е
много зверей, разных, крупных  и  мелких,  -  большинство  долинщик  видел
впервые. Позже бессмертный объяснил: сейчас Теплынь, и  поэтому  животные,
уверенные в своей безопасности, стремятся к продолжению  рода,  пока  змеи
снова не вернулись.
   - Откуда ты так много знаешь о змеях? - спросил Ренкр.
   - Перед тем как подняться к котловану, я некоторое время жил  на  южном
склоне Горы, пытаясь разузнать об этих тварях как можно больше.
   - Там что, живут альвы?
   - Нет, разумных существ там нет, - покачал головой Черный. - Так что  я
просто поселился в тех местах и наблюдал за происходящим  вокруг.  Знаешь,
иногда очень полезно замереть и осмотреться. Я, конечно,  бессмертный,  но
боль чувствую так же, как и раньше, потому лезть на рожон  лишний  раз  не
люблю.
   Вообще,  за  время  этого  перехода  через  горы  Ренкр   узнал   много
интересного  от  своего  спутника.  Вечерами,  когда  темнело  и   костер,
разбрасывая во все стороны падучие  звездочки-угольки,  высвечивал  только
непостоянный  купол  света,  путники  садились  на  шерстяные  одеяла,   и
бессмертный рассказывал парню про свои странствия по  Нису.  Эти  рассказы
были в чем-то схожи с историями  Транда,  но  бессмертный,  в  отличие  от
неправильного горгуля, никогда не отказывался разъяснить,  что  значит  то
или иное название, как выглядят циклопы и грифоны, где находится Аврия. Из
рассказов Черного следовало,  что  родная  долина  Ренкра  -  малая  часть
огромного полуострова, уходящего на северо-запад от материка, что  зовется
Ивлом, или Северным. А сам полуостров - малая часть этого материка. Многое
было в этих рассказах, но главное, что  понял  Ренкр:  неладное  и  чуждое
творится не только с Хэнналом и Горой, это - по  всему  миру.  Вернее,  не
совсем еще по всему, но в большей его части...
   Конечно, проживший множество ткарнов (или  лет,  как  по-старому  любил
выражаться Черный), бессмертный не мог стать равным другом Ренкру, но  дух
товарищества возник между ними и за время похода лишь укрепился.  Их  цели
были разными; по сути, Ренкр так и не узнал, почему  Черный  отправился  с
ним в это путешествие, но озабоченность бессмертного тем, что происходит с
Нисом, была очевидной. А именно это сейчас серьезно начинало волновать его
самого. Где-то на самом краю сознания возникали какие-то смутные догадки -
еще неоформившиеся, только тени догадок, - и  оставалось  лишь  надеяться,
что тени эти обретут плоть раньше, чем... Чем что? Ренкр не знал.
   Шли дни, складывались в недели и месяцы... Где-то это уже было.  Где-то
уже был этот нескончаемый, длиной в полжизни переход через горы, когда  за
каждым преодоленным горным пиком оказывался  новый  -  и  все  повторялось
сначала. Где-то уже было  широко  распахнутое  небо,  белые  рваные  куски
облаков, снег и зеленая трава, ледяной ручей и упавший с  обрыва  диадект,
которого так долго выслеживали, мозоли  на  руках  и  загрубевшие  ступни,
скрутившийся в тугую пружину боли пустой желудок и намерзший на усах иней,
освещающий пустоту ночи костер и густой вязкий  сон,  в  котором  падаешь,
падаешь, падаешь, а дна все нет, и только мох на стенах  колодца,  мох,  к
которому боишься прикоснуться, потому что этот мох может  оказаться  вдруг
чем-нибудь другим. Например, окровавленным скальпом...


   - Ну что же, примерно треть пути уже позади, - криво усмехнулся  Черный
однажды утром, сидя у палатки  и  помешивая  в  котелке  ложкой  заманчиво
пахнущее варево.
   Ренкр кивнул, не в силах даже  испытывать  какие-то  чувства  по  этому
поводу. Еще одна гора - и он, кажется, просто сойдет с ума. Именно это  он
и сообщил своему спутнику. Тот довольно покачал головой, встал,  отряхивая
с колен какой-то желтоватый порошок, принесенный сильным порывом ветра.
   - Больше никаких гор. Это была последняя, сегодня мы спускаемся в леса.
   Ренкр снова кивнул, хотя по достоинству оценил эту новость только через
полтора часа, когда его взгляд заблудился в высоких  мощных  стволах.  Они
плавно покачивались под порывами сильного ветра, взбивающего перистолистые
верхушки древовидных папоротников и развевающего во все стороны желтоватые
облачка спор. Эта величественная  картина  зачаровала  путников,  и  Ренкр
почувствовал,  как  буквально  оживает  при  одной  мысли,  что  с  горами
покончено. Да здравствует лес!
   Лес здравствовал, правда,  земля  между  деревьями  оказалась  завалена
обломками стволов; некоторые были повержены сильными ветрами, а  некоторые
сгнили и рухнули сами.
   - Считаешь, мы сможем здесь пройти? - спросил Ренкр у Черного. - Все  ж
ноги себе переломаем.
   - Не переломаем. Пойдем. - И иномирянин начал спускаться вниз.
   Еще на подступах к лесу их  обволок  кокон  теплого  влажного  воздуха,
окутавший деревья со всех сторон -  так  заботливый  внук  кутает  в  плед
немощного деда, чтобы тому  не  просквозило  его  старческие  ноги.  Влага
оседала на одежде, лицах и руках, стекала за шиворот и капала  с  обвисших
усов,  подтверждая  еще  раз  расхожую  истину,  что  в  мире  нет  ничего
идеального. Когда они добрались наконец  до  первых  деревьев,  Ренкр  уже
готов был сбросить  с  себя  большую  часть  одежды,  чтобы  хоть  немного
избавиться от этой духоты, но Черный остановил его:
   - В здешних краях слишком много ядовитых созданий,  один  укус  которых
может означать для тебя смерть. И не только укус - некоторые растения ни в
чем не уступают своим животным собратьям. Так что лучше потерпи.
   Ренкр в очередной раз проклял судьбу и последовал  совету  иномирянина.
Тот, между прочим, тоже не раздевался: мол, он-то,  бессмертный,  конечно,
не умрет, но на несколько часов может оказаться выведенным из строя, да  и
ощущения при этом получит не  совсем  приятные.  Так  и  шли,  методически
продираясь сквозь  листья,  ветки,  корни,  стебли,  прорубая  путь  через
сплетение колючих цепких лиан, проваливаясь по щиколотку в  слой  сгнивших
листьев, кишащий Создатель знает какими тварями. Ренкра спасали  таццы,  с
честью выдержавшие весь  долгий  путь  от  котлована  до  этого  странного
влажного леса, а Черного... а Черного спасать не надо было.  Он  сам  кого
хочешь спасет. Несколько раз сквозь мощный заслон  из  кричащих,  пищащих,
стрекочущих, жужжащих и еще дракон ведает каких звуков прорывалось громкое
хищное урчание, а однажды - тонкий отчаянный вопль узревшего  свою  смерть
существа. Ренкр вздрагивал и косился на иномирянина. Тот как ни в  чем  не
бывало шагал впереди, прокладывая путь. Наверное, не  раз  бывал  здесь  и
привык к подобным звукам.
   Внезапно весь этот акустический букет  рассыпался,  распался,  осталась
только настороженная тишина, и в этой тишине прозвучал  хохот  -  злобный,
торжествующий, предвкушающий. Черный, ничего не  говоря,  немного  изменил
направление - так, чтобы место, откуда раздался  хохот,  оказалось  за  их
спинами. Ренкр воздержался от расспросов,  хотя  слова  от  нетерпения  аж
пританцовывали на языке.
   Так они шли до тех пор, пока небо, едва видневшееся в  просветах  между
листьями и ветвями, не начало постепенно тускнеть. Черный придержал Ренкра
за руку и показал куда-то  в  сплетение  стволов,  лиан  и  листьев.  Там,
подобно гигантской черной змее, вился широкий ровный тракт.


   СТРАННИК

   - Вот это да! - ахнул Ренкр.
   Тракт на самом деле смотрелся отлично, особенно издали. Вблизи же  глаз
помимо воли начинал замечать просевшие участки, грязь,  рухнувшие  стволы,
термитник,  выросший  прямо  посреди  дороги,  траву,  то  там,   то   тут
выглядывавшую на когда-то людном (ну, разумеется, не совсем людном, вернее
даже - совсем не людном, но не "гномном" же!)  тракте.  Здесь  можно  было
снять превратившуюся в мокрые тряпки одежду, не опасаясь, что какой-нибудь
лист, к которому ты притронулся, окажется смертельно ядовит. Правда,  меня
сильно смущал тот хохот, который мы слышали, продираясь через  лес,  но  в
данном случае одежда не имела никакого значения. Словно откликаясь на  мои
мысли, хохот повторился. Кажется, чуть ближе, но будем надеяться, что  это
только кажется. Ренкр наконец спросил:
   - Что это было?
   Я отмахнулся:
   - Подожди. Я слишком  суеверен,  так  что  спросишь,  когда  дойдем  до
Брарт-О-Дейна... Что такое Брарт-О-Дейн, я расскажу - но чуть  позже.  Нам
сегодня нужно еще хоть немного пройти до того, как стемнеет.
   Помнится, где-то здесь должна быть хижина - старая, заброшенная хижина,
о которой знает не так-то много народу. Если все выйдет, как  я  планирую,
мы успеем до нее добраться. После всех этих хохотков из  леса  предпочитаю
ночевать в доме, даже если этот дом не посещали последние... сколько  лет?
Впрочем, для математики сейчас тоже не время. Вот дойдем - тогда  будет  и
математика, и воспоминания, а сейчас нужно торопиться.  Очень  торопиться.
Да-а, давненько  я  не  хаживал  вместе  со  смертными,  совсем  разучился
заботиться о ком-то еще.
   Хижина на самом деле была неподалеку. Об этом  свидетельствовал  дымок,
меланхолично поднимавшийся к небесам. Впору было удивиться: кто же это  не
боится странствовать, идет по  тракту,  да  еще  и  ночует  в  заброшенном
домике? Вид у него  был  тот  еще:  прохудившаяся  крыша  с  перекошенными
бревнами едва не падает на землю, последние колья от забора валяются почти
на противоположной стороне тракта, а дверь  исцарапана  чьими-то  когтями.
Пока мы приблизились,  уже  совсем  стемнело.  Сквозь  неплотно  прикрытые
ставни наружу падала полоска света.
   - Здесь кто-то живет, - констатировал Ренкр. - Интересно, кто?
   - Сейчас выясним, - молодецки крякнул я и постучался  в  дверь,  тотчас
занозив палец.
   Было слышно, как в хижине резко встали, отодвигая то  ли  стул,  то  ли
табурет, и подошли к двери. Оная широко  распахнулась,  и  к  моему  горлу
нежно прижался длинный узкий клинок, ярко блестевший в свете от очага.
   Всегда ценил гостеприимство.


   Когда меч, выскользнув из-за двери, замер у горла  иномирянина,  Черный
только криво ухмыльнулся и сделал рукой незаметный знак Ренкру  оставаться
на месте и ничего не предпринимать. Тот повиновался, тем более что не  был
уверен, сможет ли что-нибудь сделать в  этой  ситуации.  В  конце  концов,
неизвестно - может, хозяин домика (вернее, тот, кто решил  переночевать  в
нем) поступил так из простого опасения перед незнакомцами.
   Тем временем из-за двери чей-то голос хрипло произнес: "Входи,  гость",
- делая ироническое ударение на последнем слове.
   - Всегда ценил гостеприимство, - медленно проговорил Черный. - Ну, да я
войду, не гордый. - И он шагнул в дверной проем.
   Ренкр, поколебавшись, последовал за бессмертным.
   Изнутри хижина имела такой же печальный вид заброшенного  дома,  как  и
снаружи. Лишь горел очаг,  около  которого  валялись  неаккуратной  горкой
нарубленные поленья да стоял  рядом  грубо  сколоченный  стол  с  треногим
табуретом. На столе лежали полураскрытый дорожный мешок и секира в  чехле.
Оказалось, "хозяином" был гном - широкоплечий, коренастый,  ростом  Ренкру
по плечо; он был в кольчуге из неизвестного долинщику темного металла, под
нею виднелась полотняная рубаха с искусно вышитым  узором.  Широкие  штаны
были подвязаны крепким кожаным поясом  с  причудливой  золотистой  бляхой,
сапоги - заляпаны свежей дорожной грязью с  налипшими  поверх  листьями  и
щепками. С круглого гномьего лица на вошедших настороженно смотрели широко
расставленные голубые глаза. Вьющиеся,  изрядно  тронутые  сединой  волосы
были коротко острижены. Сейчас они выглядели растрепанными и неухоженными.
   - Ну что же, здравствуй, Свиллин, -  молвил  Черный,  отстраняя  лезвие
меча от своей шеи. - Или ты до сих пор меня не узнал?
   Гном внимательно всмотрелся в лицо бессмертного  и  кивнул,  откладывая
меч на столешницу дряхлого, подгнившего стола:
   - Прости, Ищущий, таки не признал поначалу. А кто это с тобой?
   Иномирянин познакомил гнома с Ренкром, после чего удивленно спросил:
   - А что же ты делаешь в здешних краях, Доблестный?
   Гном замялся.
   - Позже расскажу, - пробурчал он. - Не знаю, как вы, а я жрать хочу  до
смерти. За целый день во рту крошки не держал.
   - Что ж так? Нечего?
   - Некогда, - отрывисто  бросил  Свиллин,  распаковывая  свой  мешок.  -
Хватит болтать, давайте-ка к столу.
   Ренкр и Черный присоединились к гному, доставая собственные припасы.
   Ел гном торопливо. Не жадно, а именно торопливо, будто  боялся  куда-то
опоздать.  И  Ренкр  и  Черный  заметили  это,  но  промолчали  -   только
переглянулись между собой.
   Свиллин доел, встал из-за стола и поспешил к двери. Распахнул ее, долго
всматривался и вслушивался в ночь, потом захлопнул и запер  на  прочный  с
виду засов.
   - Что стряслось? - поинтересовался бессмертный.
   Гном обернулся и нахмурился:
   - Подожди.
   Он вернулся к столу, убрал с него все, что там лежало, сваливая  оружие
и вещи прямо на пол, затем кивнул  "гостям",  чтобы  помогли.  Втроем  они
придвинули стол к двери, и только после этого Свиллин,  казалось,  немного
успокоился. Он опустился на  табурет,  расчехлил  секиру  и  стал  править
лезвие, в этот момент очень напоминая Ренкру Одмассэна.
   Бросив косой взгляд на парня и его спутника, Свиллин заметил:
   - Вы бы тоже лишний раз проверили свое оружие. Не помешает.
   Черный весь подобрался, как  это  бывало  с  ним  перед  боем,  подошел
вплотную к гному и спросил:
   - В чем дело, Свиллин?
   - Во мне дело, - угрюмо ответил гном. - Погоня за мной, дней десять  по
пятам шли, в затылок дышали, а сегодня, видать, достанут.
   - Кто такие? Сколько? И с какой стати ты им понадобился?
   Гном  ответил.  В  кратком  его  ответе,   исключавшем   многочисленные
междометия,   местоимения   и   анатомические   подробности,   содержалось
следующее: Свиллин и сам толком не знает, сколько врагов, зато уж кто  они
такие и зачем он им нужен - здесь сомнений нет.
   - Поподробнее, -  потребовал  иномирянин.  -  Очень  мне  это,  прости,
любопытно.
   Гном хмыкнул:
   - Слушай, ваше любопытство. Было у меня на востоке одно "дельце", я как
раз возвращаюсь. Ну, и по  дороге  наткнулся  на  мантикорку  одну.  Тварь
засела под одной деревушкой, в лесу, и всякого, кто рисковал нос за ворота
высунуть, норовила схарчить. Я, ты знаешь, себя никогда героем не  считал,
просто так уж вышло:  и  селяне  просили,  и  дорога  моя  через  тот  лес
пролегала - совпало, одним словом. Ну и я ее зарубил к...  Н-да,  зарубил,
стал быть. Ну а зарубимши, дальше отправился.
   - Награду хоть взял или за так старался? - подначил Черный.
   - Да ну тебя в пень! Взял бы, так деревня бедная была, что мне,  деньги
на себе переть прикажешь? А  самоцветов  или  других  камушков  у  них  не
нашлось. Понял? И вообще, что за манера дур-рацкая, перебивать гнома! Дело
не в награде, дело в выродках мантикорочьих. Иду, значит,  себе  по  лесу,
никого не трогаю... не лыбься ты, Ищущий, не лыбься, Создателем  заклинаю!
- иду, а тут грифон какой-то шалый подлетает. Так, мол, и так, говорит, ты
б поспешал, Доблестный. Я:  с  какой  стати?  Он:  дык  погоня  за  тобой,
дружище. Оказалось, мантикора попусту  время  не  теряла,  успела  детишек
нарожать, и те детишки меня по всему лесу ищут.  Само  собой,  не  спасибо
сказать за смерть мамашкину. Ну, грифон мне подсобил, до гор  подвез  (нам
как раз  по  пути  было),  а  потом  уж  я  своим  ходом.  Только  выродки
мантикорочьи не отстают, я знаю. Думаю, этой ночью до нас доберутся.
   - Доберутся, - подтвердил  Черный.  -  Мы  сегодня  их  хохот  слышали.
Веселые они у тебя.
   Гном сплюнул:
   - Скажешь тоже - "у меня"!
   - Ладно, не обижайся, - махнул  рукой  бессмертный.  -  Лучше  вот  что
объясни: какого черта ты мне у двери клинок к горлу приставлял?
   - Ты  это  брось  -  по-иномирянски  ругаться,  -  ответил  гном.  -  А
касательно...
   В дверь постучали.
   Свиллин вздрогнул.
   - А вот, похоже, тот, с кем ты меня  перепутал,  пожаловал,  -  заметил
бессмертный, доставая из ножен свой черный клинок.
   Стук повторился. Вместе с ним раздался уже знакомый хохот. Одновременно
в то окно, у которого  раньше  стоял  стол,  ударилось  что-то  массивное,
ударилось так, что даже вздрогнули бревенчатые стены хижины. Еще удар -  и
ставни исчезли.  Громадная  коричневая  клешня,  сорвавшая  их  с  петель,
принадлежала  гигантскому  скорпиону   с   лицом,   удивительным   образом
напоминавшим одновременно альвское и тролличье.


   СТРАННИК

   Вообще-то меньше всего мантикоры  имеют  отношение  к  скорпионам.  Ну,
телом похожи,  так  ведь  голова  у  них  альвская  -  что  теперь,  будем
родословную от альвов выводить?  Тварь  эта,  как  правило,  имеет  еще  и
крылья, как у стрекозы, но детишки убитой Свиллином матери-героини их  еще
не отрастили. И ума, похоже, не  нажили...  Нет,  я  лично  ничего  против
мантикор не имею. Жизнь - борьба, и  так  уж  получилось,  что  твари  сии
питаются  разумными  двуногими  существами.  Сами  разумные  двуногие   их
постепенно и выбьют, я же в Гераклы никогда не записывался.  Но  в  данный
момент детеныши угрожали жизни моих друзей, так что пришлось вмешаться.
   Свиллин с Ренкром уже готовились геройски пасть в бою,  но,  по  правде
говоря, в мои планы это не входило.  Поэтому  я  попросил  их  остаться  в
домике, а сам вышел к гостям - через развороченное тварями окно.
   Мантикор было пять штук,  и  все  норовили  ударить  меня  хвостами  со
скорпионьими жалами на конце. Один я успел отсечь, потом все-таки пришлось
заняться регенерацией (вернее, это регенерация  мной  занялась,  поскольку
штуку сию я контролировать неспособен - а жаль). Разумеется,  после  того,
как я восстановился, мантикоры немного обалдели от  подобной  живучести  и
замешкались, чем я и  воспользовался  (подло)...  И  все-таки  еще  дважды
приходилось выбывать из боя,  пусть  и  ненадолго.  Словом,  было  в  меру
весело. Вернулся я так же - через окно, весь  измазанный  зеленовато-бурой
кровью мантикор, в изорванной одежде и с  несколькими  новыми  шрамами.  В
общих чертах ознакомил ребят с происшедшим и предложил:
   - Ну что, вернем стол на место?
   Свиллин отрицательно  покачал  головой.  Примерно  такой  реакции  я  и
ожидал. В противном случае все было бы слишком просто. Я  медленно  присел
на табурет рядом с ним:
   - Так кого же ты ждешь в гости, гном?


   Переход был мучительный. Как и всегда. Но он был вызван необходимостью.
Как всегда.
   Человек с бледным узким лицом, больше напоминающим посмертную  гипсовую
маску, осмотрелся и пошел по тракту, морщась  при  виде  царившего  вокруг
запустения. Скоро впереди  показалась  хижина  с  выдернутыми  ставнями  и
дымком над крышей. В хижине горел огонь, бросая пляшущие отблески на  туши
мантикор, живописно разбросанные снаружи.
   Человек мысленно  поаплодировал  победителю  и  направился  к  зарослям
напротив выбитого окна, прилаживая арбалетный болт в ровный паз оружия.


   После вопроса Черного Свиллин долго молчал, потом поднялся и извлек  из
дорожного мешка карту. Гном расстелил ее на полу, придавив края поленьями,
извлеченными из общей кучи. Потом подозвал к себе Ренкра и Черного:
   - Смотрите.
   Карта отображала крайний запад Ивла, в  том  числе  и  район,  где  они
сейчас находились. Дальше, на северо-западе  от  хижины,  была  обозначена
огромная территория,  именуемая  Брарт-О-Дейном,  страной  гномов.  А  еще
дальше лежал Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк.
   - В Свакр-Рогге, столице моей родины, -  заговорил  Свиллин  спокойным,
ровным голосом, - находится предмет, который я создал.  Вернее,  подделка,
подобие того, что я создал на самом деле. Истинное творение со мной, и  за
ним сейчас охотятся. Это - то, что позволяет гномам не давать живой подати
драконам, то, что может расколоть Камень их жизни, тем самым разрушив чары
Темного бога. Я знаю сие, потому что три ткарна назад тайком  пробрался  в
Эндоллон-Дотт-Вэндр и отколол кусоче