ля
данного ареала эпифитов.
  В очередной раз измазавшись с ног до головы (иногда мне кажется, я никогда
уже не отмоюсь от этой зеленой бурды!), я взобрался на высоту достаточную,
чтобы наблюдать в подзорную трубу за тем, что творилось на плато.
Оказывается, у них там нечто, похожее на свою маленькую страну. Несколько
котлованов, рядом с ними - хибары смотрителей. В одни котлованы, недавно
освободившиеся от детенышей, самки (женщины?) кхаргов спускаются, чтобы
отложить яйца. В других только началось вылупление и смотрители, старые
звероящеры, которые тем не менее не утратили сноровки, следят за
происходящим внизу, хотя почти никогда не вмешиваются, если не считать
сбрасываемой детенышам пищи. Наконец в третьих котлованах детеныши выросли
уже настолько, что за ними являются другие кхарги из, так сказать,
внешнего мира, и забирают их с собой. Некоторых оставляют в деревне, но
многих увозят - куда?
  Эта информация, сколь бы неполной она ни была, привела меня к довольно
смелому решению.

  /.../

  Удача улыбается храбрым! Мне кажется, они даже не заметили того, что
произошло. Все дело в их уверенности. Кхарги считают, что земли, занятые
ими, избавлены от сколько-нибудь опасных существ. Во многом это правда -
почти все крупные хищники истреблены ими или же численность их сокращена
до критической. Потом, есть еще такой фактор, как обоняние кхаргов. Они
весьма чувствительны в этом смысле, так что ни у одного хищника нет шансов
пробраться на плато незамеченным.
  У меня такие шансы были. И я их использовал.
  И вот теперь... теперь главное сделать все, чтобы детеныш вылупился. Жаль,
что я вынужден был своровать яйцо, которое только-только снесли, - но это
была единственная возможность. Когда котлован еще не укомплектован и
открыт для приходящих, чтобы снестись, самок, попасть туда легче, нежели в
уже "опечатанный" смотрителями. К тому же после того, как котлован закрыт,
яйца там пересчитывают.
  Словом, что сделано, то сделано. Мне намного важнее, чтобы никто из
кхаргов никогда не заподозрил, что вообще было какое-то похищение. Если же
по каким-либо причинам я не смогу вырастить детеныша, всегда имеется
возможность попытаться еще раз.
  Однако появляются и новые сложности. Во-первых, "коллеги". Я не намерен
покамест показывать им яйцо - только сразу выращенного и воспитанного
детеныша. Посему прежде, чем пойти на похищение, я вынужден был построить
еще одну хибару, в отдалении от своей, чтобы ее не заметили "коллеги",
когда наведаются в гости.
  Во-вторых, хоть я и тщательно наблюдал за тем, как происходит инкубация в
котлованах, я не уверен, что смогу все сделать как следует. Яйцо я могу
хранить в своей хибаре и уносить в "запасную" только накануне визита
"коллег" (а те появляются в строго определенные дни). Но как отразятся на
зародыше возможные перепады температуры и влажности? В конце концов,
климат-то здесь отличается от того, который преобладает на плато. Там яйца
буквально жарятся на солнце, а здесь...
  Есть еще и "в-третьих". Судя по всему, психология кхаргов отличается от
нашей, причем значительно. Если у наших детей буквально с первых же дней
возникает стойкая привязанность к родителям (или тем, кто кормит их и
заботится о них), то у кхаргов подобное чувство появиться не может -
откуда? Ведь они вылупляются из яиц и некоторое время живут сами, пока за
ними не приходят взрослые. Привязанность к родителям компенсируется у них
привязанностью к месту рождения. Топофилия, вот, что это такое, - "любовь
к местности". Вероятно, данный феномен обусловливает многое в жизни
кхаргов, играет едва ли не решающую роль в ней. Подозреваю, топофилия при
этом является аналогом некой инфантильности, когда любовь к месту рождения
и постоянное стремление быть рядом с ним становятся преградой в социальном
развитии звероящеров. Скорее всего, у них нету государства, и причиной
тому именно топофилия. Идея объединения под чьими-либо знаменами чужда и
непонятна им, поскольку значение для кхарга имеет место, а не личность.
Отсюда - разбросанные по джунглям деревеньки, сгруппированные вокруг тех
плато, на которых вылупились их обитатели.
  Как же мне воспитывать в таком случае детеныша-кхарга? Будет ли он меня
слушаться? Сможет ли выучить наш язык или хотя бы Всеобщий?
  Я не знаю. Пока не знаю. Однако время, уверен, расставит все по своим
местам.

  /.../

  Все-таки хорошо, что накануне приходили "коллеги"! Это вынудило меня
унести яйцо в "запасную" хибару. И вот результат, о котором я только мог
мечтать: кхаргеныш "привязан" не к моему основному жилью - и хвала
Создателю! Иначе я бы наверняка поимел то еще количество хлопот. Малыш
практически не покидает сооруженного мной инкубатора, а когда я появляюсь
поблизости, воинственно шипит и даже пару раз пытался атаковать. К
счастью, я достаточно проворен, иначе лишился бы пальцев - зубы у
кхаргеныша острые.
  Вообще он ведет себя как животное, а не как разумное существо. Если мои
наблюдения и выводы верны, то начинать обучение имеет смысл не раньше, чем
через месяц (именно через месяц вылупившихся детенышей уносят с плато).
  Я кормлю его мясом, как и смотрители, но стараюсь разговаривать с ним,
чтобы он привык к моему голосу. Не исключено, что месячный срок удастся
сократить. Во всяком случае, мне бы этого очень хотелось.

  /.../

  Он заговорил! Уже через две недели - заговорил! "Хибар-ра", - сказал он
своим низким хрипловатым голоском, когда я вошел.
  Правда, потом он атаковал меня и отхватил мизинец с левой руки - но тем не
менее он заговорил! И - на Всеобщем!
  Мизинец? Я перебинтовал обрубок, ввел обезболивающее и т.д. К тому
времени, когда в очередной раз явятся "гости", он должен уже будет
более-менее зажить. Скажу, что напоролся на какую-нибудь тварь из джунглей.
  Теперь я начинаю догадываться, почему детенышей забирают с плато лишь
месяц спустя после вылупления. Дело не в способностях к обучению языку.
Просто первый месяц маленькие кхарги особо болезненно реагируют на любое
вторжение на их территорию. Жаль, конечно, что я этого не знал... и зря я
не подумал о том, что срок в месяц наверняка взят не с потолка... хотя он
мог быть обусловлен какими-либо традициями... В общем, лишившись мизинца,
по фаланге не плачут, если так можно выразиться. Нечего жалеть о том, что
уже произошло.

  /.../

  Предположения насчет повышенной агрессивности подтверждаются. На всякое
мое появление малыш реагирует одинаково - атакует. Точнее, пытается
атаковать, поскольку давать ему еще один шанс попробовать эльфятинки я не
намерен.
  Я запер дверь хибары снаружи и кормлю кхарга через окно - через окно же и
разговариваю с ним. Он выучил уже несколько слов: "кормить", "мясо" и пр.,
и с каждым днем продолжает запоминать новые. Причем употребляет их
осознанно - что, впрочем, не уменьшает степени его агрессивности. Любую
попытку войти в хибару он расценивает как вторжение на свою территорию и
яростно атакует. С нетерпением считаю дни, когда малышу исполнится месяц и
когда агрессия (если моя теория верна) пропадет.
  Очень болит отсутствующий мизинец. Вот они, настоящие жертвы во имя
науки!..

  /.../

  У меня никогда не было детей. Это не удивительно для эльфов, но все же...
все же никак не решает грядущие проблемы воспитания кхарга. Если бы ко мне
привели юношу и велели сделать из него ученого, я попытался бы, и скорее
всего, мне удалось бы это. Точно так же достаточно легко я могу выращивать
дикого звереныша. А как быть с младенцем, пускай и псевдо-младенцем,
который не требует материнской груди и замены пеленок? Пеленки - это ведь
не единственное. Добро, ласка - как быть с ними? Проклятие! - мне сложно
оставаться ласковым и любящим с тем, кто откусил мне палец, пусть я и
понимаю, что вины кхаргеныша в том нет!
  Единственное, что я могу делать, кроме кормления, - это разговаривать с
ним. И я разговариваю. Я никогда не считал себя излишне болтливым, а мои
приятели по Университету даже называли меня Молчальником, но за последние
несколько недель я, похоже, наговорил больше, чем за всю предыдущую жизнь!
Я рассказывал ему легенды и предания, начиная от самых первых дней до
дней, когда Создатель оставил наш мир, и дальше, до века Пляшущих
Созвездий - и до дней сегодняшних. Не знаю, понимает ли он хоть половину
того, о чем я распинаюсь перед ним. Не исключено, что нет. Но много ли
понимает младенец, которому мать рассказывает сказки? Мне кажется, сперва
- не очень-то, но со временем начинает "проникаться".
  Еще я говорю с ним на разные отвлеченные темы и на темы, которые
непосредственно связаны с моей жизнью здесь. Иногда мне чудится, что он
воспринимает сказанное, вникает в него. Иногда - что он обычная ящерица,
которая лежит на столешнице (это его любимое место, хоть он и
теплокровный, но любит погреться на солнышке, а лучи как раз попадают
туда) и, лежа, принимает солнечную ванну, а до моих откровений ему нет
никакого дела.
  Он ни разу еще не попытался ходить на двух ногах, и я, опять-таки, не
знаю, нормально это или нет. В котлованах на плато детеныши иногда
поднимались на задние конечности и даже порой делали пару шагов, но не
долго. Как это увязать с поведением моего кхаргеныша? Вопросы множатся,
словно мухи над медовым цветком, а вот все ответы куда-то попрятались.
  Забавно. Я, кажется, становлюсь поэтом... Вот это точно нежелательный
рецидив!

  /.../

  Итак, месяц прошел. И, как назло, явились с очередным визитом "гости".
Стоило больших трудов вытерпеть их посещение с непременными отчетами,
обменом новостями (односторонним!) и прочими любезностями. Правда, не могу
не отметить и положительные моменты: новые запасы съестного (я в них не
нуждаюсь, но воспринимаю скорее как деликатесы), кое-что из снаряжения и
так далее.
  Наконец "коллеги" удалились к своим меганеврам, которые дожидались
неподалеку, на специально вырубленной "посадочной" поляне, - и улетели. Я
оглядел поляну, напомнил себе, что давно пора навести здесь порядок и
зашагал в хибару ј2. Из-за которой у меня и время-то оставалось лишь на
минимальный объем исследовательских работ, чтобы "коллеги" не почуяли
неладное.
  Сегодня особенный день - и мне стоило больших трудов ничем не выказать
своего волнения. Прежде всего - вести себя как обычно. То есть, сначала
покормить Мизинца, потом - приступить к традиционным "беседам у окна". Но
ничего не вышло. Малыш забился в угол под стол и не желал выходить, вообще
никак на меня не реагировал. Я даже рискнул и вошел внутрь. Ноль внимания.
  Вялые движения, тусклый взгляд, повышенная температура тела. Все признаки
болезни. И опять я не имею ни малейшего представления, что происходит, в
чем дело и т.д.! И что предпринять?! Я уложил Мизинца на стол, попытался
его покормить, но он отворачивается и тихонько шипит - больше ничего.
  К вечеру зарядил дождь. Мы сидим с ним вдвоем в полутемной хибаре и
слушаем, как барабанят по крыше капли. Пламени одной свечи достаточно,
чтобы писать - и в то же время чтобы свет не раздражал Мизинца.
  А ведь когда-то я считал, что в случае неудачного эксперимента с
легкостью, пусть и относительной, смогу повторить его. Казалось бы, что
проще - снова прокрался в котлован, стянул очередное яйцо и выращивай себе
на здоровье! Можно даже сразу два, чтобы уже точно "сработало". И, учась
на ошибках, делаешь себе "образец для показа" "коллегам". Теперь-то ясно,
что не получится! Слишком уж накладно выходит! Слишком много самого себя
впихнул я в этого проклятого Мизинца - кстати, с мизинца начиная!
  И что, каждый раз бесстрастно отправлять собственные неудавшиеся копии под
нож, на свалку?!
  Даже если он окажется ни на каплю не похожим на меня - не-ет, так просто я
не сдамся! Жизнь свою положу, а этому маленькому мерзавцу умереть не
позволю!..

  /.../

  Самые сложные ситуации только кажутся такими - до тех пор, пока не
находишь решение, которое чаще всего бывает предельно простым и логичным
(когда его находишь!). Вероятно, в звероящерах кое-какие черты остались от
их родичей, рептилий. Поэтому кхарги не линяют время от времени, как это
делают пресмыкающиеся. У кхаргов происходит всего одна линька, когда
период агрессивности сменяется следующим периодом. Назову его
познавательным, ибо теперь Мизинцу до всего есть дело. И хотя топофилия
по-прежнему сохраняет над ним власть, мой воспитанник движим отныне еще
одним чувством: любопытством!
  К тому же он начал разговаривать!
  Теперь я вижу, что все мои "беседы у окна" не прошли впустую. Вероятно,
линька - лишь один из аспектов изменений в организме звероящера, которые
происходят спустя месяц после вылупления. Не исключено, что метаморфозы
касаются и голосовых связок. Все эти прежние "хибар-ры" и "кор-рмить",
кажется, навсегда остались в прошлом. Теперь - только связная и четкая
осознанная речь.
  Первый день мы знакомились. По второму разу, так сказать. Хотя он все уже
давно усвоил и мне еще рассказал, кто он такой, кто я такой и прочее -
прямо цитатами из моих собственных речей. Даже приятно, ни один мой ученик
так обильно (и к месту) меня не цитировал. Наверное, потому что малышу
совершенно не знакомо чувство подхалимажа.
  Из негативных моментов я должен отметить отдельные всплески агрессивности,
от которых он так до конца и не избавился. Не знаю, будут ли они
проявляться в дальнейшем. Возможно, дело просто в переходном периоде, и
агрессивность со временем исчезнет. А может, причина в том, что я начал
учить его языку и "включил" механизм осознания себя раньше, до того, как
малыш перелинял, - в результате чего и "протащил" "дикую" личность в
сознание нынешнего Мизинца. Агрессия, проявляемая им, не направлена
конкретно на меня или на какой-либо отдельный предмет/группу предметов.
Она, скорее, походит на внезапные приступы кашля - атакуется (словами или
действием) все, что попадет в зону внимания, а потом атака так же быстро
прекращается. Должен отметить, что на меня он ни разу не напал
(физически), хотя в высказываниях порой бывает несдержан и не проявляет
иногда уважения, которое следовало бы выказать в отношении к своему
учителю. Но, уверен, этот-то момент я смогу подкорректировать.

  /.../

  Он спросил меня, почему я хожу на двух ногах, а он - на четырех. И почему
мы так непохожи один на другого. Ведь он эльф, правильно?
  Мне пришлось объяснять, что он - "не совсем эльф", но ходить на двух ногах
может и должен, так удобнее, потому что тогда передние конечности
освобождаются и их можно использовать для каких-нибудь других целей.
Мизинец тут же поднялся на задние ноги и прошелся по хибаре, глядя на меня
и ожидая одобрения. Сообразительный малый!
  Мы побродили по окрестностям, я показывал ему разные растения и
рассказывал о них.
  Ладно, это все ерунда. Вот утренний вопрос... похоже, я кое-чего серьезно
не учел. Во всех наших односторонних "беседах у окна", я, конечно же,
рассказывал ему о эльфах. Ну, не только о них одних - о гномах, драконах,
троллях и прочих разумных расах - тоже. Но я ни словом не обмолвился о
кхаргах. Во-первых, потому что в основном просто пересказывал легенды,
предания, истории, которые сам когда-то слышал, а ничего не выдумывал.
Во-вторых же... как ни крути, одно только существование звероящеров - уже
проблема, тянущая за собой целый ворох задачек морального,
психологического, политического, философского и пр. характеров. И решать
их - не мне одному. Так что скользких тем я в "беседах у окна" по
возможности избегал.
  Доизбегался.
  Теперь и не знаю даже, как мне быть. Как объяснить Мизинцу, что он - всего
лишь подопытное животное, эксперимент, проведенный мною в важных целях, -
а что ему, пострадавшему, до целей?! Он ведь, выходит, никогда не сможет
возвратиться к своим сородичам, жить нормальной жизнью... даже детей у
него никогда не будет. Ведь он не знает языка кхаргов, а значит...
  В общем, над всем этим мне еще следует хорошенько подумать.

  /.../

  Итак, читать он наконец научился. Вопреки всем сложностям. Это должно было
бы радовать меня, но нет, признаюсь, я напуган.
  Ко всему добавилась еще одна неприятность. Вернее, это сейчас я считаю ее
неприятностью, а раньше воспринял бы с удовольствием, как еще одну свою
победу. "Коллеги", явившись позавчера, сообщили, что в ближайшие пару
месяцев смогут наведываться ко мне раза в два реже, чем обычно. У них там
какие-то проблемы, не проблемы даже, а "крайне интересные исследования", и
тратить время на визиты ко мне они не желают. Тем более, что я, молодчага
этакий, прекрасно сам справляюсь и в подвозе продуктов и предметов первой
необходимости так часто не нуждаюсь. Касательно же их функций
тюремщиков-надзирателей, то "коллеги" сочли, что я давным-давно доказал
свои добрые намерения и отсутствие желания сбежать. Наконец-то, не прошло
и столетия, они сообразили! ...И как раз тогда, когда, пожалуй, я впервые
за весь срок "заключения" нуждаюсь в их частых визитах.
  Но я решил ничего им не говорить. Не в этот раз. Возможно, в следующее их
посещение. Покамест еще рано.
  Пугают же меня два момента. Во-первых, то, что Мизинец научился-таки
читать. Опять вынужден признать, здесь моя ошибка. Мне не следовало давать
ему понять, что сие вообще для него возможно. Но разве я задумывался об
этом, когда вел свои "беседы у окна"? Теперь же мне приходится спешно
переоборудовать собственную хибару (или, как я ее называю, хибару ј1),
устраивая там отдельный тайник для книг. Жаль, что я не отослал их с
"коллегами" - впрочем, это могло бы вызвать у последних определенные
подозрения. Но и позволить Мизинцу прочесть некоторые из книг я не могу.
Просто не имею права!
  Отдельный тайник, пожалуй, мне следовало бы оборудовать и для этого
дневника, но я не тороплюсь. Рукописные тексты Мизинец читает хуже, я
проверял. Кроме того, вряд ли у него появится возможность ознакомиться с
дневником - эту книжонку я постоянно тягаю с собой, хоть она и тяжеловата.
  Во-вторых, меня пугает то, что отныне мой звероящер начал забираться в
странствиях все дальше и дальше от дома. Я не пророк, но предсказать
дальнейшие развитие событий способен. Сперва он заметит кхаргов (и не
приведи Создатель, чтобы те заметили его раньше!). Возможно, я прежде сам
расскажу о них, дабы предостеречь Мизинца от ненужных и опасных ошибок. Но
потом он - и это неизбежно! - станет наблюдать за ними и обнаружит то же,
что и я: структуру их общества, то, как они выращивают детенышей и пр. Он
поймет, откуда я взял яйцо (впрочем, здесь можно соврать, что нашел в
джунглях - нелепая выдумка, но вдруг поверит). Поймет, что никогда не
станет своим среди эльфов; поймет, что он - лишь игрушка в моих руках,
научный эксперимент. Сколько бы я ни доказывал обратного... в конце
концов, отчасти ведь это на самом деле так - моя привязанность к нему не
настолько сильна, я веду себя с ним не так, как велит мне мое сердце, но -
как диктует разум ученого, просчитывая возможные последствия каждого моего
слова и действия. Короче говоря, он поймет. И вот тогда... не знаю, что
будет тогда.
  Возможно - какой бы уродливой, жестокой ни показалась мне эта мысль, но -
возможно, было бы лучше не сообщать Мизинцу про его сородичей. И тогда они
отыщут его раньше, у них ведь отлично развито обоняние.
  Сам я убить его не могу.
  Впрочем, нет, я не могу и послать его на смерть. Потому что тогда кхарги
решат, что где-то здесь, в еще не исследованном ими районе, обитают
подобные им существа. И обязательно отправятся сюда на их поиски.
  А найдут меня.
  Теперь я, кажется, впервые с того дня, когда попал в свое "заключение",
почувствовал таки себя в тюрьме - каменном мешке, из которого нет выхода.

  /.../

  Вот, это случилось. Мне, конечно, следовало догадаться. Мизинец нашел
книги. По запаху.
  Когда я вернулся в хибару ј1, он читал, читал с жадностью, бешено
перелистывая страницы. И едва учуял меня, тут же набросился: "Почему ты не
показывал мне их?! Ведь я давно уже прочитал то, что ты мне давал раньше!"
Иногда он б