езультаты.
  - А когда угодно, - небрежно отозвался Мочитель, увлекая чудака прочь от
компьютера. Они расплатились с одной из тетечек и вышли на улицу.
  - Вы где, кстати, остановились? - вклинился Гэнди.
  - То есть?
  - Ну, когда ответ придет - вас где искать?
  Анатолий растерянно пожал плечами:
  - Признаться, я нигде еще не останавливался. Здесь есть где-нибудь
гостиница или... - он о чем-то вспомнил и запнулся.
  "Без денег", - решил Сашка. Он так и думал.
  Вообще-то после продиктованного впору было записывать чудака в
умалишенные: "Срочно нужна ваша помощь. Приезжайте как можно скорее. Это
связано с Нисом. Это действительно серьезно. Пожалуйста, поторопитесь,
иначе может быть поздно!".
  Ну дурдом!..
  Однако почему-то Анатолий не казался Сашке психом. Вот, даже денег,
оказывается, у него нет, а все равно... Есть в нем что-то такое.
  - А что значит "когда угодно"?
  Конечно, об Интернете он тоже ничего не знает. Странно было бы, если б
знал.
  - Все зависит от того, прочитает ли ваш Резникович письмо сразу или сутки
спустя. Тут мы ничего сделать не можем. И потом, неизвестно, захочет ли он
приехать.
  - Захочет, - уверенности Анатолию было не занимать.
  - Даже если так, - продолжал Сашка. - Вдруг у него срочные дела или еще
что-нибудь. Ответ-то он, если решит, сразу пошлет, но в остальном...
  - А где я могу подождать... ответа?
  Гэнди шанса не упустил и предложил чудаку место в палатке, в их лагере.
Если, конечно, его не смутят такие малокомфортные условия.
  Было видно, что условия-то смутят, но отказываться Анатолий не намерен.
  Они отвели его в лагерь, накормили пшенкой с овощами и колбасой. Ничего,
нормально, умял за милую душу.
  Особо расспрашивать его не стали. Чего человека зазря пытать, если сам он
к разговору не расположен. Захочет - расскажет.
  Анатолий же покамест больше старался не говорить, а слушать и смотреть.
Сашка, в свою очередь, наблюдал за ним, пытаясь для самого себя решить эту
ходячую задачку. Потом чудак неожиданно заинтересовался кой-какими
деталями "игрушечной" жизни, даже высказался пару раз, причем дельно.
Поскольку на эту тему Анатолий не отмалчивался, вскоре выяснилось, что он
классно разбирается в холодном оружии и некоторых других вещах. Народ его
чуть на клочья не растащил. Все к Мочильнику с Гэндальфом приставали, мол,
где вы такое чудо выискали? Те отмалчивались и другим велели "чудо"
вопросами не донимать.
  Ну, свербели языки у многих, но тайны чужие уважать ребята приучены -
потому молчали. Хотя один прикид его... а-а, да что там говорить, душу
лишний раз теребить!
  А Гэнди, вопреки Сашкиным опасениям, тоже от Анатолия отстал, не пытался
что-нибудь из прикида выцыганивать. Сделать сие было бы проще простого,
потому как во многих вопросах Анатолий казался беспомощным, аки дитя
малое. Именно поэтому, если б Гэнди от чудака не отцепился, Сашка,
наверное, крепко рассорился бы с другом. Но обошлось.

  4

  - Похоже, тут здорово все переменилось, - пробормотал Денис при виде
улицы, на которой стояли друг напротив друга дома его брата и Журских.
Пробормотал, потому что оба этих подворья резко контрастировали со всей
остальной деревней.
  - Да уж, - откликнулся Максим. - Честно говоря, мне следовало давно
продать этот дом и купить дачу где-нибудь поближе, да никак руки не
доходили, времени не было и все такое. Память, опять же, о бабушке.
  Вот этого Резникович понять не мог. Воспоминания, связанные с Каменем, у
них обоих были, мягко говоря, не очень приятные. Темнит чего-то Макс!
Ладно, это его право.
  - Так это вы здесь живете! - довольно хмыкнул рыцарь Саша. - А у нас,
представьте, даже спорили насчет вас. Ну, видели пару раз и думали, кто
это такой.
  - Да не могли меня здесь видеть!.. - Денис запнулся, с запозданием
сообразив, что слова были адресованы не ему.
  - Я на самом деле заглядывал сюда, - кивнул Журский. - Забрать кое-какие
книги и вещи... Ну, милости прошу в дом!
  Резникович поневоле оглянулся на соседние здания - вот те и в самом деле
можно было назвать домами! Каменные, почти все в два этажа, они имели
достаточно модерный вид, чтобы на этом фоне деревянные хаты его брата и
Журских выглядели допотопными. "Динозавры-с!"
Внутри - то же самое. Запустение, отобразившееся на всем, напоминало о
конце прошлого, двадцатого века, - тех годах, когда Макс и Дениска, два
школьника, впервые познакомились, приехав как-то на каникулы к бабушкам в
деревню.
  С тех лет, похоже, здесь бывали не часто. И все-таки кое-что, некоторые
детали подсказывают - бывали!
  "Тогда непонятно... по словам Макса - он здесь с дочкой впервые, раньше
ездил "по заграницам". Да и сам, если я правильно понял, он сюда редко
наведывался. Или?.."
- Ну, я пойду, - кашлянул Александр Сергеевич. - Знаете, Анатолий очень
вас ждет, так что лучше я его приведу, ладно?
  Он получил добро и удалился, звякая доспехами.
  - Забавный субъект, - Журский покачал головой и повернулся к оставшимся: -
Ну, давайте-ка располагаться. И не перекусить ли нам?
  - Перекусить! - поддержал Резникович. Свои вопросы он решил оставить на
потом. В конце концов, любопытство любопытством, но голод сильнее.
  Уже после импровизированного обеда Надюша не удержалась:
  - Пап, кстати, а вы откуда друг друга знаете? Ты мне никогда не
рассказывал...
  Взрослые переглянулись.
  - Наверное, Денис Федорович лучше справится с этим заданием: пересказать
"дела давно минувших дней". А я буду рядом, так что если он начнет совсем
уж завираться, исправлю, устыжу и приструню. Заодно хоть порядок в доме
какой-нибудь наведу, а то никак руки... - Журский осекся. - Словом,
приступайте, господин сочинитель.
  - Да история, в общем-то, обычная. Двое мальчишек на каникулах. Я здесь
бывал и раньше - Максим, насколько помню, приехал тогда впервые. Так что я
вызвался быть его гидом по деревне и окрестностям, показать местные
достопримечательности и так далее. От скуки и озорства мы соорудили на
здешнем поле круги, какие бывают от НЛО - вы, наверное, не раз читали о
них в газетах. Ну а потом неожиданно появились настоящие круги, которых мы
не рисовали. Вместе с кругами - странные существа, похожие на громадных,
размером с тигра, черных кошек...
  - Теперь понятно, - прервала его девушка. - Понятно, почему папа дом до
сих пор не продал. Ты что, надеешься этих кошек поймать, да?
  - Что-то вроде того, - смутился Журский.
  - Вот так, сударь! - Надежда явно торжествовала. - Так кто из нас великий
сыщик?
  - Я разве когда-нибудь спорил?
  - То-то же! Так чем там закончилась ваша история?
  - Собственно, ничем особенным. Круги и кошки исчезли, мы разъехались по
домам. Но беда в том, что кошки эти, до того как исчезнуть, убили двух
человек и нескольких собак. Так что можете себе представить, какие
воспоминания у нас о Камене. Тем более, с одним из покойных я был хорошо
знаком...
  Он замолчал, вспоминая. Да, события того лета впечатались в душу накрепко,
и дело даже не в Толяне Белом, предводителе местной ребятни, чья смерть,
конечно, была тем еще потрясением!.. Однако же дело не в нем... не в нем...
  - Что-то долго нету нашего рыцаря... - начал было Максим.
  Как раз в это время стукнула калитка, послышались голоса - и в комнату
вошли Саша и...
  - Вот, - сказал рыцарь. - Привел, как и обещал. Знакомьтесь - Анатолий.
  - Элаторх, - машинально поправил его Денис. - Элаторх.
  Он почувствовал на себе удивленные взгляды Журских и смущенно пояснил:
  - Во всяком случае, очень похож... на одного моего персонажа. Именно таким
я его себе и представлял.
  - Я и есть Элаторх, - тихо отозвался гость. - И я пришел сюда, Создатель,
чтобы сообщить: мир, сотворенный тобою, в беде.

  Киллах1 о ярости

  Вначале не было ничего, лишь воды простирались беспредельно, удерживая в
себе Ничто, покоившееся без движения, словно в глубоком сне; ибо воды
возникли прежде иных творений. Однако постепенно воды наполняли и питали
собою Ничто, сливаясь с Ним и таким образом превращая Его в Нечто. Они
породили в Нем огонь. Великой силой тепла в них рождено было Яйцо.
  Во всяком случае, именно тогда, когда мощь тепла достигла своего апогея,
Он впервые осознал, что находится в Яйце (так назывался Его мир).
  Тогда еще не было времени, ибо некому было отмерять время - и лишь позже
Он заметил, что, плавая в питательных теплых водах своего мира, иногда
оказывается в волнах более или менее прохладных - а на своде, обозначавшем
границы Его мира, в это время тьма и свет сменяли друг друга.
  Так появилось время.
  И впитывая в себя воды, тепло и время Он изменялся, замечая, что мир Его
становится все меньше и меньше. Наконец настал момент, когда воды почти
исчезли - тогда Он, повинуясь некоему неосознанному порыву, пожелал
развернуться. И для этого вынужден был разрушить свой мир. Это оказалось
нелегко, и Он долго бил головой о твердый свод - и наконец мир треснул и
раскололся.
  И Он выбрался вовне.
  Здесь тоже было тепло, но еще, как оказалось, - множество других вещей,
зримых и незримых, которые, впрочем, все до одной были действительно
существующими, ибо издавали запахи. А тепло, не издававшее запахов,
излучало свет.
  Он вдохнул воздух и открыл глаза. Вокруг простирался мир, несравненно
больший, нежели предыдущий, но Он знал, что рано или поздно, впитывая в
себя тепло и время (а возможно, что-либо еще, что заменит Ему пропавшие
воды), Он в конце концов вырастет и из этого мира - и тогда разрушит его,
чтобы попасть в следующий. И так будет до бесконечности, пока существует
тепло и время.
  Осознав это, Он закричал, ибо не в силах был сдерживать накопившийся в
груди сгусток торжества и силы.
  Однако тотчас откуда-то сбоку Ему ответили криком не менее мощным.
  Ну да, теперь-то, когда этот звук привлек Его внимание, Он заметил и
запах, исходивший оттуда же. Запах соперника, слишком похожий на Его
собственный - а двое таких существ, это ведь ясно, не смогут ужиться в
одном мире - ибо тот, как знал Он из предыдущего опыта, способен лишь
одного насытить водами, теплом и временем до тех пределов, чтобы
взращенный смог разрушить мир. И если двоим здесь не место, то...
  К тому же, подумал Он, удивляясь, как быстро мысли сменяют одна другую, к
тому же, если вод поблизости нет, то не исключено, именно соперник и есть
их заменитель, то, чем необходимо питаться, чтобы вырасти до пределов мира.
  Теперь, когда запах и звук слились в одно и ассоциировались у Него с
одним-единственным объектом, оказалось, что пользу можно извлечь и из
глаз. Ибо они еще и показывали объект. Вообще-то они показывали все
вокруг, все, что издавало запахи, а также излучало свет. Сложность
состояла в том, что раньше, в прежнем мире, всего было не слишком много и
в глазах особой потребности не было, разве что дабы наблюдать за движением
времени. Теперь ситуация поменялась.
  Он изучил (носом, ушами, глазами) ближайший участок мира. Как и предыдущее
мироздание, нижняя его часть представляла собой поверхность, которая,
закругляясь, поднималась кверху. А вот верхней части не было или, если
точнее, находилась она далеко вверху и совсем не походила на нижнюю, ибо
оказалась светло-голубой, с редкими прожилками белесых облаков. Нечто, что
Он мог бы назвать красотой, наполняло это зрелище покоем и стремлением к
созерцанию, но еще один крик откуда-то справа вынудил Его отвлечься.
  Еще в нижней части мира находился мир предыдущий, разломанный на куски.
Рядом же лежало несколько мирков, похожих на этот, сломанный - но большая
их часть оказалась целой. Тот же, из которого доносился крик, был
надтреснутый, и нечто непонятное шевелилось по ту сторону, в щели.
  Он захотел оказаться поближе к источнику звука - и тело само, словно
откликаясь на желание действием, повлекло своего обладателя к
надтреснутому мирку. На несколько мгновений, изумленный таким поворотом
событий, Он даже остановился и как следует оглядел самого себя, обнаружив,
что является хозяином четырех отростков, которые и несут Его тело в любом
выбранном направлении; пятый же отросток уравновешивал голову и помогал во
время движения сохранять устойчивость. Он подивился, сколь совершенным
творением является, но, опять-таки, был отвлечен от размышлений на данную
тему криком. Следовало положить этому конец!
  И Он направился к надломанному мирку. Соперник не разбрасывался временем
впустую - и теперь почти выбрался наружу, во всяком случае, его уродливая
голова, не имеющая ничего общего с красотой, способная вызывать лишь
отвращение, уже высунулась в мир внешний. Мир, который принадлежал Ему, а
вовсе не этому уродцу с едким запахом и раздражающими звуками! На что еще
может сгодиться такое беспомощное существо, как не для пропитания столь
гармоничного во всех отношениях создания!
  Однако когда Он приблизился к уродцу, тот яростно зашипел и задергался изо
всех сил (надо отметить, весьма ограниченных), чтобы поскорее выбраться
наружу и, вероятно, что-либо предпринять. Не успел. Он распахнул рот и
схватил уродца за нос, чтобы тот прежде всего перестал воспринимать запахи
- ибо зачем такому беспомощному существу они нужны? Тот взвыл. Упершись
передними лапами в плененного противника, Он резко мотнул головой, вырывая
из жертвы кусок. Воды, совершенно другие по вкусу и запаху, наполнили Его
рот - и Он глотнул, наслаждаясь насыщением! А потом отрывал все новые и
новые куски, проглатывая их с жадностью и удовольствием оттого, что в мире
больше не существует этого уродца, что тот наконец-то будет использован по
назначению (то есть, для насыщения Его брюха).
  Разумеется, сразу съесть все Он не смог. Более того, Он почувствовал
легкую усталость, ибо насытился до предела. Ему захотелось наполнить тело
теплом, он уже даже удобно устроился рядом с останками своей жертвы, когда
неподалеку раздался еще один крик. О, этот крик разительно отличался от
того, который издал мертвый уродец! Нынешний был воплем торжества.
  Поглядев в сторону, откуда доносились столь возмутительные звуки, он
увидел еще одного чужака. Однако на сей раз он не был уродцем или
немощным. И он, этот чужак, очень ловко выбрался из своего предыдущего
мирка - а теперь спешил со всех ног к своему убитому и менее удачливому
предшественнику. И ведь явно не затем, чтобы точно так же погибнуть.
  И хотя Ему очень хотелось погреться на солнышке, приближающийся чужак
излучал слишком явную угрозу, чтобы пренебрегать ею. Пока атакующий был
еще слишком далеко, но с каждым мгновением приближался - и тогда Он
отступил. Где-то там, позади, Он помнил, темнело несколько отверстий,
которые, вероятно, вели в другие миры. Или, как минимум, забравшись в одно
из них, можно было спрятаться от воинственного чужака. Пахло из отверстий
привлекательно, не опасностью, а жильем.
  Он заполз в ближайшее, сперва как следует прислушавшись к звукам, что
доносились оттуда, и еще раз проверив, нет ли там какого-нибудь
враждебного запаха. Потом проник внутрь. Недлинный тоннель заканчивался
круглой пещеркой, где можно было развернуться головой ко входу. Он так и
сделал - и даже немного выполз наружу, чтобы поглядеть, что там творится.
Чужак насыщался, отвратительно чавкая и проглатывая сразу большие куски.
При этом он хищно поглядывал по сторонам - и едва заметил еще одного
незнакомца, норовившего выбраться из собственного мирка во внешний (а
таких чужаков становилось все больше), оставил добычу и ринулся в атаку.
Его противник оказался достаточно сильным и ловким, чтобы успеть выскочить
наружу и дать отпор. Они сцепились - зубы, лапы, хвосты, все вперемешку -
и покатились по земле. А вокруг выбирались из своих мирков другие чужаки:
кто-то тоже кидался на ближайшего соседа или того, кто показался слишком
слабым, кто-то - спешил к останкам уродца, чтобы побыстрее насытиться,
пока остальные не заметили. Везде кипела жизнь, полная запахов, звуков,
красок и движения.
  Очень скоро Ему наскучило наблюдать за тем, что творилось снаружи. Раз уж
теплом насытиться не удалось, неплохо бы насытиться хотя бы временем. И Он
вернулся в пещерку, улегся там поудобнее, мордой ко входу - и заснул под
шум и вопли, доносившиеся снаружи. В любой другой день Он с удовольствием
принял бы участие в потасовках (и примет еще не раз), но сегодня Он устал
и поэтому отдал предпочтение сну.
  Впрочем, как следует насытиться временем Ему тоже не дали. Внезапно Он
проснулся, почувствовав опасность. Опасность приближалась откуда-то
снаружи, сейчас она ползла по коридору и вот-вот должна была оказаться в
пещере.
  Он зашипел, приподнимаясь и вглядываясь во тьму (как ни странно, глаза
теперь казались Ему почти такими же важными, как нос и уши). Где-то совсем
рядом шевелилось нечто - мгновение спустя Он сообразил, что это один из
чужаков, проломавших собственные мирки там, наверху - и теперь
спустившийся сюда, чтобы... Впрочем, какая бы причина ни двигала
вторженцем, сейчас чужак замер и принюхивался/прислушивался, пытаясь,
видимо, решить, насколько рискованно продолжать нападение.
  Чтобы помочь в принятии этого решения, Он накинулся на чужака и успел
ухватить его зубами за нос. Последовала небольшая потасовка; в конце
концов вторженец вырвался и, поскуливая, убежал наверх.
  Но вот звуки затихли. Тогда Он поднялся с пола (Он прилег, немного
утомленный схваткой с чужаком) и тоже выбрался наверх. Кажется, Он понял,
почему вторженец посмел сунуться сюда. Хоть тот и обладал трусливым
характером (о чем свидетельствует столь скорое бегство), но не был уверен,
что в этой пещере кто-нибудь есть.
  Дабы на будущее обезопасить себя от подобных визитов, Он помочился
неподалеку от входа в пещерку, тем самым ставя запаховую метку: "Здесь
живу я!"
После этого Он вернулся к себе домой и проспал там до самого утра - лишь
первые лучи солнца, пробравшиеся внутрь сквозь небольшой тоннель, да
громкие звуки очередной потасовки разбудили Его. Выйдя наружу -
неторопливо, хотя эта неторопливость стоила Ему большого напряжения, - Он
огляделся. Видимо, Его величественное появление почти не произвело
впечатления на окружающих - они по-прежнему выли и набрасывались друг на
друга, а кое-кто уже пировал останками своих или чужих жертв, от которых
доносился неприятный запашок подпорченной солнцем падали.
  И в это время откуда-то сверху появились сперва звуки, а потом и запахи -
новые, страшные и вместе с тем манящие.
  - Ну, - сказал чей-то голос. - Покормим-ка наших малышей.
  (Разумеется, для Него, как и для остальных "малышей", голос произнес всего
лишь ничего не значащий набор звуков, но... Но что-то такое уже тогда
всколыхнулось в Его сознании. И потом, постепенно, день за днем, Он
начинал понимать слова, их значение - и это длилось до тех пор, пока Он не
заболел, - о чем будет сказано в свое время).
  Голос пугал и очаровывал прежде всего гармонией звуков, которые издавал.
Но был еще и запах - запах добычи, крови, недавней смерти! Все, кто
находился сейчас внизу, - сражались ли они или же пожирали тухлятину, или
вообще только сейчас выползли из своих нор - все, как один, вытянулись в
струнку и подняли головы вверх, к этому запаху. Они жаждали насыщения,
жаждали отыскать то, что так притягательно пахло.
  Вдруг к ним скользнуло нечто темное и плоское - стелясь по земле, оно
рванулось в том числе и к нему. Но Он не побежал: темное и плоское не
имело ни запаха, ни звука, оно было сродни теплу, которое лишь грело и
светило - и больше ничего.
  Зато вслед за плоским и темным сюда упал кусок мяса. Тотчас все кинулись к
нему - а сверху падали другие куски, обладавшие притягательным запахом
смерти, невообразимо вкусные!.. И голос, расхохотавшись, заключил:
  - Хор-роши, стервецы! Гляди, как накинулись. С них явно будет толк.
Сильные бойцы.
  А другой голос добавил:
  - Не только. Есть среди них парочка детенышей и посообразительней, - и
темное, плоское снова зашевелилось, потянувшись к Нему. Но Он тогда не
обратил внимания, всецело поглощенный борьбой за кусок мяса да наблюдением
за соседями (некоторые были о