оре  изменения  в
организме зараженного достигают такой степени, что он становится более похож
на растение, нежели на животное: из тела начинают расти веточки и листики, а
над  головою раскрываются огромные лепестки нежно-алого  цвета. Практически,
мы имеем перед собою уже взрослую особь вамвы.
     Питается  она  способом  необычным,  и  это заключает  в себе еще  одну
опасность  для разумных рас, даже более страшную, чем возможность заразиться
и  стать  вамвою.  Каким-то  не  исследованным  пока еще  образом  с помощью
описанных выше лепестков вамва  создает  вокруг  себя колпак серой  туманной
субстанции,  которая особым образом реагирует на мыслеформы окружающих. Одни
она  воспринимает,  другие  зеркальным  образом  отражает,   перевоплощая  в
реальные  или же  иллюзорные вещи, но никогда не пропускает  мимо, используя
все,  что,  так  сказать,  "попадется под  руку".  Закономерности  подобного
процесса изучены слабо, если не сказать - вообще не изучены. Известно только
две  вещи.  Первая: именно  эта  туманная  субстанция питает вамву.  Вторая:
попавшие внутрь колпака животные оказываются полностью  отсечены от внешнего
мира,  как,  кстати,  и мало  кто  способен проникнуть  под  колпак, поэтому
бороться с вамвой крайне сложно  - но возможно. Примером последнего является
тот факт, что  сейчас в  Аврии  почти нет этих страшных  созданий. Для  того
чтобы избавиться  от вамв, эльфы использовали период размножения,  во  время
которого  колпак исчезает,  а  само существо  ждет,  пока  рядом  не пройдет
достаточное  количество жертв-носителей, в  которых можно было бы выстрелить
шипом. Специальным  образом изолировав территорию, эльфам  удалось в течение
сравнительно короткого срока почти  полностью  вытравить эту  страшную форму
растительно-животного существования..."
     Дальше  было что-то еще, но этого Дрей уже не стал читать,  потому  что
теперь наконец понял, что же хранилось в том маленьком цилиндрике из черного
дерева  -  в  том, что  стоял на  столе,  рядом  с  бумагами и угощением. Он
протянул руку, взял цилиндрик и приоткрыл со всей возможной осторожностью.
     - Там уже ничего нет, - сообщил Биммин. - Это был последний шип.
     - Но почему? Умопомешательство?
     - ...Нет, - покачал головой бывший Первый  советник.  - Трезвый расчет,
ничего более. Он не  хотел делать этого, но других способов не существовало,
по крайней мере мы их не нашли.
     - Не понимаю, - развел руками Дрей.
     - Ты, наверное,  догадался еще по прошлому  разу, что к  нам завел моду
наведываться Темный  бог.  Мы  очень долго  не могли сообразить, как  он это
делает. А уже с самого начала он продемонстрировал нам свои возможности, так
что  противиться его воле  было невозможно.  Правитель  подчинялся, но искал
способ противостоять. И вот однажды ему удалось подсмотреть за Темным богом,
и выяснилось, что между тем местом, где тот обитает, и Нисом он перемещается
с помощью  мыслей;  догадаться об этом  Правителю помогли  приказы, отданные
Богом  тогда,  при охоте на  вас. А вамва, как ты  уже понял, накрывает весь
Брарт-О-Дейн завесой, так что теперь мы недостижимы.
     - До тех пор, пока не наступит период размножения, - уточнил Дрей.
     -  Ты  не дочитал до конца, а там указано, что оный период наступает не
так уж скоро. Совсем не  скоро,  иначе бы  эльфы  никогда  не  справились  с
вамвой.
     - Но... он же питается вашими мыслями, - растерянно сказал бессмертный.
     -  Лучше  так,  чем...  -  Рыжеволосый  гном  покачал  головой,  словно
припоминая что-то крайне неприятное. - Уж лучше так, чем исчезающие навсегда
города.  Он  старается  не  слишком давить...  на  головы...  нас вообще  не
трогает, да  и в  государстве,  кроме  столицы,  положение более  или  менее
нормальное. Ты пойми, у нас в то время не было другого выхода!
     - Да, - согласился Дрей. - Все понимаю. Но Гритон-Сдраул гибнет. Как мы
решим этот вопрос?
     - Ты обещал, что не станешь убивать его, - напомнил Биммин.
     -  Именно  поэтому  и  спрашиваю. И  кстати, как ему  удается накрывать
колпаком такую огромную территорию?
     - Не знаю. И еще раз не знаю.
     -  Великолепно. - Бессмертный отхлебнул  из чашки и откусил еще немного
от булочки. - Просто великолепно.
     - Помоги нам, - попросил  гном, наклоняясь над столом и хватая Дрея  за
руку. - Помоги, ты же можешь!
     - Что, интересно, я могу? - Бессмертный высвободился из хватки гнома.
     - Ну, вызови его на поединок...
     - Кого?! Темного бога?!  Кажется, уважаемый,  ты переохладился  там, на
колокольне.
     -  Ну придумай  что-нибудь! -  взмолился  Биммин. -  Мы  так  долго  не
проживем, все равно рано или поздно завеса спадет, и тогда...
     - Тогда сделаете новую вамву.
     Гном промолчал, только опустил взгляд да горестно качнул головой.
     Бессмертный отставил чашку в сторону.
     - Может,  я и  способен  помочь, - произнес он тихо. - Может быть. Но я
раздал  достаточно  обещаний,  которые  так  и  не  выполнил.  Нынче  к  ним
присоединилось  еще  одно.  В конце  концов,  нужно ведь когда-то платить по
счетам.  Поэтому я не  стану вам  ничего обещать,  я  просто  уйду и,  когда
закончу  с  остальным,  может быть -  может  быть!  слышишь! -  может  быть,
вернусь. Надеюсь, вы к тому времени сами со всем разберетесь.
     -  Не  раньше, чем  возвратится  Создатель,  -  саркастически улыбнулся
Биммин.
     Дрей развел руками:
     - Ничего не поделаешь.
     Гном опустил голову.


6

     На лестнице загремели шаги, и в библиотеку вошел Ломмэн.
     - Учитель пожелал остаться и понаблюдать лично, - сообщил молодой гном,
приставляя  к столу  еще  один стул  и  присаживаясь. Стопку  бумаг, которую
Ломмэн принес с собой, он отложил в сторонку.
     - Замерзнет  там,  -  сказал  Биммин  ровным голосом, словно и  не было
только  что  напряженного  разговора,  -  нужно отнести  старику  что-нибудь
потеплее.
     -  Там есть,  -  успокоил  его  Ломмэн. - Я оставил  свою  куртку, а  у
колонны,  в ящике,  где  все мои вещи,  лежит несколько одеял, в  которые он
сможет при желании укутаться.
     - Ведь забудет, - досадливо  махнул рукой бывший Первый советник. - Все
равно забудет.
     Ломмэн пожал плечами и налил себе цаха:
     - Здесь никакие слова  не помогут. Я сбегаю чуть позже, проверю, как он
там. Вот только немного отогреюсь.
     Он  откусил  булочку,  из  тех,  что  лежали рядом  с кувшином цаха,  и
причмокнул:
     - Все-таки прекрасно, что у тебя  такая  жена! Этим булочкам нет  цены,
никак не могу наесться.
     - Кушай,  - кивнул  Биммин.  -  Завтра испечет еще. А  к ужину  обещала
сделать, кроме прочего, пирог.
     - С орехами?
     - С орехами.
     - Это здорово!
     На некоторое время наступило молчание, все ели и прихлебывали цах. Дрей
смотрел на цилиндрик из черного дерева и  размышлял о том, каким  путем этот
предмет попал  сюда, на далекий север. Праздные мысли, но они помогли  снять
напряжение. Немного.
     Потом поднялся и сказал, что ему нужно идти. Ломмэн удивленно посмотрел
сначала на  бессмертного, затем на Биммина. Тут до него дошло, что уговорить
Дрея   не  удалось,   и  на  лице  паренька  проступило  прямо-таки  детское
разочарование.
     - Пойдем, я провожу тебя, - глухо  молвил бывший Первый советник и тоже
поднялся.
     Дрей подобрал  с  пола свой дорожный мешок и вышел из библиотеки. Сзади
его сопровождал рыжеволосый гном. Оказавшись наверху, в заброшенных комнатах
дворца-крепости,  бессмертный неожиданно  даже  для  самого  себя  свернул в
сторону колокольни. Что-то  тянуло  его еще  раз  взглянуть  на  Дэррина, по
собственной воле превратившегося в вамву.
     Он одолел  разваливающиеся  ступеньки и  открыл  люк,  который  Хоффин,
видимо, по рассеянности забыл запереть. Впрочем, запираться здесь было не от
кого.
     Наверху по-прежнему дул  ветер.  Старый  хранитель  архивов, накинув на
плечи одно  из  одеял Ломмэна, сгорбился на  деревянном ящике  у  колонны  и
что-то вписывал  в  бумаги, норовившие разлететься в разные стороны. Услышав
стук люка, Хоффин поднял голову. Он тоже надеялся на лучшее, но по выражению
лица Биммина, явившегося следом за бессмертным, все понял.
     Вамва,  как  и  прежде, стояла  на  месте и  возносила  к небесам  свои
белесо-алые  лепестки.  Дрей  приблизился  так, чтобы существо увидело  его.
Глаза того, что  раньше звалось Правителем  Брарт-О-Дейна, внезапно ожили. В
них зародилась искра узнавания,  и  искра эта разгоралась все сильнее. Вдруг
из-под  коры, окутывавшей  большую часть  вамвы, выплыла  маленькая  струйка
тумана;  она  потянулась к бессмертному  - слишком быстро,  чтобы тот  успел
отскочить в сторону.
     Он  и  не успел.  Только  отшатнулся  - но  уже  тогда,  когда  струйка
прикоснулась  к  его  лицу,  а потом  скользнула  в  ноздри.  Дрей попытался
задержать дыхание,  но чувствовал, как  эта  самая дымная  змейка уже ползет
вниз, к легким, или куда там еще ей хотелось попасть.
     "Приди  ко  мне, когда настанет  время, -  прошелестел  в голове чужой,
безликий голос. - Приди ко мне".
     - Зачем?
     "Чтобы убить. К тому моменту я уже буду не нужен стране".
     - Уверен?
     "Увидишь".
     - Ну хорошо. Как я, по-твоему, узнаю, что время наступило?
     "Узнаешь".
     И ощущение  присутствия  чужого сознания пропало, словно изображение  в
телевизоре, когда выбивает в доме пробки.
     Дрей помотал головой, удивляясь, что на ум пришло именно это сравнение,
такое  далекое  и нереальное  теперь,  в стране  магии  и ужасных  созданий,
именуемых вамвами,  - в  стране,  где ему предстояло прожить всю  оставшуюся
жизнь.  Но  он  уже давно  отучился  слишком  долго  пребывать  в  состоянии
удивления, поэтому повернулся и пошел к лестнице. Впереди еще было много дел
и долгий путь, который предстояло одолеть как можно скорее.


7

     Прощание с гномами вышло натянутым, да это и было понятно. Бессмертному
дали с  собой в путь припасов, в которых  он не  так  уж  сильно и нуждался,
предложили выбрать любую одежду и оружие, но при этом провожавшие оставались
молчаливы  и  холодны.  Дрей упорно  игнорировал  попытки  вытянуть  из него
обещание вернуться и помочь, так что в конце концов даже Биммин вынужден был
отступиться.
     Дрей  постарался  поскорее выбраться вон из  столицы,  чтобы не  видеть
пустых  лиц  горожан, и зашагал по  тракту на  восток,  насвистывая какой-то
мотивчик, слов к  которому сейчас уже и припомнить-то  не мог. На  душе было
препаскудно. Разумеется,  кусок  помета,  упавший сверху  и весьма живописно
расползшийся по плечу, настроения не поднял.
     - Извини, - тяжело выдохнул Кэр-А-Нанг, опускаясь на тропу. - Это я  от
радости.
     Дрей еле сдержался, чтобы не заржать самым неблагопристойным образом.
     - Выяснил, что хотел? - спросил у него грифон.
     -  Да, - кивнул бессмертный. -  Выяснил. Кстати, а откуда  ты знал, что
причина появления завесы находится в городе?
     Кэр-А-Нанг фыркнул:
     - Кто ж, будучи в здравом уме, вамву не учует? Это каким надо быть... В
общем, знал.
     - Спасибо, -  поблагодарил бессмертный. - Я,  правда, так ни черта и не
сделал, но все-таки... В общем, спасибо.
     - А сейчас куда собираешься?  - поинтересовался  Кэр-А-Нанг после того,
как они немного помолчали, думая каждый о своем.
     -  Есть у меня  дела на востоке. - Дрей взмахнул рукой в воздухе. - Вот
туда и собираюсь.
     - Да? Удивительное совпадение - у меня тоже дела на востоке!
     - А если серьезно?
     - Что? - не понял грифон.
     - Если серьезно - что тебе от меня нужно? - повторил Дрей.
     Кэр-А-Нанг встопорщил перья и по-птичьи наклонил голову:
     - Ответ  всего на один вопрос. И задам  я его уже тогда,  когда  отнесу
тебя, куда пожелаешь. Но - чтобы все по-честному.
     - Хорошо. Только... ты уверен, что я смогу тебе на него ответить?
     -  Уверен.  Если  не ты,  то  и  никто не  сможет, -  произнес  грифон,
подрагивая кончиками перьев. - Летим?
     - Летим, - согласился бессмертный.


ИНТЕРЛЮДИЯ


1

     Фтил  заболел. Не прошло и полдня  после отъезда Эльтдона,  как  лекарю
внезапно стало плохо, поднялась температура и он слег. Старый кентавр дрожал
всем телом, прерывисто дышал, судорожно хватая ртом воздух,  как выброшенная
на  берег рыба. Дышал  и  не мог надышаться. Химон  повыгонял всех  из алого
шатра своего учителя,  положил врачевателю на лоб компресс из жаропонижающих
трав, но ничего не помогало. Более того,  Химон не мог  понять,что же  стало
причиной болезни.
     А Фтил знал. Он хрипел пересохшим ртом, облизывал растрескавшиеся  губы
и  смотрел прямо перед  собой, в сумрак  шатра  (ибо  уже наступила  ночь) -
смотрел в сумрак,  но видел в нем не  заботливое  лицо ученика, а Книгу.  Ее
страницы манили к себе - и были в то же время безнадежно недоступны.
     "Как же я  не  понял? Как же? Да полно,  все  я понимал  - как  же я не
признался самому  себе, позволил себя обманывать?!  Ведь знал же, знал в  те
редкие  часы, когда листал ее,  знал,  что эта  штуковина  завладевает мною,
знал,  что привязывает к себе,  знал -  но принимал все это, не  противился.
Слава  Создателю,  нужно  было  лечить больных, делать  лекарства,  собирать
травы, слава Создателю, не так уж много времени оставалось у меня на Книгу -
иначе,  наверное, не  смог  бы  с  нею  расстаться. А  так... вручил, словно
великий  подарок,  хотя  на  самом-то  деле  чувствовал  облегчение,  думал:
избавлюсь от нее. А она - вот тварь! - не хочет меня отпускать.
     Один взгляд! - Создатель! один взгляд на ее страницы - больше ничего не
нужно! Один взгляд! Верните эльфа! Один взгляд! Всего один!
     Душу  отдам  со  всеми  потрохами!  Один взгляд!  Но почему?  Что в ней
такого, в этой Книге, что в ней? - там даже страниц-то не хватает!
     Воды! Мне  так трудно дышать! Воды!  И  воздуха! Такое ощущение, словно
бежал весь день и всю ночь - и нет больше сил даже на вдох!
     Создатель! За что?! Воды!.."
     Фтил  сам не  замечал, как начинал  говорить  вслух.  Химон слушал  эти
слова, вздрагивал и торопился принести
     /умирающему/
     больному воды.
     Напуганный происходящим, он  не  заметил, как вошла дочь Левса Хриис и,
тихонько опустившись на землю  у входа, принялась наблюдать  за происходящим
внимательными  глазами. Встретившись взглядом с Химоном, Хриис  кивнула ему:
не обращай на меня внимания, лечи Фтила. Но в том-то все и дело, что паренек
не  знал,  как  лечить.  Единственное,  что  пришло на  ум,  было -  вернуть
Эльтдона,  но  после  всего, что наговорил  учитель, Химон ни за что  бы  не
отважился это сделать. Даже  если допустить,  что большая часть сказанного -
горячечный бред больного.
     Он не сомкнул  глаз до утра  - и  Хриис тоже.  Краешком  сознания Химон
удивлялся  тому,  как  это  ее  до сих пор не  ищут,  но потом  подумал, что
девчонка, наверное, об этом позаботилась. Это было так характерно для Хриис:
все проблемы решать до того, как они возникнут!
     А  Фтил весь  пылал,  словно  дерево,  занявшееся  от удара молнии,  и,
мучимый  жаром, шептал,  говорил, кричал, убеждал кого-то  и  винился  перед
кем-то, и умолял кого-то о  прощении; слова его становились все  непонятнее,
сумбурнее,  хотя в  них  угадывалась  та  главная  мысль - мысль о Книге,  -
которая не давала покоя старому лекарю.
     Хриис  сидела все это время молча, ни  единым  словом не выдавая своего
отношения к происходящему. Но если бы кто-то подумал, что ей все равно, тому
достаточно было бы взглянуть на ее застывшее лицо, на внимательные блестящие
глаза, чтобы  понять свою ошибку. Хриис было вовсе не  все равно. Просто эта
болезнь Фтила оказалась так некстати!


2

     Лекарь промучился еще сутки. Утром  следующего дня  Химон задремал - он
не спал с  того момента, как учитель заболел, находясь при нем неотлучно, но
природа брала свое. Проснулся паренек оттого, что в шатер пробралась тишина.
Только ранние кобылки, вставши чуть свет, уже приманивали к себе подруг, - а
больше ни единого звука не проникало под алый полог.
     Химон тяжело  вздохнул, потер  набухшие веки  непослушными  пальцами  и
поспешил к учителю. Вернее, к телу  учителя. Фтил уже отмучился и  отгорел -
как раз когда Химон спал.
     Большинство кентаврийских мужчин сейчас находились у реки, но по случаю
кончины  лекаря  все работы на  время  приостановили. Циклопы, наслышанные о
Фтиле,  тоже пришли почтить  его память, но пробыли недолго и  скоро ушли  -
Муг-Хор томился вынужденным бездельем и хотел поскорее закончить мост.
     Подготовка к  похоронному действу  у  кентавров длилась недолго,  около
суток: для умершего сооружали торжественный костер - если тот был достаточно
выдающимся  представителем стойбища  -  или же  просто  закапывали  в землю.
Разумеется, для Фтила сделали костер.
     Именно на это и ушли сутки. Ушло  бы и больше, но Левс  постарался - он
тоже  хотел  поскорее   закончить  мост.  За  этой  торжественной  суматохой
предводитель совершенно забыл о дочери.  Кентавр-альбинос не сомневался, что
Хриис сможет сама о себе позаботиться.
     В день прощания  небо  над разноцветными шатрами стойбища  было покрыто
белесыми  хлопьями облаков. У костра собрались  все  кентавры Левса;  стояли
молча, опустив  головы и  руки. Альбинос  подошел к костру, сжимая  в кулаке
плюющийся искрами факел.
     - Я не хочу говорить много о Фтиле, -  молвил он.  - Каждый из нас хоть
единожды  да  испытал  на  себе  силу его  искусства  целителя.  Теперь  нам
необходимо привыкнуть к мысли, что Фтила с нами больше нет.  И  все-таки  он
навсегда останется  в нашей памяти. И я  преклоняю колени пред этим  великим
кентавром.
     Левс  поднял руку и положил факел на костер. Огонь  радостно  скользнул
вверх, к телу лекаря, и окутал покойного рыжим жарким одеялом.
     Все кентавры опустились на передние колени, и Левс - тоже, но только он
сейчас, к стыду своему,  думал не о Фтиле, а о Химоне. Потому что, произнося
речь,  альбинос поискал  взглядом ученика  лекаря, а  теперь  уже -  лекаря,
поискал и не  нашел. И  сейчас какая-то неспокойная мысль копошилась  в  его
сознании.
     И все  же  Левс дождался, пока  костер  догорит  до  конца, дотерпел, и
только тогда,  сохраняя  приличествующий  вожаку  становища вид,  спросил  у
Кирия, не видел ли тот Химона. Тот не видел.
     Левс поспешил к своему шатру, заранее предчувствуя, что найдет там...
     Он  отыскал ее не сразу, наверное, потому,  что ожидал увидеть  в самом
неожиданном месте. А записка лежала на полке, там, где он всегда брился.
     "Ты прости, пожалуйста, что я там поступаю, но я на самом деле должна -
слышишь, должна!  - идти. Не  беспокойся, со мной все  будет в порядке  -  я
знаю.  Так  что не  беспокойся. Я беру  с собой  Химона,  в  случае чего  он
поможет, но все будет хорошо. Не беспокойся, пожалуйста.
     Целую, Хриис".
     "Я должен  идти. Знаю, что  вы  остаетесь  теперь без  лекаря,  но  это
ненадолго.  Вы скоро соединитесь со стойбищем Сиртара, там есть лекарь. А  я
обязан идти. Простите.
     Химон".
     Левс  отшвырнул листочек и выбежал наружу. Погоню  снарядили тут же - и
послали весточку  отряду  Аскания.  Почему-то  альбинос  считал, что дочка с
учеником Фтила направились туда.
     Разумеется, погоня возвратилась ни с чем.

     Я вернусь сюда после всех дорог,
     после всех облаков и скал -
     чтобы снова перешагнуть порог
     и сказать, что просто устал.
     После всех побед, что сложились в боль,
     после всех утрат и оков
     я скажу, что хотел быть всегда с тобой,
     пусть удел мой и не таков.
     После всех костров и пустых надежд,
     что, как камень, пошли ко дну,
     я скажу, что всю жизнь мечтал о тебе,
     и тогда тебя обниму.
     Я вернусь сюда, как заблудший сын,
     позабывший про злую спесь,
     и увижу: в ткарны слились часы,
     все уже изменилось здесь.
     Даже неб