Буняк молчал.
   - Теперь я смотрю на  все  по-другому,  -  повторил  Чернов.  -  Вполне
возможно, он уже тогда понимал, что так  будет.  Просто  притворялся  ради
меня. И то, что я его бросил...
   - Не надо, - сказал Буняк. - Вам было труднее. Он был обречен, вы  были
бессильны.
   Чернов не ответил. Он смотрел в окно, в просвет между деревьями.
   - Тем, кто бессилен, труднее, - повторил Буняк. - Мы тоже бессильны.
   Над далекими куполами стояло небо. Голубое небо-убийца.
   - Нет, я не согласен, - сказал наконец Чернов. - Я все понял, но  я  не
согласен. Действительно, человечество нам ничем не обязано. Для Земли  мой
товарищ - один из миллиардов. Пусть так. Но ведь были другие.
   - Кто?
   - Разве мало выдающихся людей жило на Земле  во  все  эпохи?  -  сказал
Чернов. - Людей, без которых ваш мир был бы иным? Без которых  он  был  бы
гораздо хуже, чем сейчас?..
   - Не забывайте о возрастном пределе, - предупредил Буняк. -  Не  старше
тридцати лет.
   - Все равно. Лермонтов, Галуа... Таких очень много.
   - Да, - согласился Буняк. - В этом вся сложность.
   - Нет, - сказал Чернов. - Все равно их можно  перечислить  по  пальцам.
Дело не в количестве. Но вы... Вы... - Чернов запнулся, нужное слово было,
но он не сразу смог его произнести. - _Вы ничего не помните_!..
   Буняк не ответил. Некоторое время он неподвижно сидел на фоне  далекого
неба, и в его глазах была усталость. Потом он встал.
   - Да, мы ничего не помним, - сказал он. - Пойдемте.
   Через четверть часа они стояли на узкой площадке,  на  вершине  ажурной
башни над сплошным океаном листвы.  Каким  образом  они  здесь  оказались,
Чернов не понимал - потерял ориентацию. Помнил только, как они выходили из
здания института, потом долго куда-то шли по улице, похожей на парк, потом
поднимались по высокой винтовой лестнице.
   Под ними до самого горизонта простиралось зеленое  море.  Кое-где,  как
айсберги, торчали глыбы домов. Над городом было много ветра и воздуха,  по
верхушкам деревьев бежали волны. Тонкая труба треугольного сечения уходила
вдаль. Вдоль трубы на них надвигалось что-то стремительное, беззвучное.
   - Монор, - объяснил Буняк. -  Монорельс.  Теперь  это  у  нас  основной
общественный транспорт.
   Вытянутый вагон прошелестел мимо, не замедлив хода, оставив после  себя
угасающий порыв ветра.
   - Куда мы поедем? - спросил Чернов.
   - Все равно, - усмехнулся Буняк. - По-моему, это безразлично.
   Новый вагон плавно затормозил  у  площадки.  Его  стенка  исчезла,  они
перешли внутрь. Вагон тронулся и понесся  над  зеленой  равниной.  Паутина
путей блестела над городом, среди белых островов зданий.
   - Я могу знать, куда вы меня везете? - настойчиво повторил Чернов.
   - Вы считаете, что мы ничего не помним, - сказал Буняк. - И  не  хотите
понять, почему мы не работаем на людях. Я помогу вам  разобраться  в  этих
вопросах. А куда мы едем  конкретно,  не  знаю.  Это  действительно  почти
безразлично.
   Чернов молчал, приглядываясь к пассажирам. Одни женщины, на вид  совсем
юные. Платья - недлинные,  вдобавок  розовые.  Женщины  прикрывали  колени
пышными букетами, аромат незнакомых цветов пронизывал  все.  Вагон  монора
двигался быстро, иногда останавливаясь.
   - Не понимаю, зачем им столько цветов? - сказал Чернов. - И  когда  они
все работают? Полдень, но улицы заполнены гуляющими. Когда они работают  -
вот что мне непонятно.
   Вагон снова затормозил - на этот раз  где-то  за  городом,  и  станция,
видимо, была конечной, и вагон монора остановился у самой земли. Девушки с
цветами в руках спустились по легким ступенькам  и  шли  теперь  по  узкой
тропинке, изгибавшейся  между  лесом  и  полем.  Буняк  и  Чернов  немного
отстали. Тропа поднималась, вверху шумели высокие сосны. В поле колосились
злаки.
   - Сейчас лето, - сказал наконец Буняк. - Отпуска,  я  уже  говорил.  Не
сердитесь.
   Подъем кончился. Тропа сделала последний поворот. Буняк остановился,  а
стайка девушек продолжала движение -  туда,  где  на  земле  под  высокими
соснами лежала простая каменная плита. И рядом - Вечный огонь.
   -  И  вообще  не  сердитесь,  -  сказал  Буняк.  -  Все  трассы  монора
оканчиваются в таких же местах. Везде, где когда-то  прошла  война,  земля
смешана с прахом погибших. Из каждой ее частички  мы  могли  бы  возродить
человека. Их десятки миллионов. Большинство - почти дети. Они тоже  ничего
не успели сделать для человечества. Ничего, кроме самого главного.  Вот  о
каком выборе идет речь. Теперь вы понимаете?..
   Он умолк. Чернов тоже молчал. Представители  разных  эпох,  они  стояли
плечом к плечу, а цветы неровными холмиками ложились на темный  гранит,  и
девушки в розовых платьицах отходили с пустыми руками.



   Михаил Пухов.
   Звездный дождь

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Звездные дожди".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 13 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Кресло под Рыбкиным качнулось; руки вцепились в подлокотники.  Кажется,
стена напротив  зашаталась  тоже.  Во  всяком  случае,  пейзаж  за  спиной
Васильева дернулся и повис криво. И висячие светильники  покачивались  как
маятники, только медленнее.
   - Вы у нас впервые? - хладнокровно произнес  Васильев.  -  Не  бойтесь,
ничего страшного  не  произошло.  Видимо,  рядом  упал  метеорит.  Крупный
метеорит. Мы, конечно, его сопровождали. Но кто меня предупредил? Никто...
Извините. Дежурный по Системе, - сказал он другим тоном, включая приемник.
   Из глубины  кресла  Рыбкин  смотрел,  как  Васильев,  приставив  к  уху
наушник, слушает донесение. Ему хорошо  с  такой  специальностью.  "Ничего
страшного..." А вот Рыбкин действительно испугался. Но  ничего  постыдного
нет: виновно  слабое  лунное  притяжение.  Сотрясение  было  не  такое  уж
сильное, но кресло под собой тут и так почти не ощущаешь, а при толчке его
из-под Рыбкина будто выдернули, от этого и испуг.  Здорово,  когда  можешь
все объяснить. Да, виновата гравитация.
   Они сидели  вдвоем  в  центральном  зале  Лунного  метеоритного  поста.
Помещение большое, с богатой отделкой. Светильники, ковры;  стены  увешаны
картинами, теперь покосившимися. Наверняка подлинники. Особенно  эта  вещь
за спиной Васильева: метеоритный дождь в тысяча  каком-то  году.  Падающие
звезды, испуганные лица, шпили церквей... Средневековье. Удивительно:  еще
полвека назад думали, что в лунных домах будет тесно, как в колодцах.
   Экран гиперсвязи размещался на столе Васильева, и Рыбкин не видел,  что
на этом экране происходит. Текст  донесения  поступал  только  в  наушники
Васильева, но все было понятно и так.
   - Да, - говорил он. - Да. Рад приветствовать. Да. Понял,  что  вспышка.
Теперь, пожалуйста, координаты. Спасибо, принял. Понял, что  семь  баллов.
Да. Ладно, привет.
   Он положил наушники на стол и оторвал глаза от экрана.
   - Вот так. Когда вспышка на Солнце, тебе докладывают.  Но  если  что-то
сыплется тебе на голову... Главное, хотя  бы  других  предупредили.  Иначе
скандал. Но вернемся к звездным цивилизациям. Я не  понимаю,  почему  наша
метеоритная служба должна чуть ли не сегодня  начинать  слежку  за  вашими
неопознанными объектами.
   - Не путайте нас с уфологами, - усмехнулся Рыбкин. - Ксенология  -  это
учение о чужом разуме, серьезная  дисциплина  со  своим  математическим  и
экспериментальным обеспечением.
   - Которого вдруг стало мало, - подхватил  Васильев,  -  и  понадобились
наши радары.  Но  зачем?  Ваши  люди  всегда  говорили,  что  единственное
достояние чужих цивилизаций,  за  которым  есть  смысл  охотиться,  -  это
информация. Значит, нужны не локаторы, а радиотелескопы. И вы  их  строите
все больше и лучше. На Земле, на Луне, теперь в космосе. Кстати, как  дела
с последним? Вот с этим, который у вас на значке?
   Рыбкин потрогал эмблему SETI у себя на груди.
   - Разумеется, все в порядке. Скоро заработает. - Он вздохнул.
   - Чем-то недовольны?
   Рыбкин махнул рукой.
   - Инерция, - объяснил он. - Эту антенну заложили  лет  пять  назад.  Но
кому нужен приемник, которому нечего принимать?
   Они помолчали.
   - Зачем же так? - сказал потом Васильев. - Я знаю о ваших неудачах.  Но
ведь все дело в чувствительности аппаратуры. Или представления изменились?
   - В корне, - сказал  Рыбкин.  -  Раньше  мы  искали  сигналы  от  очень
развитых сверхцивилизаций, находящихся чрезвычайно далеко. Похоже,  мы  не
там искали. Весьма вероятно, что сверхцивилизаций  просто  нет.  "Молчание
вселенной" - вам знаком этот термин?
   - Читал. Раз есть другие цивилизации, должны быть сигналы. Вы их ищете,
ищете долго. Вселенная молчит. Значит, сверхцивилизации отсутствуют. Вывод
ясен, но основание ненадежно. Через  одну  экспериментальную  точку  можно
провести сколько угодно прямых.
   - Есть и другие экспериментальные точки, - объяснил Рыбкин. - Известно,
что наблюдаемая частота  мутаций  не  соответствует  темпам  биологической
эволюции. Следовательно, иногда количество мутаций скачком увеличивается.
   - Тоже читал, - кивнул Васильев. - Один раз в миллионы  лет  вблизи  от
нас взрывается Сверхновая. В результате появляется разум.  Или  динозавры.
Или они вымирают, не помню точно. Вы говорите об этом?
   - Именно об этом. Но есть две волны,  два  вида  излучения  Сверхновой.
Во-первых, жесткое электромагнитное  излучение.  Оно  распространяется  со
скоростью света. Это сравнительно кратковременный,  но  мощный  мутагенный
фактор, действующий на расстояниях вплоть до десятков  парсеков  от  места
взрыва. Оно вызывает в биосферах  мутации,  которые,  в  частности,  могут
привести к появлению динозавров. Или к возникновению разума.
   - А во-вторых?
   -  Вторая  волна  -  это  космические  лучи.   Радиоактивная   оболочка
вспыхнувшей звезды разлетается гораздо медленнее. Это излучение отстает от
электромагнитного и достигает уже облученных планет  только  через  многие
тысячи лет. Вот вам  вторая  мутагенная  волна.  На  сотни  веков  планеты
погружаются в радиоактивную туманность.
   - И эволюция делает новый скачок, - предположил Васильев.
   - Нет.  Высокий  уровень  мутаций  на  протяжении  длительного  времени
приводит к деградации. Именно поэтому погибли динозавры. Именно поэтому от
могучей древней цивилизации насекомых остались одни муравейники.
   - А человечество? - усмехнулся Васильев. - Тоже лишь остаток чего-то?
   - Мы живем между волнами, - сказал Рыбкин. - Первая  волна  прокатилась
миллион лет назад. До прихода второй остались считанные столетия.
   Они помолчали. Потом Васильев сказал:
   - Я все-таки надеюсь, что вы шутите.  Но  ладно.  Какое  отношение  эта
печальная перспектива имеет к проблемам SETI?
   - Целиком меняется все, - объяснил Рыбкин.  -  Если  развитые  культуры
существуют лишь краткое время, то они  не  успевают  подняться  до  уровня
сверхцивилизации. Общаться на больших расстояниях они не  могут.  Молчание
вселенной получает логичное объяснение.
   - А вы остаетесь без работы.
   - Нет, - возразил Рыбкин. - Есть одна любопытная  возможность.  Близкие
звезды, как и Солнце, уже пережили  первую  волну,  а  вторая  до  них  не
докатилась. Понимаете? Только там есть смысл искать разумную жизнь, причем
примерно нашего уровня.
   - И для этого нужны радары? Но они ничего не увидят.  Такие  расстояния
только вам кажутся небольшими.
   - Цивилизация, способная понять опасность, будет искать выход, - сказал
Рыбкин. - В частности, работать над  межзвездной  связью  и  готовиться  к
бегству. Она должна запускать автоматические зонды в  ближайшие  планетные
системы, в том числе в солнечную. Поэтому шансы обнаружить чей-нибудь зонд
повышаются. Вот для чего нам нужны ваши  люди,  ваша  организация  и  ваша
совершенная техника.
   Рыбкин вытер лоб. В помещении было прохладно, но пот лил ручьем. Еще бы
- прочел целую лекцию!
   - Я все понял, - сказал Васильев. - Но если бы что-то такое было, мы бы
заметили. Правда, важна скорость.  Наши  локаторы  работают  в  диапазоне,
соответствующем скоростям небесных  тел  и  космических  кораблей.  Земных
кораблей,  разумеется...  Извините.  Дежурный  по  Системе.   Фобос?   Рад
приветствовать. Что?  Поздравляю.  Нет.  Да,  записываю.  Время  известно?
Отлично. Значит, берем эти десять  часов,  умножаем  на  скорость  ракеты,
результат откладываем на циркуле и рисуем  сферу  с  планеткой  в  центре.
Внутри сферы и должна находиться похищенная ракета. Ничего нет?  Не  может
быть. Обшарьте все астероиды, каждый обломок. Должна быть.  Ищите.  Ладно,
привет.
   Васильев щелкнул тумблером и бросил наушники.
   - Вот что такое наши локаторы, - сказал он. - Вы все поняли?
   - Кое-что, - сказал Рыбкин. - По-моему, кто-то потерял ракету. Где-то в
поясе астероидов.
   - Да, - сказал Васильев. - Именно там. И это абсурд, такого никогда  не
было. Дичь. Геолог оставляет ракету в космосе, садится на  модуле.  Ракета
над головой, иногда он на нее поглядывает. Вдруг  смотрит  -  ракеты  нет.
Пропала.  Понимаете?  Просто  бессмыслица.  Это  же  астероиды,  там   все
просматривается из конца в конец. Локаторы отличные,  лучше  наших.  Самая
совершенная в мире техника, как  вы  утверждаете.  И  что  они  находят  с
помощью  этой  техники?  Естественно,  ничего...  Извините.  Дежурный   по
Системе. Главная? Рад приветствовать. Спасибо, нормально. В  поясе  угнали
ракету, слышал? А у тебя? Магнитная буря? Знаю. Дежурный знает все.  Когда
на Солнце вспышка, на Земле всегда буря. Ладно, привет. Теперь  понимаете,
какая у нас работа? А вы говорите  о  зондах.  Такими  пропажами,  правда,
занимаются другие, мы просто помогаем. Но все эти вспышки,  землетрясения,
магнитные бури... Метеоритные дожди. Информация идет  на  компьютеры,  они
все делают сами и сами предупреждают кого надо. Возьмем метеорит,  который
только что грохнулся. Наши локаторы его, конечно, сопровождали. Компьютеры
известили всех, кого сочли нужным. Меня - нет.  Значит,  я  программой  не
предусмотрен. А вы - искать чужие зонды! Как же я смогу их искать?..
   Васильев умолк: выговорился. Некоторое время Рыбкин молча смотрел,  как
он играет наушниками гиперсвязи. Очень ценная вещь: таких на  всю  Систему
пар десять. Когда Васильев оставил наушники в покое, Рыбкин сказал:
   - Собственно, я имел в виду другое. Нам нужна  информация,  хоть  малая
толика.  Иногда  происходят  странные  события.  Об   этих   вещах   много
рассказывают, но никто ими толком не  занимается.  Таинственные  радиоэхо,
локационные призраки, эфирные голоса... Словом, загадочные события.
   - Насколько я знаю, в основном  это  байки,  -  сказал  Васильев.  -  Я
работаю в метеослужбе десять лет, но никаких событий за это время...
   Он вдруг замолчал  и  быстро  встал.  Его  взгляд  был  устремлен  мимо
Рыбкина, к входной двери.
   Из коридора повеяло ветерком. Рыбкин обернулся и тоже встал.  В  проеме
стоял высокий седой человек, знакомый по фотографиям. Это был знаменитый в
прошлом космонавт, а ныне начальник Лунного комплекса Озерский - комендант
Луны, как он себя называл.
   - Здравствуйте, Виктор, - ласково сказал он Васильеву, кивнув  Рыбкину.
- Хорошо проводите рабочее время, за приятной беседой...
   - Мы по делу, Николай  Львович,  -  виновато  сказал  Васильев.  -  Это
товарищ Рыбкин. Он мне совершенно не мешает.
   - Вы так считаете? - ласково поинтересовался Озерский. -  Действительно
не мешает?
   - Что случилось, Николай Львович? - тревожно спросил Васильев.
   - Вам лучше знать. Это вы дежурите по Системе.
   Последовала пауза.
   - Неужели этот метеорит? Что-нибудь случилось?
   - На сей раз ничего, - холодно произнес Озерский. - Но предупреждения я
не получал. К счастью, он упал на той стороне.
   - Правда? - сказал  Васильев  с  облегчением.  -  Тогда  понятно.  Если
метеорит  падает  вдали  от  города  и  если  он  небольшой,  тревога   не
поднимается. Но как же так? Почему тогда был толчок?..
   - Да вы знаете, что там упало? - вдруг закричал Озерский, побагровев. -
Гора! Да! Самая настоящая гора! Тысячи тонн! Тысячи! Просто  счастье,  что
на обратную сторону! Счастье! А если бы сюда?..
   Озерский  обвел  рукой  центральный  зал  Лунного  метеопоста  и   тихо
повторил:
   - А если бы сюда?..
   Он замолчал. Потом махнул рукой и вышел.


   Зал  обработки  информации  располагался  рядом  по  коридору.  Если  в
центральном зале было нежарко, то здесь почти холодно. Машина не  человек,
тепло ей противопоказано.  Два  оператора  в  цветных  нейлоновых  куртках
играли   в   шахматы   перед   огромным   пустым    дисплеем.    Телетайпы
безмолвствовали.
   - Привет, ребята, - сказал Васильев. - Хорошо проводите рабочее время.
   Игроки вскочили, остановив часы. Васильев, следом Рыбкин  приблизились.
Рыбкин поздоровался с обоими за руку.
   - Рыбкин. Александр Петрович.
   - Губенко. Саша.
   - Вадим.
   - Есть работа, - сказал Васильев. - Только  что  приходил  Озерский.  С
претензиями. Мы пропустили что-то вроде астероида.
   - Если шел мимо, то могли, - сказал Губенко.
   - Если бы мимо, - сказал Васильев. - Толчок почувствовали?
   - Он мне такой мат испортил, - сказал Вадим, -  с  жертвой  ферзя.  Все
фигуры попадали. Потом восстановили, но неправильно. Мата не получилось, а
ферзь...
   - Не было там мата. А где он упал?
   - На обратную сторону, -  сказал  Васильев.  Губенко  свистнул.  -  Так
говорит Озерский. А предупреждения от нас не было.
   -  Невозможно,  -  сказал  Губенко.  Вадим  сел  за  машинку,  застучал
клавишами. - Конечно, тревога поднимается,  когда  есть  угроза.  Если  он
падал на ту сторону, причин для тревоги нет.  Но  если  это  действительно
астероид...
   - Несколько тысяч тонн, - объяснил Васильев. - Так  они  определили  по
силе взрыва.
   - Невозможно, - повторил Губенко. - Где-то ошибка.
   Наступило молчание. Только тихо щелкали клавиши.
   - Скажите, - Рыбкин потянул Васильева за рукав, - у  вас  всегда  такие
дежурства? Я здесь всего полчаса, а так  много  произошло.  И  вспышка  на
Солнце, и магнитная буря, и этот метеорит, и где-то пропала ракета...
   - По-разному, - сказал Васильев. - Конечно, обычно спокойнее. Но  когда
метеорный поток, бывает хуже. Тревога, тревога, тревога...
   - Ну там причина одна, - сказал Рыбкин.
   - Почему же? Все время разные метеориты. Вспышка на Солнце и  магнитная
буря тоже причинно связаны.
   - Вы думаете? - сказал Рыбкин. На черном экране  дисплея  возник  белый
круг. Рядом по экрану были разбросаны светящиеся точки разной яркости.
   - Луна, - сказал Вадим. - А  это  спутники.  Все  снесено  в  плоскость
экватора. Долгота истинна, широтой пренебрегаем. Время полчаса  назад,  за
две минуты до взрыва. Начинать?
   - Погодите, - попросил Рыбкин. - Это что за яркий объект?
   - Сейчас посмотрим. - Вадим тронул указкой огонек на экране.  В  нижней
части дисплея появились слова и цифры.
   - О, так это ваш новый радиотелескоп! -  обрадовался  Васильев.  -  Тот
самый! Диаметр двадцать метров, масса тысяча тонн.
   - Надо же, - сказал Губенко. - Двадцать метров, а как отражает.
   - Это линза Люнеберга, - объяснил  Рыбкин.  -  Полный  круговой  обзор.
Поэтому и поперечник рассеяния велик со всех направлений.
   - Ладно, начинай, - сказал Васильев. - Где место падения?
   Вадим тронул указкой точку на круге.
   - Как видите, поблизости ничего.
   Прошла  минута,  но  картинка  на  дисплее  не   изменилась.   Движение
светящихся  точек  было  неразличимо  глазу.  При   таком   масштабе   это
естественно, отметил Рыбкин.
   Пошла вторая минута. Все молчали,  вглядываясь  в  экран.  Внезапно  из
только что указанной точки полетел сноп искр. Это длилось мгновение, потом
они исчезли.
   - Осколки, - сказал Васильев. - Но я не заметил  ничего,  напоминающего
астероид. Неужели все-таки извержение? Кстати, это совпало со вспышкой  на
Солнце.