на кусочки - это его собственная идея, и будет клятвенно уверять  в  том
Хэсситая... а хитрюга Тэйри и слова ему поперек не скажет.
   Продолжая дышать медленно, тихо и глубоко, как  и  положено  спящему,
Хэсситай осторожно приоткрыл  один  глаз.  Сверху  на  него  бесстрастно
взирало звездное небо. Казалось, прямо оттуда, из частых звезд, а  вовсе
не с потолочной балки, свесились босые пятки Аканэ.
   -  Сворачивай!  -  вновь   скомандовал   Аканэ,   пятки   нетерпеливо
дрыгнулись, и свисающий край соломенной плетеной кровли пополз куда-то в
темноту.
   Хэсситай не выдержал и расхохотался в голос. Пятки снова дернулись...
а потом Аканэ схватился за балку и испуганно вскрикнул.  Тэйри  свалился
прямо на  живот  Хэсситаю,  и  сверху  их  накрыло  плетеным  соломенным
потолком. Дом дрогнул и закачался.
   Произошло то, что и должно было произойти. Хоть и зарекался  Хэсситай
упражняться в самому себе еще неведомой своей магии смеха... но много ли
человек спросонья понимает, что он делает  и  почему?  Одно-единственное
мгновение между сном и явью... но и его хватило, чтобы естество Хэсситая
взяло верх над разумом. В здравом уме он бы в жизни не осмелился поднять
дом в воздух, да еще вместе с мальчиками... а в полусне -  запросто.  Он
засмеялся, и дом взлетел. И продолжал лететь. Когда  Хэсситай,  все  еще
смеясь, спихнул Тэйри со своего живота и вылез из-под соломенной кровли,
Аканэ уже вполне освоился с полетом. Он сидел на крыше, беспечно  болтая
ногами, и озирал окрестности.
   - Полезайте сюда, - как ни в  чем  не  бывало  окликнул  он  брата  и
Хэсситая. - Тут здорово.
   Хэсситай полез на крышу, дивясь  втихомолку  невероятной  способности
Аканэ принимать сущее как должное. Конечно, он не  потаил  от  мальчиков
своего приключения в жилище старика Вайоку. Но он и не предполагал,  что
мальчики смогут так  быстро  освоиться  с  известием  о  его  магических
способностях.
   - Хы же сам говорил, что дом нужно оставить, -  упрекнул  его  Аканэ,
когда Хэсситай устроился рядом с ним. - А теперь не то  что  развалин  -
вообще дома не найдут... и что скажут?
   - А ничего не скажут, -  отозвался  Хэсситай,  посмеиваясь.  -  Какой
такой дом, кто его видел?
   Он перегнулся вниз,  снял  с  потолочной  балки  пучок  сухой  травы,
привешенный по обычаю, чтобы  отогнать  злых  духов,  выбрался  на  край
полуразобранной крыши и бросил пучок на темное пятно посреди травы точно
на то самое место, где еще несколько мгновений назад стоял дом.
   Пятна больше  не  было.  Повсюду,  сколько  хватал  глаз,  подымалась
высокая трава - густая, непримятая, влажная от вечерней росы.
   - Вот теперь пусть ищут,  -  мстительно  заявил  Тэйри,  присаживаясь
рядом с Хэсситаем на край крыши.
   Дом вновь заколыхался и поплыл куда-то с невозмутимой важностью.
   - А не  сверзимся?  -  поинтересовался  Аканэ  поучительным  взрослым
голосом.
   - Пока Хэсситай смеется, вроде не должны,  -  солидно  ответил  брату
Тэйри.
   Оба мальчика словно по команде обернулись и посмотрели на Хэсситая.
   - Да вы что? - возопил с притворным ужасом Хэсситай,  заваливаясь  на
крышу и отмахиваясь ногой. - Щекотать? Не дамся!
   Мальчишки расхохотались. Смеялся и Хэсситай. Он не боялся  щекотки  -
он ведь Ночная Тень, в конце-то концов! - но мальчишки этого не знали. И
хорошо, что не боялся, - иначе как бы  он  стерпел  возню  нарисованного
котенка, который с самого его пробуждения все  потягивается  у  него  на
груди, пытаясь устроиться поудобней.
 
*** 
 
   Слухами земля полнится. Еще раньше, чем на доске повелений  в  Тикури
появился желтоватый листок бумаги со слегка смазанными знаками, в  клане
уже было доподлинно известно, что  Хэсситай  получил  от  короля  полное
помилование, а Хэйтан каким-то образом бежал  из  заключения.  Мало  кто
сомневался, что к загадочному освобождению мастера Хэйтана причастен его
ученик Ари - а поскольку никаких упоминаний о нем в королевском  приказе
не было, оставалось предполагать, что он цел, невредим и  ни  в  чем  не
замечен, и вскорости все трое, вместе или поодиночке, но  дадут  о  себе
знать. Так что господин Данкэй ожидал прихода Ари со дня на день.
   Ари не замедлил явиться к Данкэю с отчетом. Он даже не  переоделся  с
дороги,  не  умылся,  не  стал  пить  или   есть.   Похвальное   рвение.
Многообещающий мальчик этот Ари. Он вполне достоин похвалы. Конечно,  он
мог и попасться - страшно подумать, чем бы обернулся для клана провал не
в меру ретивого ученика, - и за избыток рвения ему попенять следует,  но
мягко: ведь все обошлось благополучно.
   По случаю  успешного  завершения  дела  мастер  Данкэй  был  настроен
снисходительно, и выражение лица у  него  было  самое  что  ни  на  есть
доброжелательное. А  вот  Ари  явно  робел.  Похвально.  Сообразительный
мальчик. Понимает, что за  излишнюю  вольность  при  выполнении  задания
можно и нахлобучку получить, причем вполне заслуженно. Ну что ж, раз сам
понимает, то и ругать его нет надобности. Он изругает себя сам - и  куда
внушительней, чем способен любой из мастеров. Мальчика нужно хвалить,  и
только хвалить.
   Обстоятельства  освобождения  мастера  Хэйтана  Ари  изложил  быстро,
связно, толково, не подымая глаз. Было похоже, что больше всего на свете
его интересуют собственные босые ноги, а в особенности  большие  пальцы,
которые он то и дело поджимал от смущения. Не каждый ведь день  рядовому
воину приходится докладывать с  глазу  на  глаз  кому-нибудь  из  совета
клана.
   - Очень хорошо, - кивнул  наконец  Данкэй,  ожидая,  что  юноша  хоть
немного расслабится и вздохнет с  облегчением.  Ничуть  не  бывало!  Ари
по-прежнему угрюм и тяжко озабочен  чем-то.  По  всей  вероятности,  его
тревожит судьба мастера Хэйтана: ведь теперь ему в клан обратной  дороги
нет. Путь домой ему  заказан,  и  надолго.  Неудивительно,  что  мальчик
тревожится о своем наставнике.
   - За мастера Хэйтана ты можешь не беспокоиться, - сообщил  Данкэй.  -
Отход ему уже приготовлен. Он отправится в один дальний  клан.  Его  там
хорошо укроют. Мы им, помнится, как-то раз оказали сходную  услугу,  так
что они у нас в долгу.
   Добрые вести нимало не успокоили Ари. Он еще сильнее  помрачнел.  Он,
герой,  победитель,  сумевший  вызволить  своего   наставника   из   лап
королевских палачей... да что с ним такое творится?!
   - Если хочешь, ты можешь сопровождать его. -  Мастер  Данкэй  проявил
немыслимое благоволение к ученику Хэйтана, но даже и порыв его душевного
сочувствия оборачивался клану на  пользу.  Горячая  голова  этот  Ари...
лучше  держать  его  как  можно  дальше.  Пусть  за  ним  сам  Хэйтан  и
присматривает. До сих пор он со своим учеником справлялся,  справится  и
впредь.
   - Мастер Хэйтан предполагал нечто в этом роде, - тихо промолвил  Ари,
по-прежнему не подымая  взгляда.  -  Он  не  может  сейчас  дать  своего
согласия на отход.
   Данкэй мог ожидать чего угодно, только не этого. То ли Ари, то ли сам
Хэйтан, но кто-то из них двоих явно помутился в рассудке.
   - Он просит о встрече с предводителем клана, - хмуро произнес  Ари  и
отвел в сторону свой опущенный долу взор.
   Данкэй привстал было, но тут же опустился на место.
   - Ты уверен, что точно передал его просьбу? - ровным  невыразительным
голосом поинтересовался он.
   - Дословно, - ответил Ари.
   - Что ж, - все тем же бесцветным  тоном  произнес  Данкэй,  -  значит
так... сейчас ты можешь идти к себе. Отдохни, умойся, переоденься. Потом
начинай собираться в дорогу. Чтоб к вечеру был готов. Мастер Хэйтан ждет
в обычном месте?
   - Да, - ответил Ари, почти не разжимая губ.
   - Очень хорошо. Значит, как проводник ты не понадобишься.  Тогда  иди
отдыхать и собираться. Можешь прямо сейчас и приступать.
   - Да, мастер. - Ари отдал поклон и вышел. Данкэй проводил его  долгим
задумчивым взглядом. Когда Ари  окончательно  скрылся  из  виду,  Данкэй
кликнул стоящего за дверью безымянного.
   - Передай мастеру Отокэ, что выход назначен на сегодняшний  вечер.  И
что вместо Хэйтана он поведет Ари.
   Безымянный  кивнул.  Этот  долговязый  паренек  с  острыми  торчащими
ключицами уже пару лет как достиг возраста первого Посвящения, но Данкэй
медлил отпускать его. Парнишка был совершенно,  просто  сверхчеловечески
надежен. Ему можно было дать любое поручение - и он выполнит его с почти
пугающей аккуратностью и точностью, а потом забудет  о  нем.  Ни  с  кем
другим Данкэй бы не осмелился послать весточку подобного содержания.
   - А заодно, - небрежно добавил Данкэй, - загляни к старикашке  Кигирэ
и скажи, чтоб наведался ко мне. Хочу ему работенки подкинуть.
   Безымянный  широко  улыбнулся.  Старичок  Кигирэ  пользовался   среди
безымянных всеобщей  любовью.  У  него  всегда  находилось  какое-нибудь
лакомство для вечно голодных мальчишек, он  охотно  чинил  их  сломанные
луки и никогда не доносил наставникам об их проделках. Зайти к Кигирэ  -
очень  приятное  поручение.  Можно  смело  биться  об  заклад,   что   у
престарелого воина на покое найдется что-нибудь вкусненькое  для  одного
из его любимцев.
   - Сию минуту, мастер, - выпалил безымянный и исчез за дверью.
   Данкэй  невесело  усмехнулся.  Если  он  хоть   что-то   понимает   в
безымянных, то мальчишка первым делом забежит  к  старику,  а  уж  потом
только помчится к мастеру Отокэ. Остается  лишь  надеяться,  что  Кигирэ
доберется до апартаментов Данкэя  раньше,  чем  вернется  исполнительный
безымянный. Не все, что происходит в клане, должно быть известно  тощему
мальчишке, будь он как угодно надежен.
   Кигирэ не заставил себя ждать. Не  прошло  и  нескольких  минут,  как
Данкэй увидел его нелепую фигуру. Мелкими стариковскими  шажками  Кигирэ
поспешал на зов, взбивая в воздух тучи пыли. За ним волочился на  тонком
ремешке неоконченный колчан.
   Когда ветхий старик Кигирэ  переступил  через  порог,  Данкэй  встал,
самолично  проверил,  плотно  ли  закрыта  дверь,  обернулся  к   гостю,
выпрямился, замер и отвесил ему глубокий поясной поклон.
   - Прошу извинить меня, мастер Кигирэ, - тоном  глубочайшего  почтения
выговорил Данкэй, - но дело не  терпит  отлагательства.  Хэйтан  требует
встречи с предводителем клана.
   - Он так и сказал? - Дурашливое выражение лица сползло с Кигирэ,  как
кожа    с    линяющей    змеи.    Теперь    оно    было    властным    и
холодно-сосредоточенным.
   Данкэй молча кивнул.
   - Ну, если требует, -  протянул  предводитель  клана,  известный  как
безобидный старикашка Кигирэ,  -  отчего  же  не  уважить  его  просьбу?
Пожалуй, я к нему наведаюсь.  Так  где  меня  ожидает  этот  не  в  меру
догадливый сосунок?
 
*** 
 
   К обычному для таких случаев месту встречи Кигирэ шагал не торопясь -
но даже и молодой воин едва ли нагнал бы его. Как  давно  не  доводилось
ему ступать вот таким легким, упругим, машистым шагом!  Кигирэ  вздохнул
полной грудью - медленно, неспешно, с наслаждением. До чего  же  приятно
действовать в полную  силу,  а  не  прикидываться  немощной  развалиной.
Никогда бы он не согласился на мучительное притворство, не будь это  его
долгом. Долгом предводителя клана.
   То, что клан управляется отнюдь не советом, а предводителем - то, что
предводитель вообще существует, - было тайной  из  тайн.  Даже  в  самом
совете не все знали этот тщательно оберегаемый  секрет.  Недаром  Данкэй
поспешил убрать Ари в какой-то дальний клан, на задворки страны, да  еще
под присмотром опытного человека. Мальчишке и слова-то такого слышать не
полагалось. Ну да это поправимо. Дорога ему предстоит  дальняя  -  а  за
время пути Отокэ с успехом сумеет внушить ему мысль, что  его  наставник
Хэйтан  малость  сдвинулся  в  уме  после   пережитых   невзгод.   Тяжко
представлять своего мастера-наставника безумным... и чтобы не  думать  о
его  сумасшествии,  Ари  изо  всех  сил  попытается  отогнать  от   себя
воспоминания о наставнике... сперва только попытается, а там, глядишь, и
забудет... и об этих странных и страшных словах тоже забудет... как  раз
их-то он и вычеркнет из своей памяти в первую очередь: ведь они  и  были
первым проявлением надвигающегося безумия. Нет, Ари не опасен...  а  вот
Хэйтан...  Хэйтан  -  совсем  другое  дело.  Интересно,  как  давно   он
догадался? И почему рискнул обнародовать свою прозорливость? Должен ведь
понимать, чем рискует...
   Хотя чем он таким рискует? Всего-навсего жизнью. Кигирэ каждый  день,
каждую минуту рискует несравненно  большим.  И  лишь  поэтому  он  чинит
постылые колчаны и подкармливает безымянных. Да,  насчет  безымянных  он
когда-то неплохо придумал. Они бегают к  нему,  чтобы  отсидеться  после
очередной проделки, и жалуются на суровость наставников... они полностью
доверяют безобидному добродушному старикашке, а он... он знает  их,  как
никто из мастеров. Он знает свой клан, как никто.
   Оказывается, и такого знания бывает недостаточно.  Он-то  думал,  что
изучил Хэйтана вдоль и поперек - и лично, и по рассказам его учеников...
а вот поди ж ты! Не ожидал Кигирэ от этого в общем-то  заурядного  воина
такой прыти.
   Однако  опасен  Хэйтан  или  нет  -  сейчас  Кигирэ  был  ему   почти
благодарен.  Ведь  это  Хэйтан  предоставил  ему  возможность   тряхнуть
стариной. Идти, расправив плечи, ступать по земле, как и подобает воину,
глядеть  во  все  глаза,  ощущать  запах   еще   сокрытой   от   взгляда
приближающейся осени. Трава еще совсем зеленая, разве  с  чуть  заметной
прожелтью,  и  листва  на  деревьях  целым-целехонька,  в  воздухе   уже
чувствуется легкий запах прели,  скрытый  ароматами  трав...  Он  уже  и
забыл, что трава, прогретая солнцем, и прохладная трава, притаившаяся  в
тени, пахнут настолько по-разному... что ж, Кигирэ  будет  милосерден  к
Хэйтану. Если ему только представится такая возможность.
   Хэйтан ожидал его на коленях, склонив голову  и  вытянув  руки  перед
собой. Ну-ну. Интересно, в чем это он каяться собрался?
   - Мастер Кигирэ, - глуховато произнес Хэйтан. - Я  ожидал  чего-то  в
этом роде... но, признаться, не ожидал, что это будете вы.
   - Полагаю, вину свою ты видишь не в  этом,  -  сухо  заметил  Кигирэ,
усаживаясь на мягкий мох рядом с Хэйтаном.
   - Моя вина в том, что я воспитал предателя, - ровным голосом  сообщил
Хэйтан.
   Брови Кигирэ удивленно поднялись.
   - Рассказывай, - потребовал он.
   Не подымая головы, Хэйтан рассказал обо всем, что услышал в допросной
камере из уст Хэсситая. Кигирэ ни разу не перебил его.  Рассказ  Хэйтана
был  обстоятельным  и  точным.  Можно  смело  ручаться,  что  ни   одной
подробности он не упустил.
   - В общем-то мальчик прав, - задумчиво промолвил Кигирэ. - Правда, не
совсем понятно, откуда он об этом прознал. Он ведь всего-навсего рядовой
воин. Мастер-наставник мог бы  сделать  подобный  вывод  из  собственных
наблюдений...
   Кровь резко прихлынула к щекам Хэйтана и  отлила  вновь,  оставив  по
себе пепельную бледность. Вот, значит, оно что... похоже, слова Хэсситая
не явились для Хэйтана откровением. Ни в коей мере. Он и  сам  размышлял
об этом. Часто, мучительно и подолгу.
   - Действительно, с Посвящениями не все ладно... -  Кигирэ  словно  бы
размышлял вслух с полуприкрытыми глазами. - Ну а ты что об этом думаешь?
Раз уж ты так близко принял к сердцу нелады с  Посвященными...  поделись
своими соображениями. Или ты только наблюдать умеешь,  а  выводы  делать
должен кто-то другой?
   - Есть и выводы, - вздохнул Хэйтан. - Раньше я и думать  не  хотел...
но теперь, когда этот паршивец Хэсситай... я много размышлял  по  дороге
домой... и кажется, понял, в чем причина.  Что  случилось  такого,  чего
раньше не было.
   Он умолк. Кигирэ  смотрел  на  него  спокойно.  Нет  никакого  смысла
поторапливать Хэйтана. Каждое слово дается ему с таким  трудом,  что  он
вполне способен замолчать, если попытаться подбодрить его.
   - Воинский устав. - Хэйтан судорожно сглотнул. - Я же помню, что  там
написано. "Человек - это клинок, а рукоять его - верность".
   - Это помнит любой безымянный, - оборвал его Кигирэ: разговор начинал
становиться опасным.
   - Но дальше в уставе сказано, - произнес Хэйтан с холодной решимостью
смертника,  -  "Недостойный  не  заслуживает  верности,  как  палач   не
заслуживает меча. Недостойный, добившийся чьей-либо верности, держит меч
за краденую рукоять, и его должно покарать, как воина, запятнавшего себя
воровством". А вот этого уже не помнит ни один безымянный. Потому что не
знает. Не слышал никогда. Из того устава, что  изучают  они,  эти  слова
изъяты.
   - Это изъятие нас спасло! - резко  произнес  Кигирэ.  Он  не  пытался
что-либо отрицать: ложь могла только ухудшить положение.
   - Оно нас погубило, - отрезал Хэйтан.
   -  Именно  это  изъятие,  -  Кигирэ  говорил  очень  медленно,  очень
отчетливо, словно втолковывая  несмышленышу  из  безымянных  нечто  само
собой разумеющееся, - дало нам  возможность  вести  дело  по-настоящему.
Только теперь заказчик может быть полностью уверен в наших мастерах.
   - Мастерах? - недобро усмехнулся Хэйтан. -  Были  мы  мастерами...  а
стали наемниками. За что и поплатились утратой своего искусства.
   - Разве кто-то из Посвященных действует с меньшим искусством, чем  во
времена твоей юности, Хэйтан? -  язвительно  поинтересовался  Кигирэ.  -
Разве клан не процветает? Или ты забыл, как нам случалось голодать в  те
времена, когда ты еще сопливым мальчишкой изучал полный текст устава?
   - Не забыл. - Плечи Хэйтана тяжело опустились. - Клан процветает.  Мы
богаты... богаты, как никогда прежде. И  мы  по-прежнему  умелые  воины.
Лучшие из лучших.  Непревзойденные.  Величайшие.  Какие  угодно.  Но  мы
больше не Посвященные.
   Он помолчал немного.
   - А тут еще паршивец Хэсситай раззвонил обо всем, -  угасшим  голосом
вымолвил Хэйтан, и плечи его опустились еще ниже.
   - Ты прав, это и в самом деле твоя вина, - кивнул  Кигирэ,  и  Хэйтан
сцепил руки  за  спиной.  Готовность  принять  наказание...  ну  что  ж,
наказание свое ты получишь. И искупить ее - в твоих силах,  -  продолжал
Кигирэ. - Я думаю, ты и сам догадываешься, как именно. Найти предателя и
убить его. В любом другом случае ты искал бы его самолично, но тут  дело
слишком серьезное и отлагательства не терпит. Так  что  в  поисках  тебе
помогут. Я распоряжусь. Да, я распоряжусь - и не только об  этом.  Умный
ты человек, Хэйтан, и твоя смерть  будет  поистине  тяжкой  потерей  для
клана, но ничего не  поделаешь.  В  поисках  тебе  и  впрямь  помогут  -
Хэсситая нужно найти и убить как можно скорее. Вот ты его и убьешь.  Или
он тебя. Не  важно,  кто  кого.  Уцелевшего  прикончат  твои  ревностные
помощники по поиску. Ни одного из вас нельзя оставлять в живых.
   Кигирэ ответил на земной поклон Хэйтана коротким  молчаливым  кивком,
развернулся и зашагал прочь. О Хэйтане он более не думал, словно бы  тот
был уже мертв. Размышлял Кигирэ о том, что следует сделать прямо сейчас.
Для начала нужно провозгласить безвинно пострадавшим  болвана  Итокэная,
ввергнутого  в  ряды  безымянных,  и  вновь  возвести  его  на   прежнюю
ослепительную высоту. Сделать вид, что этот  недоумок  первым  распознал
скрытых предателей, за что ему, разумеется, честь и хвала. И лишь  тогда
можно отдать  тайный  приказ  об  уничтожении  Хэйтана.  Ни  у  кого  не
подымется рука убить  мастера-наставника...  а  вот  гнусного  предателя
любой прикончит с удовольствием.
 
Глава 10 
 
   Лето окончилось внезапно и резко. Сначала денька три  моросил  нудный
мелкий дождик из тех, о  которых  с  неудовольствием  говорят  в  народе
"погода шепчет" - невнятное природное явление, почти неразличимое: то ли
идет еще этот дождик, то ли уже  прекратился.  На  четвертую  ночь  лужи
подернулись неровным ломким ледком. К полудню лед стаивал ненадолго,  но
еще до сумерек поверхность воды вновь делалась мутно-белесой. От  земли,
густо усыпанной совсем еще зелеными листьями, отчетливо тянуло холодком,
однако зябкое осеннее солнце к с