков со всеми потрохами.
   Хэйтан  в  ответ  даже  вскрикнуть  не  смог  -  дыхание  стеснилось,
внезапная дурнота подступила к горлу.
   - Понравилось вам говорящее зеркало? -  Мнимое  бесстрастие  покинуло
Хэсситая, глаза его пылали гневом. - Я в него тоже заглядывал...  только
я в этот морок не поверил!
   Голова его откинулась назад, губы дернулись в злой улыбке.
   - Я не поверил, слышите? - Он уже почти кричал. - Ни вот на  столечко
не поверил! А вы... вы - поверили!
   Нет... быть того не может... нет!
   - Мне и в голову не могло прийти, что вы предатель! А  еще  меньше  -
что вы назовете предателем меня. Да меня просто-напросто сдали... и  все
же я был верен и клану, и вам даже в мыслях... а вы меня предали...
   Эти слова повергли Хэйтана  в  остолбенение.  О  каком  предательстве
речь, если сам Хэсситай только что говорил, что услышанное  им  -  всего
лишь морок?
   - Вы знали меня, вы столько лет были моим наставником... и все же так
легко поверили в мою неверность!
   Хэсситай остановился и  перевел  дух,  засматривая  Хэйтану  в  лицо,
словно умоляя возразить, сказать, что Хэйтану нелегко было поверить, что
не сразу, не вдруг усомнился он в ученике... а Хэйтан  смятенно  молчал,
не зная, что и ответить на эту лихорадочную бессловесную мольбу.
   - Вы не выбалтывали моих тайн, - со жгучей горечью произнес Хэсситай.
- Но как наставник вы меня предали.
   Он отступил на шаг и начал  медленно  развязывать  пояс.  Потрясенный
Хэйтан смотрел, как Хэсситай зачем-то  снимает  пояс  и  вешает  его  на
калитку.
   - Я не хочу. - Голос Хэсситая внезапно сделался  тихим,  словно  силы
разом покинули его и говорить громче ему невмочь, - но  в  ушах  Хэйтана
этот голос отдавался пострашней звенящего гневом крика. -  Я  больше  не
хочу...
   Он сдернул с себя хайю и швырнул его на снег.
   - Говорят, что связь детей и родителей  -  на  одно  перерождение,  -
негромко и зло произнес Хэсситай, - связь господина с вассалом - на три,
а связь ученика и учителя - на все воплощения...
   Он шагнул навстречу Хэйтану и оказался  совсем  рядом  с  ним,  почти
вплотную.
   - Я не хочу больше видеть вас ни в одном воплощении, - выдохнул он. -
Мне даже думать мерзко, что я в другой жизни окажусь вашим учеником.  Вы
ведь за моей головой пришли? Так снимите ее, и покончим с этим. Возьмите
мою голову - и разорвите эту связь! - Голос  его  сделался  от  гневного
исступления совсем тихим. - Сделайте то, зачем пришли. После  того,  как
вы меня предали, вам это будет совсем нетрудно!  -  И  хрипло,  сорванно
добавил:
   - Возьми мою голову и убирайся вон!
   Хэйтан вскинул голову, посмотрел на оцепеневшего от ярости  Хэсситая,
безмолвно развернулся и побрел прочь.
   Хэсситай смотрел ему вслед невидящим взглядом. И продолжал  смотреть,
когда Хэйтан скрылся  с  глаз  долой.  Рубашка  на  плечах  уже  изрядно
отсырела, крохотные снежинки сыпались за шиворот... Хэсситай не  замечал
ничего. Он стоял, привалясь к ограде; пальцы его  намертво  вцепились  в
штакетину. Мерзлое дерево слегка оттаяло под его руками, и  из-под  них,
словно слезы из-под век,  засочились  наружу  капли  воды.  Хорошо  быть
забором - он хотя бы плакать может. А Хэсситай и  на  это  не  способен.
Пусто у него внутри. Гнев его угас - и  сам  он  словно  дотла  выгорел.
Только и осталось ему, что стоять у ограды, смотреть в никуда и  слушать
ничто...
   И тут внезапно  пустота  раскололась  на  части.  До  слуха  Хэсситая
донесся звук, который он не спутал бы ни с чем и  никогда.  Где-то  там,
внизу, у подножия холма, шел бой.
   - Мастер! - вскрикнул Хэсситай и опрометью бросился вниз по склону.
 
*** 
 
   Хэйтан всегда говорил ученикам, что воин в  любом  состоянии  тела  и
духа должен замечать, что творится вокруг него, - иначе он не воин  -  а
теперь он сам брел, ничего кругом не видя,  не  чуя  под  собой.  Он  не
заметил укрывшихся в засаде воинов. Это его тело исторгло меч из ножен и
взметнуло клинок навстречу нападавшим. И  засады  Хэйтан  не  только  не
заметил, но и не ожидал... иначе, пожалуй, не стал бы сопротивляться. Но
если разум его не видел причины оставаться в живых, то тело его привыкло
не давать себя бить. Куда  уж  разуму  против  привычки!  Хэйтан  мощным
ударом рассек ослепительную дугу падения клинка раньше,  чем  сообразил,
что обороняется. А когда он понял, кто на него напал, времени  сдаваться
своим убийцам уже не было - только защищаться и нападать.  Ясно,  мрачно
подумал Хэйтан, орудуя клинком. Все ясно.  Кигирэ  посчитал  его  знание
опасным. О да, отступник Хэсситай должен быть уничтожен - но и Хэйтан не
смеет остаться в живых. Он должен убить Хэсситая или  быть  убитым  -  а
потом  его  недавние  помощники  прикончат  уцелевшего.   Сопротивляться
бессмысленно... их слишком много... и все же Хэйтан не  отступал  ни  на
шаг. Яростный азарт схватки, предсмертная свобода  приговоренного  -  да
что ему могут сделать его враги, раз он все  равно  умрет  с  минуты  на
минуту?  А  вот  он  может  успеть  очень  даже  многое.  Он  может  так
основательно обескровить нападающих, что  даже  у  самых  добросовестных
убийц и мысли не возникнет подняться  на  холм  и  самолично  убедиться,
доподлинно ли Хэсситай убит... Хэсситай, который никого не предавал... и
которого предал Хэйтан... предал дважды, если уж быть точным...
   Хэсситай врезался в схватку, как метательный нож - тяжело и  страшно.
Он недолго орудовал голыми  руками:  для  такого  бойца,  как  Хэсситай,
обезоружить противника невелик труд. Но даже самый великий воин может не
все. Особенно если противников слишком много.
   - Беги! - невольно вырвалось из уст Хэйтана. - Спасайся!
   - Заткнись! - свирепо рявкнул Хэсситай, и воздух взвыл под ударом его
меча. - Я ведь и обидеться могу!
   Безнадежная, заранее проигранная схватка. На узкой тропе их не  могли
окружить: склоны холма поросли густым колючим кустарником -  прорубиться
сквозь него, чтобы зайти  преследуемым  с  тыла,  у  убийц  не  было  ни
времени, ни возможности. Тропу  оборонять  несложно...  и  что  с  того?
Достаточно загнать двоих обреченных наверх, туда, где их можно обступить
со всех сторон, - и исход боя не вызывает никаких сомнений. Наверх их  и
гнали, вынуждая пядь за пядью подыматься по  склону  холма.  Хэсситай  и
Хэйтан отступали. Несколько раз они плечом к плечу пытались прорваться и
даже выиграли  было  пару  шагов,  но  ненадолго.  Их  сосредоточенно  и
неуклонно теснили вверх по скользкой тропинке. Даже двое великих  воинов
могут не все.
   Внезапно сизый вечерний снег выблеснул  алым  и  золотым  сиянием.  В
рядах нападавших возникло некоторое подобие смятения; кто прикрыл  глаза
ладонью, кто отвел взгляд, кто просто  сощурился...  мастер  с  учеником
успели даже отвоевать с десяток шагов, прежде чем убийцы опомнились.
   - Что это? - выдохнул Хэйтан, вновь отступая.
   - Дом, - не оборачиваясь, уверенно ответил Хэсситай. -  Дом  горит...
чертовы сопляки!
   Не очень понятно сказано... и все же Хэйтан понял.  Мальчики  которых
Хэсситай перед решающим разговором где-то спрятал, не усидели в укрытии.
Они вернулись. И сделали то единственное, что было в их силах.  Подожгли
дом, чтобы хоть на миг отвлечь внимание убийц...  чтобы  хоть  мгновение
выиграть для Хэсситая и  его  наставника...  подожгли  собственный  дом,
возведенный собственными руками... страшная и бесполезная жертва...
   - Доберусь до них - уши оборву, - яростно  пообещал  Хэсситай,  мерно
орудуя мечом.
   - Даже и не надейся, - выдохнул Хэйтан, отбив нацеленный прямо ему  в
лицо выпад. - Оставить их без сладкого тебе уже не удастся.  Похоже,  на
это они и рассчитывали.
   Невеселая вышла шутка - и все же Хэсситай мрачно усмехнулся в  ответ.
А  потом,  к  изумлению  Хэйтана,  закинул  голову  вверх  и   в   голос
расхохотался.
   Хэйтану и на миг не пришло на ум, что Хэсситай рехнулся.  Не  было  в
его смехе безумия - только горделивый в  своей  дерзости  вызов,  ярость
бойца и сила... безудержная сила!
   - Наверх! - крикнул Хэсситай, и Хэйтан подчинился. Нападающие  ничего
не поняли - они лишь заметили, что натиск начал ослабевать, и  принялись
теснить своих жертв к вершине холма с удвоенным упорством. Впрочем, их и
винить не в чем: Хэйтан тоже ничего не понял,  хоть  и  выполнил  приказ
ученика.
   - Что на тебя нашло?  -  взмолился  он,  когда  ревущее  пламя  жарко
дохнуло ему  в  спину.  Он  медлил;  медлили  и  убийцы,  не  зная,  что
предпочтут преследуемые - броситься в огонь или рвануться вниз по склону
на обнаженные мечи.
   Хэсситай посмотрел на толпу убийц и оскорбительно  засмеялся.  Хэйтан
почувствовал, что его забирает з