р  снова посмотрел  на звезды.  Сегодня  они светили совсем  иначе,
словно хотели о чем-то сказать ему на прощание.
     "На  прощание...  Странно,  кажется,  так  много  всего  пережито,  так
много... Но мне ведь всего... всего... сколько мне?!. Я, кажется, забыл даже
это. Все,  все  забыл,  остались только  дороги и лица:  грустные дороги,  и
веселые,   и   безразличные;  и  лица  -  прямые  и  кривые,  и  обманчивые,
заброшенные, и широкие, проторенные лица...
     А  ведь если задуматься -  мне выпала удивительная  возможность: я знаю
(пусть  и  приблизительно)  день  и час своей смерти и, значит, могу  к  ней
подготовиться. Ну, что там обычно делают перед смертью? Молятся?
     Ну, здравствуй,  мой Господь - сегодня я нашел и время нужное, и место,
чтоб  наконец поговорить  с тобой. Да  только  вот подумалось:  о  чем?.. Ты
знаешь  все, таинственный  Создатель, про  жизнь  мою, про то, как я шагал к
тобой (тобою ли?)  намеченным пределам  - их преодолевая. Вот - последний. И
час  считать  потери и победы. Потери... Как  их много на пути, что  за моей
спиною! Лица, лица... Страдание  - вот неизменный  спутник, которого ты  мне
назначил. Что ж, он всех нас в разной мере посещает - был и со мной; и я его
впустил, чтоб  обогрелся. Так мы с  ним и жили, детей плодя - да вот они, во
мне. И  ненаписанных стихов  слова мне разрывают  душу изнутри; несказанное,
то, что я  молчанью пожертвовал,  желает воплотиться - но переношен плод.  И
тишине я снова  дань плачу. Осколок Камня, который мной  разбит (тому назад,
должно  быть,  сотни ткарнов), разрезает напополам мне  порванную жизнь.  Но
благостней молчание,  чем  стон! Но  лучше  мука,  запертая  в  сердце,  чем
высеянная в чужих сердцах словами боли! Но отрадней  видеть в  чужих  глазах
покой непониманья,  чем  пламя  осознания! Склонясь перед  тобой, Создатель,
благодарность тебе я шлю:  спасибо  за судьбу!  Спасибо  за  блаженный  стон
любимой, спасибо за наставника  ладонь, что на плечо мое ложилась, и спасибо
за улыбку друга. Эти три радости изведать довелось мне; а также - странствий
долгих вереницу,  восходов и закатов красоту, что видел я в далеких странах,
- это достойно благодарности  - спасибо! И... вот еще - спасибо за тот снег,
что иногда  белесою пыльцою мне остужал разгоряченный лоб, за дождь, что лил
ты щедро на  меня,  за  ветер, что  игрался волосами, за солнца луч, за ночи
тьму - спасибо! И за мою... ну да, за жизнь мою - спасибо тоже...
     ...и за смерть - спасибо..."


3

     "Пора в путь, - подумал  он. - Пора в путь. Больше или меньше суток, но
нужно спешить. Скарр мог и ошибиться. А я не могу позволить себе опоздать".
     Он  встал с камня и пошел дальше, к ущелью. Вспоминать  можно было и по
дороге...

     всплеск памяти

     Тогда, из трапезной, он направился прямиком в Коридор Памяти. Почему-то
еще раз потянуло туда - наверное, чтобы посмотреть на табличку Одмассэна. Он
знал, что времени не так уж и много, но был уверен, что успеет.
     Где-то сзади, за спиной, тяжело задышал Скарр. Он догнал долинщика:
     - Погоди. Погоди...
     - Что? - обернулся тот.
     - Знаешь,  я  ведь мог и ошибиться,  -  вымолвил, задыхаясь от быстрого
бега, тролль. - Ну, показалось и все такое.
     -  С твоим-то  носом, старина,  - усмехнулся Ренкр. - И потом, я  видел
взгляд Кэнхада.  Это будет понадежней твоего нюха, уж  поверь. Ты вот что, -
добавил он. - Ступай сейчас к Вдовой, собери там мой дорожный мешок: еды  не
клади, положи только  что-нибудь  теплое, свитки  Ворнхольда,  оружие - ну и
все, пожалуй. Сделаешь?
     - Да. Но...
     -  Сделай.-  Ренкр хлопнул  его по плечу. -  Я  скоро  приду,  тогда  и
расскажу.
     Тролль  вздохнул с каким-то  глубоким надрывом, даже со всхлипом, молча
кивнул и пошел прочь.
     Ренкр проведал табличку Одинокого, но легче  ему не стало. Сейчас с ним
не произошло того,  что было в  прошлый раз, когда он словно бы попрощался с
Монном. Парень погладил пальцами морщинки букв и отправился в пещеру.
     Здесь  уже собрались все те,  кто в последнее время принимал участие  в
судьбе долинщика: Скарр, Хиинит, Кирра  и Хилгод. Он жестом остановил всякие
попытки  успокоить  его  или  же   расплакаться  самим,  сел  на  кровать  и
внимательно  просмотрел, все ли собрал в мешок тролль. Потом подумал немного
и  послал Хилгода,  чтобы тот как можно  скорее отыскал стражника  по  имени
Андрхолн.   Ренкр  подозревал  -  и  не  без  оснований,  -  что  Кэнхад  не
удовольствуется одним лишь отравлением, а примет дополнительные  меры, чтобы
"герой" не сбежал.
     Пока  дожидались Хилгода с  Андрхолном, оказалось вдруг,  что  у Вдовой
есть  неотложные дела. Да и у Скарра  тоже. Ренкр остался в пещере наедине с
Хиинит.
     Неожиданно - вот только что  стояла почти у противоположной стены - она
оказалась рядом с ним и обняла,  впившись  губами ему в губы. Он ответил ей,
но мысли, проклятые мысли  были в  это время уже далеко, и она почувствовала
это.
     - Создатель, как все... неправильно! - выкрикнула в  отчаянье Хиинит. -
Ну почему? Почему?
     Он  промолчал, только обнял ее и притянул к  себе.  Вот не было  у него
нужных слов, не было - и все тут!  Он злился сам на себя за это, но поделать
ничего не мог. Грядущая смерть уже разделила их.
     Снаружи звякнул  металл о камень. Вошли  Андрхолн с Хилгодом.  Стражник
смущенно кашлянул и вопросительно посмотрел на долинщика.
     - Мне нужна твоя помощь, - сказал тот. - Переходы.
     Андрхолн кивнул:
     - Я знаю. Но идти следует прямо сейчас. Потом будет поздно.
     "Как  того  и следовало ожидать,  -  подумал Ренкр,  ощущая  на  сердце
накопившуюся горечь. - Впрочем, так даже лучше".
     Он обнял Хиинит  - теперь уже от всего  сердца, с отчаянием думая,  что
никогда больше ее не увидит. Больше никогда...
     Ренкр подхватил с кровати мешок, собранный Скарром, и кивнул Андрхолну:
     - Веди.
     Он  так  и  не  попрощался ни  с  троллем, ни  с Вдовой. Только  махнул
напоследок Хилгоду: "Помни  все, о чем мы говорили" - да  пожал руку старому
воину.
     Затем перед ним раскрылись Переходы горян.


4

     Ущелье закончилось, и трава, как всегда высокая и сочная, подрагивающая
стеблями  и о чем-то переговаривающаяся, встала перед ним во весь свой рост.
Когда-то  давно он любил  с  Тезаром сбегать сюда  и ночевать, устроившись в
шалашике. Тогда  они мечтали о  многом,  глядя  на  звезды,  - они бредили о
подвигах и дальних странах, о звоне мечей  и всей прочей романтичной чуши, о
чем  так  любят  думать  мальчишки.  Потом,  правда,  мальчишки взрослеют  и
набираются  ума-разума,  и уже другие забираются  в ночную траву и  страстно
мечтают  о  вечных,  непреходящих и  ценных  глупостях,  которым  -  не  дай
Создатель сбыться!
     Сегодняшняя ночь не  была исключением; кто-то, вспугнутый им, высунулся
из травы, мгновение всматривался в лицо Ренкра, а потом вскрикнул и пустился
наутек,  предварительно  судорожно  прошептав  что-то  своему  товарищу. Тот
присоединился к беглецу.
     "Вроде  бы побрился,  - растерянно  подумал парень.  - С чего бы  такой
страх?"
     Он  даже  обернулся, ожидая увидеть там невесть что, но, разумеется, за
спиной ничего не оказалось, лишь длинная холодная тень ущелья.
     Ренкр вошел в траву и  побрел еле заметной постороннему глазу тропкой к
Дому. А куда еще можно было идти этой ночью?
     Город спал сегодня как-то  неспокойно, это  можно было  заметить,  даже
находясь вне  его стен.  Словно некий нерасторопный чародей разлил в воздухе
бутыль терпкого ожидания лиха.
     Впрочем, Ренкр знал, что его  лихо уже пришло и ждет. За спиной тащился
подряхлевший за долгие месяцы странствий колодец.
     Дом   выглядел   непривычно,   заброшенно   и   сиротливо.   Только   в
одном-единственном  окне горела слабая  свеча. Ренкр не  стал стучаться,  он
открыл незапертую дверь и вошел в коридор.
     Панл сидел в Комнате Легенд, уставясь через дверной проем на свечу, что
стояла  на окне  коридора. Он прислонился  спиной  к стенке,  длинные  седые
волосы рассыпались  по плечам, а взгляд мгновенно отыскал Ренкра и впился  в
него.
     - Здравствуй, - сказал дед. - Он обещал, и ты пришел.
     - Здравствуй, -  ответил Ренкр, входя в Комнату. - У меня мало времени.
Поэтому слушай.
     Внук  вкратце передал старику  то,  что должно было случиться со дня на
день.
     Дед  кивнул  и  прищурился - нехорошо так прищурился,  но это нехорошее
адресовано было Кэнхаду, а не Ренкру.
     - Да,  мальчик, - молвил  Панл.  - Я сделаю все, что будет  нужно.  Тем
более что Монну я обещал принять вас, то есть горян, в Хэннале - если и не в
самом,  то  уж по  крайней  мере помощь  оказать  всяковозможную.  А  теперь
послушай меня.  Хорошенько  послушай и пойми, что  дед  твой  всю жизнь  вел
нечестную игру.  Я ведь знал все, что  должно было  случиться.  Мне об  этом
рассказал еще отец  Ахнн-Дер-Хампа. Он мне многое тогда разъяснил, и я тебя,
так сказать, готовил к тому, что было предначертано. Так что Виниэль ушла от
тебя по моей "настоятельной просьбе".  Я ей все рассказал,  и она поверила и
признала, что  так будет для всех лучше. Понял теперь?! - уже выкрикнул  он,
яростно сверкая глазами. - Это я тебе жизнь сломал! Понял?! Понял?!
     -  Да, деда, понял, - сказал Ренкр, накрывая его старческую руку  своей
ладонью. - Чего ж тут не  понять? Только ты не вини себя. Поздно винить кого
бы то ни  было. Так хотели... а, не знаю я, кто так хотел, но ведь кто-то же
хотел, кому-то же  все это  было нужно, ведь так?!  Вальрон, например, хотел
этого и Транд... Где они, кстати?
     - Мастер  умер,  - ответил Панл после некоторой паузы.  - А  Транд ушел
лечиться, плохо ему сейчас.
     - Понимаю,  - кивнул Ренкр. - Гора умерла, а  он  это  чувствует. Ну да
ничего,  он-то справится. Главное, чтобы все  мы сейчас справились с  самими
собой,  дальше будет проще. Светает уже,  - заметил он, посмотрев в окно.  -
Пойду.
     - Куда?
     -  Хочу еще раз в город  зайти.  Тянет... - Он  неопределенно  взмахнул
рукой.
     - Не ходи! - вскинулся вдруг дед. - Не ходи, мальчик! Ты ведь похож...
     Он так и не закончил.
     - Тем более пойду, - уверенно молвил Ренкр. - Куда идти-то?
     Дед  так  и  не ответил.  Внук приобнял  его  за плечи, встал и пошел к
воротам.  Уже   спускаясь  по  ступенькам,  почувствовал,  что  яд  начинает
действовать. Тело стало каким-то вялым. Неожиданно  вспомнилось предсказание
зеленоволосого Фраррина: "Ты умрешь нескоро, когда один народ  пойдет войной
на  другой,  чтобы вместо двух остался  один;  когда ты встретишься с  самим
собой! Доволен?"
     - Да, - снова, как  тогда,  прошептал Ренкр. -  Итак, иду на  встречу с
самим собой!
     Он зашагал к воротам.
     Видимо, те два мальчика каким-то образом проникли в город и разнесли по
нему панику,  словно  заразную  болезнь.  Перед Ренкром захлопывались  двери
домов, а из окон,  расплющив носы, следили за  ним горожане. И шепот, ни  на
миг  не  умолкающий  шепот,  такой тихий  и  такой  громкий:  "Вернулся!  Он
вернулся! До чего похож! Вернулся!"
     Ренкр не знал, что было причиной испуга хэннальцев. Сейчас это мало его
заботило. Он шел к Площади Героев, чтобы поклониться плите своего отца.
     Он  увидел, когда  оказался  там,  на Площади.  Правда, теперь это была
Площадь Героя.
     /когда ты встретишься с/
     /когда/
     /с самим собой/
     Это  была работа  старого Вальрона,  тут  Ренкр  не  имел ни  малейшего
сомнения. Больше некому. Она на самом деле удивительно походила на оригинал.
     Он заглянул в свои собственные зрачки, каменные и холодные, остывшие за
ночь. Улыбнулся.
     На   краю   Площади  мелькнула   чья-то  тень,  знакомая  и  незнакомая
одновременно. Ренкр кивнул ей - так кивают  старому, давным-давно забытому и
прощенному врагу-сопернику. Или другу. Или любимой. Теперь уже все равно.
     - Вы всегда боялись мертвецов. Оживших мертвецов.
     На постаменте что-то было написано. Он наклонился, чтобы прочесть.
     "Герою Ренкру навек от благодарных жителей спасенного им Хэннала".
     Поднялся.  С  каждым  мгновением  шевелиться  становилось все  тяжелее,
словно двигаешься в вязком вареве, горячем и густом.
     /"спасенного им"/
     /тобой спасенного/
     /ну как, спас их, а? от горян - спас?/
     - Ваш  век закончился! - выкрикнул он в  каком-то  яростном  неприятии,
неприятии не  вообще чего-то абстрактного, а именно этой скульптуры, которая
будто насмехалась над всей его жизнью.
     - Ваш век закончился, -  повторил уже тише,  наблюдая, как  колодец  за
спиной испуганно пятится.
     - Закончился, - упрямо вымолвил заплетающимся языком.
     /а герой - умер/
     И упал на булыжники мостовой, такие неожиданно мягкие и нежные.

     Конец первой книги "Летописей Ниса"

     Киев, 1995 - 1997, 1999 гг



Владимир Пузий (АРЕНЕВ), 2001
                              Время перемен


           (Цикл "Летописи Ниса", трилогия "Время перемен")

  Книга первая. ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЗДАТЕЛЯ

  - Что у тебя с глазами? Они совсем красные. Ты плакал?
  - Нет, - отвечал он смеясь. - Я слишком пристально вглядывался в свои
сказки, а там очень яркое солнце.
  Кнут Гамсун


  Прелюдия

  Все во Вселенной взаимосвязанно, и иногда незначительное событие в одном
мире оказывается причиной гибели другого. Но только ли материальные
проявления нашего бытия имеют значение? А как же чувства, порывы, мысли?
  "В начале было Слово"?
  Или все-таки - Мысль?..
  Но кто может с уверенностью сказать, когда Мысль, породившая Слово,
становится Делом? становится вещью? живым существом? целым миром?
  И когда ты, именно ты, доселе считавший себя "одним из", становишься
Творцом?
  Наконец, кто ответит, где та неуловимая грань, за которой создатель и
создание меняются ролями? где тот момент, когда сотворенное начинает
воздействовать на творца?..
  Где она, эта граница перехода? Может быть, ты уже переступил через нее?!
  ...А может, и нету никакой границы? Ведь - помните? - все во Вселенной
взаимосвязано.
  Демиург и мир, извергнутый им из пучин своего воображения, - причина и
следствие - две половинки целого.
  И рано или поздно им предстоит слиться в одно.

  Кто здесь люди, кто боги и кто демоны?! - здесь, где стерты различия,
попран Закон, воспета Польза, а из всей Любви осталась лишь любовь к
убийству!
  Г.Л. Олди

  ПРОЛОГ

  1

  Тропический ливень внезапен, как удар молнии; он обрушивается на лес
лезвиями воды, рассекает густой воздух, рвет его в клочья, оглушает,
словно накрывшая вас морская волна. Во всяком случае, таким он кажется
эльфам - в то время как многие животные способны предчувствовать
приближение непогоды.
  Меганевра - гигантская стрекоза, мчавшаяся над макушками самых высоких
древовидных папоротников, - неожиданно пошла на снижение. Ее всадник хотел
было скомандовать ей подняться повыше, даже взялся за тарр, - но потом
передумал. Он работал с этим насекомым не первый год и знал, что стрекоза
просто так своевольничать не станет, - значит, для такого поведения есть
какие-то причины. Да и поздно уже было что-либо приказывать, меганевра
отыскала подходящую прогалину и отвесно рухнула вниз.
  Ливень настиг их спустя пару минут. Эльф выругался и начал выбираться из
седла - все равно взлететь удастся нескоро.
  Он сдернул с лица лэпп, полупрозрачную полоску, изготовленную из фрагмента
стрекозиного крыла, и огляделся, хотя это было бессмысленно. Меганеврер
являлся одним из разведчиков, которые в научных целях, по заданию местных
картографов, облетали неисследованные ранее области Аврии, южного материка
Ниса. Сейчас эльф находился в одном из диких районов, еще не обжитых его
соплеменниками; где именно - он не знал.
  "Окстись, Кэвальд, - подумал он, обращаясь к самому себе, - что ты
надеешься здесь отыскать? Ближайшие дома находятся..."
И вздрогнул, когда взгляд выхватил из переплетения стволов, ветвей и
листьев крышу какой-то хибары.
  "Но откуда?!.."
Он обернулся к меганевре - та стояла, раскинув крылья, уже вымокшие,
клонившиеся к земле. Даже после того, как ливень закончится, насекомое не
скоро сможет взлететь, да и уйти отсюда ей некуда, просветы между
деревьями слишком узкие. А в случае опасности стрекоза сумеет постоять за
себя - опять же, в здешних лесах вряд ли отыщется достойный ее соперник.
  Кэвальд велел насекомому вести себя прилично, пообещал, что скоро
вернется, и направился в чащу, прихватив с собой тарр - длинный шест,
предназначенный для работы с меганеврой. Тарр, кстати, - еще и хорошее
оружие в умелых руках: один его конец заканчивается копьеподобным острием,
другой - полумесяцем с рожками наружу. С ним в руках эльф чувствовал себя
значительно увереннее... пока не добрался до хижины.
  Здесь явно никто уже не жил, Создатель ведает сколько лет. Кэвальд
постарался припомнить, не слышал ли он прежде о чем-то подобном - память,
кокетливо поотказывавшись, призналась наконец: слышал. Почти в самом
начале Заселения как раз куда-то сюда отправилась группа
ученых-энтузиастов. Не вернулся ни один, поиски ничего не дали.
  "Хотя нет, они ведь, эти ученые, вроде бы намеревались обосноваться
южнее... и кстати, не так глубоко забираться в джунгли. Потом, их же было
значительно больше".
  Впрочем, возможно, в хижине отыщутся ответы на все его вопросы. Так стоит
ли медлить?
  Кэвальд ударил тарром в дверь - та, покачнувшись, сорвалась с петель и
обрушилась внутрь домика. Тотчас оттуда послышалось раздраженное шипение.
Наружу высунулись два гигантских усика, каждый длинной в несколько локтей.
Потом выдвинулась массивная ярко-красная голова с мощным ротовым аппаратом
и небольшими фасеточными глазами.
  "Уховертка кровавая, - машинально определил Кэвальд, цитируя на память
"Перечень особо опасных аврийских существ". - Характерной особенностью
этого насекомого является наличие на конце брюшка двух твердых серповидных
придатков. Крыльев чаще две пары, передние надкрылья твердые, кожистые,
нередко недоразвиты, порой вообще отсутствуют. Ноги бегательные.
  Ведет ночной образ жизни, днем прячутся в укрытиях, предпочитая влажные
затененные места. Питаются преимущественно падалью, но в период
размножения отличаются повышенной агрессивностью и..."
Ну да, сейчас был именно период размножения, так что уховертка бросилась
на эльфа, используя для этого "бегательные ноги" и демонстрируя упомянутую
"повышенную агрессивность". При этом насекомое, как скорпион, задрало
кверху конец брюшка ("с твердыми серповидными придатками"), намереваясь
перехватить Кэвальда в прыжке. Тот прыгать не стал, а скользнул в сторону,
делая выпад полумесяцевидным концом тарра.
  Острия попали как раз в основание брюшка, туда, где хитиновый слой был
наиболее уязвимым - они пробили его, но, разумеется, особого вреда твари
не причинили. "Чтобы поразить насекомое, необходимо помнить, что большая
часть нервных узлов находится на нижней стороне его тела; поразив их, вы
лишаете противника возможности двигаться", - это все оттуда же, из
"Перечня".
  Уховертка изворачивается брюшком, нацеливаясь своими "кусачками" на
обидчика. Парировать удар, разбежаться, упереть копьевидный конец тарра в
землю, оттолкнуться и прыгнуть на крышу. Отлично, теперь...
  Вымокший настил из полусгнивших веток разъехался под ногами Кэвальда, и
тот рухнул прямо в хибару, проклиная собственную несообразительность. Но
до того, как в дверном проеме показалась разъяренная уховертка, разведчик
все же успел вскочить и приготовиться к схватке.
  Которая, судя по всему, должна была стать для него последней.
  Тарр в небольшом помещении для битвы совсем не годился - с ним здесь не
развернешься. Оставив его, Кэвальд схватился за небольшой столик,
Создатель ведает каким образом уцелевший в этой хибаре. Выставив сей
предмет меблировки ножками от себя, эльф настороженно следил за каждым
движением уховертки. Та не торопилась нападать, ур