ло  грифоном.  Они  могли  разорвать в клочья
любого,  кто  рисковал пошевелиться, но  - удивительное  качество!  - в этот
момент  внимание всех грифонов  было приковано именно к этому  единственному
существу.   А  два  других,  например,   тем  временем  могли  спрятаться  в
какой-нибудь пещерке и затаиться, дожидаясь утра.
     Дрей понял  это и замер, надеясь, что грифоны потеряют к нему интерес и
займутся  тем,  ради чего  сюда прилетели.  Но видимо,  неповрежденное  тело
противника не давало  им  покоя, и крылатые создания снова и снова атаковали
его. Бессмертный  не  мог  убежать; что  ж, тогда  он  попытается остановить
процесс регенерации, не дать рассеяться ее серому туману.  Сначала ничего не
получалось -  и  грифоны продолжали клекотать и впиваться  в  него  когтями,
роняя на тело куски помета и перья.
     В  воздухе,  словно  какое-то  невидимое  густое  желе, повис приторный
птичий  запах и, кажется,  Дрея вырвало. Он  и не подозревал, что  человек в
состоянии выдержать подобную боль и вонь.
     Кончилось тем, что бессмертный  просто потерял сознание, провалившись в
мягкую черную кашу небытия. Наверное, в этом и был секрет - реакция на боль,
вызывавшая  страх  и  желание   от  нее  избавиться,  отключилась  вместе  с
сознанием.
     Когда Дрей пришел в себя,  глаза видели лишь одно  - туман. Он подумал,
что сейчас регенерация закончится
     /вместе с болью, вместе с этой одуряющей вечной болью!/,
     и тогда все повторится в миллионо-тысячный раз. Но туман никак не хотел
уходить,  и бессмертный понял, что произошло невозможное - он остановил этот
проклятый  процесс.  И  верно:  грифоны уже  не летают  над ним, не  терзают
когтями и клювами, они наконец-то занялись друг другом.
     В следующий момент накатила волна удушливого страха: а что, если теперь
он никогда не сможет завершить регенерацию? Вечно жить с истерзанным телом?!
Боже!
     Страх оказался беспочвенным. Уже светало, и грифоны, потерявшие столько
времени  на  своего не  в меру живучего противника, недовольно  разлетались,
смущенно  поглядывая   на  окровавленный   труп   -  результат   их  ночного
сумасшествия.  Как только последний перестал кричать над головой  Дрея, тот,
по-прежнему не  видевший ничего, кроме тумана, велел телу завершить начатое.
Велел, в глубине души  приготовившись к самому худшему. Нет, пронесло - раны
начали затягиваться, туман поредел, а  потом и  вовсе  исчез,  оставив после
себя небольшое головокружение и боль во всем теле. Бессмертный напряг мышцы,
приказывая  себе  встать  и немедленно отойти прочь от  этого провонявшегося
птичьим  пометом, перьями и кровью  места. Потом решил, что  не  стоит  пока
требовать  от себя так много, и отполз, обдирая грязную кожу пальцев о грани
камней. Вонь никуда не делась, и Бессмертный понял: зловоние исходит от него
самого,  так  что лучше оставить  всякие  попытки  избавиться  от этого -  и
отдохнуть как следует.
     Уже проваливаясь  в  очередной  колодец  забытья,  Дрей услышал  чьи-то
крадущиеся  шаги  -  гномы,  несомненно, отметили  необычайную живучесть  их
спутника-жертвы и решили убраться отсюда подобру-поздорову.  "Зря, - подумал
Дрей. - Я вас все равно найду, гады".
     Конечно, на самом деле все вышло наоборот.


4

     "Колдуйте,  колдуйте,  как  следует  колдуйте, сами  видели,  на что он
способен!  А ты, Вигн, хорош - был же со мной в том валлегоском трактирчике,
где местный альв про него рассказывал. "Мудрец"! Как  же, твою бы мудрость в
базарный день в Адааль-Лане предложить - никто задаром не возьмет. Работайте
же, работайте, нечего уши развешивать!"
     "Погоди, Падальщик, не кричи, объясни толком".
     "А что мне тебе разъяснять, дубина? Когда мы с Вигном были в Валлего, в
тамошней  забегаловке альв один, из  местных фермеров, рассказал про некоего
пришлеца,  который  помог им справиться  с  какими-то  тварями.  И будто  бы
пришлец этот очень  похож на легендарного Искателя Смерти. Альв даже  описал
его  нам,  а  потом,  когда  на  корабль  садились,  сей  красавец  туда  же
напросился. Вигн  и решил его использовать - так, на всякий случай. Когда мы
в  Валлего  добирались,  чтобы этого беглеца Прэггина достать да уничтожить,
Мудрец наш,  как  всегда, отличился - насолил здешним мантикорам, так что на
обратном пути  они  на  нас, натурально,  напали. Идиот.  Сколько раз  можно
говорить... А, ладно, колдуй, колдуй, чародей доморощенный! Там разберемся".


5

     Показалось Дрею или он  на  самом деле  слышал этот разговор? Наверное,
все-таки  слышал,  если  судить по натянутым  над головой  шкурам  и гномьим
голосам, переговаривавшимся где-то  неподалеку. Надо бы встать  да  проучить
этих выдумщиков, но  - вот же досада! - тело почему-то  не слушается. Причем
абсолютно, так что  очень интересно, каким  образом гномы догадались о  том,
что пленник пришел в себя? Но,  как бы там ни было, они поняли это, и теперь
рядом  с Дреем  появился уже знакомый ему  молодой попутчик,  голос которого
командовал гномами  в том  подслушанном разговоре. Падальщик -  кажется, так
его называли? - постоял немного, наблюдая за тем, как напряглись мышцы Дрея,
напряглись  и  опали,   бессильные   сдвинуть  с  места  непослушное   тело.
Бессмертный   лежал  на  расстеленных  одеялах,   и  ему  хотелось  выть  от
собственного  бессилья, но даже  это он был не в состоянии  сделать. Наконец
Падальщику надоело созерцать  жалкие потуги пленники, и гном  позвал Мудреца
("Вигн!"  -  "Да,  Торн"),  чтобы  тот  ослабил  чары  и  бессмертный   смог
заговорить.  Дрей и  заговорил. Говорил он  долго и со  смаком,  вкладывая в
слова душу и вспоминая все, чему смог научиться за долгие годы своей жизни в
обоих  мирах.  Даже Мудрец  покраснел  от некоторых  услышанных  выраженьиц,
только Падальщик  все  так  же невозмутимо  стоял,  сложив на груди  руки  и
дожидаясь, пока пленник выговорится.
     Когда  словесный поток иссяк,  молодой гном повернулся к Вигну и указал
на выход:
     - Ступай. И будь неподалеку, возможно, ты мне понадобишься.
     Мудрец вышел, Дрей проводил гнома ненавидящим взглядом, а потом перевел
его на  Падальщика.  Тот лениво  пожал плечами  и присел на гладкий  камень,
принесенный сюда, видимо, именно для этих целей.
     - Может быть, ты и великолепный воин, но абсолютно бездарный артист,  -
сообщил  Торн.  - Ты пытался играть  роль,  но все  время делал  это излишне
старательно и поэтому  - неудачно. Не советую продолжать вести себя подобным
образом, хотелось бы обойтись без лишней траты времени.
     - Разумная идея,  - согласился Дрей. - Но я вообще не понимаю, зачем ты
пленил меня. Принудить меня сделать что-либо против моей  воли очень сложно,
я бы сказал - невозможно, а ни на что другое я, по-моему, не годен. Боишься,
что стану мстить, и из этих соображений обездвижил  меня? Правильно боишься,
но ради того, чтобы не  валяться скованным  черт знает сколько времени -  ты
ведь  согласишься, что  в конце концов всякое,  даже самое сильное заклятье,
теряет свою силу, - я согласен отказаться от мести и пообещать, что не стану
причинять вреда ни тебе, ни твоим гномам. Идет?
     - Я  же просил не играть  со  мной в игры, - сокрушенно покачал головой
Падальщик. - Вот ты мне сейчас с честнейшим выражением лица говоришь, что от
тебя  больше  никакой пользы  нету, -  и ведь обманываешь. Знаешь,  что меня
всегда интересовало в легенде про Странника, Ищущего Смерть? То, как он стал
бессмертным.  Я задавал этот вопрос  многим сказителям, но все они  пожимали
плечами,  разводили руками  и  говорили,  что  ответ может знать только одно
существо - сам Странник. Вот это и есть та польза, которую я намерен из тебя
извлечь.
     Дрей засмеялся.  На этот раз  он смеялся  от чистого сердца, даже и  не
думая играть или притворяться. Торн терпеливо дождался, пока пленник вдоволь
повеселится, а потом приподнял бровь:
     - Я сказал что-то смешное?
     - Да,  - хмыкнул бессмертный, - и даже не представляешь насколько. Ты и
в самом деле уверен, что я знаю, каким образом превратился из обыкновенного,
-  он  запнулся, -  альва в  того,  кем являюсь  сейчас?  Что ж,  тебя  ждет
разочарование:  я понятия не имею, что  со мной  сотворили. Ни  малейшего. И
потом, я до сих пор не считаю, что бессмертие  - это преимущество. Скорее уж
проклятие.
     -  То,  что  сделано  одним  магом,  может  быть  разгадано  другим,  -
безразлично пожал плечами Падальщик. - Я молод, и у меня  достаточно времени
на то, чтобы немного подождать. Поэкспериментировать. Жаль, что ты не знаешь
о деталях  процесса превращения  в бессмертного -  тогда  бы я,  может быть,
отпустил тебя. А так придется взять с собой.
     И гном вышел из  палатки,  выкрикивая имена  своих подчиненных. Судя по
всему, отряд сегодня же двинется в путь.
     Дрею не хотелось в это  верить, но он вынужден был признать, что крепко
увяз и впервые не знает, как поступить.


6

     Постепенно  он  разобрался в том, что  произошло.  Правда, сначала Дрей
почти ничего не  понял,  а  тем временем его, связанного магическими путами,
волокли на себе подчиненные Падальщика - сначала по горной тропке, потом  по
какому-то  подземному  лабиринту.  Наконец  лабиринт   закончился   грязными
коридорами,  в  которых безраздельно  владычествовал  Властитель  подземелий
Варн. В  коридорах было влажно, со стен  бспрерывно стекала ручейками мутная
вода,  а  с  потолка  свисали  клочья паутины,  облепленные  какой-то черной
дрянью. С них тоже стекала и капала вода.
     Торн о чем-то  переговорил с горбатым гномом, тот очень  долго ворчал и
ругался, но в конце концов согласился, и пленника поволокли в одну из камер.
     Здесь его  так  и  бросили,  связанного по  рукам и  ногам  магическими
цепями.
     Падальщик уже собрался уходить, когда Варн остановил бандита:  "Ты, что
ли, будешь его кормить-поить да  за ним прибираться?  Нет? Тогда пускай твои
колдуны  сделают так, чтобы он был  на это  способен  сам". Торн внимательно
посмотрел на Властителя, но перечить не стал. В результате Дрей мог шевелить
руками  и разводить их на определенное  расстояние, а также делать все то же
самое с ногами - но не более.  Раз в  день ему приносили  какое-то жиденькое
варево и шмат хлеба, дважды в сутки в камеру приходили маги Торна и пытались
распутать заклинания, наложенные на Дрея, - пока безуспешно. В камере имелся
каменный выступ,  игравший  роль  кровати.  Бессмертному  принесли  какую-то
тряпку,  и он  мог  -  на выбор -  либо  укрываться  им,  либо постелить  на
"кровать".  В  полу камеры  было  пробито  небольшое  отверстие, из которого
доносился  плеск  воды.  Там  протекала  подземная  река,  а  само отверстие
предназначалось для отправления естественных надобностей пленника.
     В таких условиях бессмертному и предстояло провести около двух ткарнов.
За это  время из разговоров своих тюремщиков Дрей смог до конца восстановить
цепь событий, приведших его к заточению.

     всплеск памяти

     ...А объяснялось все случившееся с ним следующим образом - Вигн и Торн,
встреченные Дреем в Валлего, находились  там отнюдь  не ради увеселения и не
из любви к путешествиям. Повелительница горных  гномов (коими, как правильно
заметил Бессмертный, были оба его попутчика) не даром звалась Мстительной. В
те  ткарны она  была  еще  очень молода,  но  уже тогда  отличалась  сильным
характером и не прощала никому своих ошибок. А тем более не прощала тех, кто
этими  ошибками  рисковал  воспользоваться.  Ее  бывший фаворит, уверенный в
наивности  молодой правительницы, довольно неплохо нажился благодаря допуску
к финансовому механизму  Гритон-Сдраула, но потом, сообразив, что  Прэггэ не
столь наивна, как ему казалось, и почуяв запах паленого, сбежал. Мстительная
не была бы Мстительной,  если б оставила  все  как  есть. Кроме  официальной
армии,  она  содержала  еще и  некую банду  гномов-изгоев,  необходимость  в
которых появилась в связи с  Драконьей  Податью. Все-таки значительно  проще
отдавать  в  жертву   не  граждан   собственного   государства,   а  существ
"посторонних" - и для этих целей как раз очень годились бандиты Торна.
     Разумеется, на поиски сбежавшего фаворита  можно  было послать  и отряд
регулярного  войска,  но  зачем,  когда на  ту  же  самую работу  Падальщику
требовался всего один-единственный маг?
     Отыскать беглеца оказалось не так уж просто: он знал, что за ним вышлют
охоту, и  потому  забрался аж  в  Валлего. Это Вигн  выяснил в  самом начале
поисков,  а  потом  оставалось  только  отправиться  в  дорогу  и  выполнить
поручение.
     Разыскав и убив беглого фаворита, гномы сели, как выяснилось, на тот же
самый корабль,  который  приглянулся  и Дрею. Торн, более  прочего  ценивший
неожиданность,  странствовал  с Мудрецом  под видом сына,  и делал  это  так
ловко, что  ввел в заблуждение даже бессмертного. Еще на корабле гном понял,
что  их попутчик-альв внешне разительно схож с  Искателем Смерти,  о котором
рассказывал  местный  фермер  в  валлегоском  трактирчике. За  долгое  время
плавания в  голове  Падальщика созрела одна  идейка, которую  он и попытался
претворить в жизнь уже в  Адааль-Лане. Нужно было проверить, насколько верны
его  подозрения,  и  здесь  учиненное Мудрецом по пути  в  Валлего  избиение
мантикор  оказалось  как нельзя кстати. Заклинание, с помощью  которого Вигн
переместил их в кратер к  грифонам, действовало только в полнолуние  и могло
перебрасывать  колдующих лишь  в  указанное  выше  место  -  именно  поэтому
заклинанием   пользовались  крайне   редко,  если   не  сказать  вообще   не
пользовались.  Здесь  же,  у  кратера,  по  приказу  Торна  их  должны  были
дожидаться  каждое  полнолуние гномы  из его  банды  - на  тот  случай, если
главарь все-таки воспользуется заклинанием и появится раньше времени.
     Вот  так все  и  произошло:  Дрей раскрыл  себя,  пытаясь  спастись  от
грифонов, а маги Падальщика, объединившись, смогли обездвижить бессмертного,
после  чего оставалось только отнести его  в  подземелья Варна  и попытаться
выяснить,  что  же  это за магические  чары позволяют Дрею  вот уже  столько
ткарнов избегать гибели. Так они и сделали.


7

     Показалось или  нет?  Неужели  туман  все-таки  на несколько  мгновений
задержался? Крысы, насытившись, уже убежали по своим крысиным делам,  и Дрей
не мог повторить попытку. До следующего раза.
     Он  стиснул зубы и помотал головой, чтобы  хоть немного  унять ту боль,
которая, кажется, поселилась в нем навечно.
     "Так  показалось  или  нет?  Вроде  бы  все  было  на  самом деле.  Дай
Создатель, чтобы все было на самом деле!"

     Утерянных страниц непознанная суть
     ведет к загадкам, спрятанным во тьме.
     Ты снова станешь истину искать,
     еще не зная, где завис кинжал.
     Среди пустых желаний и посул
     оракул остается глух и нем.
     И безразлично смотрят небеса
     на то, что снова пленник убежал.
     Беги, борись, не ведая о том,
     как тщетно все и как незрима нить.
     Ты связан, предсказуем, невредим -
     но до поры, а после... пустота.
     Как магнетичен призрачный восток! -
     притягивает, с хитростью манит.
     Ты не свернешь с проклятого пути,
     пускай ты не желаешь и устал, -
     путь не отпустит. Это не в его
     неверных свойствах. Здесь-то и беда.
     Ты этого вначале не поймешь
     и будешь рваться - только не сбежать.
     И не понять: ты мертвый иль живой,
     ты жив или не жил здесь никогда,
     неясно, где чужое и твое,
     и только жизнь - на краешке ножа.
     И только жизнь... - и надобно прожить.
     Ао так непросто выбрать нужный путь,
     когда он лишь один. Но не держи
     ты зла на жизнь. Ей, право, все равно.
     ...И не надейся вовремя свернуть.



Глава двадцатая

     ...Судьба одного человека не имеет значения.
     - Если она не имеет значения, то что имеет?
     Урсула Ле Гуин


1

     Эльтдон удивленно  покачал  головой  и  закрыл  толстый том  в  зеленом
кожаном  переплете.  Даже  теперь,  после  нескольких  часов  перелистывания
желтоватых  страниц с  потрепанными краями,  астролог  не мог  поверить, что
такое возможно. Однако же, вот она, Книга, у него в руках.
     Создатель, да разве так бывает?! Дважды в течение суток избежать смерти
(а может, и трижды, если  учесть  настрой кентавров до того, как они поняли,
что  он  не  имеет ничего  общего с  циклопами),  а теперь  держать в  руках
величайшее сокровище Ниса - Книгу Творения!
     Эльф нехотя отложил ее в сторону и  принял из рук кентавра-подростка по
имени  Химон чашу с бульоном.  Бульон, как и положено, был горячим,  так что
Эльтдону  пришлось  срочно поставить  чашу на  траву. Он едва не  расплескал
дымящееся варево и поэтому предусмотрительно отодвинул Книгу подальше.
     Химон,  ученик  Фтила,  исподлобья взглянул  на  раненого и поторопился
выйти из шатра, оставив Эльтдона наедине с самим собой. Молодой кентавр пока
не привык к "циклопоподобному" пациенту своего учителя.  Все то  время, пока
эльф читал,  подросток  старался держаться  как  можно дальше от  необычного
чужака,  а потом и  вовсе  ушел вслед  за  Фтилом,  как только выпала  такая
возможность.
     Эльтдон устало потер виски и осмотрелся.  Кажется,  последние несколько
часов он вообще не обращал внимания на окружающее, увлеченный чтением Книги,
и  поэтому только сейчас  заметил,  что снаружи уже темнеет. Словно прочитав
его мысли, в шатер вернулся Химон с двумя подсвечниками, которые он поставил
на  специальные  полочки.  Вслед за учеником и подсвечниками явился Фтил. Он
присел рядом с  эльфом, снимая с плеча большую  сумку, где звякнули какие-то
пузырьки,  -  кентавр ходил  кого-то  пользовать.  Учителю Химон тоже принес
бульон,  и тот стал пить аппетитное варево маленькими осторожными  глотками,
сдувая в  сторону пар. Эльтдон присоединился к своему  спасителю, раздумывая
над тем, что же будет дальше. То есть он не сомневался в искусстве целителя,
волновало  астролога совсем другое. За те  часы, пока  эльф читал  Книгу, он
искал там одно - упоминание о Повелителе драконов Дирл-Олл-Арке. И не нашел.
     Наверное, за множество прожитых лет он так и не научился владеть своими
чувствами.  По  крайней  мере  старый  кентавр внезапно отставил  в  сторону
полупустую чашу с бульоном и спросил, внимательно глядя в лицо Эльтдону:
     - Что-то не так?
     Эльф рассеянно пожал плечами:
     - Даже не знаю, как ответить. Казалось бы, что может быть не так, когда
я жив и  здоров,  хотя и мог умереть? Оказалось, может.  Скажи,  пожалуйста,
почему в Книге не хватает страниц?
     - Это настолько важно для тебя? - уточнил Фтил, поднимая чашу и отпивая
еще один глоток, словно бы сказанное эльфом неожиданно успокоило его.
     - Важно, но не для меня.
     Фтил прищурился:
     - Похоже, здесь не обойтись без долгой истории.
     -  Так  и  есть,  -  подтвердил астролог. -  Если согласишься выслушать
меня...
     - Соглашусь. Но сначала допей, будь  добр, бульон - ты  все-таки прежде
всего мой пациент.
     Перед тем как  позволить  эльфу рассказывать,  Фтил  послал  Химона  за
Асканием.  Кентавр-охотник примчался в шатер, подобно  весеннему урагану, но
под  строгим   взглядом   лекаря  присмирел  и   тихо  опустился  на  траву,
приготовившись  слушать.  Ученик Фтила тоже не торопился покинуть шатер,  он
незаметно примостился  рядом с  этажерками и что-то  растирал  в  деревянной
ступке,  хотя  по  глазам  было   видно  -  подросток  настороженно  внимает
рассказчику.
     Когда   Эльтдон  закончил  свою  историю,  под  алым   пологом  повисло
напряженное  молчание.  Внезапно  снаружи  что-то  громыхнуло, потом  темень
прорезало кривое лезвие молнии, заметное даже отсюда. Застучали первые капли
дождя.
     Под эти звуки в шатер  вошел  Левс, взблеснув  на миг мокрыми волосами,
отразившими огоньки  свечей.  Он  оглядел собравшихся  и кивнул  всем, кроме
эльфа