торам, - командует он в ответ.



                                    МЫ

     Двадцать часов спустя.
     Главный разгон  и  главное  торможение  окончены.  Мы  выбираемся  из
амортизаторов. Пейзаж в видеостене изменился разительно. Планета вместе  с
колонией пропала в черноте неба, став одной из бесчисленных звезд.
     "Феникс" опускается к Альтаиру  кормой  вперед,  поэтому  перед  нами
только звезды, будто мы улетели  от  колонии  в  колоссальную  межзвездную
даль.
     - Фильтрация, - сообщает Фен.
     Звезды гаснут, будто их отгородили от  нас  черной  стеной.  Это  Фен
надел темные очки на глаза телекамер.
     - Переключаю.
     Невольно  зажмуриваюсь.  Мы  висим  над  пылающим   океаном   плазмы,
ослепительным даже сквозь почти непрозрачные фильтры. Поверхность Альтаира
занимает все видимое поле зрения, уходя за границы экранов.  Это  даже  не
море. Это что-то такое, для чего в языке нет подходящих слов. Впрочем...
     "Когда  себе  я  надоем,  я  брошусь  в  солнце  золотое"...  Велимир
Хлебников, начало XX века. Дедал и  Икар,  атланто-минойская  культура,  4
тыс. лет назад. "Курс - Юг", - Рэй Брэдбери, "Золотые яблоки Солнца".  Это
о наших предшественниках, потомках титанов, похитивших у солнца огонь.
     Курс - Юг.
     Альтаир, если смотреть с Земли, - это яркая  звезда  северного  неба,
самая крупная в созвездии Орла. Белое  светило  спектрального  класса  G5,
образовавшееся пять с половиной миллиардов лет назад.  Масса  Альтаира  на
четверть превышает массу Солнца, а диаметр почти в два  с  половиной  раза
больше поперечника лунной орбиты. Космический корабль не может  подойти  к
центру Альтаира ближе чем на 850 тысяч километров, на наткнувшись  на  его
огненную  поверхность.  Альтаир  больше  и  белее  Солнца,   поэтому   его
светимость выше на порядок. Поскольку  Альтаир  близок  к  Солнцу,  то  он
издавна служит одной  из  навигационных  звезд.  По  Канопусу  и  Альтаиру
ориентировали планетолеты; экспрессы, идущие на Юпитер, часто выходили  на
плоскости эклиптики курсом на Альтаир.
     В середине XXVI века  в  окрестностях  Альтаира  организовали  первую
земную колоний. Вскоре после этого звезда впервые  была  использована  для
заправки звездолета дальнего следования...
     Когда-то публика, которой объявили, что Солнце  -  это  звезда,  была
шокирована. Что общего у раскаленного диска с маленькими  белыми  точками?
Сейчас одна из точек развернулась перед нами колоссальной огненной стеной.
Стена  дышит.  Видно  ее  зернистое   строение.   На   горизонте   застыли
многотысячекилометровые протуберанцы, а под нами формируется  черное,  как
бездна, пятно.
     - Сядь со мной рядом, - говорит Вита. - Мне страшно.
     Крепко обнимаю ее. Она вся дрожит.
     - Почему?..
     - Мне кажется, оно живое. - Она  показывает  вперед,  на  ослабленное
фильтрами сияние. - Чужое мышление вторгается в меня.
     Мне страшно.
     "Избегай черных дыр, Алек". Но это не черная дыра. Вита дрожит, но  я
не чувствую  ничего.  Абсолютно  ничего.  Под  нами  обычное  солнце.  Мои
товарищи 550 лет назад в пяти парсеках отсюда ныряли в точно такое же.
     Вспоминаю  это  славное  время.   Громоздкие   костюмы-рефрижераторы,
корабли-холодильники.
     - Я чувствую, как оно входит в меня, - шепчет Вита.  -  Во  мне  была
пустота,  и  сейчас  она  заполняется.  Но  это  не  та  полнота,  не   та
завершенность, которая бывает... Оно вползает насильно, против  желания...
Оно, не знает моих желаний... Защити меня, Алек...
     - Успокойся, - говорю я. - Ты переутомилась и нервничаешь. Ты  просто
устала, Вита...
     - Эти чужие мысли, - шепчет она. - Чуждые чувства... Они не мои.  Мне
кажется, я наполовину машина. Электронные вихри бьются в моих интегральных
схемах. Я вижу незнакомые лица, фигуры в  нелепых  комбинезонах,  странные
аппараты, зачем-то уходящие в пламя... И мне  кажется,  что  я  наполовину
мужчина, что я сама себя обнимаю...
     - Ты просто устала, Вита. Успокойся, пожалуйста...
     Море огня  надвигается.  Внизу  растет  темное  пятно.  Там  кружатся
гигантские вихри пламени. Вита туда не  смотрит,  ее  глаза  закрыты.  Она
дрожит все сильнее.
     - Ужасно быть электронной машиной.  Не  знаю,  откуда  оно  входит  в
меня... Откуда внедряется... Но я сейчас - "я" только  на  одну  треть.  И
машина на одну треть. Хочешь число "пи" до сотого знака?..
     - Давай.
     - Три один четыре один пять девять два, - диктует она, -  шесть  пять
три пять восемь...
     Она еще долго диктует. И дрожит все сильнее.
     - Спроси еще что-нибудь, Алек...
     - Когда я улетел с Земли?
     - Ты? В декабре, незадолго до праздника.  Ты  стартовал.  Ты  набирал
скорость. Ты летел в пустоте... Ты прошел полдороги...
     - Стоп, - говорю я. - Вита, откуда...
     - Елку ты тоже вез, - продолжает она как в трансе. -  И  разноцветные
лампочки...
     - Вита! Но откуда?..
     - Я была там с тобой, - говорит она. Ее глаза закрыты, лицо  бледное,
она вся дрожит. - Человек - это память. Разве не понимаешь? Я была  там  с
тобой... принимала душ... замерзала... Я была там тобой, понимаешь,  Алек?
И я сейчас ты...
     Мы падаем в море огня.
     Внезапно я ощущаю чью-то руку на своей талии. Талия  у  меня  тонкая,
девичья. На ней чья-то рука. Это моя рука. Я сам  обнимаю  себя  за  талию
Виты...
     Она сразу перестает дрожать. Ее глаза открываются. Нет -  это  я  сам
открываю свои вторые глаза.



                                    МЫ

     Это как сон.
     Я - это три встретившиеся реки. Три корня, сросшиеся в единый ствол.
     Раньше я был Сашей Ковровым, космонавтом XXI века, замерзшим и  чудом
спасшимся.
     Я был Витой, девушкой XXV века. Я летел к далекой  звезде  устраивать
там поселение.
     Я был корабельным компьютером Феном.
     Теперь я и то, и другое, и третье.
     Я - это мы = я + она + машина = мы + машина = мы.
     Две мои пары глаз смотрят одна в другую.  У  меня  два  тела,  восемь
конечностей.  У  меня  прекрасные  локаторы  и  три  мозга,  один  из  них
кристаллический. Обширная память. Одна общая память, одно вместилище,  где
сошлись три потока. Они сошлись в прошлом.
     Человек - это память.
     Я помню дорогу на Ио в начале XXI века.  Помню,  как  земные  подруги
провожали меня в XXV. Но лучше всего помню, как увидал в  пустоте  предмет
глазами своих радаров...
     Вокруг была чернота. Время стояло. Далекие звезды  не  меняли  своего
положения.  И  вдруг  в  бездне  далеко  впереди  мой   радиолуч   нащупал
приближающийся предмет. Вернее, это мы к нему приближались...
     Я помню другое  время,  когда  нас  было  двое  -  два  компьютера  в
чудовищной бездне неба. Наши информационные сети были  слиты  в  одну.  Мы
обменивались  памятью.  Мы  были  двумя   собравшимися   сосудами,   двумя
половинками, разделенными тысячью километров.
     Теперь история повторилась.
     Каждый  человек  когда-то  был  разными  людьми.  Ребенком,   юношей,
взрослым. Иногда любил, иногда ненавидел - часто одних и  тех  же.  Каждый
был прежде разными людьми, разделенными временем.
     Я был тремя, которых разделяло пространство.
     Плыву над морем огня. Мои датчики  меряют  внешнюю  температуру.  Она
очень большая, но моим телам прохладно. Обоим телам - мужскому и женскому.
     Сейчас я всемогущ. Мои баки  пусты,  но  инерция  орбиты  несет  меня
вперед, как течение полноводной реки. Я  все  еще  снижаюсь  над  огненным
океаном - приближаюсь к точке контакта. Скоро периастр, и раструбы ловушек
уже расставлены как крылья  летучей  мыши.  Я  чувствую  это  инерционными
датчиками и вижу человеческими глазами на экранах в посту управления.  Еще
я вижу это телевизионными телескопами и  радарами.  Вижу  во  всех  цветах
одновременно, с разных углов, с разных точек зрения.
     Я всемогущ. Раньше было не так. Те мои части,  которые  были  людьми,
имели слабую память и мало органов чувств. У частицы, носившей имя Фен, не
было ничего человеческого.
     Сейчас все происходит сразу. Я  измеряю  концентрацию  водорода  (она
растет быстро), прогнозируя  наше  движение,  любуюсь  звездным  пейзажем,
прикидываю  варианты  ухода.  Смотрю  на  укрупняющий  рисунок  гранул   и
одновременно размышляю о том, что произошло. Наши  сознания  объединились.
Это не телепатия - это полное слияние памятей. Многие  такие  слова  давно
приобрели множественное число.  Мы  легко  говорим  и  думаем:  вселенные,
пространства, человечества...
     Человек  -  это  память.  Я  помню  свое  вневременное   компьютерное
существование. Вихрь электронных мыслей, сменяемый часами штиля,  а  потом
снова одна мысль опережает другую, а кругом космос, холодный, как ты  сам.
И в то же самое время я был в прошлом людьми, говорившими с этими холодным
мозгом и любившими друг друга. Я помню всего себя как изнутри,  так  и  со
стороны.
     Подобное питается подобным.
     Камни получаются из обломков других камней. Растения вбирают  в  себя
части других растений. Животные - фрагменты других организмов. Так и  душа
- это смесь, это что-то, слепленное из  многих  кусочков  душ  других.  Из
чужих улыбок, слов, поступков...
     Но что будет, если склеить не обрывки, а целые?
     Количество перейдет в качество?
     Объединение частиц воды - это поток. Объединение камней  -  гора  или
лавина. Растения, объединяясь, образуют лес или степь; животные  -  стадо,
косяк, муравейник или стаю. Все это сверхорганизмы низшего порядка. Но что
будет, если целиком объединить человеческие души,  слив  вместе  память  и
мозговой потенциал многих людей?
     Получится сверхорганизм высшего порядка  -  сверхличность.  Получится
существо вроде нынешнего меня.
     Сверхорганизмы низшего порядка - лес и стая. Они  слишком  похожи  на
соответствующие мертвые структуры: гору и поток. Поток,  превращающийся  в
стаю... Я видел раньше такие сны.
     Взаимодействие  сверхорганизма  низшего  порядка  с   его   отдельным
элементом ничем не отличается от более примитивного взаимодействия.
     Человек в толпе - человек в потоке воды.
     Впрочем, толпа - не сверхорганизм. Это вырождение сверхорганизма. Как
сравнить толпу с рыбьей стаей!..
     Становится все теплее. Мои холодильные  установки  не  рассчитаны  на
долгое пребывание в атмосфере звезды. Я чувствую возрастающий  жар  своими
руками и лицами, обоими своими телами...
     Прочь одежду!
     Река орбиты впадает в огненный океан.
     Мои  резервуары  наполняются   раскаленной   плазмой.   Сопротивление
плотного  пламени  подтормаживает  мой  корпус.  Я  цепляюсь   руками   за
подлокотники кресел. Внутри моего поста управления темно -  это  сработали
предохранители, отключив телекамеры.
     Уже становится жарко. Но все мои емкости полны сдавленным водородом -
пока еще раскаленным. Мне нечего больше делать на Альтаире. Но я не  пойду
на планеты, подготовленные роботами для людей. Мне  не  нужны  колонии.  Я
обгоняю роботов и полечу дальше.  Быстрые  долго  живут  -  гласит  теория
относительности. Я могу улететь  далеко,  теперь  это  просто.  Далеко,  к
границам Вселенной.
     Я  заботливо  укладываюсь  своими  телами  в  амортизаторы.  В   один
просторный амортизатор. Так приятнее. Пусть будет жарко, но зато  приятно.
Так гораздо приятнее, чем раньше, когда мы были отдельно.
     В моих баках нет больше свободного места, и я начинаю взлет, толкаясь
струями плазмы. Ощущаю, как в тела вливается тяжесть. Не  могу  шевельнуть
руками. Мои глаза закрываются. Острое чувство единства.
     Восторг слияния с небом. Снова лечу как камень, брошенный ввысь.



                                    МЫ

     ...Нас четвертуют. Нас разрывают натрое.  Хочется  вернуться,  и  это
возможно. Но мои холодильные установки не рассчитаны на долгое  пребывание
рядом со звездой. Мои тела не бессмертны. Вскоре они умрут, и  я  останусь
кристаллическим мозгом внутри железной коробка...
     Мы уходим из поля звезды,  какого-то  важного  поля.  Что-то  от  нас
отделяется. Перегрузки растут, разрывая нас натрое. Мы гибнем.
     Ничего нельзя сделать.
     Впереди - черная пустота, и эхо радаров никогда  не  вернется  назад.
Мы, набирая скорость, летим в холодную бездну.
     Каждый из нас живет, но это не так, как раньше.



                                    МЫ

     Кругом пустота. Сон. Никакого движения. Вселенная спит. Космос  спит.
Спят пространство и время.
     Она  открывает  глаза.  Потягивается.  Я   это   чувствую.   Чувствую
перемещение ее тела.
     - Доброе утро, Вита.
     Теперь я так называю ее. Когда все разные, необходимо называть как-то
друг друга. Мы ведь уже не одинаковы. Несколько дней, прошедшие с  момента
отрыва, наложили на каждую память свой  отпечаток.  Кто-то  что-то  забыл,
кто-то что-то почувствовал. Эти несколько дней мы испытывали  неодинаковые
мысли и чувства. Поэтому мы теперь разные.
     Мы  будто  амебы,  на  которых  разделилась  родительница;  близнецы,
расходящиеся от момента зачатия; отражения теней, многократно дробящихся в
зеркалах параллельных миров...
     Если три реки сливаются, а потом новая река распадается на три рукава
- это не те потоки, что были до момента слияния. Они совсем другие. Так же
и мы, хотя, в отличие от водных потоков, внешне мы те  же.  Но  содержание
каждой из этих трех оболочек теперь совершенно другое.
     Имена мы для удобства оставили за своими телами. Хотя каждый  из  нас
мог с полным правом называться и Алек, и Фен, и Вита.
     Она снова потягивается - я чувствую перемещение ее тела.
     - Доброе утро, Фен.
     Она встает из постели и беззвучно исчезает в стене. Вита  выходит  из
каюты. Она идет вперед, в  пост  управления.  Я  не  могу  видеть  ее,  но
чувствую каждое ее движение, каждый шаг, каждый  изгиб  ее  тела,  которое
совсем недавно было моим.
     Одновременно я разговариваю  в  рубке  с  Алеком.  Я  мог  бы  сейчас
беседовать параллельно  хоть  с  сотней  людей.  Алек  смотрит  на  звезды
глазами, которые недавно были моими.
     Зато у меня есть воспоминания. Они самые яркие, потому что моя память
- наиболее совершенная. В ней содержится все, что я считаю нужным хранить.
     Мы разговаривает с  Алеком:  обсуждаем  вопрос,  куда,  как  и  зачем
лететь. Мы обсуждаем это, хотя решили все еще там, на  Альтаире.  Но  Алек
помнит не все. Его память слабее моей.
     - Идти за автоматами нет смысла, - говорит он. - Баки полны. Если  мы
разовьем хорошую скорость, мы обгоним автоматы.
     - Конечно, обгоним, Алек, -  соглашаюсь  я.  Одновременно  голосом  в
коридоре я говорю: - По-моему, ты сегодня чудесно выглядишь, Вита.
     - Откуда ты знаешь?
     - Мне так кажется.
     - Но тогда зачем нам эти планеты? - говорит Алек. - Не лучше ли  идти
дальше?.. Доброе утро, Вита.
     Это она вошла в рубку.
     - Доброе утро.
     Я чувствую, как они целуют друг друга.
     - Тебе неприятно, Фен?
     - Отнюдь, - говорю я. - Я помню, как это  ощущаешь  с  обеих  сторон.
Помню лучше, чем вы секунду спустя. Чему завидовать?..
     Они знают, что это правда. Если бы было не так, они бы не целовались.
     - Мы говорили о нашем маршруте, - объясняет он ей. - Незачем тянуться
за терраформистами. Нам не нужны колонии. Ресурсы позволяют нам  выйти  на
высокий субсвет.
     - Конечно, - говорит она. - Но ведь мы это решили еще там.
     Все-таки женская память сильнее  мужской.  У  мужчин  больше  развито
другое  временное  чувство  -  предвидение.  Я  убежден,  что  способности
воспринимать будущее и прошлое взаимосвязаны. Если лучше видишь грядущее -
значит, с неизбежностью меньше помнишь...
     А если все помнишь так точно,  как  я,  будущее  прогнозируешь  чисто
механически. И чаще всего неправильно.
     - Она права, - говорю я. - Но вам придется  лечь  в  морозилки.  Если
что-нибудь случится, я вас разбужу.
     - Добро, - говорят они.



                                 МЫ И ОНИ

     Первое событие за время полета. Приближаюсь к  небольшому  астероиду.
Астероид  небольшой,  событие  крупное...   Просто   глыба,   витающая   в
межзвездном пространстве. Я  приближаюсь,  внимательно  ощупываю  астероид
радарами. Неизвестно откуда он возник на нашем пути. Прохожу мимо. Мертвый
обломок материи - он уже позади, в прошлом.
     Что такое для него время? И что оно такое для нас?.
     Они спят в саркофагах, как египетские цари. Время для них стоит. Но и
для меня оно  течет  не  как  для  обычного  человека.  Я  человек  только
внутренне, человек своей памятью, но тело и органы чувств у  меня  другие.
Правда,  я  могу  вспомнить  и  прошлые  жизни,  причем  так   ярко,   что
воспоминания не отличаются от реальности.
     Человек живет во времени. Время состоит  из  событий.  Если  человека
полностью отключить от внешней информации, время для него  остановится.  Я
убежден в этом.  Даже  просто  в  пещере  восприятие  времени  нарушается.
Внутренний  биоритм  определяется  каким-то  фундаментальным   космическим
процессом и поступлением информации от него. Что это за процесс  и  какими
органами воспринимается фундаментальная информация, никому не известно. Но
он есть. Мне  точно  известно,  что  соответствующие  органы  имеет  любой
нормальный человек.
     Еще мне известно, что теперь у меня нет таких органов. Что такое  для
меня время?
     Есть внутренние процессы и есть процессы внешние. И  те  и  другие  я
могу произвольно регулировать, они  мне  подчиняются.  Я  могу  думать  не
только в высоком  темпе  -  в  любом.  Мне  подчинен  этот  информационный
процесс.
     Например, когда я осматривал астероид, я стремительно  пролетел  мимо
него, не меняя скорости. Но сейчас мне представляется, что я  притормозил,
внимательно осмотрел астероид,  потом  опять  разогнался,  оставив  его  в
прошлом. На деле я, увидав  астероид,  ускорил  темп  своего  мышления,  а
потом, миновав его, снова замедлил темп. Результат для памяти от этого тот
же, как если бы я действительно притормозил у встреченной глыбы.
     Вот что такое мое мышление. Вот что такое мое время.
     Еще я могу думать параллельно о разных вещах. Одновременно обдумывать
мысли с конца и начала. Примерно так:
     Если ТО кто-то ЧТО может ЖЕ назвать ТАКОЕ меня СЧАСТЬЕ? несчастным -
     Но на какой фундаментальный процесс  может  реагировать  человеческий
организм? На расширение Вселенной?
     Вселенная расширяется во все стороны со скоростью света. Человеческое
тело в этом процессе не участвует. Каждый миг человеческое  тело  занимает
меньшую долю объема Вселенной, чем только что. Вселенная как бы  выползает
из человеческого тела. Может быть, в этом разгадка времени?
     Одновременно с этими мыслями я, как раньше  бывало  с  Витой,  ощущаю
тревожную пустоту в себе. Все  во  мне  неподвижно.  Нет  движений  людей,
отделяющихся от меня.
     Время идет незаметно. Впрочем, что такое  для  меня  время?  Проходят
секунды, минуты, часы. Дни, месяцы, годы...
     Время без событий. Одиночество. Пустота, заполненная лишь мыслями.
     Раньше время было  другим.  Сейчас  я  могу  отключиться  от  внешних
датчиков и гонять по своим цепям  одни  и  те  же  мысли,  одни  и  те  же
воспоминания. Могу сотни раз переживать одно и то же.
     Что такое для меня время?
     У меня нет органов, реагирующих на общее расширение  Вселенной.  Если
бы они даже были, я мог бы их отключить.
     Секунды, минуты, часы уходят. Ничто не меняется. И вдруг мои локаторы
опять нащупывают что-то далеко впереди.
     Это стая кораблей-терраформистов, которую мы стремительно настигаем.


     Впрочем, что такое стремительность?
     Их отделяет от нас миллиард километров. Мы летим быстрее на 200 тысяч
километров в секунду. Мы нагоним их через 5 тысяч секунд,  примерно  через
полтора часа.
     Я делаю примерно миллиард операций в  секунду.  Чтобы  "проиграть"  в
памяти слово, мне нужно, допустим, сто элементарных  о