сидел к ней спиной.
     -- Отдохнуть -- это хорошо. Да и переодеться  не мешало бы. У них тут с
этим строго.  Штрафанут меня на дюжину бургундского за неподобающий вид,  а?
Отдохнуть... Будь моя воля, я бы проспал трое суток, не меньше. Так ведь...
     В  дверь постучали, и  в рекреацию  вновь вошел дворецкий с  серебряным
кофейным прибором на подносе.
     -- Благодарю вас, Рен, -- улыбнулся лорд Азриел. -- А что это за графин
на столе? Токайское? Мое любимое?
     -- По  личному распоряжению  их  милости магистра. Специально  для вас,
милорд, -- с готовностью ответил  дворецкий.  -- Вина-то этого, токай урожая
девяносто восьмого года, почитай, не больше трех дюжин осталось.
     -- Увы, ничто не вечно  под луной, -- насмешливо протянул  лорд Азриел.
-- Поставьте поднос сюда. Ах, да, Рен,  присмотрите, чтобы те два кофра, что
я оставил внизу, подняли в рекреацию.
     -- Что, прямо сюда, милорд?
     -- Именно так. И  еще мне понадобится экран и волшебный фонарь, их тоже
необходимо принести прямо сюда и прямо сейчас.
     Дворецкий невольно  открыл  рот и хотел не то возразить, не то спросить
что-то, но вовремя осекся под ледяным взглядом лорда Азриела.
     -- Вы, кажется, забываетесь, милейший, -- процедил он. -- Делайте,  как
вам говорят, без разговоров.
     -- Слушаюсь,  милорд. Прошу  меня извинить... Не сочтите за дерзость, я
просто  подумал, может, нужно  обер-лакею Кавсону сказать; он ведь не знает,
натворит еще дел с перепугу.
     -- Как хотите. Можете сказать.
     Между  обер-лакеем Кавсоном и дворецким Реном  существовало многолетнее
подспудное  соперничество. Обер-лакей был выше по рангу,  зато дворецкий был
вхож в профессорские круги,  чем дорожил и гордился  чрезвычайно. Сейчас ему
представился  шанс  натянуть нос задаваке-лакею  и лишний раз проявить  свою
осведомленность  о  том, что  же  на  самом деле  творится  в  святая святых
колледжа.
     Дворецкий поклонился и вышел. Люра, затаив дыхание, следила за тем, как
дядя налил себе чашку кофе и осушил ее единым духом.  Потом налил еще одну и
начал  прихлебывать  обжигающий  кофе  маленькими   глоточками.  Гардеробная
пленница  изнывала  от  любопытства.  Подумать только:  кофры  с  образцами!
Волшебный фонарь!  Зачем все  это?  Почему  такая срочность? Почему здесь, в
рекреации?
     Лорд Азриел поднялся с кресла и повернулся к камину спиной. Теперь Люра
его хорошо видела. Она вновь поразилась тому,  насколько он не похож на всех
этих дряхлых согбенных старцев в докторских  мантиях. Он  был совсем другой:
высокий, широкоплечий,  поджарый,  с жестким обветренным лицом и  глазами, в
которых, казалось, плясами  черти. Что ты  чувствуешь, когда  смотришь в эти
глаза?  Трепет? Пожалуй.  Ненависть?  И  это возможно. Но только не жалость.
Такого  не  пожалеешь. И  таким  не  покомандуешь.  Все  его  движения  были
исполнены  могучей силы и  какой-то  звериной  грации.  В  этой заставленной
мебелью комнате ему было тесно, как тесно тигру в клетке.
     Видно было,  что  мысли его где-то  далеко-далеко. Пума-альм  подошла к
Азриелу  и потерлась ему головой о колено. Он долго, с какой-то непостижимой
задумчивостью,  смотрел  в  ее  зеленые  глаза,  потом повернулся  к  столу.
Внезапно  Люра  почувствовала,  что сердце  у  нее  падает. В руках  у лорда
Азриела был графин с токайским. Вино золотистой струей хлынуло в бокал.
     -- Не-е-е-т! -- раздался Люрин сдавленный крик.
     Лорд Азриел резко повернулся.
     -- Кто здесь?
     Более медлить  девочка была не  в силах. Она как-то боком вывалилась из
шкафа и,  уже совершенно не соображая, что делает, выбила бокал из рук дяди.
Остановившимися  глазами   она  ошеломленно  следила   за  тем,  как   токай
взметывается  вверх, выплескивается  на  край стола, на  ковер, потом  бокал
падает и разбивается вдребезги.
     Лорд Азриел резко схватил ее за руку и рывком заломил запястье назад.
     -- Люра?! Да как ты посмела!
     -- Ой! Больно! Дядя, я все скажу, только руку... руку отпустите.
     --  Девчонка! Я  тебе покажу больно! Еще не  так больно  будет!  Как ты
посмела сюда прийти?!
     -- Дядя, я же вас от смерти спасла!
     На мгновение в комнате повисла тишина. Давясь от рыданий, Люра пыталась
вырвать  руку  из  железной хватки  лорда  Азриела.  Не  плакать!  Только не
плакать!
     -- Что ты сказала? -- спросил дядя чуть мягче, но лицо у него все равно
было мрачнее тучи.
     -- Что вино  отравлено, --  выдавила из себя девочка. -- Я сама видела,
как магистр подсыпал в него какой-то порошок.
     Лорд Азриел разжал  пальцы. Люра,  обмякнув,  сползла на пол, и  верный
Пантелеймон тут же примостился у нее на плече. Девочка  сидела, оцепенев  от
страха. Никакая сила не смогла бы заставить ее поднять глаза.
     -- Итак. -- В голосе лорда Азриела звенело ледяное бешенство.
     -- Я пробралась  в рекреацию, --  пробормотала Люра несчастным голосом,
-- потому что хотела... Ну, просто хотела посмотреть, какая она. Я знаю, что
нельзя. Я хотела убежать  потихоньку, пока никто  не пришел. Потом  услышала
шаги. Пришел магистр. Пришлось прятаться. Вот сюда, в шкаф. Больше некуда. И
я в щелочку видела, как он  сыпал в  вино какой-то белый... ну, порошочек. А
если бы я не сказа...
     В дверь постучали.
     -- Принесли кофры, -- прошипел лорд Азриел. --  Марш в шкаф. И чтобы ни
звука! Лучше не шути со мной.
     Словно маленький хорек, Люра скользнула внутрь гардероба и  едва успела
прикрыть за собой дверцу, как голос дяди произнес:
     -- Да-да, входите!
     Как он и говорил, снизу принесли кофры.
     -- Прикажете заносить, милорд? -- услышала Люра.
     Сквозь  щелочку   между   дверцами   она  увидела  старика-привратника,
нерешительно  переминавшегося с  ноги  на ногу на  пороге рекреации. За  его
спиной маячил огромный деревянный сундук.
     -- Давайте, Шустер, давайте, -- распорядился лорд  Азриел. --  Заносите
оба. Ставьте вот сюда, рядом со столом.
     Ну  все. Теперь  Люра  могла  наконец  перевести  дух  и даже чуть-чуть
пожалеть себя. Плечо  и запястье ныли немилосердно. Любая другая  девочка на
ее месте  ревела бы в три  ручья,  но Люра была не из таковских.  Она только
закусила губу и осторожно попробовала подвигать больной рукой. Ага, вот так,
кажется, легче. Боль потихоньку отпускала.
     Вдруг  в комнате  раздался звон  бьющегося стекла  и словно  бы  что-то
пролилось на пол.
     --  Проклятье, -- прорычал лорд Азриел. -- Где были ваши глаза, Шустер?
Вы только посмотрите, что вы наделали, старый вы осел!
     Люра  сразу  все  поняла.  Дядя  украдкой  смахнул  со  стола  графин с
токайским,  да  так ловко,  что казалось, будто сделал это не он, а бедолага
Шустер. Старик опустил тяжелый кофр на пол, кряхтя, распрямился и попятился.
     --  Прошу  прощения, милорд.  Уж  не знаю, как  это я...  Недоглядел...
Близко слишком подошел... Виноват...
     -- Хватит. Быстро несите тряпку какую-нибудь. Все же в ковер впитается!
Ну, что вы стоите? Живо уберите этот свинарник!
     Шустер и его  подручный со  всех ног кинулись  выполнять приказание. Не
успела за  ними закрыться  дверь, как лорд Азриел уже стоял у шкафа и, почти
не разжимая губ, говорил, обращаясь к Люре:
     --  Слушай  меня  внимательно. Раз  уж  ты все равно здесь,  будешь мне
помогать. Как только магистр войдет в комнату, глаз с него не спускай! Потом
все мне расскажешь. Сделаешь все толково -- так  и быть, помогу, вытащу тебя
отсюда. Но только смотри у меня!
     -- Я поняла, дядечка, -- пискнула Люра.
     -- И если я услышу хоть один звук... Пеняй на себя.
     Он отошел от  шкафа и вновь стал  спиной  к камину, словно бы грелся. В
этот  момент  в  рекреацию  вернулись Шустер  и  его  подручный, вооруженные
ведром, тряпкой, а также совком и веником, чтобы замести осколки.
     -- Еще раз нижайше  прошу меня извинить, милорд.  Уж не знаю,  как  это
я...
     -- Вздор. Лучше уберите тут, да поживее.
     Шустер заелозил  тряпкой по ковру,  пытаясь  собрать  пролитое вино.  В
дверь  вновь  постучали,  и   в  рекреации  появились  дворецкий  и  Торолд,
камердинер  лорда  Азриела.  Они  вдвоем  втащили  в  комнату  тяжелый  кофр
полированного   дерева  с   блестящими  медными  ручками.   Увидев  Шустера,
ползающего на четвереньках с тряпкой, оба остановились, как вкопанные.
     -- Увы. Вот  оно, бывшее токайское, как  ни  прискорбно, -- раздраженно
прокомментировал лорд Азриел.
     --  Что это? Волшебный фонарь? Сюда, пожалуйста, Торолд, ближе к шкафу.
А экран, я думаю, мы повесим там,  -- и он  показал рукой на противоположный
конец комнаты.
     Люра мгновенно сообразила, что ей из шкафа экран будет отлично виден. А
интересно, дядя так нарочно устроил или нечаянно? Воспользовавшись  всеобщей
суматохой --  слуги  разворачивали крахмальное полотно и натягивали  его  на
раму, чтобы сделать экран, -- Люра торжествующе шепнула Пантелеймону:
     -- Видал? Не зря мы все это затеяли.
     --  Может,   и  не  зря,  --  пискнул  непреклонный  Пантелеймон  своим
бабочкиным голоском, -- а может, и очень даже зря.
     Прихлебывая  остывший  кофе,  лорд  Азриел мрачно наблюдал за  тем, как
Торолд  с  величайшим  тщанием  распаковывает  кофр с  волшебным фонарем. Он
бережно снял крышечку с объектива и проверил уровень масла в лампе.
     -- Все в порядке. Прикажете послать за техником, милорд?
     -- Это лишнее. Я все сделаю сам. Спасибо, Торолд, вы свободны. Рен, как
там, все уже поужинали?
     --  Заканчивают, милорд. Если я правильно понял обер-лакея  Кавсона, то
их милость магистр и профессора лишней минутки не помедлят, как  узнают, что
милорд здесь. Прикажете кофе унести?
     -- Да, вы свободны.
     -- Слушаюсь, сэр.
     С  легким  поклоном пухленький дворецкий  подхватил  поднос и  вышел из
комнаты.  Следом за  ним  удалился и Торолд.  Как  только за  ними закрылась
дверь,  лорд Азриел метнул в сторону гардероба  такой взгляд, что Люра не на
шутку испугалась, как  бы дверцы  шкафа под  этим взглядом  не разлетелись в
щепья, словно от удара копьем или дротиком. Но вот он отвел глаза и о чем-то
тихо заговорил со своим альмом-пумой.
     Пума медленно опустилась  на ковер  у его ног: красивая, настороженная,
готовая к прыжку. Изумрудные  глаза с  вертикальными зрачками скользнули  по
комнате и сузились, застыв на ручке двери, ведущей в обеденную залу.
     Лорд Азриел, не отрываясь, смотрел туда же.
     Люре  из шкафа  дверь  было не видно.  Вдруг  она  услышала  порывистый
вдох... Наконец-то! В рекреацию кто-то вошел.
     -- А,  магистр, не ждали меня! --  шутливо произнес  лорд Азриел, делая
широкий жест  рукой. -- Прошу-прошу, приглашайте своих  гостей. Я обещаю вам
много интересного.

Глава 2. Цель -- Север

     -- Лорд  Азриел, сколько лет, сколько зим, -- прогудел магистр, входя в
рекреацию  и  пожимая  руку  гостя. Из своего укрытия Люра  успела  заметить
быстрый  взгляд,  который ученый старец  бросил  на стол,  где еще несколько
минут назад стоял злополучный графин токайского.
     --  Увы,  магистр, к ужину я не поспел, так что прошел  прямо сюда, без
лишних  церемоний, чтобы вас зря не беспокоить, -- отозвался лорд Азриел. --
О, господин проректор, мое  почтение. Каким вы молодцом. Прошу  прощения  за
неподобающий вид, я, что называется, с корабля на бал. Да-да, магистр, вы, я
вижу, тоже  заметили. Не судьба  мне отведать вашего знаменитого токайского.
Между прочим, не промочите ноги, потому  что, по всей вероятности, вы  прямо
на нем  и стоите. Я недоглядел, ну, и старик Шустер  случайно смахнул графин
на  пол.  Мое  почтение,  капеллан,  я как раз недавно прочел вашу последнюю
работу. Очень, очень интересно.
     Беседуя  с  капелланом, лорд  Азриел  отошел  от  стола,  и взору  Люры
предстало бесстрастное лицо магистра. Ни один мускул  на нем не  дрогнул, но
альм-ворона, примостившаяся  на  правом  плече старика,  суетливо перебирала
клювом  перья  и ерзала, словно не  находя  себе места.  В рекреации  теперь
безраздельно  царил лорд  Азриел, и,  хотя  он  был безукоризненно  учтив  с
владыкой здешних  мест, расстановка  сил сомнений  не вызывала.  Перевес был
явно не в пользу магистра.
     В комнату один за другим входили профессора и неторопливо рассаживались
в креслах  вокруг  стола и  вдоль  стен. Судя по  всему,  ученые  мужи  были
заинтригованы, увидев  деревянный кофр, экран и волшебный  фонарь. Рекреацию
заполнил гул  голосов. Главный библиотекарь,  проректор,  дознаватель... Как
хорошо Люра знала их. Ведь это они все эти годы ходили вокруг нее хороводом:
учили, наставляли  на  путь истинный, утешали, совали  под подушку маленькие
подарочки,  гоняли из  сада, чтоб  не  лазила по деревьям и не  ела  зеленых
яблок... Кроме них, у  Люры никого  в целом свете не было. И вероятно,  знай
она, что это за штука такая, --  семья, то, глядишь, и привязалась бы к ним,
почитая их  за семью. А  может быть,  даже  не их, а, скорее всего, кухонную
челядь.  Ведь  у высокоученых профессоров есть  дела поважнее, чем  душевный
покой маленькой  девочки, полупомоечного  котенка,  которого злодейка-судьба
забросила в стены колледжа Вод Иорданских.
     Магистр  зажег  под  серебряной   жаровней  спиртовку  и  распустил  на
маленьком блюде кусочек масла.  Потом неторопливо  раскрыл несколько маковых
головок  и высыпал  их содержимое на горячий противень. Жареный  мак  всегда
подавался после обильной  трапезы. Принято  было  считать, что он  проясняет
голову  и  способствует подлинно  сладостной  беседе.  По  традиции  магистр
приготовлял это лакомство для гостей собственными руками.
     Под  шипение  масла  и разноголосый  гомон Люра, чуть  осмелев,  решила
устроиться в своем шкафу поуютнее. Стараясь не шуметь,  она сняла с распялки
длинную, подбитую мехом мантию и подстелила ее под себя.
     --  Ну  и зря, --  буркнул  Пантелеймон.  --  Подстелила  бы что-нибудь
поплоше. Смотри, разнежишься и, не ровен час, заснешь.
     --  А ты на что?  --  беспечно  ответила Люра. -- Вот и разбудишь меня,
если я усну.
     Она приникла глазом к щели и стала вслушиваться  в разговор, хотя особо
вслушиваться было не во что. Все о политике, да что об этом скажет Лондон, а
про  тартар ни  слова.  Скука.  Вот потянуло  ароматом жареного  мака, потом
запахом табака, и Люра  начала было клевать носом, как вдруг кто-то легонько
постучал  по столу. Разговоры разом  прекратились,  и низкий голос  магистра
прогудел:
     -- Господа,  я  думаю,  что выражу  общее  мнение,  если от  лица  всех
присутствующих  поприветствую лорда  Азриела. Он в  наших  палестинах  гость
редкий,  а значит, особенно  нам дорогой,  и, насколько я  понимаю,  сегодня
вечером мы услышим кое-что чрезвычайно интересное.  Не мне вам говорить, что
время  нынче непростое,  уже  завтра  утром политическая  ситуация призывает
лорда Азриела в Лондон, его доклада  ждут члены  правительства в Уайт-Холле.
Можно сказать,  не преувеличивая,  что лондонский поезд  стоит под парами  и
ждет, чтобы принять нашего гостя, так сказать, на борт, едва его выступление
перед  нами  закончится.  Так  что  не будем терять  времени  понапрасну.  Я
предоставляю  слово  лорду  Азриелу.  Полагаю,  что  после  его   доклада  у
присутствующих  возникнут кое-какие вопросы. Постараемся  сформулировать  их
четко и кратко. Итак, прошу вас, милорд.
     --  Благодарю, -- прозвучал голос лорда Азриела. -- Для начала  я хотел
бы показать всем присутствующим  несколько слайдов. Господин проректор, вам,
вероятно,  отсюда будет  лучше  видно.  Может  быть,  мы попросим  господина
магистра пересесть в кресло рядом со шкафом...
     Седенький  проректор  к  старости  почти  ничего  не   видел,  так  что
элементарные приличия требовали усадить его поближе к экрану,  а это, в свою
очередь, означало,  что магистр должен будет занять  место  рядом с  главным
библиотекарем, то есть буквально в метре от притаившейся в глубине гардероба
Люры. Скрипнуло кресло, и девочка услышала, как магистр прошептал:
     -- Хитер, каналья! Он знал про вино. Голову даю на отсечение, что знал!
     --  Что  будем  делать,  если  он  начнет  требовать  денег? --  шепнул
библиотекарь в ответ.
     -- А что нам остается? Будем стоять насмерть.
     Лорд Азриел резко прибавил пламя,  чтобы лампа волшебного фонаря горела
поярче.  Люра заерзала в своем шкафу,  стараясь  ничего не пропустить. Яркий
круг на экране вдруг засветился.
     -- Свет, пожалуйста, погасите, -- повелительно произнес лорд  Азриел, и
комната в тот же миг погрузилась во тьму.
     --   Многие,   вероятно,   знают,   что   год  назад   я  отправился  с
дипломатической  миссией на Север, к его величеству королю Лапландии. Такова
официальная легенда. На самом же деле я намеревался достичь Крайнего Севера,
то есть  полярных льдов,  чтобы  узнать  о  судьбе  экспедиции  Груммана.  В
последней  депеше,  адресованной   Грумманом  в  Германскую  Академию  наук,
говорится  о  некоем  явлении  природы,  наблюдать которое можно  только  на
Крайнем  Севере.  Именно  это  явление  и  составляло  главный  объект  моих
исследований. Кроме того,  я пытался найти хоть какие-нибудь следы пропавшей
экспедиции  Груммана. Однако  слайды,  которые  вы  сейчас  увидите, прямого
отношения ни к одной из этих задач не имеют. Ну-с, начнем, пожалуй.
     С этими словами он вставил слайд в рамку и передвинул ее так, чтобы она
оказалась строго напротив линзы проектора.
     Вместо ярко освещенного  круга  на экране  возникла  четкая черно-белая
картинка. Снимок был  сделан ночью,  при полной  луне. На  фоне белого снега
ясно вырисовывалась стоявшая чуть в отдалении  избушка,  возле  стен которой
выстроилась целая батарея разных  приборов и приспособлений  для философских
изысканий:  какие-то  антенны,  провода,  фарфоровые   изоляторы.  На  Люрин
непосвященный  взгляд, все это очень напоминало участок яндарического  депо,
мимо  которого они проезжали  по дороге на Ярнтон, только  на экране все эти
штуки  были  покрыты  густой изморозью  и  серебрились  в  лунном свете.  На
переднем плане, вскинув руку в приветственном жесте, стоял человек в меховой
парке с  низко надвинутым на глаза  капюшоном,  так что и лица не различить.
Рядом с  ним стоял еще кто-то,  росточком пониже. И все  вокруг заливало это
странное безжизненное сияние.
     --  Обратите внимание, этот снимок был  сделан  на пластинку с  обычной
эмульсией нитрата серебра, -- пояснил лорд Азриел. -- А вот взгляните  на то
же самое место,  но снятое  с  применением  специальной  новейшей  эмульсии.
Разница во времени между двумя этими снимками -- что-то около минуты.
     Он заменил слайд  в рамке, и  на экране возникло новое изображение. Оно
было  намного  темнее,  словно   лунный  свет  каким-то  образом  притушили.
По-прежнему в отдалении маячила избушка, на черном небе ясно прорисовывалась
ее засыпанная снегом крыша,  но хитросплетения приборов тонули во  мраке.  А
вот человек на этом снимке выглядел совсем по-другому. Он, казалось, купался
в мерцающем  сиянии, а из  его  воздетой кверху руки бил серебристый  фонтан
света.
     -- Этот световой поток,  -- раздался голос Капеллана, -- он  восходящий
или нисходящий?
     --  Нисходящий, -- быстро ответил лорд Азриел, -- но это  не  свет. Это
Серебристая Пыль.
     Он произнес последние слова с таким нажимом, что Люра мгновенно поняла,
что  речь  идет  об особенном  явлении,  ничего общего  с  обычной пылью  не
имеющем.  Судя  по  реакции  аудитории,  девочка была  недалека от истины. В
комнате на мгновение повисла напряженная  тишина,  а потом начались вопросы,
вопросы: недоверчивые, перебивающие друг друга.
     -- Не хотите же вы сказать...
     -- Помилуйте, неужели...
     -- Это что же...
     -- Коллеги,  --  поднял  голос  Капеллан, -- я думаю, что  лорд  Азриел
согласится нам кое-что пояснить.
     --  Я повторяю еще раз, -- вновь заговорил лорд Азриел в полной тишине,
-- что перед вами