едленно ответила
Ангуа. --  Люди, которым надо быть немного осторожными в остальное время. Ты
понимаешь?
     -- Нет...
     Ангуа  вздохнула. -- Вампиры,  зомби, домовые,  вурдулаки,  все  такое.
Не...,  -- она запнулась. --  Отличающееся  житье, -- сказала она.  -- Люди,
которым надо быть все время быть очень осторожными, чтобы не испугать людей,
приходят сюда.  Здесь это можно. Приезжай, найди работу, не волнуй  людей, и
возможно ты не увидишь в один день толпу у твоего дома с вилами и зажженными
факелами. Но иногда хочется пойти туда, где все знают кто ты.
     Глаза Веселинки привыкли к  тусклому свету,  и она уже могла  различать
сидящих на скамьях. Многие из них были больше людей. У некоторых были острые
уши и длинные морды.
     -- А кто эта девушка? -- спросила она. -- Она выглядит... нормальной.
     -- Это Виолета. Она -- вампир. А рядом с ней домовой Шлеппель.
     В  дальнем  углу кто-то сидел, развалившись, в огромном плаще и высокой
широкополой шляпе.
     -- А он?
     -- Это  старик Беда,  -- сказала Ангуа. -- Если  знаешь  что хорошо для
тебя, не вспоминай про него.
     -- А... оборотни здесь есть?
     -- Есть парочка, -- ответила Ангуа.
     -- Я ненавижу оборотней.
     -- О?
     Самая странная клиентка сидела одна, за маленьким круглым столиком. Она
была  очень  древней старухой в  шали  и соломенной шляпе  с цветами.  Она с
отсутствующей улыбкой смотрела в точку,  что в данных обстоятельствах пугало
больше чем все эти темные фигуры.
     -- А кто она? -- прошептала Веселинка.
     -- Она? Это миссис Гаммедж.
     -- И что она делает?
     --  Делает? Ну,  она  часто приходит сюда выпить  и пообщаться.  Иногда
мы...  они  поют песни. Старые  песни,  которые  она помнит. Она практически
слепа.  Если  ты  думаешь  что  она  нежить...  то  это не так.  Не  вампир,
оборотень, зомби или домовой. Просто старушка.
     Огромное  неуклюжее  волосатое существо остановилось  у  столика миссис
Гаммедж и поставило на стол бокал.
     --  Портвейн  с лимоном.  Пожалуйста,  миссис Гаммедж,  -- прогромыхало
существо.
     --  Твое  здоровье, Чарли!  -- воскликнула старушка. -- Как идут дела в
сантехнике?
     -- Отлично, милочка, -- сказал домовой, и растворился в темноте.
     -- Он сантехник? -- спросила Веселинка.
     -- Конечно,  нет. Я не знаю, кем  был  Чарли. Он  наверно умер сто  лет
назад. Но она думает, что он сантехник, и кто скажет ей правду?
     -- Она что не знает что это место...?
     -- Слушай,  она  приходила  сюда еще во  времена короны и  державы,  --
сказала  Ангуа. -- Никто ничего не  хочет менять. Все  любят миссис Гаммедж.
Они... следят за ней. Немного помогают ей.
     -- Как?
     --  Ну, я слышала, что в прошлом  месяце кто-то  вломился в ее хижину и
утащил некоторые ее вещи...
     -- Это не похоже на помощь.
     -- ... и вещи вернулись на следующий день, а двое воров были найдены  в
Темном квартале  без  единой капли  крови  в  теле, -- Ангуа  улыбнулась,  и
перешла на шутливый  тон. -- Знаешь ли,  рассказывают кучу плохих историй  о
нежити, но никто не говорит о их положительном вкладе в общество.
     Появился бармен  Игорь.  Он  был  более или менее похож на человека, за
исключением волос на руках и единой сросшейся  брови  на лбу. Он бросил пару
ковриков на стол и поставил напитки.
     -- Ты  наверно хотела,  чтобы это был бар гномов, -- сказала Ангуа. Она
осторожно взяла свой коврик и посмотрела на изнанку.
     Веселинка еще раз оглянулась.  Сейчас, если бы это был бар гномов,  пол
был бы липким  от пива, воздух дрожал бы от рыганья, а народ пел бы. Пели бы
вероятно последний хит гномов: Золото, Золото, Золото, или прошлогодний хит,
типа:  Золото,  Золото,  Золото, а  может  быть что-то из классики:  Золото,
Золото, Золото. Через несколько минут запустили бы первый топор.
     -- Нет, -- сказала она, -- так ужасно быть не может.
     -- Пей, -- сказала Ангуа. -- Нам надо сходить кой-куда.
     Огромная волосатая рука схватила Ангуа за запястье. Она подняла  взгляд
и посмотрела в страшное лицо, состоящее из глаз, рта и волос.
     -- Привет Шлитцен, -- холодно сказала она.
     -- Ха, я слышал что есть один барон, который действительно зол на тебя,
-- сказал Шлитцен, выдыхая пары алкоголя.
     -- Это мое дело, Шлитцен, -- сказала Ангуа. -- Почему бы тебе не пойти,
и спрятаться под порогом, как и полагается хорошему домовому?
     -- Ха, он спрашивает, где ты позоришь Старую Страну...
     -- Пожалуйста, отпусти, -- сказала Ангуа. Ее кожа побелела в месте, где
Шлитцен сжимал ее руку.
     Веселинка  перевела  взгляд  с  запястья  вверх  по  руке  Шлитца. Хоть
существо и было поджарым, мускулы выступали как бусины на ожерелье.
     -- Ха, ты носишь значок, -- усмехнулся он. -- Что для нас хорошего...
     Ангуа сделала  резкое  движение.  Свободной  рукой она  вытянула что-то
из-за ремня, и накрыла голову  Шлитца. Тот остановился, постоял раскачиваясь
вперед  и  назад, и издал стонущий  звук.  С  его  головы, через  уши свисал
тяжелый материал, похожий на старую шапочку от загара.
     Ангуа  оттолкнула назад стул и  схватила свой коврик. Фигуры в полутьме
бормотали.
     --  Уходим отсюда, -- сказала она. -- Игорь, дай нам полминуты и можешь
снимать с него одеяло. Пошли.
     Они  быстро выбежали. Туман  уже  затянул солнце до бледного пятнышка в
небе, но по сравнению  с полутьмой  в пивнушке,  здесь был  яркий  солнечный
день.
     --  Что  с ним случилось? --  стараясь  бежать  в шаг с Ангуа, спросила
Веселинка.
     --  Неуверенность существования, -- ответила Ангуа.  --  Он не знает --
существует  он  или  нет. Хоть это и жестоко,  но  это единственное, как  мы
узнали, что  срабатывает против домовых. Самое  лучшее  это голубое  пуховое
одеяло,  --  она  заметила  непонимание в глазах  Веселинки.  -- Смотри, все
знают,  что  домовые уходят, если  накрыться одеялом с головой, не так ли? А
если накрыть их голову одеялом...
     -- А, я поняла. Ох, как ужасно...
     --  Он оправится через десять минут, --  Ангуа  зашвырнула коврик через
улицу.
     -- А что он говорил про барона?
     -- Я слушала невнимательно, -- осторожно ответила Ангуа.
     Веселинка дрожала в тумане, но не только  от холода. -- Похоже, что он,
как и  мы, из Убервальда. Там недалеко от нас  жил барон, который ненавидел,
если кто-то уезжал.
     -- Да...
     -- Вся семья были оборотнями. Один из них съел моего двоюродного брата.
     Воспоминания  закружились  в  голове Ангуа.  Старые  трапезы  кошмарами
преследовали ее до тех пор, пока она не сказала: нет, так жить нельзя. Гном,
гном... Нет, она была почти уверена что она никогда... В семье всегда шутили
по поводу ее привычек в еде.
     -- Это то, что я  в них не  выношу, -- сказала  Веселинка. -- Да,  люди
говорят, что их  можно  приучить,  но  мое мнение что, став один раз волком,
становишься волком навсегда. Им  нельзя  верить. Они  же  изначально  зло. Я
знаю, что они могут стать дикими в любой момент.
     -- Да. Ты, наверно, права.
     -- И самое ужасное то,  что  большую часть  времени они ходят среди нас
как самые обыкновенные люди.
     У Ангуа щемило в  глазах, она была рада и скрывающему туману, и твердой
уверенности Веселинки. -- Давай. Мы почти пришли.
     -- Куда?
     -- Мы сейчас встретимся  кое с кем, кто -- или убийца, или знает -- кто
убийца.
     Веселинка остановилась. --  Но у тебя есть только  один меч, а  у  меня
вообще ничего.
     -- Не волнуйся, нам не понадобится оружие.
     -- О, конечно.
     -- Оно бесполезно.
     -- О.


     Ваймз  открыл дверь, чтобы увидеть,  кто так  орет внизу. Капрал  внизу
орал нечеловеческим, то есть негномьим голосом:
     -- Опять? Сколько раз Вас убивали на этой неделе?
     -- Я занимался своей работой! -- ответил невидимый заявитель.
     --  Грузчиком чеснока?  Вы  же  -- вампир! Посмотрим,  какую работу  вы
выполняли...  Точильщик  колов  для строительной  фирмы, контроллер качества
темных очков  у оптика  Аргуса...  У  меня что  крыша поехала,  или в  этом,
все-таки, есть непонятная тенденция?
     -- Извините, коммандер Ваймз?
     Ваймз оглянулся  на улыбающееся  лицо, выражающее уверенность, что  оно
несет только добро миру, даже если мир и не хотел этого.
     -- А...  констебль Посети,  что  такое? -- торопливо  сказал  он.  -- Я
боюсь,  что  сейчас я  сильно занят,  и я  даже  не уверен,  есть ли  у меня
бессмертная душа, ха-ха, возможно ты можешь зайти позже, когда...
     -- Я  на счет тех слов, что  Вы попросили узнать, --  с  упреком сказал
Посети.
     -- Каких слов?
     -- Слов, которые написал отец Тубелчек собственной  кровью. Вы  просили
попробовать узнать, что они означают.
     -- А.  Да. Заходи в  кабинет, -- Ваймз  расслабился. Не было похоже  на
начало  еще одной  дурацкой  беседы,  о состоянии души, и о необходимости ее
стирки и  чистки, пока на нее  не  наслали вечное  проклятие.  Этот разговор
должен был быть важным.
     --  Это древний язык Кенотинов,  сэр. Выписка из одной из их  священных
книг,  хотя, конечно,  когда я  говорю  "священных",  это же  факт,  что они
изначально заблуждались...
     -- Да, да, я уверен, -- усаживаясь, сказал  Ваймз.  -- Там каким-нибудь
образом говорится что-то типа -- "Мистер Икс сделал это, аарх, аарх, аарх"?
     -- Нет, сэр. Такой фразы нет  ни в  одной из известных  священных книг,
сэр.
     -- А, -- сказал Ваймз.
     --  Кроме того, я  просмотрел другие документы в комнате, и стало ясно,
что почерк на бумажке не покойного, сэр.
     Лицо Ваймза  прояснилось.  --  Ах-ха! Чей-то еще? Там говорится  что-то
типа "Возьми это,  ублюдок,  прошла вечность пока  мы  не  нашли тебя, чтобы
отомстить за то -- что ты тогда сделал"?
     --  Нет, сэр. Такой фразы нет ни в одной из  священных  книг, -- сказал
констебль  Посети,  и засомневался. --  За  исключением,  Апокрифа  к Завету
Мщения Оффлера, -- добросовестно добавил он. -- Те слова из Кенотичной Книги
Правды, -- он усмехнулся, -- как они ее называли. Это то -- что их лжебог...
     -- Можно просто перевести слова и оставить в стороне сравнение религий?
-- спросил Ваймз.
     -- Хорошо,  сэр,  --  Посети выглядел обиженно,  но развернул бумажку и
пренебрежительно  усмехнулся. -- Это некоторые правила, которые их бог якобы
наставил первым  людям, после  того как вылепил их  из глины и обжег в печи,
сэр. Правила типа: "Иже проработает Твоя усердна всю жизнь твоя", сэр, и "Не
убий" и "Будь рабом покорным", все такое, сэр.
     -- И это все? -- спросил Ваймз.
     -- Да, сэр, -- ответил Посети.
     -- Просто религиозные наставления?
     -- Да, сэр.
     -- Какие-нибудь  предположения, почему  это было у него во рту? Бедняга
выглядел так, как если бы курил свою последнюю сигарету.
     -- Нет никаких, сэр.
     -- Я бы мог понять, если было бы что-то типа: "Порази врагов своих", --
сказал  Ваймз. -- А здесь  просто говорится:  "работай упорно  и не создавай
проблем".
     --  Кено  был  довольно-таки   либеральным   богом,   сэр.  Не  слишком
командовал.
     -- Похоже он был довольно-таки приличным богом, по сравнению с другими.
     Посети  неодобрительно  посмотрел  на  Ваймза:  -- Кенотины вымерли  за
пятьсот лет жесточайших войн на континенте, сэр.
     -- Понахватали молний и спалили всю паству? -- сказал Ваймз.
     -- Не понял, сэр?
     --  О,  ничего.  Ну, спасибо,  констебль.  Я, э,  сообщу  все  капитану
Кэрроту, и еще раз спасибо, не позволяйте мне держать Вас в...
     Ваймз в  отчаянии  повысил голос увидев как  Посети  начал  вытаскивать
из-за пазухи кипу бумаг, но было поздно...
     -- Я принес Вам свежий номер журнала "Факты без прикрас", сэр, а  также
ежемесячник  "Призыва  к битве",  в  котором  есть много  статей, которые, я
уверен, очень  заинтересуют  Вас, включая  статью пастора Носа Коробейника о
необходимости собираться и нести слово народу через почтовые ящики, сэр.
     -- Э..., спасибо.
     -- Не могу не заметить, сэр, что памфлеты и журналы, которые я дал  Вам
на прошлой неделе, лежат на том же месте, где я их оставил, сэр.
     --  О, да,  ну, извиняюсь, знаете как  это бывает, количество  работы в
последние дни мешает мне выкроить время для...
     -- Никогда не поздно заняться спасением души, сэр.
     -- Я все время думаю об этом, констебль. Спасибо.
     "Так нечестно" -- подумал Ваймз, когда Посети  ушел. "Оставлена записка
на месте преступления в моем городе и  в ней беспардонно нет никакой угрозы.
Почему? Последнее послание человека с упоминанием имени убийцы?  Нет. Просто
немного религиозной чуши. Какая  польза от улики, если в ней больше загадки,
чем в самой загадке.
     Он  чиркнул надпись  на переводе Посети и бросил его в  ящик с надписью
"Входящие".


     Слишком поздно Ангуа вспомнила, почему она всегда избегала квартал боен
в это время месяца.
     Она могла  преобразоваться в  любое время по собственному желанию. Люди
забывают об  этой  черте оборотней. Но они помнили важную вещь. Полная  луна
была непреодолимым спусковым крючком: лунные лучи достигали до самого дна ее
памяти оборотня, включали  все выключатели, хотела она того или нет.  Только
пара  дней прошло  с  полнолунья.  А  вкусные запахи от скота в загонах и от
крови на бойнях било  по  ее  показному вегетарианству. Ее организм звенел в
состоянии ПЛС*.
     Она остановилась  и  уставилась на  затемненное здание перед  ней. -- Я
думаю, мы обойдем его с задней стороны, -- сказала она. -- И ты постучишь.
     -- Я? Да они не обратят на меня внимания.
     -- Ты покажешь им свой значок и скажешь что ты из городской стражи.
     -- Да они проигнорируют меня! Они посмеются надо мной!
     -- Рано или поздно тебе придется это делать. Пошли.
     Дверь  открыл  здоровый  детина в кровавом переднике. Он был  шокирован
когда одна рука гнома схватила его за пояс,  а другая рука гнома  вытянулась
снизу  и поднесла к  его лицу  полицейский значок,  а голос гнома, где-то из
области его пупка, выкрикнул: -- Мы из городской стражи, ясно? О, да! И если
ты не дашь нам войти, мы пустим твои кишки на сосиски.
     -- Неплохо для начала, -- пробормотала  Ангуа. Она отодвинула Веселинку
в сторону и ослепительно улыбнулась мяснику.
     -- Мистер Хук?  Мы бы хотели поговорить  с  Вашим  работником  мистером
Дорфлом.
     Мужчина  не совсем еще отошел от шока произведенного Веселинкой, но все
ж таки выдавил из себя: -- Мистер Дорфл? Что он наделал?
     -- Мы просто хотели с ним поговорить. Можно войти?
     Мистер Хук  посмотрел на нервно и возбужденно  дрожащую Веселинку. -- У
меня есть выбор? -- спросил он.
     -- Давайте скажем, что Вас есть что-то типа выбора, -- сказала Ангуа.
     Она  старалась  не  вдыхать  воздух  с обманчивыми  миазмами  крови.  В
помещении  даже  стоял сосисочный станок.  В него уходили те части животных,
которые  никто  не стал бы есть,  мало  кто их даже  узнал бы.  Ее  чуть  не
выворачивало от запахов  бойни, но глубоко внутри, часть ее  встрепенулась и
молило и просило этих смешавшихся запахов свинины и говядины и баранины и...
     -- Крысы? -- понюхав, спросила она.  -- Я не  знала, что Вы поставляете
товар гномам, мистер Хук.
     Мистер Хук неожиданно превратился в человека с удовольствием идущего на
сотрудничество с полицией.
     -- Дорфл! Немедленно иди сюда!
     Послышались шаги, и из-за пивных ящиков появилась фигура.
     У некоторых людей есть  предубеждения на счет нежити. Ангуа знала,  что
коммандер  Ваймз ненавидел их, хотя в последнее  время  несколько смягчился.
Людям необходимо чувствовать кого-то  впереди. Живущие  ненавидят  нежить, а
нежить отвечает  тем же,  она почувствовала, как  у нее  сжались  кулаки  --
неживым.
     Голем по имени  Дорфл немного  прихрамывал, потому что одна нога у него
была немного  короче другой. Он  не носил никакой одежды,  потому что нечего
было скрывать, поэтому  можно было видеть его тело, испещренное разноцветной
глиной   от  многочисленных  ремонтов.   Было  столько  заплат,   что  Ангуа
задумалась,  сколько лет могло быть этому голему. Изначально, видимо  в этой
фигуре копировалась  мускулатура человека, но многочисленные  заплаты  почти
все затерли. Он был похож на горшки, которые презирал Вулкан, те горшки, что
изготавливались  людьми,  которые думали  что если это ручная работа, то она
должна выглядеть как ручная  работа, и  поэтому  отпечатки пальцев в готовом
горшке, были как знаки качества.
     Это  было так. Этот голем был похож  на ручную работу. Конечно, за годы
он переделал  себя, многочисленными ремонтами.  Его  треугольные глаза слабо
светились. В них  не  было  зрачков, только  темно-красный отблеск  далекого
огня.
     Голем держал огромный, тяжелый нож. Взгляд Веселинки как застрял на нем
так и не отрывался от этого ужасного инструмента. В другой руке голем сжимал
кусок  веревки,  с  привязанным  к  ней  огромным, волосатым и очень вонючим
козлом.
     -- Что ты делаешь, Дорфл?
     Голем кивнул на козла.
     -- Кормишь козла?
     Голем кивнул еще раз.
     -- У Вас есть, чем заняться, мистер Хук? -- спросила Ангуа.
     -- Нет, я...
     -- У Вас есть, чем заняться, мистер Хук, -- выразительно сказала Ангуа.
     -- А? Да?  Да. Что? Да.  Конечно.  Мне как раз  надо посмотреть котлы с
потрохами...
     Мясник повернулся, чтобы уйти, но остановился и пригрозил пальцем перед
тем местом, где у Дорфла должен был быть нос, если бы у големов бывали носы.
     -- Если из-за тебя будут проблемы... -- начал он.
     -- Мне кажется, там надо срочно проследить за котлами, -- резко сказала
Ангуа.
     Мясник исчез.
     Во дворе стояла  тишина, хотя сюда через стену проникали  слабые  звуки
города. С другой стороны  бойни слышались редкое блеянье встревоженных овец.
Дорфл стоял ровно, держа свой страшный нож и смотря под ноги.
     -- Это тролль сделанный как человек? -- прошептала Веселинка. -- У него
такие глаза!
     -- Это не тролль, -- сказала Ангуа. -- Это голем. Человек из глины. Это
машина.
     -- Он выглядит как человек!
     -- Потому что это  машина сделанная  похожей на  человека.  Она  обошла
вокруг голема. -- Я хочу прочесть твои скрипты, Дорфл, -- сказала она.
     Дорфл отпустил козла, поднял  свой нож и  с размаху воткнул его  в пень
для  рубки, рядом  с  Веселинкой, заставив ее отскочить  в сторону. Затем он
взял  грифельную  дощечку, которая  висела  на веревке через  плечо, отцепил
крючок и написал:
     Да.
     Когда Ангуа подняла  руку, Веселинка  заметила что  вокруг  лба  голема
тонкую линию.  К  ее  ужасу  верх  головы  откинулся.  Ангуа,  нисколько  не
обеспокоенная, засунула туда руку и вытащила желтоватый свиток.
     Голем застыл. Глаза потухли.
     Ангуа развернула бумагу. -- Те  же  святые надписи, -- сказала  она. --
Как всегда. Какая-то древняя мертвая религия.
     -- Ты убила его?
     --  Нет.  Невозможно отнять то,  чего нет. Она положила свиток обратно,
закрыла и защелкнула верхушку головы.
     Голем ожил, и глаза опять начали светиться.
     У Веселинки перехватило дыхание. --  Что ты сделала? -- выдавила она из
себя.
     -- Скажи ей, Дорфл, -- сказала Ангуа.
     Своими толстыми пальцами голем на удивление быстро начертал на дощечке.
     Я  -- голем. Я  сделан из глины. Моя  жизнь -- в словах. От слов цели в
моей голове я получаю жизнь. Моя жизнь -- это работа. Я подчиняюсь командам.
Я не отдыхаю.
     -- Что за слова цели?
     Специальный текст, основанный на вере. Голем должен  работать. У голема
должен быть хозяин.
     Козел улегся рядом с големом и начал жевать жвачку.
     -- Было совершенно два убийства, --  сказала Ангуа.  -- Я уверенна, что
одно  было  совершенно големом,  возможно  оба.  Ты  можешь  нам  что-нибудь
сказать, Дорфл?
     -- Извини, я не поняла, -- сказала Веселинка. -- Ты говоришь что... эта
штука живет из-за слов? Я имею в виду... она говорит, что живет из-за слов?
     --  Почему  б