рашивает. - Как-как?
   - Так, - говорю. -  Вот  я,  например,  в  своей  работе  давненько  не
встречал плодов твоей генетики. Значит, отрываетесь.
   Свояк возмущается ужасно. И в  который  раз  заводит  речь  о  сельском
хозяйстве. Все продукты, мол, которые мы едим, уже двадцать лет не те, что
были двадцать лет назад. Например, коллеги моего свояка пересадили  злакам
гены каких-то бобов. В результате пшеница берет азот из воздуха, а  не  из
почвы, как  раньше.  Качество  хлеба  не  страдает,  а  азотные  удобрения
экономятся.
   - Сомневаюсь, - говорю я. - Не помню, какой вкус у него был, но  ладно.
Скажи лучше, куда девают сэкономленные удобрения?..
   Такими вопросами сбиваю я со свояка спесь. Вот люди! Мало, что в тупике
сидят и непонятными  словами  изъясняются,  так  еще  уши  заткнули  и  не
понимают нужд покупателя. Мне,  как  работнику  торговли,  ясно,  что  все
товары делятся на две категории: дефицит и все  остальное.  Что  требуется
покупателю? Дефицит. Остальное - вот оно, пылится на  складах,  никому  не
нужное. А дефицит выбросили, расхватали, и нету дефицита. А они - хлеб  из
воздуха делать! Но ведь хлеб-то - не дефицит!..
   В общем, непорядок. Торговля наукой интересуется, а где обратная связь?
Тут свояк в который раз рассказывает про икру. Есть у моего свояка  и  его
коллег такое последнее достижение.
   Лет десять назад они сделали  так,  что  у  всех  рыб  икра  стала  как
кетовая. Или зернистая, кому что нравится.  Даже  лягушки  теперь  красную
икру мечут. На вид - нормальная. И на вкус, говорят. По остальным торговым
параметрам тоже полное  совпадение.  Только  выводятся  из  этой  икры  не
горбушата, а головастики, и никто ее не берет, хоть и  забиты  ею  склады.
Психологию надо учитывать. Не дефицит - и точка.
   - Ладно, - говорю, - допустим. Но ведь эту икру уже  давно  сделали.  А
где новые достижения в области дефицита?..
   Добил я однажды  этим  вопросом  своего  свояка.  Вскакивает,  надевает
пальто и половину зовет. "Жена, - кричит, -  я  пошел!  Мне,  оказывается,
работать надо!"
   И остаюсь я один.  Всегда  так  -  выскажешь  мысль,  и  сам  от  этого
страдаешь. Но ладно. Звоню ему в понедельник  на  службу.  "Как  дела?"  -
спрашиваю. "Думаем", - говорит. Звоню вечером. "Думаем".
   Знаю я, о чем они думают. Был у него в лаборатории. Микроскоп у них там
с ракету, и к нему еще ЭВМ  пристыкована.  А  вокруг  сидят  мой  свояк  с
коллегами, решают проблему - рассчитывают, во сколько раз  этот  микроскоп
больше объекта исследований. Но ладно.
   Так несколько дней. Потом приезжает свояк ко мне и  излагает  плоды  их
коллективных измышлений.
   Оказывается, придумали они скрестить с помощью генов лисицу и  ящерицу.
Думали они, думали и открыли, что лисий  хвост  -  это  дефицит,  из  него
воротники делают. И еще они открыли,  что  у  ящерицы  есть  такое  ценное
качество - регенерация органов. Хвост у ящерицы оторвешь - новый вырастет.
   - Представляешь, - радуется свояк, - как здорово будет! Хлоп -  отстриг
лисе хвост. На воротник. А назавтра у нее новый вырос, как у ящерицы.
   И это называется понимание покупателя! В хвосте главное - мех, теплота,
пушистость. Из ящерицыных хвостов кто же будет воротник  себе  шить?  Псих
какой-нибудь ненормальный. Да и климат у нас не тот.
   - Ничего не получится, - говорю я и все ему объясняю.
   - Да я про регенерацию! - радуется свояк.  -  Хвост  будет  лисий,  это
отрастать будет как у ящерицы! Приделать лисе хвост ящерицы мы как раз  не
умеем. Эта научная проблема пока неразрешима.
   И убегает пересаживать лисам гены регенерации. И дело идет, несмотря на
мои сомнения. Я в курсе, свояк все рассказывает. По телефону, теперь не до
встреч. Кипит у них работа. Сначала гены  пересаживают.  Потом  выращивают
зародыши. Миллион лисьих зародышей. Чтобы сразу промышленный эффект -  так
свояк объяснил. Ну, дело хозяйское.
   Зародыши  постепенно  растут  и  превращаются  в   симпатичных   лисят.
Некоторые рыженькие, другие черно-бурые, на вкус. Наконец,  кульминация  -
лисята вырастают в лисиц.
   Но прав оказался я. Конечно, кое-чего они добились.  Вырастили  миллион
прекрасных лисиц с регенерирующими хвостами.  Отстригаешь  хвост  -  через
день новый вырастает. Все, как предполагалось. Окрыленные успехом, свояк и
его коллеги пытаются пересадить лисам гены морской  черепахи.  Чтобы  жили
подольше.
   Ну а интересов  покупателя  не  учли.  Пылятся  лисьи  хвосты  на  всех
складах, но их, естественно, никто не берет. Кому они теперь нужны?
   Не дефицит!



   Михаил Пухов.
   Коммуникабельный гуманоид

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Звездные дожди".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 13 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Клева не было в принципе. Солнце отражалось в озере уже часа полтора, а
я сидел без  улова.  Впрочем,  в  рыбалке  важен  процесс.  Чтобы,  что-то
поймать, надо забираться куда-нибудь в глухомань, где неподвижно стоят под
корягами метровые щуки, а на дне шевелят усами  сомы.  Но  до  таких  мест
можно доехать лишь в отпуск.
   Внезапно какая-то тень заслонила  восходящее  солнце.  Прищурившись,  я
посмотрел в ту сторону и увидал дисковидный летательный аппарат, с  какими
встречались, по-моему, многие. Диск быстро  приближался.  По  его  гладкой
поверхности струилась тонкая пленка тумана.
   Что  ж,  это  справедливо.  Если  обитатели  какого-то  провинциального
городишки, чуть ли не ежедневно встречая пришельцев, каждый раз приходят к
полному пониманию, то чем мы хуже? Я лично всегда верил в летающие тарелки
и прочие НЛО.
   Диск висел уже прямо над моей головой. Струистый  туман  растекался  по
его обтекаемому днищу, как пар вдоль бортов готовой к старту ракеты. Потом
это струение прекратилось, и диск мягко  рухнул  в  кусты  в  каких-нибудь
тридцати метрах от меня.
   Разумеется, я уже  стоял  на  ногах,  забыв  про  удочку.  Из-за  диска
появился гуманоид, действительно очень похожий на человека,  и  направился
ко мне.
   - Здравствуйте, - произнес он на  вполне  правильном  русском  языке  и
оглянулся на свой летательный  аппарат.  В  борту  диска  имелась  большая
вмятина, которую я только теперь заметил. - Вы случайно не помните, где  я
покалечил свое магадо? И почему я один?
   Естественно, от неожиданности я слегка опешил. Но лицом в грязь  падать
не стал. Я ответил как можно спокойнее:
   - Не знаю.
   - Следовательно, раньше мы не встречались, - заключил гуманоид. - Так я
и предполагал. Значит, вы не сможете мне сообщить, давно ли я нахожусь  на
этой планете.
   Отвечать на это было нечего. Да и  вопрос-то  отсутствовал.  Я  молчал,
собираясь с мыслями.
   Гуманоид стоял рядом со мной и смотрел на неподвижный поплавок.
   - Совсем не клюет?
   - Откуда вы знаете? - удивился я.
   - Сейчас вы скажете мне об этом, - спокойно объяснил гуманоид.
   Логики в этом высказывании я не  нашел.  Однако  по  существу  он  был,
разумеется, прав.
   - Да, - сказал я. - Совсем не клюет. Обычное дело.
   И взялся за удочку, вытащить ее из воды. Чтобы не отвлекала.
   - Погодите, - сказал гуманоид. - Сейчас вы поймаете рыбу.
   Я подсек. Удилище согнулось. Такого не было у меня все лето.
   - Рыба!..
   - Вот теперь можно сматывать, - сказал гуманоид.  -  Больше  никого  вы
сегодня не подцепите.
   Я повиновался. Я верил гуманоиду. Он не помнил, сколько времени  провел
на Земле, но будущее предсказывал профессионально.
   - Вероятно, вы живете у нас довольно долго, - предположил я.
   - Почему вы так думаете?
   - Вы хорошо  говорите  по-русски,  а  наш  язык  сложен  для  изучения.
Логично?
   Гуманоид усмехнулся. Мимика у него тоже была совсем человеческая.
   - Нет. Если я неплохо говорю по-вашему, то не потому, что когда-то учил
язык. В этом случае я бы его, конечно, забыл.
   - Не понимаю.
   - Для вас это звучит  необычно,  -  согласился  гуманоид.  -  Но  любое
существо живет не только в пространстве, но и во времени. Для  того  чтобы
определять свое место в мире, мы располагаем специальными органами чувств.
Органы пространственной ориентации - это глаза, уши и  так  далее.  Чувств
ориентации во времени два - это память и  интуиция,  то  есть  способность
предвидеть будущее. Если бы их у нас не было, мы были бы  подобны  мертвой
материи, для которой понятие времени практически лишено смысла.
   - Допустим, - сказал я. - Это интересная точка зрения, но...
   - Вы это поймете, - предсказал гуманоид. - Вероятно, вы  замечали,  что
ваши временные чувства несимметричны. У вас,  людей,  хорошая  память,  но
почти отсутствует способность к предвидению. Вы еще  не  знаете,  что  это
универсальный закон природы: из двух  временных  чувств  одно  обязательно
доминирует. Этот закон справедлив и для моих соплеменников. Но у  нас  это
не так, как у людей. Наоборот. Наша память слаба, и мы  не  помним  своего
прошлого. Оно столь же туманно, как для вас будущее. Зато  у  нас  развито
чувство предвидения, поэтому будущее мы знаем.
   - Но это же страшно неудобно! Как вы ухитряетесь жить без памяти?
   - Зато мы помним будущее. Уверяю  вас,  это  ничуть  не  менее  удобно.
Например, произнося длинную фразу, вы не  всегда  знаете,  какими  словами
кончите, но помните ее начало и вопрос, на который отвечаете. Я  же  помню
конец  фразы  и  следующую  реплику  собеседника.  Например,   сейчас   вы
собираетесь вернуться к языковым проблемам.
   - Угадали, - согласился я. -  Какое  отношение  эти  сведения  имеют  к
знанию языка?
   - Я пробуду у вас много дней, - объяснил гуманоид. - Несомненно, за это
время я успею изучить язык, а сейчас ясно вижу  весь  процесс  обучения  и
поэтому знаю язык заранее. Разумеется, потом я его забуду.
   Я представил себе, как он изучает язык. В свете  его  высказываний  это
выглядело так. Он разговаривает со мной, с другими, а говорит все  хуже  и
хуже. Чем больше говорит, тем меньше знает язык. Потом садится за  словари
и учебники и забывает все окончательно. И покидает Землю.
   - Откуда вы прилетели? - полюбопытствовал я.
   - Не помню.
   - Даже так? Не помните, где и когда родились?
   - Естественно,  -  сказал  гуманоид.  -  Наше  прошлое  подобно  вашему
будущему. Разве вы знаете, когда умрете?
   - А вы это знаете?
   - О вас? - Гуманоид пожал плечами. - Естественно, нет. Вы ведь тоже  не
знаете дату моего рождения.
   Возразить на это было  нечего.  Как  спорить  с  законом  природы?  Все
симметрично во времени. Ни он, ни я не знаем дня его рождения.  И  мы  оба
ничего не можем сказать о моей смерти.
   - Вы помните свое индивидуальное прошлое, - продолжал он. - Я знаю свое
индивидуальное будущее.  Но  не  надейтесь  услышать  от  меня  что-нибудь
существенное для вас. Будущее, которое я знаю, вам неинтересно. А мне мало
пользы от вашего прошлого, даже если вы о нем подробно расскажете.
   Он был прав. Допустим, я потребую  от  него  комбинацию  цифр,  которая
выиграет в "Спортлото". Но он не знает выигрышной комбинации.  Ему  в  его
будущем и в голову не придет заглянуть в таблицу. А  если  я  попрошу  его
сделать это, он тут же забудет о моей просьбе.
   В конце концов, я ведь тоже не помню, какие числа  выиграли  в  прошлом
тираже.
   - Минувшее укутано мраком, - сказал гуманоид. - Если бы вы  знали,  как
это печально. Кто расскажет мне о моем прошлом? Почему я один? И откуда  я
прибыл?
   - Откуда-то оттуда. - Я показал вверх.
   - Спасибо за информацию, - поблагодарил он. -  В  обмен  я  сообщу  вам
кое-что из вашего будущего. Когда я улечу - а это вот-вот  случится  -  вы
будете стоять, задрав голову, и смотреть мне вслед. Я очень ясно вижу  эту
картину.
   Мы помолчали.
   - Кстати, что вы здесь делали? - внезапно спросил он.
   - Ловил рыбу, - сказал я. - Потом  прилетели  вы.  Оттуда,  со  стороны
солнца.
   В разговоре наметился перелом. Раньше вопросы  задавал  я,  теперь  это
делал  он.  Естественно:   моя   память   обогащалась,   его   предвидение
укорачивалось. Я знал о нем все больше, он обо мне - все меньше. Теперь  я
лучше его понимал, что никакой пользы от нашего контакта не будет.
   Я сказал:
   - Значит, сейчас вы улетите на своем магадо.
   - Откуда вы знаете, что оно так называется?
   - Вы сами назвали его так.
   - Да, возможно. - Гуманоид, грустно улыбнувшись, посмотрел на  меня  со
слабой надеждой. - Значит, мы не сообщили друг другу ничего интересного?
   - Нет, - сказал я.
   - К сожалению, так будет всегда, - сказал он. - Прощайте.
   - Счастливого пути.
   Он повернулся ко мне спиной и пошел, раздвигая  кусты.  Устремленный  в
свое грядущее, он уже не помнил  меня.  По  диску  заструился  волокнистый
туман, и аппарат беззвучно взмыл в чистое утреннее небо. Я стоял на берегу
озера и, задрав голову, глядел ему вслед.
   Я и сейчас ясно вижу эту картину.



   Михаил Пухов.
   Мы и наши родители

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Звездные дожди".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 13 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Как всегда, день начался удивительно.
   Сережка разбудил меня чуть свет (даже темно было) и сказал, что  сейчас
мы с ним пойдем на речку испытывать змей.
   Я ему объяснил, что змеи в нашем краю не  водятся  (объясняя,  я  успел
умыться); еще я  объяснил,  что  змея  -  существительное  одушевленное  и
поэтому нельзя сказать: "испытывать змею". Испытывать можно только то, что
ты сделал своими руками. Например, робота.
   Пока я возился на кухне, подготавливая печь к завтраку,  Сережка  долго
смеялся. Насмеявшись вволю, он сказал,  что  я  оказался  глупее,  чем  он
думал, потому что стыд тоже нельзя сделать  своими  руками,  а  он  сейчас
испытывает стыд за меня, поскольку я оказался глупее, чем он думал.
   Тогда я пошел к себе в комнату, чтобы занести это Сережкино изречение в
дневник для папы - пусть его куда-нибудь  вставит,  он  у  меня  писатель.
Поэтому я все интересные фразы записываю, у нас договор.  Нам  жаль,  если
хорошая мысль пропадает лишь потому, что я ее не записал. А  мой  папа  за
это учит меня уму-разуму и наставляет на путь истинный. Так  папа  говорит
маме, когда она называет его эксплуататором.
   Когда я вернулся, печь тихо гудела, а Сережка сидел  на  столе,  болтал
ногами и ждал. Я тоже подождал минут пять, а потом догадался посмотреть на
дисплей. Печь стояла  из-за  противоречий.  Оказывается,  Сережка  заказал
"яичницу всмятку и кофе черный с молоком", поэтому кибернетическая печь и,
остановилась. Я громко засмеялся, пошел  к  себе,  записал  этот  Сережкин
заказ в дневник, вернулся и  набрал  новый:  какао  и  гренки.  Пока  печь
работала, я громко над Сережкой смеялся.
   Потом я вспомнил первую сегодняшнюю запись и сказал Сережке,  что  змей
все-таки  нельзя  испытывать,  можно  только  проверять  у  них   условные
рефлексы. А если не верит, пусть спросит у отца, он у него биолог.
   Сережка на это даже не улыбнулся, просто  вышел  во  двор,  вернулся  с
длинной веревкой, намотанной на квадратную дощечку, и  объяснил  мне,  что
эта дощечка и есть водяной змей, который он вчера сделал и который сегодня
мы будем испытывать в речке.
   Потом я записывал всю эту историю в дневник, и мы  ужасно  смеялись,  а
потом вышли из дому и пошли к реке. Было уже часов семь, но поселок  спал.
Вернее, спали домики; люди-то уже встали и возились на кухнях с гренками и
какао.
   Мы миновали границу поселка и окунулись в лес. Трава была совсем мокрая
от росы, но лес проснулся:  по  верхушкам  гулял  ветерок.  Мы  бежали  по
тропинке, и Сережка рассказывал мне, что такое водяной змей и где  он  про
него прочитал.
   Он вычитал про него в одной старой книге. Водяной змей - это рыболовная
снасть. К деревянной дощечке привязывают  поводки  с  крючками  и  длинный
шнур. Дощечка плавает в воде  на  ребре,  а  конец  шнура  держит  в  руке
рыболов. В сущности, водяной змей ничем не отличается от воздушного: здесь
течение,  там  ветер.  Если  рыболов  умеет  управлять  змеем,  тот  может
выделывать удивительные  вещи:  приближаться  к  другому  берегу,  огибать
коряги и плыть против течения. Все это он делает бесшумно, поэтому рыбы на
него можно поймать видимо-невидимо, даже  тайменя.  Только  нужно  сначала
научиться управлять змеем; вот этим мы сейчас и займемся.
   Я напомнил Сережке, что река у нас узковата и поэтому лучше  испытывать
змей на озере, хоть оно и далеко. На это Сережка сказал, что я болен,  что
у меня обострение тупости. Он спросил, где я найду  на  озере  течение,  и
изрек,  что  водяной  змей  на  озере  все  равно  что  воздушный  змей  в
безвоздушном пространстве. Потом он обождал, пока я записывал эти  вещи  в
дневник для папы (я всегда ношу дневник с собой, у меня такое правило),  а
потом мы пошли дальше. И, выйдя на опушку, мы увидели дедушку Сашу.
   Тогда мы, правда, еще не знали, что его зовут дедушка  Саша  и  что  он
брат Вити Куницына. Просто навстречу нам по тропинке шли Витина мама  тетя
Оля и Витин папа дядя Володя и с  ними  какой-то  пожилой  человек.  Мы  с
Сережкой нисколько не удивились, потому что тетя Оля и дядя  Володя  часто
бывают здесь утром, когда остальные взрослые, кроме нас  с  Сережкой,  еще
возятся на кухнях с какао и гренками.  Они  еще  совсем  молодые,  хоть  и
родились в середине прошлого  века.  Мама  говорит,  что  тетя  Оля  очень
красивая, хотя мне моя мама нравится больше.
   Таких родителей, как у Вити Куницына, больше ни у кого нет. Они  совсем
разные. Даже удивительно,  все-таки  родственники.  Дядя  Володя  высокий,
белобрысый и очень сильный. У него серые глаза и  выдающийся  нос,  а  рот
такой, что, когда он закрыт, его и не видно, будто у дяди Володи лицо  без
рта. А закрыт он почти всегда, потому что дядя Володя разговаривает  мало.
Еще у дяди Володи совершенно неповторимый лоб, это моя  мама  заметила.  И
лицо у него бледное, без всякого загара.
   Тетя Оля наоборот. Она родом с  Юга.  Лицо  у  нее  смуглое,  а  волосы
короткие, вьющиеся, даже темнее, чем лицо. Еще у нее есть  большие  черные
глаза. Сама она тоненькая и на вид совсем  слабенькая,  хотя  Сережка  сам
видел, как она поднимала пудовую гирю  одной  левой  рукой.  И  много  раз
поднимала. Это она утреннюю гимнастику делала. Где-то здесь,  в  лесу,  на
этой самой опушке.
   Вот такие они, Витины родители, совсем друг на друга непохожие.  Похожи
они только тем, что оба встают чуть  свет,  надевают  спортивную  форму  и
бегут в лес заниматься утренней гимнастикой, как и все,  кто  вернулся  со
звезд. Для  послеполетной  адаптации,  как  говорит  Сережкин  отец.  Витя
Куницын тоже с ними ходит. Только он гимнастики не делает  -  ему  это  не
надо, а идет прямо на речку или на озеро. Окунувшись, он сидит на  берегу,
смотрит на воду и на небо, а потом - хлоп!  -  выдает  точный  прогноз  на
завтра. Причем никогда не ошибается.  Так  больше  никто  не  умеет,  даже
Сережкина мама предсказывает погоду только когда она  кому-то  необходима.
Допустим, для урожая нужно, чтобы завтра был дождь. Тогда  Сережкина  мама
говорит: "Завтра будет дождь", - и назавтра действительно идет  дождь.  Но
Сережкина мама не волшебница. Она у него инженер-синоптик.
   Витя Куницын, наоборот, ошибается только когда  Сережкина  мама  делает
погоду. Если синоптики не вмешиваются, он предсказывает погоду точно. Ведь
он родился вдали от Земли и воспринимает природу не как мы. У него  свежий
взгляд. Сережкина мама уже решила, что, когда Витя  Куницын  вырастет,  он
обязательно пойдет работать к ней в бюро погоды. Им  такой  человек  очень
нужен, чтобы зря в погоду не вмешиваться и  не  тратить  энергию  попусту.
Сережкина мама взяла бы Витю на работу хоть сейчас, но он еще маленький, и
пока мало знает, и ему нужно долго учить