ой способ?
   - Этот стоит  дороже.  Можно  пропитать  такую  же  площадь  веществом,
которое называют "полибайнд", то есть "закрепитель", тоже разбрызгивая его
с самолета. Это стоит жутко  дорого,  но  проблема  будет  решена  за  две
недели. А лишайник прорастает год.
   - Ну что ж, спасибо тебе, Билл. Потерпи там какое-то время, потом я сам
приеду и сменю тебя. Ты вернешься в Элис и подышишь свежим воздухом.  Твои
предложения я передам Хедерингтону, пусть сам решает. Ну, до завтра.
   - До свиданья, Алекс.
   Стордал вернул наушники радисту и вышел из радиорубки.
   Ему предстоял нелегкий день. После вчерашнего свидания с Арнотом Уолшем
Стордал  дал  указание  психоаналитику  форсировать  изучение   умственных
способностей аморфов.
   Сегодня врач-меланхолик как будто  повеселел.  Рядом  с  ним  находился
Бригс, аморфа они усадили в кресло. Сейчас это был не поддающийся описанию
гермафродит, весьма вероятно, помесь роковой Глории и самого Бригса.
   - А, Стордал, - сказал Бригс, увидев Администратора. - Мы тут  с  Эйвио
тестируем аморфа.
   - Есть новости?
   - Мы считаем, что да. На основании всех наших тестов мы  сформулировали
теорию, и у Эйвио родилась оригинальная идея. - Потом добавил великодушно:
- Но пусть он сам об этом расскажет.
   Психиатр перевел свой  печальный  взгляд  с  того,  что  было  частично
Глорией, на Стордала и заговорил:
   - Вначале - подведем итог. Пункт первый:  если  к  аморфу  приближается
незнакомое существо,  он  меняет  свой  вид.  Вывод  -  это  его  защитный
механизм. Пункт второй: аморф старается принять внешность существа того же
биологического вида, но не обязательно  того  же  пола.  Вывод  -  это  не
простое дублирование. Далее.  Внешность,  принятая  аморфом,  может  иметь
потрясающее сходство с оригиналом, которого он никогда не видел. Пример  -
Кэти Уолш или Глория Хьюэтт. Вывод: аморф  может  выбирать  информацию  из
мозга другого существа - человека или животного.
   - Вывод подтверждается, - продолжал психиатр, - тем, что аморф  Бригса,
например,  знал  биологию,  а  также  моими   собственными   наблюдениями:
псевдо-Глория знает обо мне то, что было известно только настоящей  Глории
и мне.
   - Я тоже могу это подтвердить, - заметил  Стордал.  -  Поддельная  Кэти
Уолш знает очень многое о нашей колонии.
   - Я не согласен со словом "поддельная", - возразил  Эйвио.  -  С  точки
зрения самого  аморфа,  в  нем  нет  ничего  поддельного.  Его  подражание
совершенно неосознанно; живя в образе человека, он уверен, что он  и  есть
этот человек. А это наталкивает  нас  на  интересный  вывод.  Возьмем  для
примера того аморфа, что копирует Кэти Уолш. Женщина, увиденная нами, была
уверена, что она и есть Кэти Уолш. Но ее физическое строение и  склад  ума
были порождены Арнотом, он задумал ее именно такой. Значит,  это  неполный
образ: она будет знать все, что он знал о Кэти Уолш,  но  не  будет  знать
того, что Кэти от него скрывала.
   - Мне так и показалось, - вставил Стордал.  -  Она  -  идеализированный
вариант Кэти, а это влечет за собой много интересного.  И  еще:  там  было
несколько этих Кэти. Как они относятся друг к другу?
   Врач затянулся сигаретой.
   - Возможно, что такой проблемы не существует. Каждая из них думает, что
она - Кэти, а остальные  -  аморфы.  Что  касается  их  общественного  или
личного поведения, то оно целиком зависит  от  Уолша.  Если  он  прикажет;
"Убей", вполне возможно, что аморф это сделает.  При  условии,  что  Арнот
захочет убить кого-то, а не просто произнесет это слово.
   - Это было бы на руку жестокому завоевателю, он  смог  бы  мобилизовать
целую армию.
   - Естественно. Мы можем сделать и еще один вывод из наблюдений  Алекса.
Чем дольше аморф общается с человеком, которому подражает, тем  глубже  он
вживается в этот образ. Проведя несколько месяцев  с  Уолшем,  псевдо-Кэти
уже никак не менялась, разговаривая с Джоан и Алексом.  Она  считает  себя
женой Уолша. Она может остаться в этом образе навсегда, что наводит еще на
одну мысль...
   - Она никогда не состарится. Она будет той Кэти, которую помнит Арнот.
   - Пока этот аморф не умрет.
   - Вероятно. Мне кажется, они все-таки умирают. Не знаю  пока,  как  они
воспроизводят род, живя в образе человека. Да, черт возьми, мы  еще  очень
многого не знаем. - Эйвио задумался. - Ну  что  ж,  придется  вернуться  в
область предположений и догадок.  А  теперь  я  перешел  бы  к  важнейшему
вопросу: что увидит любой человек в  неоформленном  аморфе?  Мне  кажется,
ответ у меня есть: это зависит от той способности человеческого разума,  о
которой до сего дня  ничего  не  было  известно.  Я  назову  это  фактором
"идеал".


   Завывал ветер, капли дождя стучали по крышам куполов. Под одним из  них
сидели Стордал, аморф и психиатр. Выражение лица Эйвио, как  обычно,  было
сосредоточенным   и   строгим.   Взгляд   его   то    останавливался    на
аморфе-гермафродите, то уходил в сторону.
   - Что такое фактор "идеал"? - рассуждал  психоаналитик.  -  Это  нечто,
таящееся  глубоко  в  душе  человека,  но  скрытое  от  его   собственного
интеллекта, скрытое до тех пор, пока оно не проявится внешне и  не  начнет
"лепить" аморфа в соответствии с этим идеалом.  Фактор  этот  не  назовешь
просто любовью;  самое  подходящее  слово,  которым  я  бы  определил  это
состояние, - "совместимость". Уверенность, что  данный  человек  -  "часть
меня самого", хоть это и банальное выражение. И, в отличие от  любви,  это
чувство легко обходится без секса.
   Итак, представим себе безликого аморфа, который вас боится. У него есть
способность менять внешность, - это его защитная реакция. Естественно,  он
превратится в того, кто наилучшим образом совместим с вами.
   При этих словах Эйвио слегка улыбнулся. То есть губы  его  сложились  в
подобие улыбки.
   - Вот так мы можем узнать себя, - продолжал он. - Кто был моим идеалом?
Я бы никогда не признался даже самому себе, что это Глория Хьюэтт. У  меня
были знакомые девушки гораздо более достойные,  и  я  питал  к  ним  более
глубокие чувства... Что касается тебя, Бригс, то с тобой  все  ясно:  твой
идеал - ты сам. Ты эгоист, влюбленный в собственную персону. Ты это и  сам
видишь, оставаясь наедине с аморфом.
   Бригс усмехнулся и поерзал на стуле.
   - Действительно, я никогда не мог наладить отношений с дамами. Да  и  с
мужчинами, пожалуй. Всегда считал, что самый интересный собеседник - это я
сам.
   - Мы не можем  игнорировать  некоторые  социальные  последствия  нашего
открытия, - продолжал Сантана. - У нас  в  колонии  многие  мужья  и  жены
начнут обвинять друг друга в неверности, потому что любого  из  них  можно
проверить с помощью аморфа. И  ничего  с  этим  не  сделаешь,  потому  что
"идеал" появится независимо от их желания.  Представьте  себе:  образцовая
семья, супруги живут душа в душу, и вдруг возникает девушка, которую  муж,
как он надеялся, давно забыл. Благополучный брак дает трещину. Для  Арнота
Уолша идеалом была его жена. Счастливчик...
   Неожиданно врач посмотрел прямо в глаза Стордалу:
   - Ваша жена погибла в катастрофе, Алекс. Кто знает, может, она появится
снова...


   Под руководством врача и Стордала  эксперимент  продолжался  уже  целый
час. Предметом изучения был Бригс, и его идеал появился всего  лишь  после
нескольких тестов.
   Бригс и Левер сидели в ярко  освещенной  кабине  вместе  с  аморфом.  В
данный момент он  являл  собой  превосходный  коктейль  типа  Бригс-Левер.
Фигура его сформировалась, выражение лица определилось. И главное -  аморф
был  в  состоянии  ответить  на  самые  сложные  вопросы,  касающиеся  как
биологии, так и геологии.  Вопросы  задавали  Бригс  и  Левер.  Стордал  и
психиатр сидели в тесной лаборатории и слушали беседу через наушники.
   Сейчас к аморфу обратился Бригс:
   - Скажи-ка,  не  помнишь  ли  случайно  фамилию  того  преподавателя  в
колледже, что был похож на овцу? Черт возьми, меня стала подводить память.
   - Лестер, - ответил аморф, секунду подумав. - Да, профессор Лестер.  Мы
почему-то называли его "Пряником".
   - Дьявол, так оно и было! Старый "Пряник"!
   Стордал потянулся к микрофону.
   - Подожди, - остановил его  врач,  -  это  все  интереснее,  чем  можно
полагать. Ты понимаешь, что происходит?
   - Понимаю, что Бригс и аморф тратят наше с тобой время.
   - Не совсем, ты прислушайся: аморф получает информацию из мозга Бригса.
   Стордал замер.
   - Да, я начинаю тебя понимать.
   - С помощью аморфа воспоминания Бригса делаются полнее.
   С течением эксперимента  трое  "подопытных"  возбуждались  все  больше;
Бригс  и  Левер  забрасывали  аморфа  вопросами   и   получали   сведения,
почерпнутые им из тайников их памяти. Неважно, отвечал ли  он  Бригсу  или
Леверу - аморф знал не только то, что они помнили, но  и  то,  что  успели
забыть.
   - Очень жаль, - пробормотал Сантана, - что  это  срабатывает  только  с
эгоистами, для каждого из которых идеал - он сам.  Если  взять  "дублершу"
Кэти Уолш, например, она никогда не вспомнит абсолютно всего. Она вспомнит
лишь то, что знает о ней Уолш. И ничего более. То  есть,  с  точки  зрения
Уолша, она полноценна, но в данном случае это  представление  лишь  одного
человека. Что касается Бригса  и  Левера...  это  фантастика.  Возможности
таких опытов огромны.
   Теперь Бригс говорил с Левером, аморф сидел тихо, внимательно  за  ними
наблюдая. "О чем думает этот тип? - думал Стордал. -  Что  за  дьявольские
процессы идут в его голове? Или  он  отключился  на  время,  пока  его  не
спрашивают?  А  может,  он  перемалывает  содержание  двух  других   умов,
сортирует полученную информацию, вычисляет? На чьей он стороне?"
   Вдруг  аморф  заговорил,  перебивая  спор  Левера  с  Бригсом.  Сантана
наклонился к Стордалу.
   - Проявляет собственную волю, - прошептал он.
   Двое мужчин внезапно прекратили спор и уставились на аморфа.
   - Простите, что я вас перебиваю,  -  сказало  существо,  -  но  у  меня
возникла идея; не знаю, почему она  раньше  не  приходила  мне  в  голову.
Короче говоря, пока вы оба здесь, мне хотелось бы обсудить мою мысль  с...
с двумя специалистами... - Аморф явно колебался, лицо его  стало  серым  -
ему не хватало воздуха.
   - Боже милостивый, - пробормотал врач,  -  он  затрудняется  определить
свою личность. Он составлен из Бригса и Левера,  каждого  из  них  считает
личностью, и в то же время он некий гибрид. До сих пор  он  говорил  то  с
одним, то с другим. Теперь он хочет беседовать с ними обоими, но ему вдруг
приходит в голову, что он сам - эти двое. Справится ли он с этой задачей?
   В кабине Бригс встал  рядом  с  аморфом,  сделав  знак  Леверу  сидеть.
Несколько минут он что-то шептал аморфу на ухо, положив руку ему на плечо.
Постепенно "гибрид" перестал дрожать,  на  лице  вновь  появился  румянец.
Теперь Бригс вернулся к своему креслу.
   - Бригс понял, что происходит с испытуемым, - объяснил Эйвио. -  И  как
бы положил на весы побольше "себя". Теперь аморф ощущает  себя  в  большей
степени Бригсом.
   - Прошу простить мне эту небольшую паузу, - вежливо произнес  аморф,  -
был момент, когда я почувствовал себя неважно. Итак, вернемся  к  проблеме
дренажа.
   - К проблеме дренажа? - как эхо повторил Левер.
   - Да, какое-то время я затруднялся определить, какие участки  наилучшим
образом подходят для индивидуальной  застройки.  Дело  в  том,  что  после
частых дождей почва почти всюду покрывается слоем воды.
   - Ты прав, черт  возьми,  я  действительно  затруднялся...  -  вмешался
Левер, широко улыбаясь. Бригс сделал ему знак "заткнись".
   - Участки, разрыхленные методом взрыва, уже разобраны, но они не так уж
и хороши. Фундаменты на этой земле не выстоят,  значит,  придется  ставить
дома на сваи. А этот мерзавец Стордал утверждает, что нам еще не так скоро
доставят дренажные трубы. Для тех, кто его  знает,  "не  скоро"  -  значит
"никогда".
   Настоящий Левер обратил широкую ухмылку в зал,  где  в  темноте  сидели
Стордал и Сантана.
   - А теперь слушайте внимательно, - продолжал аморф, -  потом  выскажете
свое мнение. Изучая растительность этой планеты, я наткнулся на  существо,
которое обозначил как "червь-слон" - вы  наверняка  тоже  его  видели.  Он
прорывает в земле тоннели большого диаметра. Почва на  отрогах  холмов  не
так  намокает,  видимо,  благодаря   наклонной   плоскости   и   дренажной
деятельности червя.
   - Он заговорил как Бригс, - тихо сказал Эйвио.
   - Если бы нам удалось склонить червя проложить свои ходы между основной
территорией колонии  и  разрыхленными  участками,  мы  получили  бы  сухую
площадку, на которой разместилась бы как минимум сотня домиков.
   - А это снова Левер.
   - К сожалению, червь-слон не пожелает рыть  тоннели  в  этом  месте.  Я
редко вижу эти экземпляры на поверхности, да  и  то  случайно.  И  недавно
понял, почему они не будут здесь "работать".
   - Бригс, - отметил Сантана.
   -  Как  мы  давно  заметили,  растения  на  Мэрилин  получают  влагу  и
питательные вещества совсем не так, как это происходит на Земле. Улавливая
все необходимое в свои чашевидные соцветия, они впитывают эти  компоненты;
от ненужных,  в  том  числе  и  от  шлаков,  избавляются  через  корни.  Я
обнаружил, что червь-слон питается этими шлаками,  всасывая  через  кожный
покров.  Именно  поэтому  он  часто  посещает  склоны   холмов,   поросшие
чашелистником. На ровном месте он жить не сможет.
   - Вот это да! - воскликнул Эйвио. - Он умеет делать выводы!
   - Итак, - продолжал аморф, - единственное, что  нам  придется  сделать,
это насадить побольше чашелистника  у  куполов.  Червь  будет  курсировать
между ними и  взрыхленной  площадкой,  пробираясь  на  восток,  поближе  к
источнику питания. Он будет жить в этом месте до тех пор, пока сохраняются
деревья. Таким образом у нас не будет проблем с водой.  Ну  как?  Неплохая
идея?
   Из будки доносились возбужденный голоса,  Бригс  и  Левер,  вскочив  на
ноги, пожимали друг другу руки, хлопали друг друга по спине, а Левер  тряс
руку аморфа. Стордал включил свет, и двое мужчин  вывалились  из  будки  в
сопровождении аморфа, который смущенно улыбался.
   - Великолепно! - воскликнул Левер. - Сантана,  ты  можешь  считать  это
заключительным экспериментом.
   Врач смотрел на них с неодобрением, почему-то не разделяя восторга.
   Бригс задумался.
   - Господи Иисусе, - бормотал он,  -  а  если  взять  шесть  ученых,  из
которых каждый - эксперт в своей области,  и  синтезировать  их  знания  в
одном аморфе? Каких высот в науке можно достичь! Ты думал об этом, Эйвио?
   - Да, думал, - ответил тот серьезно. - Наивно было бы полагать, что  об
этом не думает больше никто.



8

   Сами по  себе  существа  не  представляют  опасности,  она  заложена  в
интеллекте человека. Кто знает, что  вытащит  на  свет  аморф  из  глубины
человеческого подсознания. Зло, агрессия, которые человек всю жизнь  может
держать под контролем, в один прекрасный момент выплеснутся наружу...
   Таковы были споры между интеллектуалами.
   Не углубляясь в эти споры, аморфы все больше проникали в жизнь поселка,
пока не стали неотъемлемой ее частью.


   Стордал  сидел  на  поваленном  дереве  и  смотрел  перед   собой.   Он
расположился на склонах кургана, примерно  в  трех  милях  от  поселка,  и
густая поросль чашелистника скрывала его от любопытных  глаз,  вооруженных
биноклями. Солнце клонилось к закату,  ветер,  налетая  с  суши,  шелестел
листьями у него за спиной. Облака пробежали, небо  прояснилось,  приобретя
чистый сиренево-розовый оттенок. Любуясь им, Стордал не замечал кружащихся
в воздухе песчинок.
   В нескольких шагах от  Стордала,  на  склоне  холма,  играла  маленькая
девочка. Это была ее любимая  игра:  она  "принимала  гостей".  Срывая  со
стебля крепкие "блюдечки", она переливала влагу из одного в другое, потом,
улыбаясь, предлагала гостям "чай", а вместе с чаем всамделишные "взрослые"
разговоры.
   Глядя на нее, Алекс не просто наблюдал: он дарил  ей  свою  любовь.  Не
произнося ни слова вслух, он  просто  испытывал  эту  любовь;  и  большего
счастья он не желал.
   Вдруг девочка подбежала к нему.
   - Папа, Эл не хочет есть печенье, - обиженно произнесла она, глядя  ему
в глаза долго и упорно,  тем  взглядом,  который  всегда  приводил  его  в
замешательство. - Он говорит, что хочет другое, с шоколадом, -  продолжала
она. - Скажи ему, чтобы он съел  это.  -  Недовольная  тем,  что  отец  не
торопится, Элис похлопала ладошкой по его руке: - Скажи, что так нужно!
   Ротик дочери мал и четко очерчен, подбородок упрям; щеки  -  румяны.  А
глаза... Это  ее  главное  достоинство.  Серо-зеленые,  опушенные  густыми
ресницами, невероятно выразительные, эти глаза то  открыто  вопрошают,  то
сверкают гневом, то лучатся счастьем, то грустят.
   Девочка независима, своевольна, а временами нежна  и  ласкова.  Стордал
говорит себе: "Внешность не всегда  играет  решающую  роль;  Элис  возьмут
замуж за то, что она личность. Сначала мальчишки  будут  преследовать  ее,
как стая собак, а лет через десять она им покажет, где раки зимуют".
   - Подойди ко мне, детка, - ласково позвал он. - Послушай меня.  Я  хочу
кое-что шепнуть тебе на ушко.
   Дочь пошла к нему,  потом  остановилась,  широко  улыбнулась,  и  вдруг
отпрыгнула назад.
   - А что ты хочешь шепнуть?
   - Это тайна.
   - Знаю я твою тайну! - она завертелась вокруг своей оси,  став  центром
летящего облачка из легкой ткани. - Ты скажешь, что любишь меня,  а  потом
поцелуешь. Никакая это не тайна!
   "Самонадеянная зверюшка, - подумал Стордал с нежностью, глядя, как  она
разливает "кофе". - К восемнадцати годам выскочит замуж. Будем  надеяться,
что попадется разумный парень, сейчас вокруг столько всяких шалопаев".
   Он наблюдал за игрой Элис, пока не стемнело. А потом покинул ее.
   Это и был его идеал.


   В доме Уолтерсов ужинают. Джеймс и Агата, муж и жена, сидят за столом.
   В комнату входит аморф  -  существо  неопределенного-возраста,  пола  и
внешности, и вносит еду.
   - Спасибо, - сказала Агата. - Поставь на стол.
   Миссис  Уолтерс  выбирает  со  дна   кастрюли   куски   искусственного,
специально обработанного мяса и шлепает их на тарелки.  На  чистом  фаянсе
расплываются лужицы подливки. Зловещая тишина повисает  над  столом,  пока
хозяин перепиливает свой кусок.
   - Ч-черт, опять все то же, - ворчит он. - Агата, сегодня я в  последний
раз ужинаю  дома,  неужели  нельзя  было  по-человечески  приготовить  эту
пакость? Ведь меня неделю не будет. - Он постучал по куску. - Это же  дуб.
Я уверен, можно сделать его мягким. Другие жены умеют.
   - Это не я готовила, а Руби, -  миссис  Уолтерс  взглянула  на  аморфа,
равнодушно стоящего у стены.
   - Ты или Руби, какая разница? У нее должны быть твои  способности,  раз
уж она - мой идеал.
   - И твоя терпимость тоже. Он ведь и мой идеал.
   Оба одновременно рассматривают аморфа,  каждый  пытается  найти  в  нем
что-то свое и не находит. На мгновение каждый задумывается: а есть ли хоть
что-то мое в этом сплаве? А может, мой супруг (супруга) в качестве  идеала
воплотил  (-тила)  старую  забытую  страсть,  и  она  заново,   неожиданно
пробудится в его (ее) душе?
   Сколько раз в присутствии друг друга  они  задавали  аморфу  осторожные
вопросы по поводу того, кто он есть. И получали весьма уклончивые  ответы.
И это было понятно, потому  что  каждый  мысленно  посылал  аморфу  четкую
команду: "Помолчи!" Однажды, когда  муж  был  на  работе,  миссис  Уолтерс
прижала аморфа к стенке и прямо поставила вопрос:
   - Кто ты?
   На это аморф не смог  ответить,  потому  что  влияние  Джеймса  к  тому
моменту стало убывать с той же скоростью, что и  его  приказание  молчать.
Однако Агата узнала, кто был ее идеалом, воплощенным в аморфе.  Но  скрыла
от мужа. Джеймс догадался, что она определила  свой  идеал,  и  задумался:
почему жена не открылась е