- перепуганно прошептал Курт.
     Сам того не сознавая, он успел уже привязаться к собственной магии. Да, она проявлялась редко. Более чем не баловала его своими визитами. Да, она всегда была сопряжена с болью и страхом. Да, именно из-за нее он и влип во все эти передряги. Но она уже была его магией. Он ощущал ее частью своей плоти, не меньшей, чем рука или нога. Известие, что ее больше нет и не будет, потрясло его.
     - Испугался, - довольно констатировал Пожиратель Магии и, помолчав, добавил. - От тебя будет зависеть - насовсем или не насовсем. Ты зачем-то нужен моему Повелителю. Окажешься послушным орудием - вернет тебе Повелитель твою магию, еще и от себя добавит. Он, знаешь ли, щедр. Кем я был, пока не попал к нему? Худшим из учеников. Бездарностью. Да я щепки усилием воли передвинуть не мог! На меня только ленивый не плевал. Я и теперь щепку не передвину, но теперь уже никто в моем присутствии этого не сможет. Никто! И теперь рядовые маги кланяются мне с глубоким почтением, и даже Хозяева Больших Башен, сами Великие Магистры, спешат убраться с моего пути. Понял ты меня?! - сильная рука встряхнула Курта.
     - Понял, - выдохнул Курт.
     Ошарашенный, смятенный, потерявший всякую способность к сопротивлению. Какое там сопротивление, мыслей - и тех почти не осталось.
     - Дай-ка мне сюда твой посох, дружок! - Пожиратель Магии рывком выдернул посох из судорожно сжавшейся руки.
     - Не надо, - жалобно прошептал Курт. - Я... он... мы... пожалуйста...
     Рука, державшая Курта, разжалась, и он мешком осел на землю. Пожиратель Магии защелкнул на посохе небольшой браслет, после чего с размаху зашвырнул посох в кусты. Курт застонал. Пожиратель усмехнулся.
     - Это амулет, - пояснил он Курту. - То, что я надел на твой посох - блокирующий амулет. Для того, чтоб ты был посговорчивей. Останется Повелитель доволен тобой - вернешься сюда, заберешь свой посох. Я тебе лично ключик от этого амулета выдам. Ну, а если ты будешь плохо себя вести - тогда не взыщи, дорогой. Обруч на твоей голове предохраняет тебя не только от меня, но и от той боли, что неизбежно возникает у тебя с удалением от посоха. Как видишь, нам известно что ты пока не можешь с ним расстаться. Амулет, что на посохе, предохраняет его от той же боли. Пока предохраняет. Если Великий Повелитель окажется недоволен твоим поведением, ему достаточно произнести некое отпирающее заклинание. Тогда обруч на твоей голове, равно как и амулет на посохе, потеряют свою силу. А отсюда далеко до Ордена Черных Башен, куда мы сейчас отправимся, очень далеко. Мы даже убивать тебя не станем. Просто дадим немного обезболивающего и отпустим. Понимаешь, о чем я?!
     - Понимаю, - с трудом выдавил из себя Курт. Он неотрывно глядел на то место в кустах, где лежал Мур.
     - Это хорошо, что понимаешь, - усмехнулся Пожиратель Магии. - Впрочем, меня все понимают. Я хорошо объясняю.
     Схватив Курта за талию, он без видимого усилия взвалил его себе на плечо.
     - Поглощаемая магия добавляет мне сил! - гордо сообщил он. - Я бегаю очень быстро. Лошади нужно месяц бежать. А я в три дня управлюсь.
     Если бы у Курта еще оставался какой-нибудь дух, его бы обязательно захватило, когда Пожиратель Магии рванул с места. Но никакого духа в нем практически не осталось, а потому он просто тупо пялился на лихорадочно летящую под ноги дорогу. Пожиратель Магии бежал ровно, без толчков, и Курт готов был поклясться что ни один конь в мире не мог бы соперничать с ним.

***

     На улице снег, а в башне холодно. Когда кто-нибудь врет, мне всегда холодно. В снегу, наверно, и то теплей. А Учитель никогда не хотел, чтоб я научился. Он ведь нарочно делал так, чтоб я не мог с шаром работать. Чтоб не научился никогда. А я научился, дурак. Зачем?
     Она была такая красивая. Даже когда сердилась - красивая. Хотя почему "даже"? Сердитая, она была особенно хороша. И ведь она же не на самом деле сердилась. То есть, конечно, на самом! И еще на каком самом! Но ведь это все равно неправда. На самом деле она добрая. Я знаю, что добрая. И она не стала бы мне врать.
     А Учитель мне врал. Все время врал. А теперь его кабинет засыпан битым стеклом. Оно само рассыпалось. Само. Магия тут ни при чем, я знаю. А если он не хотел меня учить, надо было так сразу и сказать. Я бы встал, поклонился и ушел. Навсегда ушел бы. Лучше последним нищим быть, чем вовсе никем. Лучше в канаве придорожной замерзнуть, чем вот так вот. Это ужасно, когда ты совсем никому не нужный, и тебя из жалости кормят. А потом жалеют. Вот ты какой весь, калека неказистый. А я не хочу, чтоб жалели. А я и не калека вовсе. Я могу. Могу я. У меня ведь получилось. А Учитель разгневался. А потом испугался. И стекло рассыпалось. Оно всегда рассыпается, когда дрожат от страха.
     А Она ничего не боится. Вот совсем ничего. Я знаю.
     Ей, такой, трудно будет. Она же всем-всем верит. А люди врут. Даже Учитель, и тот... Надо бы сказать ей об этом, да как скажешь? Учитель нипочем не позволит мне теперь коснуться шара. Он при нас кабинет запирал. Теперь туда и вовсе не пробраться. А потом - не стану я больше вот так вот, украдкой... не стану.
     Да и не хочу я больше касаться этого шара. Зачем? Чтобы вырасти, сделаться магом и стать таким, как Учитель? И всю жизнь потом дрожать перед тем, кто сильнее? Ведь у магов такая долгая жизнь! Нужно быть идиотом, совсем поврежденным в уме кретином, чтоб мечтать о тысячелетиях унижений! Тысячу лет напролет вылизывать чей-то вековечный сапог?! Спасибо, это не для меня!
     Нет. Я никогда не коснусь шара. Никогда. Вот Ее я хотел бы коснуться...
     Хорошим или плохим был мир, в котором жил Тенгере, но он был. А теперь он рухнул. Рухнул навсегда, безвозвратно, от него совсем ничего не осталось, ни крошечки целой... и растерянный мальчик, готовый вот-вот превратиться в юношу, одиноко сидел среди обломков.
     Привычно подчиняясь приказу Учителя, он старательно, напоказ мыслил предписанные ему Зигером мысли: "Я несчастен... я очень несчастен... я не могу работать с шаром... я буду стараться... очень стараться... ради Учителя и Архимага... ради славы Ордена Черных Башен... я..."
     Мысли эти были совсем нетрудными. Думать их было легко. Они были яркими, словно леденцы, и безвкусными, как бумага. Они не задевали сознания. Мысли, предназначенные для шпионов Архимага. Мысли напоказ. Мысли-щиты, под которыми дышало и билось живое, настоящее сознание. Сознание, которому было больно. Это всегда больно, когда рушится привычный мир. У привычного мира тяжелые обломки. Заденет таким - не отдышишься. А ведь он не один, этот злосчастный обломок. Весь мир - обломки, и как их не слепляй, не слепятся. А нового, непривычного мира, поначалу попросту не замечаешь. Может он и есть - для себя. А для тебя его нет, и все тут. Вот и кажется, что сидишь ты в абсолютной пустоте, и дышать тебе нечем.
     Тенгере уже не помнил, просто не мог помнить все то хорошее, что связывало его с Учителем, демонами, крокодилом, самой башней, наконец. Он позабыл добродушно-веселые шутки демонов, их неуемное желание помочь, забыл долгие вечера с Зикером, наполненные невероятными сказками и фантастическими историями, забыл все то, что связывало его с башней - даже то, что, если исключить магический шар, Учитель подготовил из него великолепного мага. Ну, может не самого яркого, не самого грозного, но... одним словом, не пожалуешься.
     Ничего этого Тенгере не помнил. Только обман. Предательство. Башня была местом, где его всю жизнь обманывали. Всю жизнь, слышите?! И... КТО обманывал?!! Разве есть у него человек ближе, дороже, роднее... Неужто родители, в раннем детстве запродавшие его Ордену со всеми потрохами и больше не интересовавшиеся его судьбой? Нет?! Не они?! Тогда - кто?! А тогда... никто. Потому что и нет у него больше никого. Совсем нет и никогда не было. А теперь и Учителя нет. То есть он, конечно, никуда не делся... но разве это он? Разве он мог бы такое сделать?
     - Ишь, мается, бедняга, - шепнул демон Фарин, глядя на Тенгере в осколок магического зеркала.
     - Страдает, - согласно кивнул демон Арилой, заглядывая ему через плечо.
     - Уберите свои поганые хари! Из-за вас все! - в отчаянье выкрикнул Тенгере, почувствовавший магическое наблюдение.
     Если бы не они, я не знал бы, что могу работать с шаром, а значит, не знал бы и того, что Учитель мне все врал. Что он нарочно делал все так, чтоб у меня ничего не получалось. А еще я не повстречал бы Ее... знать, что она есть - и не быть с Ней... лучше бы не знать о Ней вовсе. Проклятые демоны!
     - Страдает! - вздохнул демон Фарин, пряча осколок магического зеркала. - Может, приведем ему ту девочку?
     - Где мы ее возьмем? - удивился Арилой.
     - А ты не узнал ее? - ответно удивился Фарин.
     - С какой радости? Я ж ее никогда не встречал!
     - Не встречал! - воскликнул Фарин. - Когда мы были сильными и жили наверху... помнишь, кто пришел нам на смену?
     - Там такой не было, - пожал плечами демон Арилой.
     - Ты никогда не отличался наблюдательностью, - укорил его демон Фарин. - Она еще не родилась, конечно, но если как следует присмотреться к беременной богине, вполне можно догадаться... Впрочем, я, наверное, пристрастен.
     - Дочь Богини Любви! - припомнил Арилой. - Она точно была беременна. Ожидали девочку. Отец неизвестен. Помню, там у них из-за этого был страшный шум.
     - Отец известен, - вздохнул Фарин. - Я - отец.
     - Ты?! Так эта девочка... твоя дочь? - ошалело пробормотал Арилой.
     - Моя, - кивнул Фарин. - И внучка нынешней Богини Любви.
     - Но... как так вышло, что... - Арилой, смутившись, осекся.
     - Как вышло, что дочь Богини Любви полюбила меня, Арилой? Не знаю, - Фарин печально усмехнулся. - Есть, наверное, что-то притягательное в изгнанниках...
     - Я этого не заметил, - пожал плечами Арилой.

***

     Полы в комендатуре блестели, как никогда. А разве может быть по другому, если их такой великий воин и полководец натирать берется? Каждая досточка пола сияла, словно королевский гвардеец в парадном строю. Они даже выглядеть стали несколько более прямыми и молодцеватыми. Король всея Оннера старательно делал вид, что он ничем не отличается от Господина Военного Коменданта - и это ему удавалось. Скипетр был до времени упрятан в сейф. Посты стояли где положено, службу несли исправно - все, как всегда.
     Великий Полководец Санга Аланда Линард был принят на работу уборщиком. Для этого даже повод нашелся: все больше и больше военных частей покидали Денгер, а значит, вся полнота власти и сопряженная с ней ответственность ложились на плечи Господина Коменданта и его бойцов - где уж тут самим полы натирать, успеть бы весь город обегать!
     В результате Санга Аланда Линард мог находится рядом, не вызывая подозрений. А вот комендантский взвод существенно поредел. Часть разведчиков была отправлена в разные концы бывшего Оннерского Союза с заданиями особой важности. Оставшимся приходилось трудиться за двоих, если не за четверых, однако никто не роптал. Трудиться за четверых для разведчика - дело привычное.
     После происшедших недавно столь ошеломительных событий настроение воцарилось самое что ни на есть обыденное и скучное. Войсковые соединения королевства Рон одно за другим уходили из города. За ними тянулось пестроцветное охвостье разного рода наемников, скрипели обозы с провиантом и оружием, окраинами пробирались разноплеменные и разновеликие банды и бандочки, которые воевали против всех и нанимались на службу к кому попало. Все это, как песок меж пальцев, высыпалось, вытекало, укатывалось прочь - туда, где гремели бои, где воины и маги сходились в смертельных поединках, туда, где насмерть стояли защитники Джанхара. Денгер оставался. Пустой, скучный и тихий. Когда-то в нем шумно бродила торговая жизнь. Теперь ее не было. Какая торговля, когда такая война? Чем торговать, когда все захвачено? Да и зачем это делать, если все равно все отберут? Не те, так эти. Не другие, так третьи. Зачем? Прячь, если чего есть, и делай вид что ничего нету! Простая такая истина.
     Это было время, когда хорошую одежду выворачивали наизнанку и на совершенно целые места клали большие неаккуратные заплаты. Это было время, когда тончайшие шелка заплатывали мешковиной, а первые красавицы перед тем как выйти на улицу мазали лица сажей. Впрочем, они нечасто выходили на улицу - все равно ходить было некуда.
     Город замер, словно бы не зная, как ему дальше-то жить. И только комендантские патрули, проходя по улицам города, немного оживляли мертвенную зыбь, сковавшую все вокруг.
     Война разрушила привычное оживление города. То оживление, что крутится вокруг больших денег. Денгер никогда не был городом древних родов и старинных традиций, городом мастеров и ученых, воинов и врачей. То есть все это в нем, конечно, было - но не как основа, а как дополнительное приложение к тому основному, чем жил город. Деньги! Деньги и дороги. Это был город-ростовщик, город, живущий за счет денег, отданных в рост, за счет кредитов и пошлин, город, которому повезло оказаться на перекрестье дорог - и он жирел за счет любого купеческого каравана, любой торговой операции, любого, пусть даже самого захудалого корабля, пришедшего в его роскошный порт.
     Это был город очень богатых людей и их слуг. У богатых в Денгере были весьма дорогие слуги. Эти слуги сами умудрялись содержать слуг, которым опять же прислуживали слуги.
     Война выпила все... ну, скажем - так почти все. Деньги из этого города и суета, поднятая вокруг них, испарились. Война принесла свою суету: от парадного въезда в город красавцев из конной гвардии до пьяного погрома, учиненного наемниками, от обручения командира легких рыцарей с дочерью бургомистра до пожара в городском кабаке по вине все тех же перепившихся наемников. А теперь война ушла - и унесла эту суету вместе с собой.
     Город дремал, медленно глядя в темноту вокруг себя открытыми перед врагом воротами. И только горсточка людей знала, что это сонное оцепенение - всего лишь затишье перед бурей. Что буря уже стоит на пороге, и ветер, который всегда бежит впереди, рвет ее алый от рассвета плащ.
     Однако рассвет медлил, не делая последнего шага и словно бы чего-то ожидая. Была ночь, и в этой ночи был еще один ожидающий...
     Король Оннера Эруэлл Арамбур сидел у себя во Временной Королевской Резиденции, что с успехом притворялась кабинетом Господина Военного Коменданта. Он сидел, скрестив ноги, на своем рабочем столе и ждал. Ждал, когда вернутся ушедшие в ночь. Посланные на задание особой важности.
     Ушедшие в ночь возвращаются ночью. Это не традиция, не привилегия, не выпендреж. Просто - так удобнее. По ночам лучше работают одноразовые магические порталы. Разведчики ведь не маги. А если нужно утащить из под носа у вражеского мага некую сверхсекретную информацию? Или даже "языка" взять? Пленника какого освободить?
     Пешком от мага не спасешься. На лошади тоже никак. А вот портал... Шансы все же есть. Особенно если кто останется прикрывать отход, на себя оттягивая ярость мага, погибая, чтоб ты дошел, добрался к своим. Жестокая практика... но иногда и впрямь не было выхода. Ну, не может обыкновенный воин, даже самый лучший, даже если с ног до головы амулетами увешается, не может воин противостоять магу. Не может. А порталы...
     Порталы наносились разведчикам прямо на кожу. Как татуировка. Они и были татуировкой - до поры до времени. Не болит, не чешется, опять же и смотрится красиво. Один маг к другому магу нипочем за секретами не полезет - потому хотя бы, что один маг другого мага завсегда почует. И найдет способ оказать достойный прием ненаглядному гостю. А вот незаметный, магией не обладающий разведчик к тому же самому магу подберется вплотную. А уж как подобрался, дело за малым. Отличать секретную информацию от чего бы то ни было разведчиков учили, как следует. В том числе и маги учили. Так что, улучив момент, хватаешь в охапку эти самые секреты, а потом касаешься одного из элементов твоей роскошной татуировки, произносишь секретную же, назубок выученную фразу, и - поминай как звали...
     Одноразовый портал мгновенно переносил разведчика в любую необходимую ему точку - и только одним из элементов на татуировке становилось меньше.
     С разведчиков, списанных в запас, неиспользованные татуировки обычно снимали. Зачем они им в мирной-то жизни? Сокровищницы королевские грабить, что ли? Так и без них лиходеев достаточно. Даже некоторые маги иногда...
     Любое государство стремится себя обезопасить от подобных проблем. Королевство Рон не являлось исключением. С татуировками боролись, а разведчики всеми силами старались их сохранить, припрятать. Не для лиходейств, конечно, а так - для памяти. Чтоб было потом, на старости лет... дескать, мы все же РАЗВЕДКА, а не какая там пехтура, которая только и умеет, что пыль глотать. Опять же и перед девушками есть чем похвастать - и не когда-то там, в старости, а прямо сейчас! И не только тем, что в штанах, а и еще чем! Такое, красотка, не у всякого бывает! Гляди как следует, вдругорядь, может, и не повезет поглядеть, кто еще такое покажет? А уж это мы на твое поведение посмотрим. Будешь паинькой, может, и еще увидишь.
     Опять же, обнимаешь вот так красотку... и оказываешься с ней там, где сам пожелаешь. Такое вот волшебное путешествие.
     Одним словом, неиспользованные на боевых операциях татуировки старались сохранить. Этим-то и воспользовался нынешний Король Оннера. В свою бытность Господином Военным Комендантом он сквозь пальцы посмотрел на сохраненные порталы, считая, что ребята заслужили от государства куда больше, чем получили. Пусть уж им хоть что-то останется. Хоть порталы...
     Чего греха таить - и у самого есть несколько.
     Теперь эта непростительная халатность работала на него. Бывшие разведчики, а ныне - Первая Гвардия Оннерского Союза, ушли сквозь сохраненные порталы. Ушли в ночь.
     Теперь была ночь возвращения, и Король с нетерпением ожидал своих людей, посланных за самым драгоценным грузом. Грузом, от которого зависело будущее Оннерского Союза. Будущее Оннера как такового. И, главное - будущее всех тех, кто ввязался в эту смертельно опасную авантюру...
     Первым вернулся Усатый Могила. Правда, вернулся он не совсем так, как договаривались. Точней, совсем не так.
     Король Эруэлл приказал своим людям открывать порталы возвращения прямо в его кабинет. Только что-то чрезвычайное могло подвигнуть этого опытного разведчика на самовольные действия. А ведь подвигло. Король Эруэлл даже наметил для всех возвращающихся точки открытия порталов, чтоб избежать случайного столкновения или взаимного наложения оных. Усатый Могила тоже получил такую точку. Как все. Однако вместо привычного мерцания армейского портала Король Эруэлл услышал тихий стук в окно. Правда, условный стук, но... все равно странно. Он уже собирался подойти к окну и впустить своего человека, почему-то открывшего свой портал где-то на улице, но бывший с ним Санга Аланда Линард остановил его решительным жестом.
     - Королям необходимо опасаться уловок заговоров и предательства гораздо больше, чем комендантам, - наставительно заметил он. - Человек, открывающий окно, подвергает себя риску. Его руки заняты, да и смотреть ему приходится со света во тьму. Сидите, Государь, я сам открою.
     - Я не могу подвергать риску человека значительно старше себя, - попытался возразить король.
     - Я до такой степени старше всех вокруг, что это уже не имеет значения! - рассмеялся Линард. - Моя старость давно скончалась от старости, так что не будем спорить - все равно я вас переспорю, Ваше Величество.
     С этими словами он распахнул окно. Впрочем, никакого предательства не случилось. В окно мягко прыгнула знакомая фигура с огромным мешком на плече.
     - Могила! - воскликнул король.
     - Так точно, господин командир! - выдохнул разведчик. - Ох, тьфу ты! То есть... я хотел сказать... виноват... прошу прощения, Ваше...
     - Отставить, - усмехнулся король. - Справился?!
     - Справился, - выдохнул разведчик. - Но...
     - Что - "но"? - быстр