ам.
  "Что они..."
Намеренно рвали кожу на горле и умирали с успокоенными улыбками на устах.
Вот что они делали.

  26. Из-за специфики своей работы человеку часто приходилось сталкиваться
со смертями. В основном - с трагическими; будущий покойник непременно
умирал "со значением", то бишь, отнюдь не за понюшку табаку. А даже если и
за понюшку, то уж так умирал, что все понимали: глубокая и вечная
философия стоит за такой вот обычной с виду понюшкой. Было: стрелялись,
прыгали с кручи на острые камни, травили друг друга экзотическими ядами,
закалывали в нише кинжалом, даже вешали. Делалось все это по принципу:
собаке собачья смерть, человеку - человечья, - и уж если играл ты героя,
то умирал под всхлипывания и шорох платочков женской части аудитории. Ну а
коли сподобили на роль негодяя - изволь, подохни как можно
непритязательнее, чтобы ни один зритель не пожалел...
  Эти умирали так, словно мазали варенье на хлеб. Обыденно умирали. Даже с
радостью - что нашли выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Как тут
не вспомнить про отчаянный визг безголовых?..
  "Неужели так страшно?.." Он попытался представить себе, как это - быть
зданием, вечно меняющимся, безголосым и безликим. Стоишь где-нибудь на
улице, а по твоим внутренностям ползают, копошаться Обитатели, подтачивая
изнутри, царапая, терзая словно неразделенная любовь, словно мерзкие
червяки-паразиты, словно воплотившееся время, словно... "А что, если все
здания в городе когда-то были живыми существами?
  /И кстати, не боишься стать одним из них?/
Боюсь. Но мне-то деваться некуда.
  /Им-вон тоже. Поэтому и рвут себе горло, неумело и всерьез. Ты бы смог?/"
Что ответишь на такое, даже самому себе?
  Наверное, нужно было отвернуться, не глазеть на них, уважать чужую смерть,
но человек не мог пошевелиться - и смотрел. Как будто провожал в последний
путь, обещая: "Запомню всех вас, всех до одного".
  Преображение приближалось.
  И вот - неожиданно даже для самого себя - один из Обитателей сумел
вырваться из проволочного плена. На мгновение замер, не веря в свое
счастье, затем нервно оглянулся, вздрогнул, побежал. Остальные (кто выжил)
следили за ним, приостановив попытки умереть. Тишина, густая и терпкая,
заполнила все вокруг.
  Обитатель пробежал только пару шагов. Потом нога его попала в асфальтовую
ямку, подвернулась, тело потеряло равновесие и упало. Что-то хрустнуло.
  "Похоже, приятель, добегался".
  Лежавший на асфальте не-человек попытался подняться - не получилось. Тогда
он выпростал левую руку и, загребая ею, как клешней, пополз. Но достаточно
было одного взгляда, чтобы понять: Обитатель не успеет ни добраться до
проволоки, ни - тем более! - до выхода из города.
  Преображение приближалось.
  Подул ветер, подбросил на ладони треугольники флажков и убежал дальше.
  Те, кто висел на ограде, уже умертвили себя. Они остались вдвоем: человек
и не-человек, - ветер не в счет. Осознав тщетность своих попыток,
Обитатель замер и, задравши голову, внимательно посмотрел в глаза
человеку.
  "Нет! Я этого не сделаю. Да и как?.."
Ждал возражений, но внутренний голос молчал - предатель.
  "Я не сделаю этого! И не проси!"
Да, сотни сотен раз убивал, травил, закалывал кинжалом и протыкал шпагой,
сбрасывал с моста, с обрыва, со счетов, душил - но понарошку. Если
решишься, руки сами выполнят всю работу, не дрогнут - привыкли. А как
насчет души? Не привыкла, нет, не привыкла и вряд ли привыкнет...
  Отчасти он был прав, отчасти ошибался.

  27. Каждый раз, когда останавливаешься и пересматриваешь всю свою жизнь,
понимаешь, что состоит она, по большому счету, из Событий и Поступков. Не
вспомнить уже, как выглядела та девчонка-одноклассница, из-за которой
отчаянно дрался после школы с взрослыми мальчишками; и день тот, когда
помог незнакомому человеку, - пасмурный ли, солнечный ли был день? - нет,
не припомнить. Только просыпается в груди Дыхание - то самое, что делает
тебя Богом, всесильным, всемогущим, мудрым, бесстрашным...
  Волшебные минуты. Страшные минуты. Быть Богом, даже несколько мгновений, -
это так тяжело. Это так восхитительно.
  Человек поднялся с колен и шагнул к ограде. Внутренний голос тотчас
оживился: "/А что, если по ту сторону и тебя ждет такая же участь? Что,
если только находясь в саду ты обезопасен от бессмертия домов? Неужели
пожертвуешь собой, неужели рискнешь, неужели?../"
Но Дыхание уже распирало грудь, и человек перешагнул проволоку, словно
великан - одним махом - горную гряду.
  "/Безумец.../"
Склонился над раненым Обитателем, всмотрелся в молящие глаза. Потом скинул
с себя куртку, свернул в некое подобие веревки и обхватил шею не-человека.

  ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.

  28. Он молчит, и существо тоже молчит. И город молчит - испуганный,
притихший. Рассказывать не хочется. Рассказывать надо. Иначе боль, которую
разворошил в груди, вспыхнет и сожжет дотла.
  Человек продолжает.

  ЧЕЛОВЕК. ВОСПОМИНАНИЯ.

  29. По сути, это было его первым действием, открыто направленным против
города. Выражение протеста, неподчинение местным законам
"/...городского самоуправления!/".
  Человек развернул куртку, встряхнул ее, пытаясь разгладить складки, и
надел, не застегивая.
  Преображение приближалось.
  - Ну, что ты сделаешь теперь!
  Ветерок, вернувшийся и возобновивший игру с флажками, затих и уселся на
мостовую, скрестив ноги. Большими голубыми глазами следил за безумцем.
  - Преврати меня в дом, ты, смесь борделя с отхожим местом! Преврати -
ну-ка, давай! Я нужен тебе, и мы оба знаем это. Тогда будь добр, считайся
со мной, сын пьяного строителя и безумной чертежницы! Я не позволю тебе
делать их домами. Не позволю! Не позволю!.. Я буду убивать их, слышишь,
буду убивать их, всех, кого смогу спасти от омертвения, от превращения в
предметы, здания, в часть тебя самого! Ты не получишь их душ - до тех пор,
пока я здесь! Не получишь! Не получишь!..
  Город слушал. Слушали стены и крыши, окна, двери, чердаки, подвалы,
слушали камни мостовых, улицы и проспекты, площади и аллеи, и, конечно же,
Врата. Слушал фонтан и слушали канализационные коридоры, слушали лестницы
и мосты.
  Не слушал только ветерок. Ветерок удивленно глазел на что-то за спиной
человека.

  30. Человек обернулся.
  На мостовой лежала плоская палка, похожая на тень от креста. Потом понял:
не палка, меч.
  Наклонился, поднял - непривычно-привычная вещь. Ему доводилось держать в
руках мечи, но ни один не был настоящим. Этот - был.
  "Что?.. Капитуляция? Признание моих прав, моей силы? Или - ловушка?
Ликовать мне или страшиться непонятного подарка?"
Не знал.
  Повесил ножны на пояс и пошел по городу: то ли отыскивать не сумевших
бежать Обитателей, то ли...

  31. После меч исчезнет, чтобы появиться накануне очередного Преображения.

  ГОРОД. БИБЛИОТЕКА.

  32. ...остановился и откинул капюшон, подставляя звездному душу бледное, с
черными вишнями глаз лицо. Жадно раздувая ноздри, ты вдыхал
влажновато-насмешливое дыхание ветра: "Строи-и-итель".

  ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.

  33. - Так у меня появился меч, - говорит человек.
  - Но это не главное, - утверждает существо.
  - Да. Не главное. Главное случилось недавно, когда ко мне пришел Дер-Рокта.
  Существо вздрагивает и готовится слушать.
  Человек рассказывает.

  ГОРОД. БИБЛИОТЕКА.

  34. Когда относишься к другим, как к себе, -
не забывай:
  порой ты бываешь очень жесток с самим собой.




                                  Глава третья


  ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.

  1. Он очень устал и хотел спать. Рассказ отнял все силы, в горле пересохло
от большого количества слов, которые приходилось - одно за другим -
проталкивать наружу и сплевывать с распухшего языка. Но человек должен был
рассказать про Дер-Рокту. Прежде всего потому, что надеялся получить
какой-нибудь совет от странного существа, сидевшего перед ним.
  Теперь человек понимал (видел по глазам слушателя): совета не будет.
  - Ты испуган.
  - Да, - согласилось существо. - Послушайте... Послушайте...
  - В чем дело?
  - Вы... что вы решили? - в голосе живого манекена осторожно поводил
усиками, проверяя почву перед собой, огромный клоп-хищнец. - Неужели вы
пойдете на это? Убьете себя?
  Человек вздрогнул и чуть подался вперед:
  - Не понял. Почему я должен убивать себя.
  Существо тяжело вздохнуло:
  - Вы на самом деле не поняли. Хорошо. Я объясню. Может быть... может, это
не даст вам обмануться.
  Они замолчали; пауза, заполнившая сейчас пространство, казалась пестрым
экзотическим цветком - слишком много слов прозвучало сегодня у этих стен,
на этой мостовой.
  - Ваш визитер хочет убить вас, - произнесло наконец существо. - Это же так
просто!
  - Объясни.
  - Он говорил, что вам нужно найти самую слабую часть города. Он хитер, не
сказал напрямую... Вы сами должны были догадаться. И вы начали
догадываться: "самая слабая - значит, самая постоянная". Только вы еще не
прошли путь рассуждений до конца. Фонтан, стены, Врата... - они неотличимы
одни от других, ничему нельзя отдать предпочтение. Но существует еще некая
часть города, удовлетворяющая поставленным параметрам: самая постоянная -
и самая слабая. Рано или поздно вы бы дошли до этого своим умом. Нужно
просто немного изменить точку зрения на...
  Существо прервалось и вскочило с мостовой.
  - В чем дело? - воскликнул человек.
  - Я - тоже... - прошептал его собеседник. - Я - тоже... Не догадался. Не
догадался! Простите, мне нужно бежать. Я только сейчас понял: Дер-Рокта и
то существо, которое я видел однажды... Я должен... Я буду здесь,
неподалеку, но теперь мне необходимо уйти. Простите...
  Он вскочил и побежал прочь - так резво, что угнаться за ним нечего было и
думать. Через мгновение белесый силуэт уже растаял в ночном воздухе.
  Человек проводил его взглядом и тоже поднялся с мостовой. "Как мне не
нравится все это! Каждый лжет, преследуя свои цели: что Дер-Рокта, что
живой манекен; по крайней мере, не говорят всей правды. Что же вам нужно
от меня, приятели? И тебе, город, - что?.."
Дома и стены молчали, словно скорбящие монахи, мостовая лежала пустой
змеиной шкурой-выползком, и только звезды в черном прокопченном небе
обладали толикой жизни, блестели, но глаз не радовали. "...существует еще
некая часть города, удовлетворяющая поставленным параметрам: самая
постоянная - и самая слабая. Рано или поздно вы бы дошли до этого своим
умом. Нужно просто немного изменить точку зрения на..."
"Изменить точку зрения... Изменить..."
"Убить... Ваш визитер хочет убить вас..."
В голове ликующе и перепуганно щелкнул какой-то рычажок, и все встало на
свои места.

  2. Он решил не открывать Врата. Всегдашняя процедура сегодня казалась
неуместной и ненужной, как курительная трубка в руках покойника. К тому
же, невесть откуда в человеке появилась и не желала исчезать уверенность:
новые Обитатели не придут. Во всяком случае, в эту ночь.
  Кстати, что касается ночи. Разговор человека с существом-без-имени длился
не один час, и солнцу уже давно пора бы приступить к исполнению своих
прямых обязанностей. Но небо оставалось черным. Связаны ли такие
затянувшиеся сумерки с тем, что Врата остались закрытыми? А если нет, то с
чем? Имеют ли что-то общее с изменениями, происшедшими в библиотеке?
  Человек шел вдоль городских стен, размышляя над... как бы это выразиться
поточнее... а-а, ладно - размышляя над самоубийством. Чего уж там, от
самого себя ведь не спрячешься.
  "Итак, предположим - только предположим, не более того - что именно я и
являюсь той, самой постоянной (и самой слабой) частью города. Предположим.
Пускай. И к чему мы приходим, к какому выводу? А приходим мы к выводу...
мягко говоря, неутешительному. Для того, чтобы уничтожить город, мне
необходимо убить себя".
  Он остановился на мгновение, вытер тыльной стороной ладони сухие губы.
Прикосновения не ощутил. Как будто трогал лицо древней мумии.
  "Неужели Дер-Рокта предложил бы мне такое?
  /Он с самого начала говорил, что ты откажешься/.
  Ну, он же утверждал, будто не знает...
  /Утверждал. Не знает ли на самом деле - вот вопрос/.
  Ладно. Какой ему от этого резон, а? Какая выгода? Моя смерть? Чело...
существо, способное вытащить из пустоты два стула и зажженную свечу,
должно уметь и убивать. Тем более, таких как я".
  Вообще-то, прозвучало убедительно - почти.
  "Так, будем мыслить логически. Разложим все по полкам. Либо Дер-Рокта лгал
и ему нужна моя смерть, либо не лгал... то есть, не совсем так. Моей
смерти он добивается в любом случае. Вопрос в том, вернусь ли я в
результате назад или...
  /...или умрешь навсегда? Ты ведь это хотел сказать, верно?/
Верно. Или - умру навсегда. Как решить, которая из версий правильная?
Логически не решишь. Только путем "верю - не верю".
  И этот путь, к сожалению, не для меня".
  Человек свернул в ближайшую улочку и направился к центру города, к
фонтану. Ночь - долгая затянувшаяся болезнь в обостренной форме - все
никак не проходила. Но даже при свете звезд он видел, что дома вокруг
выглядят дико и неестественно. Их словно собрали из разных городов, из
разных времен, из разных миров, - собрали и поставили здесь нелепыми
игрушками, все эти колонны, небоскребы, прозрачные пленчатые двухэтажки,
клетки, деревянные избы, пирамиды, арены... Пару раз человек едва не
свалился в глубокие жилые ямы, сейчас, правда, пустовавшие. Он шел по этой
свалке городов, и улицы то сжимались до непроходимости, то расходились в
боках до проспектов и площадей.
  Человек шел и думал о Боге, впервые за очень долгое время.

  ГОРОД. БИБЛИОТЕКА.

  3. ...если бы ты верил в Бога (не важно, в какого), жизнь твоя, возможно,
сложилась бы совсем по-другому. Но ты - не верил...




  ЧЕЛОВЕК. ВОСПОМИНАНИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ.

  4. Он всегда, сколько себя помнил, двойственно относился к Богу. Не к
религии - к Богу. Религии, любые, он презирал. Так уж получилось, так уж
наложилось одно на другое. Во-первых, время, когда он жил там, до того,
как заблудился. Человек еще застал полумертвую разваливающуюся страну, где
верить в Бога запрещали. Если бы страна просуществовала чуть дольше,
вероятно, он бы, просто из чувства противоречия, начал исполнять обряды -
не верить, а исполнять обряды. Но страна развалилась на мелкие молодые
государства, в которых право свободы вероисповедания восстановили. В
результате народ толпою кинулся креститься, вешать иконы в домах и цеплять
распятия на шеи. Другие же "господа граждане" немедленно сели в позы
лотоса и вспомнили о своих предыдущих воплощениях, нечищенной карме и
заброшенной (на произвол судьбы!) дхарме. Появилась мода на религию. А
человек не терпел того, что становилось модным. Преображенные веяниями
времени, мессии и бодхисаттвы мудро рекли о вещах, в которых едва
разбирались, и толпы агнцев Божьих, стремящихся к нирване, покорно
следовали за новыми вожаками... Человек не принимал толп. Он считал, что
путь толпы автоматически становится дорогой в бездну. Для пчел, для
муравьев, термитов - возможно, все обстоит по-другому. Но человеку в толпе
(он понял это, пускай и не сразу) трудно дышать в полную грудь. И кругозор
ограничен затылком впередибредущего. И, кстати, лететь толпой невозможно.
Стаей - пожалуйста, а вот толпой... Посему вынужден был пойти в другую
сторону, вынужден, так сказать, обстоятельствами и собственными взглядами
на жизнь. Вс„. Точка.
  Во-вторых же (конечно, с лихвой хватало и первого, но) во-вторых, общение
с Богом (а какая вера без общения) всегда казалось человеку делом очень
интимным. Словно "я люблю тебя", сказанное от всего сердца, искренне -
пускай даже на сцене. И как признание в любви у каждого человека - свое,
особенное - так и вера в Бога не может быть одинаковой, конфессионно
выдержанной. Ну не может! Столько лет маршировали в ногу, потом решили,
что нельзя, не получается - организмы, мол, у нас разные, биоритмы, то да
с„. А вот верить в Бога одинаково - эт пожалуйста, эт мы запросто. У нас и
Бог одинаковый выходит, с белой бородой и мудрым лицом. Странно только, на
Деда Мороза немного похож. Хотя... ничего, это даже правильно, если
задуматься. Мы чуда от Него ждем? Чуда. Ну вот, а с кем у нас с детства
чудеса ассоциируются? Правильно, правильно... А кто не может или не хочет
верить в нашего Бога - вон, пускай "просветляются". У буддистов, гляди,
Бога вообще нету, одни будды, которым может стать любой. Зато вечная
жизнь, реинкарнации. Опять-таки, возможность воздаяния каждому по делам
его: "туп, как дерево, - родишься баобабом". Но - говорят мудрые люди -
чтобы быть буддистом, лучше всего родиться где-нибудь в Китае или там в
Тибете. Можно, конечно, и так, в Череповце или, скажем, в Муромске - но
лучше все-таки повосточнее. Для кармы пользительнее. И не смейте вольно
трактовать махаяну, а то...
  Было еще и в-третьих. Войны, смерти, гнусность. Несправедливость.
...Впрочем, это лишнее. Детские обиды на того самого старика с белой
бородой и мудрым лицом. Оставим это в покое.
  В-четвертых? в-пятых, в-десятых?.. Зачем? Причины ищут, чтобы что-нибудь
исправить. Его устраивало такое положение вещей.

  5. Ложь, конечно. Ложь и бред. Ничего не устраивало. Верить так - не
устраивало. И не верить - тоже. Оставим в стороне глобальные вопросы типа
"для чего живем" и "куда падаем". Если ответы существуют, со временем
узнаем. Другое беспокоило, как и всех, между прочим. Собственная смерть.
  Дело не в том, что человек не мог верить в бессмертие души. Он не мог
поверить, что когда-нибудь умрет, прекратится навсегда, что уже никогда не
выйдет на подмостки жизни, не сыграет еще раз, на "бис".
  И жизнь поэтому рассматривал как единственного настоящего противника.
Боролся с обстоятельствами, пересиливал случайности, не сгибался под
ветрами. Кто-то сказал бы: "Достойно!" А это было прежде всего больно.
Очень больно. Адски больно.
  "Ради чего"? Назовите как угодно: призвание, талант, Дар Божий (но уж если
"Дар", то непременно с большой буквы). Слова, в общем-то, значения не
имеют. Важно другое: ни один нормальный человек не станет резать
скальпелем хлеб, а золотые пекторали из скифских гробниц переплавлять на
дверные ручки. И уж если есть в тебе талант артиста - изволь на сцену,
приятель. Уж если чувствуешь силу Дара - используй ее по назначению. А
иначе - чем ты отличаешься от навозной кучи? Только что размерами.
  Человек отдался на волю Дара. Сначала - не весь, сначала надеялся "жить
по-людски". То есть, как большинство: дом, семья, сын ежевечерне теребит
за рукав: "Па-ап, помоги с математикой". Хотя разумом понимал уже тогда,
что не будет "как у всех". Выбор. Туда или сюда. Или сидишь в уюте,
смотришь по телевизору фильм, или в это время находишься по ту сторону
экрана. Нельзя одновременно и там, и здесь. Не получится.
  Выбор, конечно, изначально был нечестный. Потому что хлеб скальпелем не
режут.

  6. Нет, допустим, Бог и существует. Этого человек не мог совершенно
отрицать. Но вряд ли в таком случае он будет Ему благодарен. Скорее,
наоборот. Ведь Дар - это не подарок, нет. Это как удар из-за угла,
проклятье цыганки в полупустой электричке, выстрел в спину.
  Хотя с другой стороны... с другой стороны...
  Вот потому-то - вряд ли будет Ему благодарен.

  7. Так что же станется с душой после смерти? Человек не знал (откуда?!),
даже не догадывался. А теперь, после всего случившегося с ним в городе, не
мог и предполагать. Но был знаком с множеством разных идей и теорий -
посему допускал, что Дер-Рокта не лжет. Просто для перемещения человека
обратно необходимо, чтобы он умер здесь. В этом городе, где само время
остановилось.
  Верить? Не верить?
  Непонятно.
  Знал только одно: по-другому проблему не решить...
  Так верить или не верить?!..

  ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.

  8. Воспоминания, как неожиданный приступ кашля, оборвались. Так много
слов, так много понятий из прошлой жизни... Минуту назад человек знал, что
они обозначают. Сейчас... уже не знал, знает ли.

  9. Неожиданно из тьмы, как из небытия, выросла и преградила дорогу