толетий? - спросил  он  по
возможности непринужденным тоном.
   - Простите, ваше величество?
   - Я о пирамидах, Диос. Они такие древние...
   - Правда? - удивился Диос,  устремляя  неопределенный  взгляд  на  другую
сторону реки. - Да, наверное, вы правы.
   - Хочешь одну для себя?
   -  Пирамиду?  У  меня  уже  есть,  ваше   величество.   Один   из   ваших
предшественников снизошел до того, чтобы позаботиться обо мне.
   - Должно быть, это великая честь, - сказал Теппик.
   Диос благодарно кивнул.  Парадные  покои  вечности  обычно  бронировались
только для особ царской крови.
   - Конечно, она очень маленькая. Невысокая. Но по моим  скромным  запросам
этого вполне достаточно.
   - Да? - зевнул Теппик. - Ну и прекрасно. А теперь, если не возражаешь,  я
пойду отдохну. Такой длинный день.
   Диос поклонился, сложившись пополам,  как  на  шарнирах.  Теппик  обратил
внимание, что у Диоса было по меньшей мере с полсотни  тщательно  отточенных
поклонов, передающих тончайшие смысловые оттенки. Этот был  похож  на  номер
три: ?Ваш покорный слуга?.
   - И такой хороший, осмелюсь добавить, ваше величество.  Теппик  не  сразу
нашелся, что ответить.
   - Думаешь?
   - Облака на заре играли всеми красками радуги.
   - Неужели? Устроить что-нибудь во время заката?
   - Изволите шутить, ваше величество? Закаты случаются сами. Ха-ха.
   - Ха-ха, - эхом отозвался Теппик.
   - Вся хитрость в восходе, - поделился Диос, хрустнув пальцами.

***

   Рассыпающиеся в пыль  свитки  Узла  утверждают,  что  огромный  солнечный
апельсин каждый  вечер  пожирает  небесная  богиня  Чо,  оставляя  маленький
кусочек, чтобы к следующему утру вырастить новое солнце. И  Диос  знал,  что
это так.
   "Книга Ямы? гласит, что  солнце  -  это  Око  Йея,  который  каждый  день
пытается разглядеть с небесных высот обрезки  ногтей  с  пальцев  своих  ног
<Дословно  ?Дарреткармон?   или   ?обрезание   ногтей?.   Однако   некоторые
специалисты склонны читать это как ?Дарреткермун? или ?маникюрная машинка  с
подогревом?..> И Диос знал, что это так.
   Участники тайных обрядов Дымящегося Неркала полагают, что на  самом  деле
солнце - это круглое отверстие в водовороте синей мыльной пены  богини  Неш,
за которым открывается истинный бушующий мир, а звезды - это дырочки,  через
которые льется дождь. Диос знал, что и это - правда.
   Народное же предание рассказывает, что солнце есть огненный шар,  который
каждый день совершает оборот вокруг мира, а сам мир  несет  на  своей  спине
через безбрежную пустоту огромная черепаха. И Диос знал, что и это так, хотя
данная версия вызывала у него некоторое беспокойство.
   А еще Диос знал, что Верховное Божество -  это  Сеть,  хотя  и  Фон  тоже
Верховное Божество, как и Хает, Веет, Бин, Сот, Ио, Дек и  Птуи;  что  миром
мертвых правят Синкопи, Силур, Кото-рыбоглавый Бог, и Орексиз-Нупт.
   Диос занимал максимально высокий пост в жреческой  иерархии  национальной
религии, которая, бродя и пенясь, разрасталась на протяжении семи тысяч  лет
и никогда попусту не бросалась богами, если они могли пригодиться. Ему  было
известно, что великое множество на  первый  взгляд  противоречивых  вещей  -
истинны. Допустить, что это не так, значило  признать,  что  вера  и  обряды
ничего не стоят, а если они ничего не стоят, то и  само  существование  мира
утрачивает  смысл.  Как  следствие  подобного  образа  мыслей  жрецы   Джеля
допускали  правильность   столь   огромного   числа   разнородных   идей   и
представлений, что квантовая механика, познакомившись с ними, тут же подняла
бы лапки и сдала оружие.
   Стук посоха гулко  разносился  под  каменными  сводами.  Верховный  жрец,
прихрамывая, одиноко брел в темноте по безлюдным переходам, пока не вышел  к
маленькой пристани. Отвязав лодку, Диос не без труда забрался в нее, вставил
весла в уключины и, оттолкнувшись, пустился  в  плавание  по  темным  бурным
водам Джеля.
   Руки и ноги у него окоченели. Глупо, как глупо.  Надо  было  сделать  это
раньше.
   Лодка, прыгая,  медленно  сместилась  к  фарватеру.  Над  долиной  стояла
глубокая ночь.  Пирамиды  на  дальнем  берегу,  в  соответствии  с  древними
законами, осветили небо.
   В конторе ?Ассоциация Птаклюспа, Строители Династических Некрополей? свет
горел всю ночь.  Отец  и  двое  его  сыновей  -  близнецов  горячо  спорили,
склонившись над большой, покрытой носком чертежной доской.
   - Здесь не деньги важны, -  говорил  Птаклюсп  2-а.  -  То  есть  я  хочу
сказать, дело не в том, смогут ли они  заплатить.  Они,  похоже,  вообще  не
понимают, что придется платить. По крайней мере, такие династии,  как  Цорт,
расплачивались по сотне лет. Почему ты...
   -  Вот  уже  три  тысячи  лет  мы  строим  пирамиды,   -   сухо   ответил
Птаклюсп-старший, - и еще никогда не были в убытке. А все потому, что другие
царства  брали  пример  с  Джеля:  вот,   говорили   они,   семья,   которая
действительно знает толк в пирамидах, значит, и нам, если у нас есть  голова
на плечах, нужны такие  же  гробницы,  и  не  хуже,  как  бы  там  ни  было,
царственные особы Джелибейби, - добавил он, - не чета всем  другим,  которые
сегодня здесь, завтра там. Это же полубоги! А  настоящая  царственная  особа
никогда  не  заплатит  просто  так.  Безденежье   -   безошибочный   признак
царственной особы.
   - В таком случае ты мало чем от них отличаешься, - заявил 2-а. -  Что  до
безденежья, то мы действительно царственные особы!
   - Ты ничего не понимаешь в делах, мой мальчик. У тебя все только дебет да
кредит. А суть не в том.
   - Суть в массе. И в роли весового коэффициента.
   Отец и старший сын  одновременно  взглянули  на  Птаклюспа  2-б,  который
сидел, уставясь в чертежи. Он не переставая вертел стило, и  дрожь  его  рук
выдавала скрытое волнение.
   - Для нижних скатов надо использовать  гранит,  -  продолжал  он,  словно
обращаясь к самому себе, - известняк не выдержит. С учетом всех деформаций -
тем более. А деформации будут - ух! Не об иголках толкуем.  Тут  и  стальной
брус хрустнет.
   Птаклюсп-старший закатил глаза. От горшка два вершка,  а  уже  хлопот  не
оберешься. Один сын  -  прирожденный  бухгалтер,  другой  с  ума  сходит  по
новомодной космической инженерии. Когда  он  был  в  их  возрасте  -  ничего
подобного, никаких завихрений: традиционная архитектура. Рисуй себе чертежи,
а для остального - десять тысяч  подручных,  и  всегда  развеселый  уик-энд.
Никакого тебе космизма.
   Отпрыски, потомки!  Боги  посчитали  нужным  наградить  его  двумя:  один
выговаривал за каждое лишнее слово (пустая трата энергии!), а другой  бредил
геометрией и ночи напролет чертил акведуки. Кряхти и жмись, чтобы отдать  их
в лучшую школу, и вот тебе в награду - образованьице!
   - О чем это ты? - оборвал он сына.
   2-б достал счеты и принялся быстро щелкать глиняными костяшками.
   - Один только разряд... Допустим, мы возьмем  высоту,  вдвое  превышающую
высоту  экспериментальной  модели,  при  этом  масса  будет  равна...   плюс
закладываем тайные размеры оккультного значения...  всего  каких-нибудь  сто
лет назад мы  и  представить  себе  не  могли  такое,  при  том  примитивном
техническом уровне...
   Его указательный палец был весь в глине.
   Птаклюсп 2-а фыркнул и вытащил свои счеты.
   -  Известняк  по  два  таланта  за  тонну,  -  начал  он.  -   Плюс-минус
инструменты... расходы на каменщиков... плата  за  сверхурочное  хранение...
поломки и аварии... о-хо-хо!.. непредвиденные расходы... черный мрамор можно
достать со скидкой...
   Птаклюсп вздохнул. Целыми днями щелкают  счеты:  одни  рассчитывают,  как
изменить лик мира, другие оплакивают убытки и потери. Раньше все  было  куда
проще. Наконец щелкнула последняя костяшка.
   - Это будет настоящий квантовый прыжок и пирамидологии! - вскричал 2-б  с
мессианской улыбкой на лице.
   - Ква... чего? - переспросил брат.
   - Квантовый, - смакуя каждый звук, повторил 2-б.
   - С этими ква-ква мы точно окажемся в болоте, - заявил 2-а.
   - Мы будем первыми, примером всем.
   - Конечно-конечно, когда дело дойдет до банкротства, мы уж точно  покажем
всем пример, - язвительно произнес 2-а.
   - От этой пирамиды исходит чистое сияние! Пройдут века,  и  люди  скажут:
?Взгляните, этот Птаклюсп понимал толк в пирамидах?.
   - Чистое безумие - вот что они скажут! Братья стояли друг  против  друга,
едва не касаясь носами.
   - Беда в том, братец, что ты всему знаешь цену, но ничего не  смыслишь  в
ценностях!
   - Нет, беда в том, что это ты... это ты ничего не смыслишь!
   - Человечество должно стремиться к высотам!
   - Да, но на здравой финансовой основе, клянусь Куфтом!
   - Поиски знания...
   - Надежность - вот...
   Отвернувшись от спорщиков, Птаклюсп стал глядеть во двор, где  при  свете
факелов служащие лихорадочно переучитывали товар и проверяли инвентарь.
   Отец оставил ему небольшое дело: двор, заваленный плитами  и  уставленный
сфинксами, шпилями,  стеллами  и  прочим  товаром,  а  также  толстую  пачку
неоплаченных счетов, большая часть которых была адресована во дворец. В  них
указывалось, что ?девятьсот лет  назад  вашему  величеству  был  представлен
подробный  отчет,  который,  по  всей  видимости,  затерялся   в   дворцовой
канцелярии, по каковой причине  нижайше  просим  вас  уладить  сие  досадное
недоразумение?.
   Тогда это казалось ему забавным. И людей было  нанято  немного:  он  сам,
пять тысяч работников да госпожа Птаклюсп, которая  вела  приходно-расходные
книги.
   "Ты  должен  строить  пирамиды,  -  сказал  отец.  -  Конечно,  масштабы,
маленькие фамильные склепы,  мемориальные  шпили  и  обычные  некрополи  для
простого люда приносят больше выгоды, но, если не будешь  строить  пирамиды,
ничего не добьешься. Даже распоследний крестьянин, все хозяйство которого  -
грядка чеснока, мечтая о чем-то чистом и  вечном,  возможно,  с  вкраплением
зеленого  мрамора,  но,  разумеется,  в  разумных  пределах,  пойдет  не   к
кому-нибудь, а только к  человеку  с  именем,  к  человеку,  который  строит
пирамиды?.
   И надо сказать, пирамиды он строил неплохие - не то что нынче, когда даже
число сторон умудряются путать, а сквозь щели в стене можно просунуть  ногу.
Как бы то ни было, дело крепло и расширялось.
   Построить величайшую пирамиду, которую когда-либо...
   За три месяца...
   И страшная кара, если работа не будет сдана  н  срок.  Диос  не  уточнил,
насколько страшная, но Птаклюсп  знал  жрецов:  дело  пахло  крокодилами,  и
страшнее ничего не придумаешь...
   Птаклюсп  оглядел  освещенный  неровным  светом   факелов   длинный   ряд
скульптур, среди которых был кровожадный Шляп, Ястребоглавый  Бог  Нежданных
Гостей, проданный много лет назад, но возвращенный клиентом по причине того,
что неуемный Шляп во все совал свой клюв. С тех пор его не  удавалось  сбыть
даже со скидкой.
   Величайшая пирамида на свете...
   А потом, когда минуют все тяготы и ты еще раз докажешь, что знатные  люди
имеют неоспоримое право на пропуск в  вечность,  разве  кто-нибудь  позволит
тебе применить это умение в домашнем хозяйстве, то есть построить  пирамидку
-  загляденьице  для  себя  и  для  госпожи   Птаклюсп,   чтобы   обеспечить
благополучную доставку в Загробный Мир? Конечно  нет.  Даже  отцу  разрешили
поставить только мастабу, хотя, надо признаться,  одну  из  лучших  на  всей
реке:  из  мрамора  с  красными  прожилками,  который  везли  аж  из  самого
Очудноземья. Многие потом просили сделать такую  же,  это  пошло  на  пользу
делу, то-то отец порадовался бы...
   Величайшая пирамида, которую когда-либо...
   И никто никогда не вспомнит, кто лежит в ней.
   Пусть Птаклюспа называют гением, пусть называют безумцем. Все  равно  это
будет пирамида Птаклюспа.
   Покинув тихую заводь своих мыслей, он прислушался  к  неутихающему  спору
сыновей.
   А если уж говорить о потомстве, он предпочел бы шестьсот тон  известняка.
Так оно спокойнее.
   - Заткнитесь вы оба! - рявкнул он.  Близнецы  замолчали  и  уселись  друг
против друга, все еще ворча и пофыркивая.
   - Я принял решение, - сказал Птаклюсп. Птаклюсп 2-б стал  нервно  крутить
стило. Птаклюсп 2-а защелкал костяшками счетов.
   - Мы берем заказ, - заявил Птаклюсп-старший и медленно вышел из  комнаты,
добавив на ходу, не оборачиваясь:
   - А дурной сын, которому это не по нраву, да будет ввержен во  мрак,  где
только вопль, и стон, и скрежет зубовный.
   Оставшись наедине, братья еще  долго  смотрели  друг  на  друга  горящими
глазами. Наконец Птаклюсп 2-а спросил:
   - Так что же такое этот квант?
   - Просто плюс ноль, - пожал плечами Птаклюсп 2-б.
   - И всего-то?

***

   Вдоль всей долины Джеля пирамиды разливали  по  ночному  небу  безмолвное
сияние, отдавая накопленную за день энергию.
   Из их вершин беззвучно вырывались огромные протуберанцы - извилистые, как
молнии, голодные, как лед.
   Разбросанные на сотни миль  по  пустыне,  мерцали  кучки  некросозвездий,
воплощающих собой зарю  древности.  Но  в  долине  Джеля  огни  сливались  в
сплошную полосу.
   Нечто лежало на полу, с подушкой в изголовье. Стало быть, это кровать.
   Однако, ворочаясь с боку на бок, Теппик понял, что сильно  сомневается  в
этом, так как не смог  обнаружить  и  малейшего  следа  матраса.  ?Глупо,  -
подумал он, - ведь мальчишкой я спал именно на  таких  кроватях.  А  подушки
вытесывались из камня. Я родился  в  этом  дворце,  он  перешел  ко  мне  по
наследству, я должен быть готов ко всему...
   Первым делом поутру закажу в Анке нормальную кровать. Я - царь, и  такова
моя воля?.
   Он повернулся, и голова его глухо стукнулась о каменную подушку.
   И канализация. Все-таки все гениальное просто! Подумать  только,  сколько
проблем решает обычная дырка в земле!
   Да, канализация. И двери, боги их забери. Теппик не был готов к тому, что
множество слуг постоянно и неотлучно ожидают  его  повелений,  в  результате
свершать утренние омовения оказалось крайне неловко. И  конечно,  народ.  Он
вознамерился получше узнать свой народ. Нельзя же все время отсиживаться  во
дворце.
   И черт побери, как тут заснешь, если небо над рекой полыхает, словно  при
пожаре?
   Но,   наконец,   усталость   взяла   верх,   сознание    погрузилось    в
полусон-полуявь, и странные образы безумной чередой замелькали под закрытыми
веками.
   Стыд, какой  позор  перед  предками,  когда  археологи  будущего  прочтут
надписи под еще не созданными фресками времен  его  царствования:  ?Завиток,
нахохлившийся орел, волнистая линия, брюхо  гиппопотама,  завиток?  (?В  год
цикла Цефнета солнцеподобный и  богоравный  Теппик  построил  канализацию  и
отверг подушки своих предшественников?).
   Потом ему приснился Куфт - огромный,  бородатый,  глаголющий  в  раскатах
грома и вспышках  молнии,  призывающий  гнев  небес  на  головы  недостойных
потомков, предавших благородное прошлое.
   Вот проплыл призрачный Диос, объясняя на лоту, что в соответствии с неким
эдиктом, принятым  несколько  тысячелетий  назад,  он,  Теппик,  обязательно
должен жениться на кошке.
   Боги с головами разных животных взывали к нему, в мельчайших подробностях
толкуя суть божественного, в то время  как  заглушаемый  ими  некий  далекий
голос призывал Теппика, вопия о том, что  не  желает  быть  погребенным  под
грудой камня. Но не успел юноша сосредоточиться на этом призыве,  как  перед
ним предстали семь коров тучных  и  семь  тощих,  одна  из  которых  дула  в
тромбон.
   Впрочем, то был старый сон, который снился ему почти каждую ночь...
   Потом Теппик увидел мужчину, яростно выпускающего  стрелу  за  стрелой  в
панцирь черепахи...
   Потом, бредя по  пустыне,  он  узрел  маленькую,  всего  несколько  футов
высотой, пирамиду. Поднявшийся ветер нес песок, но только  это  был  уже  не
ветер,  это  пирамида  росла,  и  песчаные  Наносы  поднимались  вокруг   ее
блистающих граней?.
   Она становилась все больше и больше, перерастая Диск,  так  что  в  конце
концов весь мир превратился в маленькое темное пятнышко в ее центре.
   И там, в самой сердцевине пирамиды, происходило нечто крайне странное.
   Но вдруг пирамида начала уменьшаться, а с  нею  -  и  мир,  пока  все  не
исчезло...
   Вот так вот. Если ты фараон, сны твои не по зубам даже  самому  искусному
толкователю.
   Монаршей милостью снова настал рассвет. Сам же монарх  спал,  скрючившись
на своем ложе, подложив под голову вместо подушки свернутую  одежду.  Вокруг
каменного лабиринта дворца понемногу просыпались подданные.

***

   Лодка Диоса, легко скользнув по воде, ткнулась носом в причал. Ступив  на
сушу, Диос торопливо направился к дворцу, прыгая через три ступеньки сразу и
потирая руки при мысли о новом, полном  забот  дне,  о  стройном  распорядке
обрядов  и  церемоний.  Столько  организационной  работы,  о  стольком  надо
позаботиться...
   Главный скульптор и мастер по саркофагам сложил свой метр.
   - Хорошая работа, мастер Диль, - похвалил он.
   Диль кивнул. Среди искусных ремесленников ложная  скромность  была  не  в
моде.
   - Классная команда, а? - хмыкнул скульптор, шутливо толкая его в  бок.  -
Ты маринуешь, я закатываю.
   Диль снова кивнул, на этот раз не так  уверенно.  Скульптор  взглянул  на
овальный восковой слепок, который держал в руках.
   - А вот посмертная маска могла бы быть получше, - заметил он.
   Джерн, которому впервые позволили выполнить столь ответственную работу  и
который сейчас, примостясь на углу плиты,  трудился  над  одной  из  усопших
кошек царицы, с ужасом посмотрел на него.
   - Я очень старался, - обиженно мрачно сказал он.
   - В том-то все и дело, - ответил скульптор.
   - Знаю, - печально произнес Диль, - нос, конечно, не того.
   - Скорее подбородок.
   - Подбородок тоже.
   - Да уж, ничего не попишешь.
   - Ага.
   В мрачном молчании все уставились на восковое лицо фараона. В том числе и
сам фараон.
   - Подбородок как подбородок.
   - Можно прилепить бороду, - наконец предложил Диль. - Борода все закроет.
   - А с носом что делать?
   - Снять дюйма полтора. И подправить скулы.
   - Можно...
   - Вы говорите о лице покойного царя, - в ужасе пролепетал Джерн. - Вы  не
имеете права! Люди все равно заметят и... - Он  вдруг  засомневался.  -  Они
ведь заметят?
   Мастера переглянулись.
   - Конечно заметят, - терпеливо подтвердил Диль.  -  Но  никто  ничего  не
скажет. Наоборот, люди хотят, чтобы мы... делали их лучше.
   - Не боись, - жизнерадостно успокоил главный скульптор.  -  Вряд  ли  кто
встанет и скажет: ?Ерунда это все, на самом деле он смахивал на  близорукого
цыпленка?.
   - Вот спасибо. Просто огромное спасибо.
   Фараон отошел и присел рядом с кошкой. Очевидно, люди  уважают  покойных,
только когда думают, что те их слышат.
   - Думается мне, - несколько неуверенно произнес подмастерье, - при  жизни
он был чуточку не такой, как на фресках.
   - В этом-то вся и суть, - многозначительно изрек Диль.
   Выражение большого  честного  прыщеватого  лица  Джерна  менялось  крайне
медленно - словно тени облаков проплывали над  изрытым  кратерами  пейзажем.
Его вдруг осенила мысль, что таким образом мастера  хотят  посвятить  его  в
таинства древнего искусства.
   - Вы хотите сказать, что художники тоже меняют... - начал было  он.  Диль
нахмурился:
   - Мы этого не говорили.
   Джерн постарался придать своим чертам  выражение  приличествующей  случаю
серьезности.
   - О да, - кивнул он. - Понимаю, учитель.
   - Светлая ты голова, Джерн, - сказал скульптор, хлопая его  по  спине.  -
Схватываешь налету. Сам представь,  сколько  людей  всю  жизнь  страдают  от
своего  уродства.  А  потом  представь,  насколько  ужаснее  быть  уродом  в
Загробном Мире.
   Царь Теппицимон XXVII покачал головой. ?Мало того, что при жизни  все  мы
должны выглядеть одинаково, так они еще хотят, чтобы мы  даже  после  смерти
были на одно лицо. Что за царство, что за народ!? Он  посмотрел  вниз:  душа
покойной кошк