его Богов получили разъяснение, ему и вовсе не на что
жаловаться. Морайх перед отъездом признался, что завидует мне, и на
прощанье опять расхвалил всех и вся по своему обыкновению.

Что же до эльфийского розыгрыша, то он состоялся. Ох уж мне это
эльфийское чувство юмора. Я понял затаенную радость предвкушения,
сиявшую в глазах моего ночного собеседника, когда мой собственный дом
на моих глазах заворочался тяжко, вытащил из земли фундамент,
потоптался немного на месте и, весело помахивая дверями, зашагал к
границе трав. До сих пор помню, как содрогалась под его решительной
поступью земля и, думаю, никогда этого не забуду.



* * *


Там за холмами мой дом -
Дом, где растут имена,
Где, не прикрытая льдом,
В реках струится весна.

Лето живем на холмах,
Осень - в плодовом саду,
Скоро забывшие страх
Дети по праву придут.

Сильных и ласковых рук
Ждет не дождется земля,
Молот кузнечный и плуг,
Реки, леса и поля.

В горне пылает огонь,
В небе пылает закат,
И с водопоя мой конь
Скоро вернется назад.





Элеонора РАТКЕВИЧ

НАЕМНИК МЕРТВЫХ БОГОВ

История пятая

НЕ ВХОДИ В ЭТОТ ГОРОД



Жить и воспитывать детей бок о бок с эльфами - сущее удовольствие, но
и сущее наказание. Конечно, детки растут крепкие, веселые, нельзя
похаять. Но время среди эльфов течет по-иному. Если бы Ахатани и
Халлис не спрашивали у эльфов, мы бы напрочь запутались с днями
рождения. Однажды мы дожидались праздничного пирога без малого два
года, зато в другой раз я чуть не рехнулся, справляя два дня рождения
Тайона с разрывом всего в полторы недели. Опять же, наблюдая за
играми, никогда не знаешь, то ли похвалить мальчиков за несвойственную
их возрасту смекалку и храбрость, то ли поругать за то, что в их
возрасте проводить время за такими детскими забавами просто стыдно.
Когда я спрашивал эльфов, они неизменно пожимали плечами и недоуменно
спрашивали: "А какая разница?" В конце концов я перестал допытываться.

Вот, скажем, сегодня. Пристала ли Тайону и Тенхалю такая игра? А эльфы
им потакают. Совсем разбаловали. Хотя стоит ли их винить? Лодочку-то
вырезал я сам.

Тайон и Тенхаль, визжа от восторга, гоняли лодочку взад-вперед по
ручью. Эррон, тот самый эльф, с которым мы так славно в свое время
пели у костра, стоял в ручье с закатанными до колен штанами и
присматривал, чтоб забава не зашла слишком далеко: в лодочке сидел
молодой эльф и ловко справлялся с парусом к полному восторгу обоих
сопляков. Опять же понять не могу: на самом деле эльфы могут менять
свой рост по желанию, или оно только так кажется? Эррон в ответ на мои
расспросы только смеялся: "Конечно, по-настоящему. Как же иначе мы
могли бы переночевать в чашечке цветка, если иного крова нет?"

В чашечке цветка, как же! Что-то я ни разу не видел, чтобы хоть один
эльф с утра пораньше или в какое иное время щеголял, измазанный
пыльцой. Впрочем, а кто их знает? С ними никогда ничего не поймешь.

- Тайон! Тенхаль! Обедать!

Мальчики оторвались от игры с сожалением, но безропотно. Я даже
зажмурился, когда Тайон едва не наступил мне на нос.

- Вылезай, Наемник, - окликнул меня Эррон. Я, ворча, поднялся во весь
рост. Ума не приложу, зачем эльфам понадобился Страж Границы?
Затаиться в их обществе совершенно невозможно. Я-то думал, что на сей
раз мне удалось - оказывается, нет. Пора бы уже перестать и пробовать.

Молодой эльф шагнул с лодочки на берег, мгновенно обретая свой
истинный рост. Во всяком случае, думаю, что истинный. Эррон сел рядом
со мной и привел закатанные штаны в надлежащий вид.

- А я раньше думал, что вы не можете ступить в текучую воду, -
вспомнились мне мои прежние представления об эльфах.

- Побасенки, - засмеялся Эррон. - Сам видишь.

- Вижу.

- Это Силы Зла не могут, но сплетни кого угодно с кем угодно
перепутают.

- Тоже верно, - я сел и потянулся. - Искупаться, что ли?

- Да нет, - покачал головой Эррон. - Времени мало. Тебе сегодня будет
не до купания.

- Отчего так?

- У тебя сегодня гости.

Я с подозрением взглянул на Эррона.

- Очередной эльфийский розыгрыш?

- Если бы! - Эррон поморщился. - Нет, гости настоящие.

- Хотя бы приятные? - Я все еще не воспринял его слова полностью
всерьез.

- Не сказал бы, - Эррон досадливо повел головой. - Во всяком случае,
один из них тебе очень не понравится.

Кажется, именно в этот момент я ему поверил. Мое хорошее настроение
словно испарилось.

- Интересно, хватит ли им обеда? - вслух подумал я.

- Они прибудут после обеда. И я тебе советую заставить их дождаться
ужина.

- Не накормить людей с дороги?! - я ушам своим не верил.

- Вот именно. Так оно будет лучше.

Вспоминая этот во всех отношениях примечательный ужин, я до сих пор не
знаю - а не было ли происшедшее в этот вечер одним большим эльфийским
розыгрышем? Ведь Эррон знал откуда-то заранее. Или предчувствовал.
Понятия не имею. Ничего с эльфами нельзя знать наверняка.

Гости действительно заявились, едва мы успели отобедать. Загорелый
высокий парень представился Фархом. Второй, бледный и худой, с
неправдоподобно широкими для его сложения плечами, назвался Харраном.
Оба они носили знаки различия Боевого Ордена, но у Харрана не было с
собой Клинка Боли. Отчего бы это? К тому же на нем были еще какие-то
цацки, мне неизвестные. Стоит призадуматься.

Загадка разрешилась сама собой, когда я пригласил гостей помыться с
дороги: уж в чем-чем, а в горячей бане у эльфов толк знают. Харран
оживился и тут же принялся стаскивать с себя пропотевшие в дороге
одежды, а Фарх заюлил, заныл: дескать, и голову ему напекло, и задницу
он седлом натер, и вообще он лучше посидит в холодке. И Харран, уже
полураздетый, вдруг мигом ощутил боль в животе и принялся вновь
одеваться. С трудом подавляя ярость, я принялся уговаривать Фарха все
же помыться: нет, мол, лучшего средства от хворей. Для перегретого
человека с натертой задницей Фарх согласился необыкновенно легко.
Харран же мигом последовал его примеру: вдруг да и ему полегчает?

Спровадив их обоих в баню, я сел на крыльце и сжал голову обеими
руками, словно гнев иначе разорвал бы ее. Дело ясное: Фарх хотел
что-то сказать мне без Харрана, а Харран упорно не желает оставить его
со мной наедине. Да и не только со мной. Похоже, он считает, что я
кого-то спрятал в бане, с кем Фарх хочет перекинуться словом. Неужели
такое могло произойти в нашем Боевом Ордене? Да, темные дела творятся
в мире людей.

Вскоре заявился Тенах с охапкой чистой одежды для путников, вошел в
баню и вышел оттуда почти сразу. В выражении его лица нельзя было
ошибиться, хотя определить его подходящим словом я бы затруднился.
Гнев? Негодование? Презрение?

- Тебе тоже не понравился Харран? - осведомился я.

- С-стукач столичный! - прошипел Тенах.

Значит, моя догадка верна.

- А ты не ошибаешься? - на всякий случай спросил я.

- Какое там! - Тенах безнадежно махнул рукой. - Уж поверь мне. Я в
свою бытность настоятелем этой мрази понавидался знаешь, сколько? Я их
теперь прямо под землей чую.

- Я тоже подумал что-то в этом роде, - признался я. - Клинка Боли у
него нет.

- Ожога, между прочим, тоже, - Тенах выразительно сплюнул. - Мерзавцы!
Привыкли чужими руками жар загребать!

Я его понял. Действительно, после того, как Боевой Орден обзавелся
оружием, разящим нечисть, столичные умники попытались конфисковать его
в свою пользу. То-то вытянулись у них физиономии, когда выяснилось,
что чудесные свойства такой клинок обретает только в руках истинного
владельца! Возможно, именно это свойство нашего оружия и спасло Орден
от расформирования.

- А вот Фарх, похоже, наш, - предположил я.

- Этот - да. Я еще его старшего брата знавал. Фарх был тогда еще
совсем пацаненком сопливым, но узнать можно. Хороший парень. И вся
семья у них такая. Нет, Фарх - свой. Интересно, что за весточку он нам
привез? Видно, что-то важное, раз столичные штукари приставили к нему
своего человека.

- Выясним. Только прежде, чем говорить с Фархом, Харрана надо куда-то
убрать.

- Уберешь его! _ Тенах выглядел не столько разъяренным, сколько
попросту усталым. - Пристал, как репей к собачьему хвосту. И не мечтай
даже!

- Если понадобится, я его свяжу и засуну в дупло, - пообещал я.

Но связывать Харрана не пришлось.

Покуда гости мылись и переодевались, в доме творилось нечто вроде
малой гражданской войны. Халлис и Ахатани головы ломали, куда бы
поселить нежданно нагрянувших гонцов, и не придумали ничего лучшего,
чем освободить для них комнату Тенхаля и Тайона, а мальчишек уложить
спать на кухне. Кровати и лежанки заняли неподобающее им место. Нечего
и говорить, что Тайон с Тенхалем были возмущены подобным оборотом
дела, и приструнить их удалось лишь с большим трудом. Они ворчали,
бурчали, бухтели и высказывались всякими иными способами. Однако к
ужину они затихли и выглядели неестественно вежливыми и покладистыми.
Я уже знал на собственном горьком опыте, что когда дети слишком
внезапно становятся паиньками, это не к добру. Ой, не к добру! Но я не
стал их ни о чем расспрашивать. Не до них мне было.

Оно и к лучшему.

За ужином я просто любовался Фархом. Светскую беседу он вел с
изысканным мастерством. Красота эльфийских владений, изумительная
погода, смышленые глазки наших мальчиков и кулинарные таланты Халлис и
Ахатани были обсуждены подробно и с удовольствием. Харран поначалу
пытался склонить беседу к причинам приезда гонцов в наши края, но Фарх
знай похваливал жаркое, вино и эльфийские традиции. Харрану
волей-неволей пришлось помалкивать: вежливость, как-никак обязывает.
Он вертелся на стуле, словно я его на чесоточный порошок усадил.
Поначалу я приписывал это его нетерпению. Однако внезапно лицо Харрана
приобрело поэтичный светло-зеленый оттенок, он охнул, резко перегнулся
пополам и опрометью ринулся вон.

- Брюхо схватило, - мстительно прокомментировал Тенах. - Давай, Фарх,
выкладывай, зачем приехал. Только поживей, а то скоро этот гад
вернется.

- Скоро он не вернется! - в один голос воскликнули Тайон и Тенхаль,
после чего обалдело уставились друг на друга и так же одновременно
спросили. - А откуда ты знаешь?

Та-ак.

Паинек незамедлительно подвергли допросу. Оба тут же с явной гордостью
сознались в содеянном. Действительно, смышленые детки. Оказалось, что
они оба, независимо друг от друга, догадались, кем является Харран.
Сообразив, что никто из родителей не жаждет обсуждать дела в его
присутствии, милые мальчики решили оказать посильную помощь.
Советоваться было некогда. Догадливые ребеночки, опять же независимо
друг от друга, наведались в ту часть кладовой, где хранились целебные
травы, и каждый выбрал снадобье по своему разумению.

Уяснив, что же именно попало в желудок незадачливого Харрана, я
хохотал до головной боли. Ахатани, Тенах и Фарх вторили мне так же
долго, почти истерически, с провизгом. Халлис отсмеялась гораздо
раньше. Что ж, она не из наших краев, ей не понять.

- У-ух! - утирая слезы, простонал я. - Никогда бы не подумал, что
воочию увижу старый анекдот насчет снотворного и слабительного в
исполнении столичного шпиона. Детки правы, это надолго.

- Надеюсь, он так и уснет под кустиком со спущенными штанами, -
мечтательно произнес Фарх. - И комары его заедят.

Дети хрюкнули.

- А ну, тихо, - прикрикнул я, - не то спать отправлю. Фарх, излагай.
Что у вас там стряслось? И почему с тобой этот позор рода
человеческого, да еще в орденских одеждах?

- Если бы только со мной! - печально отозвался Фарх.

Рассказывал он излишне красочно, но его можно понять. Если же
отбросить излишнюю словесность вроде "ослов", "козлов" и прочих не
идущих к делу определений, вкратце рассказ его сводился к следующему.

Поскольку Орден был единственным в своем роде средством управиться с
нечистью, популярность он завоевал прямо-таки бешеную. Столичная
церковь, обеспокоенная ростом его влияния, удумала организовать свой
собственный боевой орден. Бойцов туда набрали и настоящих, и жаждущих
амнистии бандитов, и просто шваль самого последнего разбора. Прямо
скажем, пользы от них было, как ювелиру от дышла, ибо Клинки Боли
завести себе пожелал далеко не каждый, а без них тебя любая нечисть
сожрет и не подавится. Способ изготовления Клинков вовсе не держался в
секрете, просто не каждый так мучительно остро осознает свой долг,
чтобы обниматься с раскаленным железом. Как только столичные бойцы
начали гибнуть почем зря, их высокое начальство сменило тактику и
отправило остатки воинства прямехонько к нам. И попробуй их не прими!
Орден поскрипел зубами, но смирился. Однако смирился весьма
своеобразно: из вновь прибывшего пополнения сформировали особые
группы, и на дело они ходили сами по себе. Ни на что серьезное они не
годились, и с настоящим передрягами наши ребята справились
самостоятельно, не посылая столичных шпионов туда, где требуется
настоящее оружие и настоящий опыт.

- Поначалу-то оно неплохо шло, - тусклым усталым голосом рассказывал
Фарх. - Ну, а потом из столицы письмо прибыло. Мол, пропало несколько
деревень, и нам настоятельно повелевают заняться этим исчезновением.
Мы, грешным делом, подумали, что нечисть тут не при чем. Сбежал
народишко от налогов непомерных - ну, и в добрый путь. И послали
разбираться обалдуев этих столичных. Они не то, что беглых - они
собственную задницу не найдут, если пинка не дать.

Да, а дальше, по словам Фарха, произошло нечто невероятное. Посланные
разобраться обалдуи пропали с концами. И следа их не осталось.
Разумеется, никто в Ордене по ним не страдал, но порядок есть порядок:
выслали для проверки еще одну группу столичных охламонов. И те сгинули
столь же бесследно. Тут-то в Ордене сообразили, что это не промашка и
не оплошность, а нечто куда похуже. За такие дела Орден могут, самое
малое, запретить. Ведь не докажешь, что не нарочно на верную гибель
отправили пришельцев из столицы. Сходили сами, поразведали.
Обнаружили, что на голом месте воздвигся город, а деревни окрестные и
впрямь почти пусты, причем никаких следов битвы и прочего насилия.
Словно обезлюдели тамошние края в одночасье. От немногих найденных
жителей толку было мало: все они слегка рехнулись. Со страху, что ли?
Несли какую-то околесицу, что во всем виноват город, люди входят
туда, а, вернуться никто еще не возвращался. Сильно их напугал этот
город. Разведчики сперва хотели войти потом рассудили, что их планам
не соответствует войти куда-то и не вернуться. Наоборот, они обязаны
вернуться и честь по чести обо всем увиденном рассказать.

Узнав о городе, где сгинул цвет столичных соглядатаев, Орден
обеспокоился еще сильнее. Решено было отрядить гонца к нам с Тенахом,
дабы испросить совета: понятное дело, не только срочно, но и втайне от
столицы. К немалому удивлению простодушных орденских бойцов, более
привычных нечисть громить, нежели в хитросплетениях интриг
разбираться, столица почему-то тоже решила послать к нам вестника. Им
оказался Харран, так что поехали они с Фархом вдвоем, и неизвестно
еще, кто за кем присматривал.

- Ох, надоел он мне! - признался Фарх. - Уж не знаю, чего им в голову
взбрело к вам человека отправлять.

- А чего тут непонятного? - парировал я. - Все как раз очень понятно.
Раз люди исчезли, стало некому платить налоги. Эдак, глядишь, и вовсе
без подданных можно остаться. Так что город этот таинственный для
столицы - как кость в горле. Но ведь мы с Тенахом - тоже. Хоть и
убрались с глаз долой, куда подальше, на эльфийскую границу, а все
равно кость в горле. Тенах ведь у нас святой, как-никак. И меня тоже в
угол не задвинешь. Вот и выходит: если мы займемся городом, либо город
нами подавится, либо мы - городом. Самое разлюбезное, если взаимно.

- Дрянь дело, - вздохнул Фарх.

- И отказать мы не можем, - хмуро подытожил Тенах.

- Еще бы. Люди, как не крути, пропадают - это раз. Если оставить эти
чудеса без присмотра, может случиться, они и сюда доползут - это два.
Место вроде бы не так, чтобы особо далекое. Ну, и нам ничего хорошего
ждать не придется, если откажемся. А Ордену - тем более.

- Когда выступаем? - кратко спросила доселе молчавшая Халлис.

- Мы?! - переспросил Тенах.

- Но вы же не думаете, что мы отпустим вас одних? - возмутилась
Ахатани.

Я засмеялся.

- Они правы, Тенах. Очень даже может быть, что вдвоем нам не
справиться. Вспомни хотя бы Перекресток Тьмы и Тьмы. Может, нашей силы
и не хватит. Я, грешным делом, предпочитаю, чтоб Ахатани была со мной.
Надежнее как-то.

Моя маленькая святая расцвела от таких слов.

- Да и дети уже не маленькие. Если хочешь знать, эльфы за ними получше
нашего присмотрят. Даже рады будут. Эррон, к примеру, отчего-то в них
души не чает.

- Как?! Вы нас не возьмете?! - взвыл смертельно обиженный Тайон.

- Нишкни! - оборвал я его. - Ну и дети пошли.

Тенхаль, как ни странно, отчего-то даже не пытался протестовать.

- Сегодня выспимся как следует, а завтра с рассветом выходим, -
объявил я.

Выспались мы хорошо, собирались недолго и с рассветом отправились в
путь. Дети простились с нами хмуро, но тут же гордо рассмеялись. Да и
нам перед уходом согрело душу дивное зрелище: Харран сидел на
корточках и громогласно храпел.




Присутствие Города ощущалось издалека. Округа действительно
обезлюдела, причем пустые деревни начали попадаться раньше, чем мы
ожидали. Не то Орденские разведчики ошиблись, не то зараза
расползается. Кто как, а я в ошибку не верю.

Пустые деревни. Действительно, никаких следов борьбы. Кое-где на
прогнивших от дождя веревках висело полусгнившее белье. Двери
притворены, но не заперты. Да, отсюда никто не уходил навсегда, ни
даже надолго - люди явно собирались вскоре вернуться. Скотные дворы
пусты: обезумевшая от голода скотина вырвалась на свободу и удрала. В
одной из деревень на нас напала одичавшая курица. Из жителей деревень
остались только дряхлые старушки, оставленные присмотреть за
младенцами. Что ж, спасибо и на том. Но у меня заныло сердце при виде
этих детей. Именно тогда я и понял, что мы идем на войну. Ибо война -
это и есть ненормальное состояние страны, когда старые отцы переживают
молодых сыновей и воспитывают внуков. А война до конца - это когда и
отцов не остается. Здесь их не было. Большинство старушек
действительно повредились в уме, и мы их не расспрашивали о
случившемся. Но одна старушка в своем уме нам все-таки встретилась.
Хотя я и не могу назвать эту могучую древнюю годами женщину старушкой.

Она выросла перед нами словно из под земли, когда стены Города уже
были отчетливо видны. На них мы и уставились, вот и проглядели ее
появление.

- Как полагаешь, далеко еще? - спросил меня усталый Тенах.

- Мм... пожалуй, час пути, - ответил я, - даже и меньше.

- Не ходите туда, сынки, - печально и твердо произнес негромкий
женский голос.

Я едва не подпрыгнул.

Одежда на старухе была ветхой, но удивительно опрятной. Младенец у нее
на руках уютно причмокивал во сне. Ее костлявые руки держали малыша
ласково и уверенно. Старуха выглядела ужасающе худой, но ребенок был
вполне упитанным. Похоже, что все скудное пропитание, которое ей
удавалось добыть, она отдавала младенцу, себе оставляя ровно столько,
чтобы выжить. Ее худоба произвела впечатление даже на меня, а уж меня
после схватки с Тем, Чего Нет торчащими костями удивить трудно. Словно
по команде, мы скинули с плеч дорожные сумки и принялись выкладывать
съестные припасы.

- Спасибо, сынки, - тихо сказала старуха. - Я вижу, вы хорошие
мальчики. Вы туда не ходите. И девочек молоденьких своих не пускайте.
В этом городе людям не место.

Мы переглянулись. Редкая удача! Старуха в полном рассудке, и от нее
можно хоть что-то узнать. Неприятно все-таки соваться невесть куда
совсем уж очертя голову.

Халлис быстро переложила свои пожитки в сумку Ахатани, а в свою
упаковала еду для старухи. Ахатани упросила дать ей подержать младенца
- тот даже не проснулся. Старуха с явным облегчением села прямо на
мох. Лишь теперь стало заметно, насколько она устала. Я вновь