л я ебе, гин!
   Кривоклюв издал вопль паники и попытался улететь, но  тому  препятствовал
не учтенный вес черепахи, висящий  на  одной  ноге.  Ом  пропахал  по  песку
несколько футов, прежде чем отпустить. Он попытался сплюнуть,  но  черепаший
рот не  приспособлен  для  подобной  работы.  -  Ненавижу  птиц,  сказал  он
вечернему воздуху. Кривоклюв укрощенно наблюдал за ним с  вершины  дюны.  Он
нахохлил  пригоршню  грязно-серых  перьев  с  видом  того,  кто  готов,  при
необходимости, ждать  всю  ночь.  Столько,  сколько  потребуется.  Ом  снова
подполз к Бруте. Отлично, он все еще дышал. Вода... Бог посвятил ей  немного
размышлений. Расколоть живую скалу. Один из путей. Заставить воду течь... не
сложно. Дело молекул и векторов. Вода по природе своей склонна  течь.  Важно
лишь приглядеть, чтобы она текла тут, вместо того, чтобы течь там. Вовсе  не
сложно для бога на вершине могущества. А как  взяться  за  это  в  положении
черепахи?
   Черепаха стянула себя  на  дно  дюны  и  затем  несколько  минут  ползала
туда-сюда. В конце концов она определила точку и принялась копать.

***

   Это было не справедливо. Было очень  жарко.  Теперь  он  замерзал.  Брута
открыл глаза. Звезды пустыни,  бриллиантово-белые,  смотрели  на  него.  Его
язык, казалось, заполнял рот. Вот оно... Вода. Он перевернулся. Были  голоса
в его голове, а теперь были голоса вне его головы. Они  были  нечеткими,  но
несомненно были, разносясь тихим эхом по залитому лунным светом песку. Брута
с болью сполз к подножию дюны. Там был холмик. В действительности, там  было
несколько холмиков. Приглушенный голос доносился из под одного  из  них.  Он
подполз ближе. В холмике  была  нора.  Где  то  глубоко  под  землей  кто-то
ругался. Слов было не разобрать, так как они  раскатывались  эхом  вперед  и
назад по тоннелю, но общий эффект спутать было не возможно. Брута  повалился
вниз и смотрел. Через несколько минут в  зеве  норы  наметилось  движение  и
возник Ом, покрытый тем, что, если бы это была не пустыня, Брута  назвал  бы
грязью. - А, это ты, сказала черепаха. - Оторви кусок робы и дай сюда. Брута
повиновался, словно во сне. - Обвяжи вот здесь, сказал Ом,  это  не  пикник,
скажу я тебе. Он взял тряпку в челюсти, осторожно  развернулся  и  пропал  в
норе. Через пару минут он вернулся  ,  по-прежнему  таща  тряпку.  Она  была
пропитана жидкостью. Брута позволил жидкости капать в рот. У  нее  был  вкус
грязи, и песка, и дешевой коричневой краски, и немного черепахи, но  он  мог
бы выпить галлон такой воды. Он бы плавал в луже такой воды. Он оторвал  еще
лоскут, чтобы Ом отнес вниз. Когда Ом снова появился, Брута стоял на коленях
около Ворбиса. - Шестнадцать футов  вниз!  Шестнадцать  проклятых  футов!  -
кричал Ом. - Не трать на него! Он что, еще не подох?
   - У него жар. - Не трать на него свою жалость!
   - Я по-прежнему беру его с собой в Омнию. - Ты думаешь, мы туда  попадем?
Без еды? Без воды?
   - Но ты нашел воду. Воду в пустыне. - Ничего чудесного в этом нет, сказал
Ом. - На побережье бывает сезон  дождей.  Паводки.  Увлажняются  русла  рек.
Получается водоносный слой,  добавил  он.  -  Для  меня  звучит,  как  чудо,
прокаркал Брута. - То, что ты можешь это объяснить, еще не значит,  что  это
не чудо. - Ну, еды-то уж здесь нет, поверь мне, сказал Ом.  -  Есть  нечего.
Ничего в море, если мы снова сможем найти море. Я  знаю  пустыни.  Скалистые
гребни, которые надо обходить. Все уводит тебя с дороги. Дюны, движущиеся по
ночам... львы... другие вещи... ...боги. - Что же ты  тогда  предлагаешь?  -
сказал Брута. - Ты сказал, что лучше быть  живым,  чем  мертвым.  Ты  хочешь
вернуться назад в Эфебу? Ты думаешь, мы будем там популярны?
   Ом молчал. Брута кивнул. - Тогда принеси еще воды.

***

   Было удобнее идти по ночам, с Ворбисом на плече и Омом под мышкой. В  это
время года... сияние в небе там - это Аврора Кореалис, Сияние над Пупом, где
магическое поле  Дискворлда  постоянно  разряжается  о  пики  Cori  Celesti,
центральной горы. В это время года солнце встает над пустыней в Эфебе и  над
морем в Омнии, потому с сиянием по левую  руку  и  закатом  позади...  -  Ты
когда-нибудь бывал на Сori Celesti?  -  сказал  Брута.  Ом,  задремавший  на
холоде, проснулся с появлением звезд. - А?
   - Там, где живут боги. - Ха! Сказал бы я тебе, мрачно сказал Ом. - Что?
   - Они считают себя задрипанной элитой!
   - Так ты там не жил?
   - Нет. Надо быть богом грома, или еще чего-нибудь. Нужно иметь целую кучу
почитателей,  чтобы  жить  на  Холме   Шишек.   Надо   быть   антропоморфной
персонификацией, как они. - Не просто Великим Богом, да?
   Ну, здесь пустыня. И Брута умрет. - Могу и рассказать, пробормотал Ом.  -
Не кажется, что мы выживем... Смотри, каждый бог для кого-то - Великий  Бог.
Я никогда не хотел быть столь велик. Пригоршня племен, город или пара. Разве
это слишком много?
   - В империи два миллиона людей, сказал Брута. - Да. Фантастически хорошо,
правда? Начать всего-то с пастуха, слышащего  голоса  в  голове,  и  кончить
двумя миллионами людей. - Но ты никогда не  делал  ничего  для  них,  сказал
Брута. - Например?
   - Ну... велел бы им не убивать друг друга, или что-нибудь в этом  роде...
- Никогда об этом не задумывался. Почему я должен им это говорить?
   Брута искал чего-нибудь, что затронуло бы божескую психологию. - Ну, если
бы люди  не  убивали  друг  друга,  то  у  тебя  было  бы  больше  верующих,
предположил он. - В этом  есть  смысл,  заключил  Ом.  -  Интересный  смысл.
Подлый.  Брута  продолжал  шагать  молча.  На  дюнах  искрился  иней.  -  Ты
когда-нибудь слышал об Этике?
   - Это где-нибудь в Ховондаладе, да?
   - Эфебцы ею очень интересуются. - Возможно, думают захватить. -  Кажется,
они очень много об этом рассуждают. - Может, долговременная стратегия?
   - Вообще-то, я не думаю, что это - место. Это скорее связано с  тем,  как
живут люди. - Что, валяясь целый день, пока  рабы  справляют  всю  настоящую
работу? Поверь мне, где бы ты не увидел  компанию  слоняющихся  разгильдяев,
рассуждающих об истине и  красоте  и  лучшем  способе  атаки  Этики,  можешь
прозакладывать свои сандалии, это все потому, что дюжины  других  несчастных
занимаются настоящим делом,  в  то  время  как  эти  сволочи  живут,  как...
...боги? - сказал Брута. Тягостное молчание.  -  Я  хотел  сказать,  короли,
укоризненно сказал Ом. - Это звучало скорее как "боги". - Короли, настойчиво
повторил Ом. - Зачем людям нужны боги?  -  упорствовал  Брута.  -  Ох,  боги
должны быть, - сказал Ом искренним, не бессмысленным голосом. - Но это богам
нужны люди, сказал Брута. - Чтобы верили. Ты сам сказал. Ом колебался.  -Ну,
допустим, сказал он. - Но люди должны во что-нибудь верить. Так?  В  смысле,
почему же еще гремит гром?
   - Гром, сказал Брута, его глаза слегка мерцали. - Я не... - Гром вызывают
удары облаков друг о друга; после удара молнии в воздухе образуется дыра,  и
звук   порождается   облаками,   стремящимися   заполнить   эту    дыру    и
сталкивающимися, в соответствии со строгими кумулодинамическими  принципами.
- У тебя очень смешной голос, когда ты цитируешь, сказал  Ом.  -  что  знает
кумулодинамический?
   - Не знаю. Никто не показал мне словарь. - В  любом  случае,  это  просто
объяснение, сказал Ом. -Это не причина. - Моя бабушка  как-то  сказала,  что
гром случается, когда Великий Бог Ом снимает сандалии, сказал Брута.  -  Она
была в тот день в отличном  настроении,  почти  улыбалась.  -  Метафорически
верно, сказал Ом. - Но я  никогда  не  произвожу  грома.  Разделение  труда,
видишь ли. Проклятый У-Меня-Большой-Молот Слепой Ио на Холме Шишек  отвечает
за все громы. - Ты, кажется, говорил,  что  существуют  сотни  богов  грома,
сказал Брута. - Да-а. И в нем - все они.  Рационализация.  Объединятся  пара
племен, у каждого из которых есть свой бог грома,  так?  И  боги  вроде  как
сливаются, знаешь, как размножаются амебы?
   - Нет. - Ну, так же, только наоборот. - Я  по-прежнему  не  понимаю,  как
один боги может быть сотней богов грома. Они все  по-разному  выглядят...  -
Фальшивые носы. - Что?
   - И другие голоса. По моим сведениям, у Ио семьдесят разных молотов.  Это
не общеизвестно. То же и с богиней-матерью. Она всего  одна.  У  нее  просто
много париков и вообще, удивительно, что можно сделать с набитыми лифчиками.
В   пустыне   стояла   абсолютная   тишина.   Звезды,   слегка   размазанные
высоковысотным туманом, висели крошечными неподвижными розетками. Вдалеке, в
направлении того, что Церковь  называла  Верхним  Полюсом,  и  о  чем  Брута
понемногу начинал думать как о Пупе, небо замерцало. Брута  поставил  Ома  и
положил Ворбиса на песок. Абсолютная тишина. Ничего на  мили  вокруг,  кроме
того, что он нес с  собой.  Так,  наверное,  должны  были  чувствовать  себя
пророки, кода они уходили одни пустыню искать... что бы они там не находили,
и разговаривать с... с кем бы они там не разговаривали. Он слышал,  как  Ом,
немного жалобно сказал: "Люди должны во что-то верить. По чему  бы  и  не  в
богов? Во что же еще?
   Брута рассмеялся. - Знаешь, сказал он, я не думаю,  что  верю  теперь  во
что-нибудь. - Кроме меня!
   - Ох, я знаю, что ты существуешь, сказал Брута. Он почувствовал,  как  Ом
слега расслабился. - Кстати, о черепах. В черепах я могу  поверить.  В  них,
вроде как, много сущности в одном месте. А вот с богами у меня,  в  общем-то
проблемы. - Смотри, если люди перестанут верить в богов, они  начнут  верить
во что-нибудь другое, сказал Ом. - Они будут верить в паровой  шар  молодого
Урна. Во что-нибудь. - Гммм. Зеленое сияние в небе означало, что свет зори в
неистовстве гнался за солнцем. Ворбис застонал. - Я не понимаю, почему он не
проснется, - сказал Брута. - Я не смог найти  сломанных  костей.  -  Как  ты
узнал?
   - Один из Эфебских свитков был все о костях.  Ты  можешь  что-нибудь  для
него сделать?
   - С какой стати?
   - Ты - бог. - Ну, да. Если бы я был  достаточно  силен,  я  бы,  пожалуй,
поразил его молнией. - Я думал, Ио посылает  молнии.  -  Нет,  только  гром.
Можно  посылать  сколько   угодно   молний,   но   насчет   грома   придется
договариваться. Теперь горизонт был широкой золотой тесьмой.  -  Как  насчет
дождя? - сказал Брута. - Как насчет чего-нибудь полезного?
   Полоса серебра появилась под золотом. Солнечный свет мчался  к  Бруте.  -
Это  крайне  оскорбительное  замечание,  сказала  черепаха.   -   Замечание,
рассчитанное на то,  чтобы  задеть.  В  быстро  разрастающемся  свете  Брута
разглядел один из каменных островков  неподалеку.  Его  разрушенные  солнцем
колонны не обещали ничего, кроме тени,  но  с  тенью,  всегда  и  в  больших
количествах доступной в Цитадели, здесь была напряженка. - Пещеры? -  сказал
Брута. - Змеи. - Но все-таки пещеры?
   - Со змеями. - Ядовитыми?
   - Посмотрим.

***

   "Безымянный" Корабль мягко бежал вперед, с наполненной ветром робой Урна,
прикрепленной к мачте, сделанной из остатков рамы  сферы,  связанных  вместе
шнурками сандалий Симони. - Я думаю, что я понял, что стряслось, сказал Урн.
- Проблема превышения скорости. - Превышения скорости? Мы вылетели из  воды!
- сказал Симони. -  Нужен  какой-нибудь  управляющий/регулирующий  механизм,
сказал Урн, царапая чертеж на борту  корабля.  -  Нечто,  что  открывало  бы
клапан, если пара слишком много. Думаю, я  смогу  кое-что  сделать  с  парой
вращающихся шаров. - Смешно  ты  говоришь,  сказал  Дидактилос.  -  Когда  я
почувствовал,  что  мы  покинули  воду  и  сфера  взорвалась,  я   отчетливо
осознал.... - Эта проклятая штуковина чуть нас не убила! - сказал Симони.  -
Потому следующая будет лучше, весело сказал Урн. Он оглядел далекий берег. -
Почему бы нам не высадиться где-нибудь здесь? - сказал он. -  В  пустыне?  -
сказал Симони. - На кой? Нечего есть, нечего пить, легко заблудиться.  Омния
- единственное направление при таком ветре.  Мы  сможем  высадиться  по  эту
сторону города. Я знаю людей. И эти люди знают людей.  По  всей  Омнии  есть
люди, которые знают людей. Людей, которые верят  в  Черепаху.  -  Знаете,  я
никогда не подразумевал, что  люди  должны  верить  в  Черепаху,  несчастным
голосом сказал  Дидактилос.  -  Это  просто  большая  черепаха.  Она  просто
существует. Просто так уж оно  есть.  Не  думаю,  что  Черепаха  кого-нибудь
проклинает. Я просто думал, что это хорошая идея, записать все это и немного
объяснить. - Люди сидят ночь напролет на  часах,  пока  другие  люди  делают
копии, сказал Симони, игнорируя его. - Передают их из  рук  в  руки.  Каждый
делает копию и передает! Это распространяется, как подземный пожар. - И как,
уже много копий? - сказал Дидактилос опасливо. - Сотни! Тысячи!
   - Пожалуй,  уже  слишком  поздно  просить,  скажем,  пять  процентов  как
авторский  гонорар?  -  сказал  Дидактилос;  на  мгновение   на   его   лице
промелькнула надежда. -Нет. Пожалуй, и речи  об  этом  быть  не  может.  Нет
забудь,  что  я  спросил.  В  воздухе  просвистели  несколько  летучих  рыб,
преследуемых дельфином. - Не могу не  чувствовать  некоторого  сожаления  об
этом молодом человеке, Бруте, сказал Дидактилос.  -  Велика  потеря!  сказал
Симони. - Священников и так слишком много. - У него - все наши книги, сказал
Урн. - Он, пожалуй, всплывет от  такого  количества  знаний  в  нем,  сказал
Дидактилос. - В любом случае, он сумасшедший, сказал Симони. - Я видел,  как
он шептался с той черепашкой. - Я надеюсь, она все еще при нем. Некоторые из
них довольно вкусны, сказал Дидактилос.

***

   Пещера - громко сказано, просто глубокая ложбина, вытесанная бесконечными
ветрами пустыни и, давным-давно, водой. Но  этого  хватало.  Брута  стал  на
колени на каменном полу и поднял  камень  над  головой.  В  ушах  звенело  и
глазные яблоки, казалось, катались по песку. Никакой воды с заката и сто лет
никакой еды. Он должен это сделать. - Извини, сказал  он  и  опустил  камень
вниз. Змея внимательно наблюдала за ним,  но  охваченная  утренней  апатией,
была слишком медлительна, чтобы увернуться. Этот трещащий звук, Брута  знал,
его совесть будет снова и снова повторять ему. - Отлично, произнес  рядышком
Ом. - Теперь обдери ее, и не теряй сока. Кожу тоже сохрани. - Не хочу  этого
делать, сказал Брута. - Посмотри на это так, сказал Ом, если бы ты  вошел  в
эту пещеру, и не было бы меня, чтобы тебя предупредить, ты бы лежал на  полу
с ногой размером со шкаф. Упреди, дабы не быть упрежденным.... - И змея  эта
не слишком большая, сказал  Брута.  -  А  потом,  когда  ты  бы  корчился  в
неописуемой агонии, ты воображал бы все те вещи, которые проделал бы с  этой
проклятой змеей, если бы добрался до нее первым. - сказал  Ом.  -  Ну,  твое
желание исполнилось. И не давай Ворбису, добавил он. - У  него  продолжается
жар. Он все что-то бормочет. - Ты действительно думаешь,  что  ты  доставишь
его в Цитадель, и они тебе поверят?  -  сказал  Ом.  -  Брат  Намрод  всегда
говорил, что я очень правдив, сказал Брута. Он разбил камень о стену  пещеры
чтобы получить грубое острие, и осторожно начал разделывать змею.  -В  любом
случае, у меня нет выбора. Не могу же  я  просто  оставить  его.  -  Можешь,
сказал Ом. - Умирать в пустыне?
   - Да. Это просто. Куда проще, чем не оставлять его умирать в  пустыне.  -
Нет. - Это как поступают в Этике, да? - саркастически сказал Ом. - Не  знаю.
Это как поступаю я.

***

   "Безымянный" Корабль втянули в лощину  между  скал.  Позади  пляжа  стоял
невысокий утес. Симони спустился с него туда, где ежились от ветра философы.
- Я эти места знаю, сказал он. - Мы в нескольких милях от деревни, где живут
друзья. Нам всего лишь нужно подождать до ночи. - Зачем ты все это  делаешь?
- сказал Урн. - В смысле, какой в этом прок?
   - Ты когда-нибудь  слышал  о  стране,  называвшейся  Истанзия?  -  сказал
Симони. - Она была небольшая. В ней  было  ничего,  нужного  другим.  Просто
место, где жили люди. - Омния захватила  ее  пятнадцать  лет  назад,  сказал
Дидактилос. - Верно. Моя родина, сказал Симони. - Я тогда был  еще  малышом.
Не я не забуду.  И  другие  не  забудут.  У  множества  людей  есть  причины
ненавидеть Церковь. - Я видел тебя стоящим рядом с Ворбисом, сказал Урн. - Я
думал, что ты его защищаешь. - Да, верно, верно. сказал Симони. - Я не хочу,
чтобы кто-нибудь убил его  раньше  меня.  Дидактилос  завернулся  в  тогу  и
поежился.

***

   Солнце было приклепано к медному куполу неба. Брута дремал  в  пещере.  В
своем углу беспокойно метался Ворбис. Ом в ожидании сидел у входа в  пещеру.
Ждал готовясь. Ждал боясь. И они пришли. Они явились из-под кусочков  камней
и из трещин в скалах. Они брызнули из песка, они  закапали  с  колеблющегося
неба.  Воздух  наполнился  их  голосами,  слабыми,  как  шепот  мошкары.  Ом
напрягся. Их речь не была речью  больших  богов.  Это  едва  ли  было  речью
вообще. Это были слабые модуляции желаний и глада, без существительных и  со
считанными глаголами. ... Хочу... Ом ответил: "Мое". Их были тысячи. Да,  он
был сильнее, у него был верующий, но они  заполняли  небо  подобно  саранче.
Тяжестью расплавленного свинца на него  изливалось  страстное  желание.  Его
единственное  преимущество  заключалось  в  том,  что  у   маленьких   богов
отсутствовала  концепция  сотрудничества.  Это  была  та  роскошь,   которая
приходит с эволюцией. ...Хочу... Мое!
   Бормотание перешло в скулеж. - Но вы можете обзавестись  другими,  сказал
Ом. ...Глухо, тяжело, закрыто, заткнуто... - Знаю, сказал  Ом.  -Но  этот  -
мой!
   Психический вопль  прокатился  по  пустыне.  Маленькие  боги  бежали.  За
исключением одного. Как заметил Ом, этот не роился вместе  с  остальными,  а
мягко парил над куском выбеленной солнцем кости. Он ничего  не  говорил.  Он
обратил свое внимание на него. Ты. Мой!
   Знаю, сказал маленький бог. Он знал язык, настоящий  язык  богов,  однако
разговаривал, словно каждое слово приходилось лебедкой поднимать  из  глубин
памяти. - Кто ты? - сказал Ом. Маленький бог  пришел  в  возбуждение.  Здесь
некогда был город, сказал маленький бог. -Не просто город. Империя  городов.
Я, Я, Я помню, были сады и парки. Было озеро. На озере были плавучие сады, Я
помню. Я. Я. И  были  святилища.  О  каких  только  можно  мечтать.  Великие
пирамиды святилищ, достигавшие неба. Тысячи приносились в жертву. Во  славу.
Ома замутило. Это был не просто маленький  бог.  Это  был  бог,  который  не
всегда был маленьким... Кем ты был?
   И были святилища. Я, Я,  мне.  Такие  святилища,  о  каких  можно  только
мечтать.  Великие  пирамиды  святилищ,  достигавшие  неба.   Слава.   Тысячи
приносились в жертву. Мне. Во славу. И  были  святилища.  Мне,  мне  ,  мне.
Великая слава. Святилища  такая  слава,  о  какой  только  мечтать.  Великие
пирамиды святилищ мечта, достававшая до неба. Мне, мне.  Жертвовали.  Мечта.
Тысячи приносились в жертву. Мне во славу великого неба. Ты был их богом?  -
рискнул Ом. Тысячи были принесены в жертву. Во славу. Ты меня слышишь?
   Тысячи принесли в жертву великую славу. Мне, мне, мне. Как тебя звали?  -
закричал Ом. Звали?

***

   Горячий ветер подувший над пустыней передвинул  несколько  песчинок.  Эхо
потерянного бога улетело, вновь и вновь перекувыркиваясь, пока исчезло среди
камней. Где ты?
   Нет ответа. Вот так и случается, подумал Ом. Быть маленьким богом  плохо,
однако в это время ты едва ли осознаешь, что  это  плохо,  ибо  лишь  смутно
осознаешь что-либо вообще, но все  время  существует  нечто,  что  является,
возможно, зародышем надежды, знания и веры, что в один день ты можешь  стать
чем-то большим, чем ты сейчас. Но куда как хуже  быть  богом  в  прошлом,  а
теперь - не более, чем кучкой туманных воспоминаний,  носимой  туда-сюда  по
песку из  искрошившихся  камней  твоих  святилищ....  Ом  повернулся  и,  на
коротких толстых лапках зашагал целеустремленно назад в пещеру, пока подошел
к голове Бруты, которую он и боднул. - Ась?