каменные  глыбы  -  то  ли  еще  не
установленные, то ли отбракованные по каким-то причинам; кучи листьев, веток
и каменных обломков, больших и малых. Здесь  берег был очищен  от  камыша  и
плавучих растений; вдалеке, почти  на  горизонте, виднелся другой берег, и к
нему, еще  не законченный, тянулся мост. Большую  часть  работы уже сделали,
осталось  закончить  настил - и исход  кентавров начался  бы. Асканий  и его
спутники явно не успеют  к  завершению,  так  что им  потом  придется искать
соплеменников по оставленным Левсом меткам.
     Каменные  опоры для моста доставлялись с Псисома, а циклопы  и кентавры
подгоняли их  потом под  необходимые  размеры, стесывая  лишнее, подравнивая
бока,  прорезая выемки и желоба для досок. Деревья рубили тут же у реки, так
что  поляна  получилась  солидная.  Всякий  мусор:  ветки,  листья,  кору  -
старались сметать  в  огромные кучи  и  сжигать,  но все  равно пространство
вокруг было усеяно ими в большом количестве.
     Недавно  обнаружилась  досадная  ошибка,  из-за  которой  строительство
задержалось. Настил моста сооружали циклопы, и одноглазые как-то не подумали
о том,  что там, где они сами со своими широкими  ступнями могут ступать без
опаски, кентавры с  их копытами могут  переломать  себе ноги. Кое-где зазоры
между  досками  настила  оказались слишком  широкие -  стало ясно, что  надо
делать все заново.
     Муг-Хор  очень  расстроился  из-за  этого.  Вчера  вечером,  когда  все
отправились  спать, циклоп бережно  укутал  свою  арфу  в пушистую  шкуру  и
отправился к реке. Всю ночь работал без устали, так что к утру успел кое-что
поправить.  А  теперь, покинув своих  соплеменников, он спешил попрощаться с
путешественниками.
     Эльтдон  боялся,  как бы  Муг-Хор  тоже  не  вознамерился подарить  ему
что-нибудь ценное. Эльф считал, что недостоин всех тех подарков, которые ему
уже преподнесли,  а если еще и Муг-Хор... Но тот, похоже, сам понял,  что на
сей раз нужно что-то совсем другое.  Поэтому  он  просто  склонил  громадную
курчавую голову и приложил к груди широкую, покрасневшую от трудов ладонь.
     -  Тебя  наградили многим, - заговорил  он звучным голосом, и кентавры,
работавшие неподалеку, подняли головы, с интересом наблюдая за происходящим;
то же сделали и циклопы.
     -  Тебя наградили многим,  но  все  это  - по праву  заслужено тобой, -
продолжал Муг-Хор. - Я  же дарю свое доброе  слово. Когда тебе станет плохо,
просто вспомни о нем и пожелай чего угодно. Помощь придет к тебе.
     Циклоп снова поклонился и, развернувшись, направился к мосту.
     Вот  теперь все.  Нужные слова  были сказаны, оставалось только  одно -
отправляться на юг.
     Кентавры  взмахнули   хвостами  и,  подбадривая  друг  друга   громкими
гортанными  звуками, снялись с места и помчались по  берегу. Трава и деревья
слились в  одну  сплошную линию, бешено уносясь  назад,  за  их  спины.  Над
головами пьяно раскачивалось небо, еле заметное в просветах между листьями и
ветвями. Где-то позади вдогонку убегающим  кричали их  товарищи -  кентавры,
которые не убоялись взойти на пока что опасный для них мост, чтобы проводить
взглядом путешественников. Эльтдон покрепче обхватил торс Аскания,  чувствуя
себя одним из этих удивительных существ - как будто он сам несся вскачь, так
же, как они,  кричал и взмахивал хвостом. Тут эльф запнулся, представив себя
с хвостом, и оглушительно расхохотался. Кентавры, хотя и не знали, почему он
смеется, присоединились к нему. Лететь сквозь чащу и  хохотать оказалось еще
упоительнее. Так  они  и скакали на юг -  туда, где предстояло встретиться с
караваном Годтара-Уф-Нодола.
     Впрочем, такое бесшабашное передвижение по лесу не могло длиться долго.
Лес не прощает фамильярности, так что путешественники перешли вскоре на шаг.
Первый восторг поулегся, и теперь они вели себя значительно осторожнее. Да и
Эльтдону  на  память   пришла  встреча   с  той  лягушкой...  Он  тоже  стал
оглядываться по сторонам, пусть даже Асканий и уверял, что поблизости ничего
опасного нет.
     Вскоре кентавры  выбрались  на привычную дорогу.  Почти  незаметная для
случайного взгляда,  она  тянулась сквозь  чащобу,  устремляясь  на  юг.  То
превращаясь в  узкую тропку,  то раздуваясь,  словно только  что пообедавшая
змея,  она  порой  сливалась  со  звериным путям  или же  ныряла  в  заросли
краснолистных кустов, непредсказуемая,  но  заведомо  безопасная.  Или, если
точнее, более безопасная, чем лес вокруг, ибо более знакомая кентаврам.
     Дни развернулись перед Эльтдоном  ярким цветным веером, изредка задевая
его,  но чаще  скользя мимо, как  и  эти листья  по  обе стороны дороги.  Он
колыхался на спинах своих спутников, послушно делал все, что они советовали,
читал перед сном Книгу,  неизменно  бережно закутывая  ее в  кожи, пил,  ел,
спал, справлял  естественные  надобности,  но,  в общем, оставался как  бы в
стороне от бытия. Он проходил сквозь события и само время. Он ждал встречи с
караваном. Именно  тогда должна была  начаться новая фаза  его  жизни... вот
только какая?


4

     То ли  Эльтдон  был  настолько погружен  в  собственные  мысли,  то  ли
кентавры двигались очень быстро - но только путь закончился скорее, чем эльф
ожидал. Два или три дня они ехали по лесу, а потом вышли в степь. Там уж его
четвероногие  спутники развили и  вовсе  немыслимую  скорость,  невзирая  на
тяжелые  тюки с товаром и дополнительный живой вес в особе Эльтдона.  Но вот
степь  начала меняться, на горизонте осторожно показался краешком лес, а уже
к вечеру путешественники были под его слезливым пологом. Дольдальмор Лиияват
не  зря так назывались.  Дождь шел здесь большую часть года, а  туманы почти
никогда не покидали этих мест.  И жили тут в основном существа, которые были
не против подобного положения вещей: низенькие  болотники,  именовавшие себя
кикморами, и долговязые дождевики; кроме них, конечно,  можно было встретить
и  представителей  других рас Ниса, по тем или  иным причинам  оказавшихся в
этих краях, - но в значительно меньших количествах.
     Попетляв немного по  скользким  тропинкам, кентавры  выбрались  к  тому
самому поселку, где и должны были встретиться с караваном.
     Дома кикмор - а именно  они  составляли  основное  население поселка  -
устанавливались  на сваях,  так что кентаврам  не приходилось  надеяться  на
местное гостеприимство.  Они  и  не  надеялись;  поздоровавшись  со  старыми
знакомыми, путешественники обосновались на небольшой полянке, развели слабый
костерок  и  коротали  время за  неторопливым разговором. Некоторые, правда,
отправились к кикморам, чтобы разузнать, когда ожидают караван да как жилось
здесь  болотникам за последние полгода. Эльтдон тоже не усидел у костра. Он,
заприметив,  что  Асканий  встает  и  намеревается  куда-то  идти,  попросил
кентавра взять его с собой. Тот легко согласился, и они зашагали по хлипкому
настилу из досок, которыми здесь было принято выстилать тропы.  Иначе дорога
очень быстро становилась непроходимой, и  не то  что кентавр, непривычный  к
подобной жизни, а даже и сам болотник или тот же дождевик мог поскользнуться
и получить серьезную травму.
     Доски легкомысленно пружинили под ногами, но  эльф меньше всего обращал
внимание на эту досадную деталь. Он приглядывался  больше к высоким домам на
сваях  да  к их необычным  обитателям.  Кикморы были  малы  ростом  и сплошь
покрыты длинной густой шерстью, так что даже лиц их увидеть было практически
невозможно.  Это показалось Эльтдону странным, потому что он  всегда считал,
что в подобных условиях шерсть, сваливаясь от влаги, способна лишь мешать ее
обладателю.  Однако  же,  вот - перед его  глазами  было  явное опровержение
этого, и оставалось лишь смиренно признать свою неправоту.
     Речь  кикмор  состояла,  как  обычно,  из  слов,  но  из-за  того,  что
произносились эти слова чрезвычайно пискляво,  на неестественно высоких (для
эльфового уха) тонах, разобрать, что они говорят, было очень сложно. Видимо,
подобная особенность  речи кикмор была вызвана необходимостью  слышать  друг
друга в постоянно шумном лесу. Эльтдон поделился своими выводами с Асканием,
но тот лишь пожал плечами:
     - Ты учен, дружище, а я,  в общем-то, такими делами не интересуюсь.  Ну
скажи, какая  разница  в  том, что болотники говорят не как мы? Понять-то их
можно, пусть и с трудом, - это и главное.
     Эльф вынужден был признать,  что Асканий прав  по-своему, что, впрочем,
ничуть  не умерило  его  исследовательского энтузиазма.  Постоянное  общение
(именно  "общение", никак иначе свои  вечера  за Книгой он  бы не  осмелился
назвать), так вот, постоянное общение с Книгой навевало мысли  о собственных
заметках, которые он мог бы вести. Конечно, астрологу  никогда не сравниться
с тем  же  Мэркомом Буринским,  но все равно подобный труд способен принести
пользу  обитателям  Ниса.  Так  что  сейчас  Эльтдон  не  просто  предавался
праздному любопытству - он собирал материал.
     Мимо них, звонко шлепая пятками по доскам, проскочил очередной  кикмор,
шмыгнул к  домику  на сваях,  подхватил  конец веревочной  лестницы  и  стал
карабкаться  наверх. При этом болотник  еще ухитрялся  что-то пищать, да так
оглушительно,  что многие его собратья  оставили свои дела и заоглядывались.
Асканий удивленно поднял брови и тоже начал смотреть по сторонам. "Наверное,
понимает больше, чем я", - с легкой досадой подумал Эльтдон. Но спрашивать у
кентавра  о причине  волнения  не  решился:  рано или поздно  и  так  станет
известно, в чем дело.
     И  тут  из-за деревьев донесся слитный гул и скрежет, отдельные вскрики
погонщиков,  утробное рычание  парайезавров  -  одних  из  немногих  вьючных
рептилий Срединного континента. Приближался караван.
     Годтар-Уф-Нодол не стал въезжать в поселок, слишком уж тот был мал  для
этого. Тяжело  груженые  животные  и их хозяева миновали домишки кикморов, и
вскоре неподалеку был разбит лагерь.
     Асканий  заторопился  к костру.  Времени  на торги отводилось не много,
караван и так задержался в пути и сегодня же должен был отправляться дальше.
Кентавры  распаковывали  тюки,  перебирали и сортировали  товар, и  несли  к
стоянке каравана. Годтар-Уф-Нодол тем временем договаривался о проводнике по
оставшейся  части Дольдальмор  Лиияват.  Прежний  -  долговязый  дождевик  -
заявил, что условия договора  позволяют ему отказаться от дальнейшей работы,
что он и делает.
     Вместе  с кентаврами Эльтдон  направился к стоянке.  Он  совершенно  не
ожидал увидеть  здесь  такое  количество  разнообразных  существ.  Казалось,
владелец каравана,  или, как их принято звать, дуршэ  специально старался не
набирать в свою команду двух представителей одного и того же народа. Так что
астролога  не  слишком  поразило  и  то,  что  сам  дуршэ - киноцефал. Телом
Годтар-Уф-Нодол был  подобен эльфу, однако носил на плечах отнюдь не  эльфью
голову.  Книга  утверждала,  что  в  мире   Создателя  существуют  животные,
именуемые  собаками.  И будто  бы  у  них  именно  такие  головы:  хищные, с
вытянутыми   острозубыми   челюстями,   с  огромным  свисающим   языком,   с
остроконечными ушами и черными внимательными глазами.
     Все  то  время, пока кентавры торговались (а  делали  они это  яростно,
словно от монетки самого  мелкого достоинства зависела их собственная судьба
и судьба их родных), а потом еще и выбирали другой товар, поскольку деньги в
стойбище  были абсолютно  бесполезны,  а менять  товар  на товар кентавры не
желали по  чисто экономическим причинам,  -  так вот, все  это время Эльтдон
рассматривал  дуршэ. Тот отметил  излишне пристальный взгляд незнакомца,  но
терпеливо  дождался  конца торгов.  Спрятав  руки  в  широкие  карманы  ярко
расцвеченного  халата, Годтар-Уф-Нодол лениво покачивал головой и торговался
- не менее искусно, кстати, чем его партнеры. Но киноцефал делал это  скорее
для  того, чтобы  не  терять  авторитета - да еще, пожалуй, для собственного
удовольствия.
     Наконец вопрос с товарами был решен; обе стороны, довольные и уверенные
в том, что  остались в выигрыше,  разошлись, унося с  собой  покупки,  чтобы
приготовиться  к дальней  дороге.  Остались только дуршэ,  эльф  да Асканий.
Кентавр рассказал Годтару-Уф-Нодолу,  что Эльтдону  нужно попасть в Бурин, и
попросил от имени  всего стойбища  Левса взять с  собой эльфа. Собакоголовый
заявил,  что  для этого ему  необходимо сначала  переговорить с Эльтдоном  с
глазу  на  глаз -  Асканий согласился  и,  сказав,  что  подождет решения на
стоянке кентавров, удалился.
     - Итак,  -  молвил  Годтар-Уф-Нодол,  снимая с себя  халат  и натягивая
защитного  цвета куртку,  более  подходящую  для  странствий по  Дольдальмор
Лиияват, - итак, ты желаешь попасть в Бурин.
     - Да, - подтвердил Эльтдон, ничуть не греша против истины. - Желаю.
     - Я  согласен  тебя взять,  да  ты, наверное, об этом  уже догадался, -
небрежно  заявил киноцефал, аккуратно складывая халат и пряча его  в один из
тюков  на ближайшем  парайезавре.  Рептилия  скосила  левый глаз,  следя  за
действиями  хозяина, потом  снова  вернулась к прерванной трапезе, методично
выдирая  всякую растительность в  досягаемых пределах. - Я  возьму  тебя, но
прежде поклянись, что ты не станешь чинить вред каравану или же какому-то из
его постоянных участников,  а также  клиентам,  животным, а  в  общем - мне,
потому что в каждом из этих случаев прежде всего пострадаю я.
     - Клянусь. Нужно выполнить какой-нибудь ритуал?
     - Нет,  - ответил Годтар-Уф-Нодол. - Клятвы  вполне  достаточно. Если у
тебя есть вещи, которые  ты хочешь  взять с собой, и  желание попрощаться со
своими  знакомыми, ступай -  у тебя есть полчаса.  Потом караван  отправится
дальше, и, если ты опоздаешь - придется ждать еще два года.
     Эльф поспешил к стоянке кентавров. Там уже все  пришло в движение:  его
бывшие спутники собирались  в обратный путь,  торопясь поскорее вернуться  к
стойбищу.  Завидев  Эльтдона,   они  окружили  его,  чтобы  узнать,  чем  же
закончился разговор  с дуршэ.  Узнав,  что все  в  порядке,  кентавры  стали
прощаться  с астрологом; кто-то подхватил и помог донести до каравана тюки с
подарками  - и вот  уже  не остается ничего другого,  как  вскарабкаться  на
корявую спину  парайезавра и  - в путь,  в путь...  Асканий смущенно хлопнул
Эльтдона по плечу и ушел  вслед  за остальными  кентаврами, не промолвив  ни
слова. Слова, впрочем, были бы только лишними.
     Годтар-Уф-Нодол  внимательно  следил за происходящим,  его искривленные
губы  не  покидала  чуть  ироничная улыбка... хотя  кто  способен  до  конца
разобраться  в  мимике киноцефала?  Эльтдон  укрепил  свои  тюки  на  нужном
животном, а потом не утерпел, соскользнул на землю и подошел к дуршэ.
     - Что-то не так?
     - С чего ты взял? - невинным тоном откликнулся собакоголовый.
     В своей защитного цвета куртке он смотрелся значительно  лучше,  чем  в
халате,  - конечно, не так представительно,  но  зато меньше выделялся среди
местных.  Краем  глаза  дуршэ   следил  за   тем,  как  о  чем-то  оживленно
разговаривают седой  тролль  и  кикмор.  Тролль  отрицательно  рубил ладонью
воздух,  пресекая возражения  болотника,  и  снова  принимался в  чем-то его
убеждать. Но безуспешно - кикмор, судя по всему, не соглашался.
     - Кажется, у вас проблема с проводником?
     - У нас проблема  с проводником, - поправил эльфа Годтар-Уф-Нодол.-  На
самом-то деле нашему проводнику только кажется, что у  нас с ним проблема. В
действительности же все давным-давно решено. Сейчас появится Мать  и закроет
єтот вопрос. Ее мы, собственно, и ждем.
     - Мать? - переспросил Эльтдон. - Какая Мать?
     - Ты не знаешь?  -  В голосе  киноцефала прозвучал легкий интерес. -  У
кикморов в обществе главенствуют женщины. Поэтому... Да вот, смотри сам.
     Действительно, со стороны поселка к беседующим  направлялась неожиданно
роскошная процессия,  состоявшая  из  множества болотников. В  центре  этого
парада  шагала стройная женщина, которую,  видимо, Годтар-Уф-Нодол и называл
Матерью.  Приблизившись  к троллю  и  смутившемуся  кикмору,  она  о  чем-то
спросила у  последнего. Тот,  потупясь, отвечал,  потом быстренько юркнул  к
парайезаврам  и  больше  не появлялся до тех пор, пока Мать  с процессией не
удалились.  Кикмора   же  поговорила   о  чем-то  с  троллем  и,  подойдя  к
Годтару-Уф-Нодолу, завела длинную речь о  том, что  она рада была видеть его
на своих землях... и все такое прочее.
     Эльтдон  дальше  уже  не  слушал,  -  он  снова  вскарабкался на  спину
парайезавра. Моросивший до той поры  дождик вдруг  полил с  ужасающей силой.
Эльф спешно  перепроверил, надежно ли  запакована  Книга,  потом  вытащил из
общей неразберихи подарочного тюка плащ и надел его, поскольку легкая куртка
уже не спасала от холодных плетей падающей воды.  Так астролог и просидел на
покатой спине рептилии до самого момента отправления.
     Усилившийся дождь заставил  Мать скомкать церемонию прощания - не теряя
торжественности,  матриарх  удалилась; сопровождавшие  ее  болотники  громко
шлепали босыми  ногами  по  вздувавшимся  на  глазах  лужам  и  косились  на
парайезавров, которые лениво порыкивали на кикморов.
     Наконец дуршэ отдал  приказ,  и погонщики засуетились, занимая места на
зверях, выкрикивая команды; рептилии неохотно поднялись из грязи и двинулись
в  лес,  не  упуская  при  случае  возможность сорвать  с  ближайшего  куста
приглянувшуюся  ветку.  Сам  киноцефал  дождался,  пока  с  ним  поравняется
парайезавр Эльтдона, легко подпрыгнул и уселся рядом с эльфом.
     - Итак, - сказал Годтар-Уф-Нодол, устраиваясь поудобнее, - итак, что же
привело тебя в мой караван?
     Эльтдон надвинул на лоб капюшон плаща, чтобы хоть  немного уберечься от
неприятностей,  причиняемых  дождем.  "Хотя  это,  -  подумалось  ему,  -  в
общем-то, мало что  меняет".  Вода все равно проникала под одежду и холодила
тело, переплетала и  склеивала  мокрые волосы и  -  что  самое  неприятное -
каким-то  неведомым  образом добиралась  до  затылка  и  оттуда  стекала  за
шиворот.
     Дуршэ сидел, глядя прямо перед собой и ожидая ответа.
     - Книга,  - произнес  Эльтдон и  на мгновенье испугался, что  киноцефал
сейчас попытается отобрать у него это сокровище.
     -  Книга, -  тихо повторил  Годтар-Уф-Нодол. - Книга. Именно этого  я и
боялся.

     всплеск памяти

     Бурин - город величественный и старый, как сам  мир. Это не  вычурность
языка здешних поэтов,  это факт. Правда,  если быть  точным, город возник не
одновременно  с Нисом, а чуть позже, но это  "чуть" настолько незначительно,
что никто не  желает обращать  на него внимания.  Просто Бурин  стал  первым
городом в мире. Кажется, этого вполне достаточно.
     Здесь все указывает  на древние времена, времена до  Ухода Создателя: и
булыжные мостовые,  и строгая архитектура каменных домов в несколько этажей,
и сады с могучими старыми деревьями, и даже лица горожан, строгие и грустные
одновременно.  И  неудивительно  - большинство из них застало Зарю  мира, и,
если  спросить буринцев,  когда было лучше, тогда или сейчас,  они, конечно,
ответят "тогда". Хотя, может статься, просто память играет с ними в странные
игры, обманывая собственных  хозяев, ведь не  зря утверждают мудрецы: всякое
время хорошо по-своему. И отвратительно тоже - по-своему.
     Годтар-Уф-Нодол  не особенно задумывался  над подобными  проблемами,  у
него хватало собственных.  Стать дуршэ  непросто,  на это ушло  много, очень
много  ткарнов.  Сначала  ему  пришлось наняться в караван  Хратола  простым
подручным, этаким  мальчишкой  на побегушках, за одни только хлеб  да  воду.
Так,  по крайней мере,  считал сам  Хратол,  угрюмый  тролль, относившийся к
маленькому киноцефалу  как  к  домашнему  животному  -  не  более  того.  Но
Годтар-Уф-Нодол  уже тогда  стал  присматриваться  к  тому,  как ведет  себя
толстый дуршэ, и учиться на  его ошиб