льдистыми змеями, чтобы не вернуться.
     - Да, - согласился Ренкр. - Наверное, так оно и будет. Но в прошлый раз
я уходил, ничего не оставляя за собой. Теперь здесь останется мое сердце - и
оно будет в  ладонях твоей дочери. Конечно, это нечестный обмен, но это все,
что у меня осталось. И хотя бы поэтому я изо всех сил постараюсь вернуться.
     Вдовая  вышла из пещеры, так ничего  и не ответив. Наверное,  ей нечего
было ответить, а может быть, она просто  не хотела,  чтобы кто-нибудь видел,
как она плачет.

     Наша память - огромный сундук:
     много пыли и старых вещей.
     Но открыли крышку, сквозняк подул,
     и мы видим их вновь - зачем?
     Прикоснувшись пальцем опять к тому,
     что когда-то ценил, берег,
     понимаешь внезапно - не обмануть,
     не вернется время твое.
     И ты можешь те вещи вертеть-крутить,
     можешь даже забрать с собой.
     Все равно - былое не возродить,
     как и не возвратить покой.
     А безделицу сильно сожми в руке,
     разломай ее на куски.
     Крепко стисни горло седой тоске,
     закричи ей надрывно: "Сгинь!"
     Только горечь утрат оживет опять,
     подползет змеею к груди.
     И придется пригреть, ведь нельзя прогнать
     и сказать ей: "Прочь! Уходи!"
     На мгновение вспомнишь костер в лесу,
     чьи-то тени, улыбки, смех,
     и внезапно сердце ускорит стук
     и часы замедлят свой бег.
     ...Закрывая крышку, стирая пыль,
     возвращаясь к своим делам,
     ты опять прикажешь себе:
     "Не забыть -
     нужно выбросить этот хлам!"



Глава девятнадцатая

     Если  бы мои враги пригрозили  мне  утратой богатства,  славы, дома,  я
рассмеялся бы и сказал, что все это никогда мне не принадлежало. Если бы мои
враги  пригрозили  мне потерей  честного  имени,  я бы приказал им убираться
прочь  и,  возможно,  замарал бы  себя  сквернословием.  Если бы  мои  враги
пообещали мне абсолютное бессмертие, я бы их проклял.
     Мэрком Буринский


1

     Для Дрея всегда оставался загадкой тот самый процесс, который, по сути,
и делал его  бессмертным. Регенерация проходила без какого-либо  участия  со
стороны  человека и  так, как ей заблагорассудится. Слава Создателю, пока ее
рассудок  ("Послушал бы кто-нибудь твои мысли,  это ж  перл какой - рассудок
процесса!") не слишком  выходил  за нормальные рамки  и не приращивал вместо
отрубленной  правой  руки еще  одну  левую. А  ведь,  наверное,  очень  даже
запросто мог бы.
     Ладно, не об этом  сейчас  думать  надо...  А о чем?! О том, что ты уже
полдня  (или полночи)  пытаешься  научиться управлять регенерацией? Кушайте,
крыски дорогие, кушайте.
     Но ведь когда-то же это получилось, черт побери, получилось, пусть даже
и  случайно. А  сейчас  организм заявляет: "Дулечки, хозяин.  Мне, про между
прочим, боль  такую  терпеть  без  надобности. Так что  иди ты к троллям  со
своими дурацкими экспериментами".
     Но ведь получалось же!
     Он  попытался  вспомнить,  как  это  было  в  прошлый  раз,  а  заодно,
отвлекаясь, все-таки попытаться обмануть свой организм.


2

     Кораблей Дрей никогда не любил. Нет, в детстве он, конечно, как и любой
мальчишка,  не раз воображал себя капитаном далекого плавания - Право  руля!
Лево  руля! "Прямо  по  курсу пираты.  Предлагают  сдаться".  Ха-ха,  к бою,
друзья. Мы им покажем!
     Словно  в отместку за  несуществующих, но всегда  побежденных  пиратов,
море мстило Дрею, злорадно покачивая его на своих неустойчивых волнах.
     Можно  быть  четырежды  бессмертным  и  уметь великолепно  плавать,  но
морская болезнь - это морская болезнь. Так  что  выбирайте  удобное  место у
борта с живописным  видом на  восход или  закат -  что больше  по вкусу -  и
болейте  себе  на  здоровье.  Только,   если  можно,  не  слишком  громко  и
поаккуратнее, все-таки на нижней палубе тролли делом занимаются  - гребут то
есть.
     Ветра не  было вот уже второй день  подряд, и Дрей не  знал, радоваться
ему  или  огорчаться.  С  одной  стороны,  в ветреную  погоду  всегда качало
сильнее, но зато на веслах добираться придется значительно дольше,  а в этом
он был явно не заинтересован. Последнее время бессмертный вообще подумывал о
том, чтобы сбежать на берег и проделать остальной  путь пешком,  хотя, видит
Создатель, туда, куда он собирался попасть, идти нужно было не один месяц.
     В  перерывах между приступами рвоты  он  пытался спать  и есть  - то  и
другое давалось с трудом, но выбора,  в принципе, не оставалось. Кроме него,
на  корабле имелось всего два пассажира: пара угрюмых на вид гномов, судя по
всему отец и сын,  которые,  как и Дрей, плыли до самого западного порта под
названием  Адааль-Лан. Вернее, то  был  не  совсем порт, о чем  бессмертному
предстояло узнать лишь по прибытии.
     Прослышав о том, что они сходят на берег в  одном и том же месте, гномы
удивленно косились на пассажира-"альва", но помалкивали, стараясь общаться с
ним как можно реже. Впрочем,  то же  самое касалось  и их отношений со  всей
командой -  отец и  сын были  неразговорчивы  и угрюмы. На расспросы же Дрея
капитан корабля, высокий старый тролль по имени  Тулн, ответил, что сие есть
личное дело  каждого пассажира и до тех  пор,  пока  гномы  не  представляют
опасности   для  команды  и  судна,  ему  плевать  на  обособленность   этих
пассажиров. Равно как и на излишнее любопытство других.
     Во  время путешествия по морю не произошло  ничего значительного, если,
конечно,  не считать таковым  постоянное  дежурство Дрея у одного из бортов.
Только  к  самому концу  этого  долгого плавания  морская  болезнь вроде  бы
унялась и он смог вздохнуть посвободнее.
     Адааль-Лан оказался отнюдь не портовым  городом, как о  том думал Дрей.
Лишь потом, вспоминая свой разговор с капитаном еще в Валлего, он понял, что
допустил ошибку. На вопрос возможного  пассажира, не идет ли судно на запад,
Тулн  ответил,  что  да,  идет. "Куда же именно?"  - "Последнюю остановку мы
намерены сделать в Адааль-Лане.  Желаете плыть с нами?" - "А дальше на запад
вы не поплывете?" - "Дальше на запад никто не плавает".
     Место, у  которого  стоял сейчас  на  якоре корабль тролля,  совсем  не
походило на порт. Скорее  уж -  на  беспризорную рыбацкую деревушку.  Просто
здесь, на этом рубеже диких западных земель и цивилизованного востока, раз в
ткарн встречались  жители тех и других районов, чтобы обменяться  товарами и
деньгами. Ярмарка  оживляла Адааль-Лан  - на некоторое время, - а потом  все
возвращалось на  круги  своя. Наверное, если бы  не эти  ежеткарные  встречи
запада и  востока,  деревушка  вообще бы не  появилась в  здешних  местах  -
слишком   уж  они  были  заброшены  и  дики.  Просто   так  сложилось,   что
мореплаватели из  Валлего и  прочих  портов не  рисковали забираться в глубь
полуострова, а обитатели оного не были расположены к длительным путешествиям
к тому же Валлего. Поэтому  и выбрали компромиссный вариант, удовлетворявший
обе стороны. Другое дело, что  Дрею этот самый компромиссный вариант  никоим
образом не подходил.
     Ярмарка, на  которую,  собственно, и приплыл Тулн, начиналась  примерно
через неделю, так что сейчас Адааль-Лан  был пуст, как сума нищего в  начале
рабочего дня.
     Дрей попрощался с  капитаном и сошел  на берег,  не  имея  ни малейшего
представления,   что  ему  делать   дальше.  Путь   бессмертного   лежал  на
северо-запад, но каким  образом  попасть  туда,  не  зная  местных  дорог  и
обычаев, не имея в руках даже плохонькой карты местности?
     Он осмотрелся.
     Прямо перед Дреем тянулся ряд  приземистых  кривых домишек с маленькими
мутными окошками и дырявыми заборами. Между заборами оставался узкий участок
суши,  гордо   (и   безосновательно)   именовавшийся   улицей.   Собственно,
бессмертный  готов был даже оспорить то, что это  - суша, скорее уж - жидкая
грязь. Он с  затухающей надеждой  посмотрел по сторонам, но другого пути  не
существовало: справа  и слева тянулся пустынный берег  с вязким песком, а за
спиной скрипели веслами матросы, возвращавшиеся на шлюпке к кораблю. То, что
они после нескольких  месяцев плавания не спешили  сойти на  берег, говорило
явно не в пользу последнего.
     Попутчики  Дрея,  те  самые  угрюмые  гномы,  с которыми  он  так и  не
познакомился как следует, уже шлепали по  грязи, удаляясь прочь. Бессмертный
подумал, что на  безрыбье...  и  все такое  прочее,  и  поторопился  догнать
необычную семейку. Заслышав чавкающие звуки, сопровождавшие его передвижение
по улице,  оба гнома  одновременно обернулись и  с подозрением уставились на
"альва", так что тот замедлил шаг.
     -  Простите, что задерживаю вас,  - вымолвил  Дрей,  чувствуя, как ноги
начинают постепенно погружаться в грязь, - но не могли бы вы подсказать мне,
где здесь можно раздобыть мало-мальски достоверную карту?
     Тот из гномов,  что был постарше, - плотный загорелый мужчина  с черной
широкой бородой -  невозмутимо покачал  головой  и  развернулся,  чтобы идти
дальше.  Его  сын (кажущийся  таковым из-за  неуловимого сходства  со  своим
спутником - то ли дело было в такой же  бороде, то ли в широко расставленных
темных глазах) придержал отца за рукав и принялся что-то шептать,  бросая на
Дрея косые взгляды.
     - У  нас нету карты,  -  проронил  в  конце  концов  старший, оглаживая
неожиданно тонкими пальцами жесткие волоски бороды, - но, может, нам с тобой
по дороге? В таком случае попробуем договориться.
     - Я направляюсь в Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк.
     - Да,  - сказал гном. - Мы можем  взять тебя с собой,  хотя цель нашего
путешествия находится немного ближе - дальше будешь добираться один, но  там
уже недалеко.  Однако  путь туда  труден, скорее  всего,  придется  помахать
клинками.
     - Идет,  -  согласился Дрей, выдергивая  ногу  из уличной  грязи. Потом
подошел к своим новым знакомым; ударили по рукам.
     Адааль-Лан   удалось   миновать   за   полчаса.   Гномы  не  собирались
задерживаться  в  этом  жалком   подобии  деревеньки,  и  Дрей  понимал  их.
Попадавшиеся на глаза жители смотрели на неожиданных прохожих настороженно и
удивленно  и  не  спешили  проявлять гостеприимство - что уж  тут говорить о
приобретении карты. Конечно, можно было бы попытаться вернуться на корабль и
дождаться ярмарки, там-то точно отыщутся альвы или гномы, которые знакомы со
здешними краями, - но его новые компаньоны торопились.
     Сразу за околицей деревушки начинался лес, а уже у самого горизонта над
лесом возвышались  седыми старцами Андорские горы. Маленькая  узкая  тропка,
поросшая  дыроделом  и  еще  Создатель  ведает  чем,  причудливо  извиваясь,
уползала во влажную чащу. Гномы как-то чересчур уверенно направились по этой
тропинке; было похоже на то, что  они оказались в здешних краях не  впервые.
Дрей  шел позади, размышляя, зачем  он им понадобился. Яснее  ясного, что до
последнего  момента (вернее, до разговора сына с отцом)  гномы  намеревались
добираться  туда,  куда  им  было  нужно,  вдвоем.  Дрей,  конечно,  верил в
благотворительность, но в данном случае предпочитал держать ухо востро.
     Его попутчики не  отличались  многословием.  До  темноты  они  отмахали
довольно  приличное  расстояние,  и  все  это  -  в  полном  молчании.  Дрей
внимательно наблюдал  за гномами  и заметил, что  те,  хотя и  идут впереди,
напряжены до  предела и  ожидают с его  стороны  чего  угодно. Устраивать им
означенное  "что  угодно"  Дрей пока не собирался, но все  равно в  ситуации
видел мало забавного: лучше  б уж его считали неопасным. Тогда в тот момент,
когда гномам  вздумается  использовать бессмертного  (Создатель  ведает  для
чего), ему будет проще помешать им.
     Поскольку  вечер  застал  их  в  лесных  дебрях,   на  ночлег  пришлось
устраиваться  в ветвях  дерева.  Поужинав (каждый  пользовался  собственными
припасами, и это Дрею не понравилось - он знал, что горные  гномы никогда не
едят  пищи  того,  кого  намерены  убить),   путешественники   забрались  на
облюбованные ветви и привязали себя веревками.
     Во влажной прохладной темноте, окружившей  странников со  всех  сторон,
рождались  и умирали бесконечные звуки ночной жизни тропического леса. Среди
этого  своеобразного хора Дрей  расслышал и гномьи голоса.  Его  спутники  о
чем-то  шептались,  и бессмертный  смог разобрать  только одно -  речь шла о
луне. Он  машинально  взглянул на звездное небо,  почти  закрытое листвой, и
обратил  внимание  на то, что не сегодня-завтра должно наступить полнолуние.
"Надеюсь, ребята не собираются играть со мной в оборотней".
     Где-то  в  той  стороне,  откуда  они  пришли,  раздался  дикий  хохот.
"Мантикоры? Похоже на то".
     Старший из гномов  на  эти звуки отреагировал довольно  спокойно, да  и
младший, кажется, не особенно перепугался, хотя  не  вызывало сомнений,  что
оба его спутника знают, кто именно изволит веселиться в лесу в такой поздний
час. Единственное, что сделал отец - и это было очень неожиданно для Дрея, -
он таки соизволил заговорить с бессмертным.
     -  Меня зовут  Мудрец, -  произнес старший,  повернув голову в  сторону
Дрея.
     Тот понял, что его догадки  подтвердились; горные гномы открывают  свое
настоящее имя только близким знакомым или же гостям,  в знак особой приязни,
остальным же называют выдуманное. Запомним.
     - Ты боишься колдовства? - продолжал его угрюмый собеседник.
     Дрей покачал головой:
     - Не то чтобы сильно боюсь, но предпочитаю лишний раз не связываться.
     -  Завтра я буду колдовать, -  сообщил гном.  - Если  бы  мантикоры  не
появились, мы могли бы обойтись и  без этого, но, кажется, все-таки придется
использовать магию.
     -  От  всех  хищников колдовством не отделаешься, -  осторожно  заметил
бессмертный.
     - А  я и не собираюсь этого делать. Мы просто  переместимся почти туда,
куда  и намереваемся попасть.  Тебе, разумеется, тоже будет  намного ближе к
Эхрр-Ноом-Дил-Вубэку.
     Дрей кивнул:
     - Отлично. Меня интересует только одно - цена. Дело  ведь в ней, не так
ли?
     - О цене поговорим, когда окажемся на месте, - ответил гном.
     Младший все это время молчал,  но от Дрея не  укрылось, как тот смотрит
на него. Словно узнал, хотя откуда этому гному знать его, бессмертного?
     Дрей задумался. С одной стороны  было понятно:  гномы  намереваются его
использовать. Скорее всего, никаких разговоров о цене, когда они окажутся на
месте, не будет - с него просто взыщут (попытаются взыскать) эту самую цену.
Но    с   другой-то   -    такое   перемещение   облегчит   ему    путь   до
Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка.  Дрей  не  сомневался, что  именно  в  этом  гномы  не
обманывают.
     А-а,  будь  что  будет!  В   конце   концов,  бессмертный  он   или  не
бессмертный?!


3

     Весь  следующий  день  трое  путников  продирались через  лесную  чащу,
остановившись только  ближе  к  полудню, чтобы перекусить.  Мудрец объяснял,
мол, спешат они не просто так: чем больше пройдут, тем легче ему будет потом
переносить странников на нужное место. Дрей кивал, оставаясь при собственном
мнении  касательно всего происходящего.  Бессмертный считал,  что его просто
намереваются вымотать, чтобы к вечеру  он уже не  мог оказать сколько-нибудь
значительного сопротивления.
     Когда стемнело, Мудрец остановил своих спутников и велел им готовиться.
Дрей не знал, что имел в виду колдун, поэтому прилег у костра и смежил веки.
Он, конечно, не собирался спать, просто понадеялся, что гномы разговорятся и
выболтают что-нибудь важное.
     Сначала   слышалось  только   ровное   дыхание   младшего   да   шорох,
сопровождавший движения  старшего. Колдун добывал из своего дорожного  мешка
какие-то  принадлежности,  необходимые  для  действа,  которое  должно  было
свершиться в полночь.
     - Получится? - спросил младший спустя некоторое время после того, как -
по мнению гномов - Дрей заснул.
     - Должно получиться, - проворчал Мудрец,  ни на миг  не прекращая своих
действий. -  По-другому  просто  не  может быть,  иначе  плохо нам  с  тобой
придется.
     Младший раздраженно фыркнул.
     - Нам и так...- Потом оборвал себя на полуслове: - Ну, готово?
     - Нет еще, - буркнул Мудрец. - Я скажу когда...
     В  чаще,  где-то  совсем  рядом,   хрипло  захохотала  мантикора.  Дрей
привстал, сонно оглядываясь и  делая  вид,  будто разбудил его  именно  смех
твари. Бросив взгляд на небо, бессмертный понял, что скоро наступит полночь.
     - Вот и все, - произнес над самым его ухом Мудрец. - Прошу всех в круг.
     Посреди  поляны  и  впрямь  обнаружился  круг,  образованный  натянутой
веревкой  какого-то  диковинного вида:  черная,  блестящая,  она  вспучилась
комочками узелков, завязанных на одинаковом расстоянии друг от друга.  Концы
веревки были разведены, в круге лежали вещи Мудреца и младшего гнома.
     Дрей  поднялся, делая  вид,  что очень устал  и плохо  ориентируется  в
происходящем. Он неловко  шагнул  в сторону веревочного круга, пошатнувшись,
чуть  было  не упал,  но  младший  гном  успел  поддержать  "альва".  Мудрец
брезгливо скривил  губы и  поспешил к  подготовленному для колдовства месту,
бормоча под нос что-то о необходимости подчиняться условиям.
     С помощью младшего гнома бессмертный добрел до веревочного круга и стал
в центр, словно  невзначай опустив  ладонь  на рукоять меча. Мудрец  замкнул
кольцо и связал оба конца веревки каким-то замысловатым узлом. Затем повелел
всем  покрепче  держать свои дорожные вещи и принялся что-то бормотать. Дрей
расслышал несколько  слов, похожих на  тайный гномий язык,  но это  вряд  ли
могло его удивить. Чего-то подобного он и ожидал.
     В зарослях захохотали, причем уже почти рядом с путниками.
     Ритм  произносимых  Мудрецом слов  ускорился,  гном  внезапно  взмахнул
руками, с  кончиков его пальцев сорвалась искра. Она золотистым росчерком на
миг замерла  в черном бархате ночи, а потом  упала на один из узелков круга.
Узелок вспыхнул, и от него  одновременно  в обе  стороны помчалась  огненная
дорожка.  Замкнувшись,  языки пламени  фыркнули  рассерженными  зверьками  и
взметнулись к небесам.  Стена  огня поднималась все выше - сначала плясала у
бедер,  потом оказалась на уровень глаз, а  после  уж, чтобы видеть свирепые
дергающиеся языки пламени, приходилось задирать голову.
     Неожиданно все это закончилось. Огненная завеса рухнула вниз,  а за ней
было  уже  совсем  другое:  каменные  стены, расходящиеся  вверх  гигантской
воронкой,  застывший   в   воздухе   стон-крик-клекот   и   множество   тел,
взметнувшихся  в  ночное  небо.  Гномы  как-то  сразу  оказались  за  спиной
Бессмертного, и что с ними происходило дальше, Дрей не знал - тела, зависшие
над ним,  рухнули  вниз,  впиваясь  когтями и  клювами, его  приподняло  над
землей, а потом снова бросило на нее, и удар оказался смертельным. То есть -
для  любого другого,  но  Дрей-то был бессмертным,  и  поэтому тело  приняло
только  боль,  разрывающую  его на  клочки,  выдавливающую  из  груди  стон,
одуряющую. Его обняло привычным  туманом,  за  которым, огороженная  от всех
любопытных глаз, проходила регенерация, скручивая кожу и кости и выворачивая
наизнанку, словно в расплату за это проклятье - быть бессмертным.
     Когда  же все  прошло и  Дрей попытался подняться, когти и  клювы опять
упали небес, заставляя его пережить это снова. И еще, и еще, и еще, и еще...
Как только он  пытался пошевелиться, в очередной  раз пережив туманную боль,
когти и клювы низвергали  его  обратно, туда же. В  один  из моментов, когда
регенерация отпустила тело, чтобы вскорости вернуться, он наконец понял, что
происходит. Полнолуние. Воронкообразный кратер. Андорские горы. Он находился
в самом центре того  места, где  раз в месяц  собирались грифоны, пожелавшие
обзавестись потомством.  На одну ночь они теряли разум, ведомые лишь могучим
древним инстинктом, и в  этот момент они атаковали яростно и неумолимо любое
живое  существо, которое не  бы