реплен на противоположной стене.
  А что я могу?
  - ... храм поможет, - говорил Тиелиг. - Разумеется, мы сейчас переживаем
не лучшие времена, но кое-что...
  - Я не забуду этого, - пообещал Талигхилл. - Хорошо, вопрос с
продовольствием решен. С оружием вроде бы тоже все понятно. Что с
Братством?
  - Мне кажется, Пресветлый, в этом зале никто не сомневается: они нам
нужны.- Армахог не узнал своего голоса - тот стал сиплым, надорванным, как
лоскут древнего пергамента.
  - Верно, - согласился правитель. - Вопрос в цене.
  - Думаю, нам придется принять их условия, какой бы ни была цена, -
вздохнул Харлин. - Я, конечно, не воин, но вижу, что в предстоящей
кампании каждый меч будет на счету. А Вольные Клинки - это Вольные Клинки.
  - Бесспорно.- Талигхилл повернулся к старэгху. - Этот вопрос я
перекладываю на ваши плечи, Армахог. Займитесь членами Братства, составьте
договор или что там... Вам лучше знать. К тому же их предводительница -
ваша знакомая, так что вам будет легче найти общий язык.
  - Как прикажет Пресветлый, - поклонился старэгх.
  - На этом вроде бы все, - подытожил правитель. - У каждого из нас
достаточно неотложных дел, так что не буду вас задерживать. Встретимся
вечером, господа, и обсудим, кто что успеет за это время уладить.
  Задвигались кресла - сильные мира сего, смущенные и озабоченные, покидали
зал заседаний.
  - Да... Армахог... - произнес уже в спину старэгху Талигхилл. -
Останьтесь, мне необходимо поговорить с вами.
  Рыжеволосый военачальник молча встал у спинки своего кресла, дожидаясь,
пока все выйдут и правитель объяснит, в чем же дело.
  - Вот что, - Пресветлый выбирался из-за подковы стола и внимательно
посмотрел на карту, висевшую на стене. - Мне кажется, я нашел выход из
создавшейся ситуации.
  Армахог вежливо молчал и ждал продолжения.
  - Итак... - Талигхилл заложил руки за спину и приблизился к вороху карт,
которые принес сюда старэгх. Взглянул на них мельком и продолжил: - Итак,
проблема в недостатке времени - или сил. Нам нужно и то и другое. И
признаться, я думаю, мы можем получить и то и другое. Выход есть.
  - Пресветлый, я молюсь, чтобы вы оказались правы, - совершенно искренне
сказал Армахог.
  Талигхилл засмеялся, пряча за смехом усталость:
  - Полноте, Армахог. Зная мое отношение к Богам, говорить о том, что вы
молитесь, чтобы я оказался прав?.. Это не смешно.
  Старэгх развел руками:
  - Вы правы, мой правитель. Это не смешно. И думаю, Боги поступят по
своему усмотрению. Если пожелают, помогут нам, не считаясь с тем, что вы в
них не верите. А нет - значит нет.
  - Подобный фатализм мне не нравится, - нахмурился Пресветлый. - От него
веет пораженческими настроениями. Надеюсь, вы не станете распространяться
о своем мнении по поводу Божественной помощи?
  Не дожидаясь, пока старэгх ответит, Талигхилл перешел наконец к изложению
плана:
  - Так вот, о том, что пришло мне в голову, пока я выслушивал Харлина и
прочих. Нам, как я уже говорил, нужно время и силы. Бесспорно, время мы
можем выиграть только одним способом: задержав противника в ущелье Крина.
  - Простите, что перебиваю вас, Пресветлый, но только что я понял -
существует еще один способ.
  Талигхилл вопросительно изогнул правую бровь:
  - Да? Какой же?
  - Переговоры, - объяснил Армахог. - Мы можем выслать к военачальникам
хуминдарской армии парламентеров, которым будет приказано как можно дольше
вести переговоры с врагом.
  - Но согласитесь, что времени, которое мы выиграем таким образом, нам все
равно не хватит на мобилизацию армии.
  - Согласен, - кивнул старэгх. - Но это все же лучше, чем ничего.
  Талигхилл медленно покачал головой:
  - Нет. Конечно, отказываться от этого варианта мы не будем. Но...
Вернемся к тому, о чем я так упорно пытаюсь рассказать. Не вызывает
сомнений, что нам придется встретить хуминов в Крина - как бы ни задержало
их посольство. Также не вызывает сомнений, что те силы, которые мы можем
сейчас послать в башни, способны дать нам фору во времени - но после они
будут нужны нам здесь. Вывод напрашивается сам собой: когда хумины
обнаружат горные тропы и станут обходить ущелье с флангов, мы отведем
почти всех воинов из башен, а оставим там только минимальный состав,
способный ввести врага в заблуждение относительно реальной численности
гарнизонов в ущелье. Таким образом мы выиграем время и сохраним большую
часть наших сил.
  - Насколько я понял, - мрачно произнес Армахог, - часть воинов должна
будет погибнуть в тех башнях. Но никто не захочет добровольно умирать ради
каких бы то ни было идеалов. Если вы думаете иначе, то прошу вас,
избавьтесь от подобных заблуждений, пока не поздно!
  - Странно слышать от вас такие слова, старэгх. Мне кажется, вы
преувеличиваете.
  - Разумеется, я преувеличиваю, - спокойно сказал Армахог. - Кое-кто,
конечно, согласится умереть во имя того, чтобы остальные смогли выиграть
эту войну. Просто здесь примешивается одна маленькая деталь, которая все
портит. Те, кого вы изберете в качестве откупных жертв, в душе будут
обиженно вопрошать: "почему выбрали именно меня?" Потом учтите - в течение
некоторого, как мы рассчитываем, весьма продолжительного времени
"смертники" и "несмертники" будут находиться рядом. Единственное чувство,
которое может возникнуть у них друг к другу, - ненависть. Думаю, к
урочному часу они просто перегрызут глотки своим соседям, но не выпустят
их из башен.
  - Вы правы, - удрученно признал Талигхилл. - Если честно, я даже ожидал
от вас подобных слов. Но очень уж не хотел говорить о другой возможности.
  - Считаете, таковая существует?
  - Да.- Пресветлый потер переносицу и прикрыл глаза. Он жутко устал - и от
этих церемоний, и от этого разговора. От разговора - в особенности.- Такая
возможность существует, - молвил он наконец. - Ничего не говорить тем,
кого мы выберем, чтобы прикрыть отход основной части войск.
  - Жестоко.
  - Но эта жестокость вызвана исключительно необходимостью.- Правитель
сцепил пальцы в замок и уперся в него подбородком. - Мне тоже не нравится
эта идея, но другого выхода я не вижу.
  Армахог кашлянул:
  - Я, признаться, тоже. Но...
  - Давайте отложим споры на потом, - попросил Пресветлый. - Скоро вечер,
все снова соберутся, я разберусь с ними, а потом выслушаю ваши возражения.
Остальным говорить пока ничего не будем.- Он вздохнул и снова потер
переносицу.- Ступайте, Армахог. Ступайте.
  Старэгх поклонился Пресветлому и вышел. Двери за ним тяжело закрылись, и
в зале наконец появилась тишина. Она неслышно подошла к Талигхиллу,
присела рядом, приобняла за плечи и поцеловала в лоб - так целовала мать,
когда он, наигравшись за день, начинал дремать за ужином. Правитель хотел
было подняться и идти в свои покои, чтобы как следует выспаться перед
вечерним совещанием, но...
  Сам не заметил, как заснул.
  /смещение - огненная кисточка, которая оставляет на глазах
оранжево-золотистую полоску/
Тэсса вышла из ворот дворца и остановилась, оглядываясь по сторонам.
  Вечерело. Солнце еще не упало за линию горизонта натертым до блеска
медяком, но из-за высоких домов, стоявших по обе стороны улицы, свет его
почти не попадал сюда. Было не слишком людно: задержавшиеся лоточники
торопливо шагали по домам да на дальнем перекрестке гнусавил слепой нищий.
И еще - в сточной канаве рылась одинокая курица. Непонятно - как она
оказалась в таком месте и почему до сих пор никто не торопится познакомить
ее со своей кастрюлей?
  Тэсса поправила ножны и зашагала к "Благословению Ув-Дайгрэйса". Это был
постоялый двор и харчевня. Посетителями "Благословения", как правило,
оказывались воители, чему в немалой степени способствовало название
харчевни. Сейчас она по самую крышу была заполнена Вольными Клинками,
приехавшими в столицу, чтобы наняться на службу к правителю.
  Воительница подошла к "Благословению" дворами, остановилась у невысокого
каменного забора и постучала в калитку. Калитку отворил худой подросток;
он уважительно кивнул Тэссе и пропустил ее. Выглянул на улицу, осмотрелся
по сторонам и только тогда заперся изнутри.
  На заднем дворе "Благословения" было пусто; с улицы, на которую выходил
фасад постоялого двора, доносились звуки, характерные для любого гулянья:
пьяные выкрики, музыка, хриплый смех. В нескольких окнах горел тусклый
лампадный свет, остальные чернели квадратными пуговицами. В конюшне
по-ночному всхрапнул конь, стукнул копытом о перегородку и затих.
  Тэсса направилась к черному ходу, прошла узким коридорчиком и оказалась
на кухне. Здесь она приветливо кивнула кухаркам, выбралась через небольшую
дверцу на лестницу и поднялась в свою комнату. Ей удалось занять довольно
приличную комнатушку на третьем этаже - приличную, разумеется, только с
учетом возросшего спроса на жилье. Здесь воительница сняла с себя лук,
отстегнула ножны и устало опустилась на кровать, не зажигая света.
  Некоторое время она так и лежала в полумраке, глядя широко открытыми
глазами в потолок. По потолку неприкаянно бродил маленький клоп; в конце
концов не удержался и сорвался вниз, где и был бесстрастно раздавлен
сапожным каблуком. В комнате разлился резкий, неприятный запах.
  Тэсса нехотя поднялась с постели, распахнула створки окна, чтобы хоть
немного проветрить комнату, но хлынувшие запахи свежих помоев и конского
навоза не слишком этому способствовали.
  Выглянула во двор. Худой подросток, который открыл ей калитку, рубил
дрова, резко вскидывая над головой топор и с силой опуская его вниз.
Слишком дергает. Убьется ведь.
  Она неодобрительно покачала головой, но решила не вмешиваться. Сегодня
хватало иных хлопот.
  Пристегнула ножны с клинком, вышла из комнаты и по лестнице спустилась в
зал. Кэн уже сидел там. Как и Сог с Укрином. Разговор предстоял тяжелый.
  Тэсса опустилась на свободный табурет - так, чтобы за спиной была стена,
а вход в зал находился перед глазами. Кэн молча кивнул ей и знаком
приказал разносчице принести еще одну кружку. Сог и Укрин сидели за
дальним столиком и пока еще не заметили, что Тэсса вернулась. Или делали
вид, что не заметили.
  Разносчица - объемистая молодица, передвигавшаяся так, словно в ключевых
точках ее тела основательно разболтались шарниры,- поставила перед
воительницей кружку и поинтересовалась, не нужно ли чего-нибудь еще.
  - Мяса и пару лепешек, - велела Тэсса. - Да поживее.
  Молодица изобразила некое подобие реверанса и удалилась, все такой же
расхлябанной походкой.
  Кэн молча налил воительнице вина и протянул кружку:
  - Пей.
  Тэсса благодарно кивнула, но пригубила совсем чуть-чуть:
  - Что-то не хочется.
  - Ну что? - спросил Кэн.
  Она посмотрела на этого широкоплечего, немолодого уже мужчину, который
способен был одним ударом свалить разъяренного буйвола, а теперь сидел и
покорно ждал ее ответа. Внешность обманчива - с виду опасный и буйный, Кэн
очень редко выходил из себя и вообще отличался необъяснимым простодушием.
Казалось, куда такому в Вольные Клинки, но Кэн пришел в Братство уже
давно, значительно раньше Тэссы, и всегда был на хорошем счету у
заказчиков. В отличие от своего брата, между прочим...
  - Подойдут Сог с Укрином, тогда расскажу, - пообещала Тэсса. - К чему
повторять дважды то, что можно сказать один раз?
  - Позвать их? - осторожно предложил Кэн.
  - Нет, сами подойдут.
  - Хорошо, - покорно согласился воин. Он положил на стол свои могучие руки
и стал разглядывать шрамы и вены на них так, словно в белесо-голубом узоре
крылся ответ на его вопрос. Ответ, который Тэсса не хочет пока произносить
вслух.
  Вокруг столика шумел общий зал, а здесь на некоторое время воцарилось
тягостное молчание.
  Укрин наконец заметил присутствие в зале воительницы. Он что-то сказал
Согу - тот обернулся. Поймал взгляд Тэссы, кивнул ей и, поднявшись, стал
пробираться к их с Кэном столику. Укрин не отставал, только задержался,
чтобы рассчитаться с подошедшей разносчицей.
  - Вернулась, - мрачно констатировал Сог, опускаясь на свободный табурет.
  - Как видишь, - холодно ответила воительница. - Ты не рад?
  Ее собеседник пригладил свои блестящие волосы тонкими костлявыми пальцами
и скривил узкие губы:
  - Почему же? Рад. И что сказал Пресветлый?
  - Завтра.- Тэсса потянулась за кружкой и отхлебнула немного вина. - Он
даст ответ завтра.
  - Ты говорила с ним о Братьях? - спросил Кэн. Не мог не спросить, и Тэсса
его понимала, но все равно почувствовала раздражение. Она хотела умолчать
об этой детали, но, видимо, не получится.
  - Нет, - ответила воительница, вызывающе глядя на Сога - не на Кэна. - Не
говорила. Сначала пускай решит, нужны ли ему мы.
  - Отлично! - желчно рассмеялся Сог.
  Тэсса всегда удивлялась, откуда в этом невысоком костлявом человеке
берется столько энергии и эмоций. И почему это, как правило, негативные
эмоции и разрушительная энергия.
  - Отлично! - повторил Сог. - Мы правдами и неправдами собрали в этом
городе около полутысячи Вольных Клинков, а теперь выясняется, что
неизвестно, нужны ли они вообще.
  - Мы знали, что затея может провалиться на самой первой стадии, -
бесстрастно заметил Укрин. - Ты тоже знал это, Сог.
  - Разумеется! - фыркнул воитель. - Но другие - многие, замечу, - этого не
знают и по сей день. И если...
  - Хватит! - рявкнула на них Тэсса. - Если я хоть что-нибудь понимаю в
людях, правитель завтра возьмет нас на службу. На наших условиях. Я видела
лица его советников - они понимают, что другого выхода у них нет.
  - Тэсса права, - вмешался Кэн. - К тому же старэгх - ее старинный
приятель. Не беспокойся, Сог, все будет в порядке.
  - Беспокоиться следует как раз тебе, Кэн, - пожал плечами тот. - Это
судьба твоего брата зависит от милости Талигхилла и дипломатических
талантов Тэссы. Я не беспокоюсь.
  - Вот и хорошо, - подытожил Укрин. - Значит, завтра все выяснится. А до
тех пор нет смысла переливать из пустого в порожнее.
  - Согласен, - недовольно скривился Сог. - Надеюсь, завтра Тэсса принесет
нам утешительные вести.
  Воительница промолчала.
  Как раз в это время явилась разносчица с заказом Тэссы и кружками для
Сога и Укрина. Женщина принялась за еду, и мужчинам волей-неволей пришлось
оставить ее в покое.
  Сог и Укрин некоторое время обсуждали достоинства и недостатки прямых
клинков - недавнего нововведения в хуминдарской армии. Кэн молчал.
  После того как она расправилась с лепешками и мясом, Тэсса безмолвно
отсчитала и положила рядом с тарелкой деньги для разносчицы, после чего
встала, небрежным кивком головы попрощалась с собеседниками и ушла к себе
наверх.
  Сог следил за ней недобро прищуренными глазами до тех пор, пока
воительница не скрылась из виду. Потом отхлебнул из своей кружки.
  - Она что-то скрывает, - пробормотал наемник. - Слишком долго была во
дворце, слишком мало сказала...
  - Уймись, - меланхолично бросил Укрин. Он вытянул под столом свои
долговязые ноги и время от времени лениво прикладывался к кружке. - В
конце концов, Армахог - ее старый знакомый. Может, задержалась, чтобы...
поболтать с ним о том о сем.
  Сог недоверчиво покачал головой:
  - При живом Тогине? Не верю.
  - Тогин далеко, - заметил Укрин. - А Армахог - здесь. К тому же с
дипломатической точки зрения...
  /смещение - меч и молния/
Талигхилла разбудило легкое покашливание. Он нехотя разлепил веки и
открыл рот, чтобы как следует отчитать больного, который шастает по дворцу
и мешает спать честным правителям. "Честным правителям"? Это, пожалуй,
стоит запомнить. Неплохая шутка.
  Окончательно проснувшись, Пресветлый поискал взглядом того, кто стал
причиной его пробуждения.
  Причиной был Тиелиг. Он немного укоризненно посмотрел на правителя и
заметил:
  - Скоро полночь. Все ждут, пока вы пробудитесь, чтобы отчитаться перед
вами. И я - в том числе.
  Пресветлый, сдвинув брови, попытался вспомнить, о чем, собственно, идет
речь. Вспомнил, мысленно выбранил себя за то, что не велел стражникам
разбудить в урочный час, и приказал:
  - Пускай все входят. Я выслушаю.
  Пока Тиелиг ходил звать власть имущих мира сего, Пресветлый успел немного
размять затекшие конечности и привести разум в то состояние, которое было
необходимо для восприятия новостей и их анализа. Глупо было бы выслушивать
градоправителя, казначея или старэгха вполуха. Во-первых, обидятся, а
во-вторых, их сообщения слишком важны, чтобы не уделять им
соответствующего внимания.
  Талигхилл уселся на свое место (порядком ему надоевшее за последние дни)
и стал наблюдать, как вошедшие устраиваются в креслах.
  /смещение - прыжок над пропастью, прыжок, растянувшийся на сотни веков...
и длящийся одно мгновение/
- Я обдумал все то, о чем вы говорили, - глухо произнес Армахог. - И я...
не согласен с этим планом.
  Все ушли, и теперь в зале они остались вдвоем - старэгх и правитель. Было
далеко за полночь. Свечи в фигурных канделябрах втянули оплавленные головы
в толстые плечи, рыдая об уходящем времени раскаленными слезами. Эхо слов
бродило по залу, задумчиво полируя гладкую столешницу П-образного стола.
Талигхилл хмурился, но слушал.
  - Я считаю, у нас ничего не получится. И это слишком большой риск - если
войска из башен не успеют выйти до того, как хумины обойдут ущелье с
флангов, мы потеряем все. Кроме того...
  - Погодите, - поднял руку Пресветлый. Потом поднес ее ко рту, чтобы
прикрыть зевок. - Погодите. На сегодняшний день это - единственный план,
который дает нам хотя бы надежду на победу в войне. Других планов попросту
не существует. Предложите что-либо другое, и я первый воскликну: "Да будет
так!" Но до тех пор давайте договоримся: не отвергать, но пытаться
воплотить в жизнь. Помните махтас - "не дорожить частью, чтобы сохранить
целое"? Пускай это будет нашим девизом в предстоящей войне.
  Старэгх хотел было возразить. Слов было так много, и все они способны
были переубедить Пресветлого, доказать ему, что он не прав, но... Но
Армахог смолчал. Наверное, он слишком устал сегодня, чтобы что-либо
доказывать.
  - Как будет угодно Пресветлому.


  ДЕНЬ ШЕСТОЙ

  Мы помолчали.
  - Не ожидал такого от старэгха, - заметил из своего кресла Данкэн. -
Какой-то он мягкотелый, вам не кажется?
  - Это все Тэсса, - сказал я, больше для того, чтобы не давать молчанию
опять разлиться в комнатке. - Ее появление было для Армахога слишком
неожиданным.
  Генерал в отставке зевнул:
  - Мне кажется, это мало его оправдывает. Знаете, однажды в моей
практике...
  Я мысленно воздел очи к небесам в немом укоре: "За что?!." Небеса, в
отличие от генерала, безмолвствовали.
  Наконец наш "повествователь" завершил рассказ из серии "Неопубликованные
(и ненаписанные) мемуары", и все мы с заметным оживлением встали,
направляясь к выходу. Как говорится, от греха подальше.
  В "Башне", как и в древнем Гардгэне, уже наступила полночь. Вялые и
сонные, но с урчащими желудками, мы поднялись в Большой зал. Стол там был
накрыт, и свежие, еще дымящиеся блюда несколько развеяли нашу сонливость -
но не надолго.
  Пожелав всем спокойной ночи (с учетом последних событий - в прямом смысле
этого слова), я поплелся к себе в комнату, где и уснул. Без сновидений.


  ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

  Удивительно, но меня никто не разбудил. Не успели.
  За семь дней я привык вставать в одно и то же время, так что теперь
совершил над собой сей маленький акт вандализма без особого напряга. Лучше
так, чем слышать стук в дверь и бесстрастный голос: "Вставайте, господин!"
- когда вставать ну совсем не хочется. И чем настойчивее тебя будят, тем
больше не хочется - прямо какая-та прямо пропорциональная зависимость. А
когда сам себя заставляешь покинуть теплую уютную постель, то и винить
некого. Кроме себя.
  Я успел одеться, посетить ванную комнату и прочие утренние места,
вернулся в номер, а за мной так никто и не пришел.
  Несколько обиженный подобным невниманием со стороны слуг, я отправился в
Большой зал, попутно размышляя над тем, что же такого исключительного
могло произойти. Может, приехали-таки спасатели и отволакивают в сторону
ту глыбу у входа? Да нет, пожалуй,