ругов и любовников. Ни одна из них
бросала  в сторону этого непонятного человека достаточно откровенную улыбку,
но он все это проигнорировал. Ему нужен был ответ.
     - Простите, леди, кажется,  мой  учитель  спрашивал  вас  о  чем-то?  -
Эллильсар оперся руками на меч и строго посмотрел на дам.
     Одна из них, молоденькая жена Ласвэлэда, присела в реверансе:
     - О  да, ваше высочество. Они уехали на охоту. Сбежал какой-то смерд из
деревни.
     "Вот", - подумал Моррел. "Вот оно".
     - Не слишком вежливо с их стороны,  -  заметил  Эллильсар.  -  Что  же,
думаю,  ваш  отъезд откладывается. Прошу всех возвращаться в свои комнаты. Я
прикажу слугам, чтобы они распаковали вещи.  Все-таки,  в  отсутствие  отца,
кто-то должен позаботиться о гостях.
     Когда этот вопрос был улажен, принц обернулся к Моррелу:
     - Ты, наверное, хотел бы поехать с ними?
     "А ты?"
     - Не  знаю,  -  покачал  головой  Эллильсар.  - Раньше меня не брали на
подобные увеселения, поскольку я был мал. Теперь... знаешь, один раз я видел
отца, когда он только вернулся с такой...  охоты.  Я,  наверное,  не  должен
этого говорить, но... Понимаешь, его глаза горели, словно он - хищный зверь,
только  что  напившийся  крови  своей  жертвы.  Это  было страшно. Тогда мне
показалось, что в него вселился Дьявол. А  потом,  когда  они  пытали  этого
беглого смерда....
     "Значит,  ты  поймешь, если я отвечу тебе, что тоже предпочитаю быть
здесь".
     - Позанимаемся еще?
     "Достаточно".
     - Тогда, может быть, ты расскажешь мне, что написано на клинке? - принц
поднял меч и указал на полустертые слова, оттиснутые в металле.
     "Нет. Во-первых, потому, что ты должен быть наказан - никто  никогда
не  ставит  клинок  острием на землю и не опирается на него. Этим ты выказал
неуважение к оружию. Во-вторых, сейчас не время говорить  об  этой  надписи.
Настанет срок, и ты все узнаешь - но не раньше".
     - А что же мы будем делать сейчас? - насупившись, спросил принц.
     "Ты - учить логику Толзона. У меня - свои дела. Вечером позанимаемся
еще".
     Моррел  оставил  двор  и стал подниматься по лестнице к своим комнатам.
Минуя очередной пролет, он услышал, как за одной из дверей кто-то шарахнулся
прочь. Как будто наблюдали, а потом,  убоявшись  его,  отошли.  Но  в  башне
найдется  предостаточно  любопытных,  стоит  ли  обращать  внимание на такие
мелочи? Пожалуй что нет.
     Таллиб при появлении немого скупо улыбнулся, отодвинул висящий на стене
гобелен и указал куда-то  в  каменную  кладку.  Присмотревшись,  можно  было
обнаружить  несколько  отверстий:  для  уха  и для глаз. Моррел одобрительно
кивнул, его  руки  взлетели  вверх,  заплясали  в  воздухе.  Таллиб  так  же
безмолвно   ответил.   Переговорив,  они  отправились  вниз,  знакомиться  с
устройством башни и искать трапезную, повергая в трепет оставшихся без мужей
высоких леди.
     Впрочем, ни одной из них  так  и  не  удалось  ближе  познакомиться  со
странными мужчинами, растревожившими их накрахмаленное воображение. К вечеру
вернулись  охотники,  да  не  просто  вернулись,  а с дичью. Бнил, его жена,
десятилетний сын - всех их привезли,  кого  на  лошадях,  кого  на  веревке.
Собственно,  на  веревке  заставили  бежать  только  Бнила;  он,  как только
оказался во дворе, рухнул в пыль, и его насухо стошнило.  Видимо,  все,  что
можно, желудок исторг в пути.
     Окровавленный,  со  следами  побоев, со сбитыми в кровь ступнями, смерд
лежал  посреди  двора,  корчась  в  судорогах.  Король  приказал  немедленно
соорудить  эшафот  и согнать крестьян к нему, а также горожан, сколько будет
возможно.
     - И еще, - сказал он, поразмыслив. - Привезите туда клетку с  медведем.
Да-да, с Буяном, с ним самым.
     И улыбнулся.
     Видевший эту улыбку сын Бнила завопил так, что сам Король вздрогнул.
     - Сообразительная тварь, - процедил он, спешиваясь.
     Больше  не  было  сказано  ни слова, но тихие перешептывания длились до
самой ночи, пока наконец правителю не доложили, что приготовления закончены.
Тогда он приказал всем отправляться на "увеселение".
     - Ты пойдешь со мной? - спросил Эллильсар у Моррела.
     "Да, мальчик. Я пойду туда, пускай мне даже этого очень не  хочется.
В  конце  концов,  я твой учитель, а это - урок, так что смотри внимательно.
Хорошенько  смотри,  а  завтра  утром  мы  закончим  оный  урок.   Пока   же
смотри".
     Плотники  потрудились  на  славу.  Специальное  возвышение,  оцепленное
стражниками, было предназначено для Короля и прочих высоких господ.
     Посредине площади стоял помост с просторной  клеткой.  В  клетке  лежал
огромный  ком  шерсти.  Раздраженный  окружающим  шумом  и  огнями,  он стал
недовольно ворчать - тогда все, даже  чернь,  ни  разу  не  видевшая  лютого
заморского  зверя  живьем,  догадались: медведь. В подтверждение этого тварь
поднялась на задние лапы и заревела - тоскливо, надсадно.
     И селяне, согнанные  сюда  Губителями,  и  городской  люд,  отшатнулись
прочь.  Вовремя.  На  помост  привели  семью  сбежавшего  смерда, после чего
стражники оцепили и помост. (Впрочем, желающих приблизиться к  страшилищу  в
клетке не нашлось бы, хоть калачом мани, хоть кнутом загоняй).
     Король встал, громко произнес:
     - Начинайте!
     Кто-то  прикоснулся  к  его  руке.  Правитель недовольно посмотрел в ту
сторону   -   это   почтительно   кланялся   смуглокожий   спутник    нового
учителя.
     - В чем дело?
     - Мой  господин  спрашивает,  неужели вы позволите этим смердам умереть
просто так? Без, так сказать, поучения; ведь не все знают, за что  эти  трое
подвергаются казни. Кому нужны неверные мысли о правосудии Короля?
     - Твой  господин  очень  умен,  - кивнул правитель. - Если бы он не был
нем, я бы удостоил его чести произнести эти "поучения".
     ...Толпа выслушала Короля молча,  только  медведь  дергался  в  клетке,
рычал  и  косился  на  свои  будущие  жертвы.  Взгляды всех были прикованы к
помосту с пленниками. Почти всех.
     Господин Готарк Насу-Эльгад, слышавший, что говорил  Таллиб  Королю,  с
интересом наблюдал за немым учителем принца.
     Моррел  стоял  с  опущенными руками, его голова была чуть приподнята, и
глаза смотрели в звездное небо. Похоже, господин учитель молился,  но  кому,
как  не  Главе Инквизитии знать - люди не молятся с таким выражением лица. С
таким выражением лица проклинают.

x x x

     Назавтра гости-таки  разъехались.  Этому  предшествовал  пир;  порядком
захмелевшие  господа бахвалились своими сегодняшними подвигами: "Я увидел" -
"Нет, ошибаешься, это я увидел, как они бежали"  -  "Черт,  а  девка  ничего
себе,  поспешили  мы  ее, медведю-то, еще б разок..." - "...твари, все они -
твари, ты видел? что медвежьи глаза, что смердовы - одно - ненависть,  а..."
- "...вовремя.  Потому  что еще чуть-чуть, и толпа бы просто не выдержала. А
так - удалились с достоинством...".  Дам  на  это  застолье  не  пригласили,
однако  же  пригласили  принца - и Моррела с Таллибом. Они особого участия в
разговорах не принимали, но и сидеть сиднем не  получилось  бы.  Так,  всего
понемножку.
     Наутро у многих настроение было паршивое. Липкое какое-то. Когда Король
уехал   проводить  своих  гостей  "до  первого  поворота",  Моррел  попросил
Эллильсара одеть костюм для конных  прогулок  и  дожидаться  его  во  дворе.
Таллиб  отправился в конюшню, запрячь лошадей, а сам Моррел поднялся наверх,
в комнаты, чтобы переодеться после занятий.
     Уже спускаясь, учитель заметил госпожу Кэ-Фниру.  Та  делала  вид,  что
заинтересованно  наблюдает за происходящим в окне, но не оставалось сомнений
- дама дожидалась немого.
     - Доброе  утро,  господин  Моррел,  -  произнесла  она,   беззастенчиво
разглядывая учителя, всего - с ног до головы. - Я бы хотела... - выдержанная
пауза, - поговорить с вами.
     "Говорите, сударыня".
     - Зачем  вы дали вчера Королю этот совет? Мне показалось, вы человек не
жестокий, скорее, наоборот.
     Шелест пера по пергаменту.
     "Вы ошиблись, сударыня".
     - Жаль. И все же... мне хотелось  бы  узнать  вас  поближе,  -  госпожа
Кэ-Фниру  внимательно  посмотрела  в бесстрастные глаза Моррела. - Настолько
близко, насколько это возможно -  и  прошу  вас,  не  делайте  вид,  что  не
понимаете, о чем я говорю!
     "Понимаю,  сударыня,  очень хорошо понимаю. Но все же вы - фаворитка
Короля. Считаете, он будет доволен нашим  "знакомством"?  Кроме  того,  я  -
учитель  Эллильсара. Какой урок он извлечет из подобного поведения? Наконец,
зачем вам все это - только ради приключений?  Право  слово,  игра  не
стоит свеч".
     - Мне почему-то казалось, что мнение Короля не слишком вас беспокоит, -
заметила  госпожа  Кэ-Фниру.  -  Что  же  касается  остального...  -  мы еще
продолжим с вами этот разговор. В другой раз.
     "Как вам угодно". Моррел поклонился и  продолжал  спускаться  по
лестнице, зная, что сзади его провожает взглядом госпожа фаворитка. Что было
в  этом  взгляде? - трудно разобрать. Да он и не собирался. Просто спускался
вниз - забот хватало и без этой... дамы.
     Во дворе уже дожидались Таллиб с Эллильсаром. Перед там,  как  сесть  в
седло,  Моррел  взмахнул  пальцами,  передавая  что-то  своему  смуглокожему
спутнику. Принц с удовольствием отметил, что уже различает два знака: "прав"
и "подожди". Таллиб согласно кивнул.
     Троица покинула двор башни и выехала в город.
     Миновав городские ворота, Моррел направил коня  по  знакомому  пути,  к
деревне.  Эллильсар  растерянно  оглядывался по сторонам, не понимая, что же
хочет показать ему учитель.
     Огороды,  огороды,  огороды  -  с  высохшими  поникшими  листьями,   со
вспотевшими, перемазанными в земле с ног до головы крестьянами, которые даже
не поднимают взгляд, когда высокие господа проезжают мимо.
     Засуха. Сушь.
     Моррел достал пергамент и перо.
     "Смотри  на это хорошенько. Через несколько лет ты потребуешь у меня
объяснений всему происходящему - вот почему сейчас тебе необходимо запомнить
эту картину. И подумать над всем самому. Смотри".
     - Но почему это происходит?
     "Смотри. Это - Сушь. Именно так, с большой буквы.  Крестьяне  верят,
что  такая  беда  приходит раз в век, когда люди на земле перестают верить в
Бога. Дьявол, чьи узы в этом  случае  слабеют,  забирается  на  небо,  чтобы
напиться.  Он  находит  Божественный  родник  и,  припав  к нему пересохшими
губами, пьет; и родник мелеет, ибо жажда Дьявола  неистребима.  И  дождь  не
проливается на землю, всю воду выпивает Дьявол. И это происходит до тех пор,
пока люди опять не начинают верить в Бога. Иногда Сушь длится неделю, иногда
затягивается на года".
     - Вот ты и дал обьяснения, - заметил принц.
     Моррел отрицательно покачал головой.
     Работавший  на  одном  из  огородов  парень внезапно вскинулся, секунду
раздумывал, а потом побежал в их сторону, смешно размахивая руками.
     - Простите, высокие господа, что задерживаю вас, но...  -  он  смущенно
посмотрел  в  лицо  немого учителя, перевел взгляд на Таллиба. - Позапрошлой
ночью вы изволили  щедро  заплатить  за  мою  грошовую  услугу.  Я  безмерно
благодарен вам, только... Видит Бог, я предпочел бы вернуть вам тот мешочек,
а  получить  вместо  него  такой  же,  наполненный  медяками! Посудите сами,
господин, что делать мне с червонным золотом? -  ни  продать,  ни  заплатить
сборщикам налогов!
     Таллиб  нахмурился,  но  мелькание  рук немого остановило резкие слова,
готовые слететь с языка.
     - Мой  господин  считает,  что  ты  прав.   Получи-ка,   -   порывшись,
смуглокожий отыскал-таки худенький мешочек с медяками и швырнул смерду.
     - Подождите, я мигом. Тотчас же верну вам золото, - сказал Юзен.
     - Не  стоит,  -  остановил  его  Таллиб.  -  Авось  и  оно когда-нибудь
пригодится.
     Не слушая благодарностей, высокие господа отправились дальше, а  парень
так  и  остался  стоять  в  дорожной  пыли, глядя на кожаный мешочек в своих
ладонях. Теперь можно было не бояться Грабителей. Теперь...
     Удивленная Шанна, присмотревшись, заметила, что  по  щекам  сына  текут
слезы  - самые настоящие слезы. А три всадника уже растаяли в сухом дрожащем
воздухе, словно их и вовсе не было рядом с деревней. Может и не было?..



Часть вторая

     Король и  принц  с  учителем  вернулись  в  башню  почти  одновременно.
Наверное,  именно  поэтому  госпожа Кэ-Фниру отложила разговор с Моррелом до
лучших времен - да так все и оставила. Потому  что  Королю  внезапно  надоел
Зенхард,  он  засобирался  обратно, в столицу, и "предложил" своей фаворитке
сопровождать его.
     Эллильсар же наоборот, не хотел ехать в Кринангиз - не хотел и все тут.
Впрочем, Король не слишком расстраивался по этому поводу. Он пожал  плечами,
оставил  в  башне  половину  своих  телохранителей и уехал, распростившись с
Готарком Насу-Эльгадом и повелев ему беречь сына,  как...  зеницу  ока?  что
там!  -  значительно  тщательнее,  чем  зеницу ока. А поскольку Глава матери
Очистительницы был также одним из главных лиц в Зенхарде, заняться этим  ему
не составило труда.
     Раздражало  одно  -  все  больше  и  больше  времени наследник престола
проводил с немым учителем, а разобраться в этом человеке Готарк  Насу-Эльгад
до  сих пор не мог. Шпионы докладывали, что Таллиб и Моррел переговариваются
только на языке жестов; даже с принцем они все чаще и чаще используют именно
его, пренебрегая звуками. А при таких условиях - много ли поймешь?
     Глава Инквизитии недовольно морщился и подумывал о том,  не  нанять  ли
себе  учителей этой самой "безмолвной речи", но другие, более важные заботы,
отвлекали внимание.  В  связи  с  Сушью,  которая  не  желала  прекращаться,
участились  случаи  ереси;  несколько  раз вспыхивали бунты, восстания. Мать
Очистительница очищала оступившихся, как могла, вытягивая из их бренных  тел
грехи вместе с признаниями в совершении оных.
     Тяжелое  время, куда уж тут до немого учителя. Да и, признаться, ничего
крамольного за Моррелом замечено не было. Эллильсар же, если и изменялся, то
только в положительную сторону.
     Казалось бы, все в порядке, но Готарк Насу-Эльгад чувствовал: ничего
не в порядке. Слишком уж нормально ведет себя странный немой, слишком уж
порядочно: в порочных связях замечен не был, горячительными напитками
не злоупотребляет, не сквернословит (эта статья донесений неизменно вызывала
у Главы матери Очистительницы ироническую усмешку - хорошо шпионы!), даже  в
азартные  игры  не  играет.  "Впору думать, что это Ангел спустился с небес,
дабы помочь нам в тяжкий час", - мрачно хмыкал Готарк Насу-Эльгад.
     А тяжесть нынешних времен усугубилась  еще  и  необычным  изменением  в
королевском  характере.  Да,  правитель и раньше не отличался добрым нравом,
любил различные  утехи,  которые  могли  показаться  излишне  жестокими,  но
теперь...   Беглых   смердов,  в  последнее  время  появившихся  в  огромных
количествах,  Король  мучил  так,  что  заплечных  дел  мастера   из   самой
Инкивизитии  могли  позавидовать.  А  дикие  скачки по лесу за затравленными
смердами, а сожженные деревни, которые осмелились взбунтоваться; а  виселицы
вдоль  дороги?..  Нет,  что-то было не в порядке в стране, что-то прогнило и
теперь разваливалось на глазах, а всему виной, как ни крути, оставалась Сушь
- которую не побороть, от которой не отвернуться. В  таких  условиях  Готарк
Насу-Эльгад забыл о немом начисто, дел хватало по горло, дел неотложных; и с
каждым днем этих дел становилось все больше и больше.
     Страна  жила  в напряжении. И ладно, если бы месяц или два, но ведь уже
несколько лет, на грани катастрофы, на грани срыва - и до сих пор держалась,
невесть на чем! Мудрецы разводили руками: невероятно! Впрочем, век  мудрецов
нынче  стал  укорачиваться,  - простые люди не любили их туманных и страшных
предсказаний, а высокие господа имели предостаточно более насущных  проблем,
чем выслушивание чьих-то плохих предчувствий. Им вполне хватало своих.
     Прошло  шесть  лет - срок немалый, особенно в нынешние смутные времена.
Сушь изредка давала слабину, словно играла с людьми,  -  как  кот  с  мышью.
Летом  жара  опускалась  на головы и огороды дурманящим туманом, зимой мороз
пробирал до костей, так что не спасали ни очаги, ни вина, ни теплые  одежды,
ни  толстые  стены.  Дуло  изо всех щелей; холод, казалось, пробирался между
отдельными  кирпичиками  и  щекотал  под  платьем  господ.   Иногда   Готарк
Насу-Эльгад  искренне  удивлялся: как выживают в такие зимы крестьяне? Хотя,
признаться, становилось их все меньше и меньше, часть перемерла с голоду  да
холоду, часть сбежала в леса, где и отыскала свою погибель; многих затравили
Губители.  Остальные  же  не  торопились заводить детей, а от нежелательного
прибавления в семействе избавлялись, как придется; так что уже несколько раз
в реке под Зенхардом находили утопленных младенцев. Ни специальный указ,  ни
постоянные проверки Грабителей с Губителями не давали желаемого результата -
кому ж нужен лишний рот в семье, в такие то времена?!
     А  потом случилось несчастье - Король, будучи на охоте и во хмелю, упал
с коня и сломал себе обе ноги. Сам Готарк Насу-Эльгад с трудом  представлял,
как можно умудриться заработать такое приключение, но...
     Прибыл  гонец, запыханный и изнервничавшийся, с растрепанным взглядом -
подал срочное письмо, из  которого  Глава  Инквизитии  мог  убедиться:  таки
сломал.
     Готарк  Насу-Эльгад собрался и, вместе с принцем и свитой, направился к
столице, проведать больного правителя.

x x x

     - А ведь когда-то в этой деревне было  полным-полно  народу,  -  лениво
заметил Анвальд. Изарк кивнул.
     Мимо  них  тянулись  мертвые  дома, заброшенные огороды... Бродячие псы
предпочитали покинуть тень дырявого забора и  убраться  подальше  от  людей.
Впрочем,  как  только  всадники  проезжали мимо, собаки с эдакой разморенной
ленцой возвращались на свои места у бывших разговорных  бревен,  позевывали,
демонстрируя  алые языки и желтоватые зубы, и провожали взглядами процессию.
Теперь они были здесь хозяевами - они, а не уставшие потеющие люди на  тощих
конях.
     "Время  -  самый  страшный  судия,  - подумал Готарк Насу-Эльгад. - Его
приговора не избежать, его добродетель неподкупна, рано или поздно, так  или
иначе,  оно  добирается  до нас. Кто знает, может быть, настанет день, когда
проходящие мимо смерды, будут смотреть на башню и говорить то же самое,  что
говорит  сейчас  Анвальд, а одичавшие куры станут рыться в цветнике у кухни,
отыскивая затерявшиеся клубни тюльпанов? Если даже  и  так,  надеюсь,  я  не
доживу до этого".
     Тем  не  менее, перемены грозили стране - полувымершая деревня была еще
одним подтверждением грядущих катастроф. Каким-то немыслимым образом  Королю
удавалось   поддерживать  страну,  не  давая  ей  развалиться  на  отдельные
враждующие куски, но теперь, после травмы...  Сможет  ли  молодой  Эллильсар
заменить правителя?
     Готарк  Насу-Эльгад  невольно  покосился на рослого юношу, который ехал
впереди, рядом с Таллибом и Моррелом. Длинные рыжые волосы, обычно собранные
в пучок, но сейчас  распущенные,  подрагивали  от  легкого  ветерка,  ровная
спина,  уверенный  взгляд,  точные  жесты  - нет, все-таки не исключено, что
Эллильсар сможет управлять страной. Смог бы... - когда б не Сушь.
     "Маловато опыта у мальчика для таких-то дел, маловато. Да и у  кого  из
нас есть опыт в делах такого рода?"
     Глава  Инквизитии  хмуро  посмотрел  на заборы, застывшие вдоль дороги.
"Времена меняются, старик,  а  ты  не  успеваешь  меняться  вместе  с  ними.
Кажется,  твое  время ушло, а твой Бог никому не нужен; прихожане шепчутся о
том, что будь Распятый Господь наш на небе, Он бы не  попустил  такой  беды.
Ереси  не  унять - заплечных дел мастеров на всех не хватит. И... у них тоже
есть семьи".
     - Кажется, за нами наблюдают, - заметил Изарк.
     Анвальд,