Гоголь  кивнула
матушке.
   - Слушаю, госпожа Ветровоск.
   - Господина никогда  не  было,  так  что  зови  меня  лучше  матушкой,  -
огрызнулась та, а потом продолжила несколько более спокойно:
   - Ты сама прекрасно знаешь, что все это не  правильно.  Королевой  должна
быть она, и это справедливо. Чтобы помочь ей, ты воспользовалась  магией,  и
это тоже правильно. Но на этом и нужно остановиться. Что будет  дальше,  уже
ее дело.  Нельзя  постоянно  исправлять  все  с  помощью  магии.  С  помощью
волшебства можно лишь не давать кому-то творить зло.
   Госпожа Гоголь выпрямилась во весь свой внушительный рост.
   - Да кто ты такая, если указываешь мне, что я здесь могу делать,  а  чего
не могу?
   - Мы ее крестные, - ответила матушка.
   - Точно, - кивнула нянюшка Ягг.
   - У нас и волшебная палочка есть, - добавила Маграт.
   - Матушка Ветровоск, ты же ненавидишь  крестных,  -  усмехнулась  госпожа
Гоголь.
   - Мы относимся к другому их типу, - пожала плечами  матушка.  -  Мы  даем
людям то, что они действительно хотят, а не то, что, как  нам  кажется,  они
должны хотеть.
   Удивленные гости беззвучно  зашевелили  губами,  повторяя  и  переваривая
только что услышанное.
   - В таком случае свою роль крестных вы уже сыграли, - парировала  госпожа
Гоголь, которая соображала быстрее остальных. - И сыграли замечательно.
   - Ты невнимательно слушала, - упрекнула матушка. - Крестные бывают  самые
разные. Она  может  оказаться  хорошей  правительницей.  А  может  оказаться
плохой.  Но  выяснить  это  она  должна  самостоятельно.   Без   какого-либо
вмешательства извне.
   - А что, если я скажу нет?
   - Наверное, нам тогда  придется  продолжить  исполнять  свои  обязанности
крестных, - промолвила матушка.
   - Да  ты  хоть  представляешь,  сколько  мне  пришлось  трудиться,  чтобы
победить? - надменно вопросила госпожа Гоголь. - Знаешь,  сколького  я  себя
лишила?
   - Зато теперь ты выиграла. Стало быть, делу конец, - сказала матушка.
   - Ты что, матушка Ветровоск, бросаешь мне вызов?
   Несколько мгновений матушка колебалась, но  потом  расправила  плечи.  Ее
руки чуть разошлись в стороны -  едва  заметно.  Нянюшка  и  Маграт  немного
отодвинулись от нее.
   - Если тебе так хочется.
   - Мое вуду против твоей... головологии?
   - Как пожелаешь.
   - А какова ставка?
   - Больше никакой магии в орлейских делах, - решительно ответила  матушка.
- Никаких сказок. Никаких крестных. Люди должны сами решать - что  добро,  а
что зло, что правильно, а что не правильно.
   - Идет.
   - И ты отдаешь мне Лили Ветровоск.
   Госпожа Гоголь так шумно набрала воздуха в грудь, что это было слышно  во
всем зале.
   - Никогда!
   - Гм, вот как? - спросила матушка. -  Стало  быть,  ты  все-таки  боишься
проиграть?
   - Просто не хочется прибегать  к  крайним  мерам,  матушка  Ветровоск,  -
ухмыльнулась госпожа Гоголь. - Ведь тебе может быть больно.
   - Вот и не прибегай к ним, - согласилась матушка. -  Я  очень  не  люблю,
когда мне больно.
   - Я против поединков, - встряла вдруг Элла. Обе  соперницы  взглянули  на
нее.
   - Теперь ведь она правительница, верно? - осведомилась матушка. - Значит,
мы должны ее слушаться?
   - Я покину  город,  -  сказала  госпожа  Гоголь,  снова  поворачиваясь  к
матушке, - но Лилит моя.
   - Нет.
   Госпожа Гоголь полезла в сумку и достала оттуда тряпичную куклу.
   - Видишь вот это?
   - Ну, вижу, - ответила матушка.
   - Эта кукла предназначена для нее. Не  хотелось  бы,  чтобы  кукла  стала
тобой.
   - Прошу прощения, госпожа Гоголь, - твердо отозвалась  матушка,  -  но  у
меня есть долг, и я ему следую.
   - Ты умная женщина, матушка Ветровоск, однако сейчас ты очень  далеко  от
дома.
   Матушка равнодушно пожала плечами. Госпожа Гоголь держала куклу за талию.
У куклы были сапфирово-голубые глаза.
   - Тебе известно о магии зеркал?  Так  вот,  матушка  Ветровоск,  это  моя
разновидность зеркала.
   Эту куклу я могу сделать тобой. А потом я могу заставить ее страдать.  Не
вынуждай меня делать это. Прошу.
   - Увы, госпожа Гоголь. Но иметь дело с Лили буду я.
   - Честно говоря,  Эсме,  я  бы  на  твоем  месте  вела  себя  поумнее,  -
пробормотала нянюшка Ягг. - В этих делах она мастерица.
   - По-моему, она может быть очень жестокой,  -  поделилась  своим  мнением
Маграт.
   - Я не испытываю к госпоже Гоголь ничего, кроме глубочайшего уважения,  -
откликнулась матушка. - Прекрасная женщина. Но слишком много говорит. Будь я
на ее месте, я бы прямо сейчас вонзила в эту штуку пару длинных ногтей.
   - Так бы уж и вонзила, - хмыкнула нянюшка.  -  Все-таки  хорошо,  что  ты
добрая, правда?
   - Правда, - кивнула матушка и снова повысила голос.  -  Я  иду  за  своей
сестрой, госпожа Гоголь. Это дело семейное.
   Она решительно направилась к лестнице.
   Маграт вытащила палочку.
   - Если кое-кто хоть что-нибудь сделает нашей матушке, остаток жизни  этой
"кое-кому" придется провести круглой и  оранжевой,  с  семечками  внутри,  -
посулила она.
   - Вряд ли Эсме одобрит, если ты сотворишь что-нибудь подобное, -  сказала
нянюшка. - Не волнуйся. Не верит  она  во  все  эти  штучки  с  булавками  и
куклами.
   - Да она вообще ни во что не верит. Только какое это имеет  значение?!  -
воскликнула Маграт. - Главное, что госпожа Гоголь этому верит! Это ее магия!
И это она должна верить!
   - Думаешь, Эсме этого не понимает? Матушка Ветровоск была  уже  у  самого
подножия лестницы.
   - Матушка Ветровоск!
   Та оглянулась.
   Госпожа Гоголь держала в руке длинную щепку. Безнадежно покачав  головой,
она воткнула ее в ступню куклы.
   У всех на глазах Эсме Ветровоск пошатнулась.
   Еще одна щепка была воткнута в тряпичную руку.
   Матушка  медленно  подняла  руку  и,  прикоснувшись  к  больному   месту,
вздрогнула. Но потом, слегка прихрамывая, она продолжила свое "восхождение.
   - Следующим может стать сердце, матушка Ветровоск! -  крикнула  ей  вслед
госпожа Гоголь.
   - Не сомневаюсь. У тебя хорошо получается. И тебе это прекрасно известно,
- не поворачиваясь, бросила матушка.
   Госпожа Гоголь воткнула еще одну щепку  во  вторую  ногу  куклы.  Матушка
осела и вцепилась в перила. Рядом с ней горел один из факелов.
   - В следующий раз! - предупредила госпожа Гоголь. - Ты поняла?  Следующий
раз - последний. Я не шучу!
   Матушка обернулась.
   Сотни лиц были устремлены в ее сторону.
   Когда же она заговорила,  голос  ее  был  таким  тихим,  что  приходилось
вслушиваться.
   - Я знаю, что ты способна на это, госпожа Гоголь. Ты действительно веришь
в свои силы. Ну-ка, напомни мне еще раз: мы, кажется, спорили на Лили? И  на
город?
   - Какое значение имеет это теперь? - удивилась госпожа Гоголь. - Разве ты
не сдаешься?
   Матушка Ветровоск сунула мизинец в ухо и задумчиво им там покрутила.
   - Нет, - ответила она. - Даже не собиралась. Ты смотришь, госпожа Гоголь?
Внимательно смотришь?
   Ее  взгляд  скользнул  по  присутствующим  и  на  какую-то  долю  секунды
задержался на Маграт.
   Потом она медленно подняла руку и по локоть погрузила ее в пламя горящего
факела.
   И кукла в руках Эрзули Гоголь вдруг вспыхнула.
   Она продолжала полыхать даже после того, как колдунья вуду  вскрикнула  и
уронила ее на пол. И горела до тех пор, пока нянюшка Ягг, насвистывая что-то
сквозь  зубы,  не  вылила  на  нее  принесенный  с  буфетного  стола  кувшин
фруктового сока. Только после этого кукла потухла.
   Матушка вытащила руку из огня. На руке не осталось ни следа.
   - Вот это и есть головология, - сказала она. - Вот что имеет значение.  А
все остальное просто чепуха. Надеюсь, я не обожгла тебя, а, госпожа Гоголь?
   Она снова двинулась вверх по лестнице.
   Госпожа  Гоголь  безмолвно  уставилась  на  мокрые  обгорелые   лохмотья,
оставшиеся от куклы. Нянюшка Ягг дружелюбно похлопала ее по плечу.
   - Как она это сделала? - спросила госпожа Гоголь.
   - А она ничего не делала. Наоборот, позволила тебе все сделать за нее,  -
ответила нянюшка. - С Эсме Ветровоск нужно держать ухо востро.  Хотелось  бы
мне посмотреть, что сталось бы с одним из  этих  зен-мудистов,  возникни  он
когда-нибудь против нее.
   - И при этом она добрая? - уточнил барон Суббота.
   - Ага, - кивнула нянюшка. - Забавно все-таки, как оно  иной  раз  бывает,
правда?
   Нянюшка задумчиво посмотрела на пустой кувшин из-под фруктового сока.
   -  Чего  здесь  не  хватает,  -  произнесла  она  тоном  человека,  после
длительных и серьезных размышлений наконец приходящего к заключению,  -  так
это бананов, рома и всего остального...
   Увидев, что нянюшка решительно направляется  в  сторону  дайкири,  Маграт
едва у спела ухватить ее за платье.
   - Потом успеешь, - возразила она. - Лучше пошли  за  матушкой.  Вдруг  ей
понадобится наша помощь?!
   - Вот уж это навряд ли, - махнула рукой нянюшка. -  Не  завидую  я  Лили,
когда Эсме доберется до нее.
   - Но я в жизни  не  видела  матушку  такой  возбужденной!  -  воскликнула
Маграт. - Может ведь что угодно случиться.
   - Надеюсь, так оно и будет, - ответила нянюшка.
   А потом со значением кивнула лакею, который, будучи человеком понятливым,
тут же подлетел к ней.
   - Но ведь она может сделать что-нибудь... ужасное!
   - И отлично. Ей всегда этого хотелось, - сказала нянюшка. - Айн банановый
дакири, махатма данке, вуле ву.
   - Ничего отличного не вижу, - настаивала Маграт.
   - Ой, ну ладно, ладно... - сдалась  нянюшка.  Пустой  кувшин  она  сунула
барону Субботе, который машинально принял этот дар.
   - Решили сходить туда, разобраться, что да как, - пояснила нянюшка Ягг. -
Уж извините. А вы тут продолжайте пока... если еще осталось, чем продолжать.
***

   После того как ведьмы поднялись по лестнице и скрылись из  вида,  госпожа
Гоголь, нагнувшись, подняла с пола мокрые остатки своей куклы.
   Один или двое из гостей кашлянули.
   - И это все? - спросил барон. - Двенадцать лет псу под хвост?
   - Принц мертв, - ответила госпожа Гоголь. - Справедливость восстановлена.
   - Но ведь ты обещала, что отомстишь ей за меня, - напомнил барон.
   - Ей отомстит кое-кто другой, - пожала плечами госпожа Гоголь  и  бросила
куклу на пол. - Лилит боролась со мной двенадцать лет, и  у  нее  ничего  не
вышло. А эта даже не вспотела. Так что не хотелось бы мне сейчас оказаться в
шкуре Лилит.
   - Значит, ты не держишь своего слова?!
   - Держу. Должна же я хоть что-то держать. Госпожа Гоголь обняла  Эллу  за
плечи.
   - Ну вот, девочка моя, - сказала она. - Это твой дворец.  Твой  город.  И
здесь не найдется ни единого человека, который посмел бы отрицать это.
   Она обвела взглядом гостей. Кое-кто попятился.
   Элла посмотрела на Субботу.
   - У меня такое чувство, что я тебя знаю, - объявила она и  повернулась  к
госпоже Гоголь. - И тебя тоже, - добавила  она.  -  Я  видела  вас  обоих...
раньше. Наверное, очень давно, да?
   Барон Суббота уже открыл было рот, собираясь что-то сказать,  но  госпожа
Гоголь подняла руку.
   - Мы обещали, - напомнила она. - Никакого вмешательства.
   - Даже с нашей стороны?
   - Даже с нашей стороны. - Она снова повернулась к Элле. - Мы просто люди.
   - Ты хочешь сказать... - недоуменно проговорила Элла.  -  Я  столько  лет
ишачила на самой обычной кухне... А теперь... Вдруг я  стала  правительницей
города? Раз - и стала?
   - Именно так.
   Элла в глубокой задумчивости уставилась себе под ноги.
   - И что бы я  ни  повелела,  люди  будут  это  исполнять?  -  простодушно
поинтересовалась она. Из толпы донеслись нервные покашливания.
   - Будут, - кивнула госпожа Гоголь.
   Еще некоторое время Элла стояла, вперившись в пол и грызя ноготь большого
пальца. Наконец она подняла голову.
   - Тогда первым  делом  закончим  этот  бал.  И  немедленно!  Я  собираюсь
отправиться на карнавал. Всегда  хотела  потанцевать  на  карнавале.  -  Она
обвела взглядом обеспокоенные лица.  -  Кто  не  хочет,  может  не  идти,  -
добавила она.
   Дворяне Орлей были людьми достаточно опытными и прекрасно  понимали,  как
надо поступать, когда твой правитель говорит, что ты вовсе не обязан  что-то
там делать.
   Уже через несколько минут зал опустел. В нем остались только трое.
   - Но... но... я жаждал мести, - выдавил барон. - Я желал смерти. Я хотел,
чтобы наша дочь получила власть.
   - ПОПАДАНИЕ - ДВА ИЗ ТРЕХ. НЕ ТАКОЙ УЖ ПЛОХОЙ РЕЗУЛЬТАТ.
   Госпожа Гоголь и барон обернулись. Смерть поставил свой стакан  и  шагнул
вперед.
   Барон Суббота выпрямился.
   - Я готов идти с тобой, - поклонился он.
   Смерть пожал плечами. Тем самым он, казалось, показывал,  что  лично  ему
все равно, готов кто-то там или нет.
   - Но мне удалось-таки оттянуть встречу с тобой, - гордо добавил барон.  -
На целых двенадцать лет! - Он обнял Эрзули за плечи. - Когда  меня  убили  и
бросили в реку, мы украли у тебя мою жизнь!
   - ТЫ ВСЕГО-НАВСЕГО ПЕРЕСТАЛ ЖИТЬ. НО ВМЕСТЕ С ТЕМ ТЫ И НЕ УМИРАЛ.  ПРОСТО
Я ЗА ТОБОЙ НЕ ПРИХОДИЛ.
   - Вот как?
   - ВСТРЕЧА С ТОБОЙ У МЕНЯ НАЗНАЧЕНА НА СЕГОДНЯШНИЙ ВЕЧЕР.
   Барон передал свою трость госпоже  Гоголь.  Снял  высокую  черную  шляпу.
Скинул с плеч фрак.
   В складках фрака еще потрескивала энергия.
   - Нет больше барона Субботы, - возвестил он.
   - МОЖЕТ БЫТЬ. А СИМПАТИЧНАЯ ШЛЯПА, КСТАТИ.
   Барон повернулся к Эрзули.
   - Ну, думаю, мне пора.
   - Да.
   - А ты что будешь делать?
   Колдунья вуду взглянула на цилиндр, который держала в руках.
   - Вернусь на болото, - ответила она.
   - Ты можешь остаться здесь. Не доверяю я этой чужеземной ведьме.
   - Зато я доверяю. Поэтому и вернусь на болото.  Некоторые  сказки  должны
заканчиваться. Кем бы Элла ни стала, ей придется взрослеть самостоятельно.
   До бурых густых вод реки идти было совсем недалеко.
   На берегу барон остановился.
   - И теперь она будет жить долго и счастливо, да? - спросил Суббота.
   - НЕ ЗНАЮ. ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, НА БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ У МЕНЯ С НЕЙ  ВСТРЕЧИ  НЕ
ЗАПЛАНИРОВАНО.
   Так заканчиваются сказки.
   Злая  ведьма  побеждена,  бедная  принцесса-замарашка  вступает  в   свои
законные права, королевская власть  восстановлена.  Возвращаются  счастливые
денечки. Счастливые отныне и вовек. И  на  этом  обычно  все  заканчивается.
Жизнь замирает.
   Сказки хотят заканчиваться. Им-то наплевать, что будет дальше...

***

   Нянюшка Ягг, тяжело пыхтя, спешила по коридору.
   - Никогда еще не видела Эсме  такой,  -  призналась  она.  -  В  каком-то
забавном она настроении. Такая Эсме Ветровоск опасна  даже  для  самой  Эсме
Ветровоск.
   - Прежде всего она  представляет  опасность  для  окружающих,  -  сказала
Маграт. - Она же...
   Вдруг перед ними, прямо посреди коридора, возникли фигуры змееженщин.
   Ведьмы резко затормозили.
   - Давай посмотрим на это  с  точки  зрения  простой  логики,  -  негромко
предложила нянюшка. - Ну что они могут нам сделать?
   - Терпеть не могу змей, - тихо отозвалась Маграт.
   - Само собой, само  собой,  у  них  ведь  эти  самые,  как  их,  зубы,  -
нравоучительно промолвила нянюшка, будто проводя семинар.  -  Даже,  скорее,
клыки. Ладно, девочка, пойдем. Посмотрим, нет ли тут обходной дороги.
   - Я их ненавижу!
   Нянюшка потянула Маграт за собой, но та не двинулась с места.
   - Пошли\ - Я их и правда ненавижу.
   - Поверь мне, издали ненавидится еще лучше. Бежим!
   Сестры были уже совсем рядом. Они не шли, они скользили. Но, наверное,  у
Лили не было возможности хорошенько сосредоточиться, поэтому  сейчас  сестры
больше, чем когда-либо, походили на змей. Нянюшке даже показалось,  что  она
различает у них под кожей очертания чешуек.  Да  и  подбородки  какие-то  не
такие...
   - Маграт!
   Одна из сестер потянулась к  молоденькой  ведьмочке.  Маграт  вздрогнула.
Змеесестра открыла пасть.
   Маграт подняла голову и будто бы во сне так врезала змееженщине,  что  та
отлетела на несколько футов назад.
   Этот удар не был описан ни в одном из путеводителей по Дорогам  и  Путям.
Никто никогда не изображал его в виде рисунка и не упражнялся перед зеркалом
с  повязкой  на  голове.  Прием  этот  брал  свое  начало  в  наследственных
рефлексах, он был рожден чистым, незамутненным инстинктом самосохранения.
   - Палочку доставай! - крикнула нянюшка, бросаясь вперед. - Нечего с  ними
ниндзячиться! У тебя же есть палочка! Вот и воспользуйся ею!
   Вторая змея инстинктивно повернула  голову,  следя  за  нянюшкой.  Однако
инстинкт не всегда является ключевым элементом для  выживания,  поскольку  в
этот самый момент Маграт огрела ее  по  затылку.  Волшебной  палочкой.  Змея
осела на пол, теряя при этом форму.
   Основная проблема ведьм заключается в том, что они никогда  не  бегут  от
того, что по-настоящему ненавидят.
   А основная проблема с загнанными в угол маленькими  пушистыми  зверушками
состоит в том, что один из этих невинных зверьков на поверку может оказаться
мангустом.

***

   Матушка Ветровоск никогда не понимала - и что такого особенного в  полной
луне? Просто большой светлый  круг,  и  ничего  больше.  А  лунное  затмение
означает всего-навсего, что некоторое время будет темно хоть глаз коли.
   Но когда луна находится ровно на полпути между этими  двумя  состояниями,
когда она повисает точнехонько между мирами света и тьмы, когда  луна  живет
на грани... быть может, вот он, тот  самый  момент,  когда  ведьма  способна
поверить в луну.
   И как раз сейчас над болотными туманами плыл полумесяц.
   Зеркала в гнездышке Лили отражали холодный свет. К стене были  прислонены
три помела.
   Матушка взяла свою метлу. Одежда на ней была не того цвета, да и шляпа ее
бесследно сгинула в пасти какого-то хулигатора... Так приятно  почувствовать
под рукой что-то знакомое, родное.
   Ее окружало безмолвие.
   - Лили!  -  мягко  позвала  матушка.  Из  зеркал  на  нее  таращились  ее
собственные отражения.
   - Все может закончиться прямо сейчас, - продолжала матушка. - Ты возьмешь
мое помело, а я возьму метлу Маграт. Гитино помело  легко  выдержит  двойной
вес. И госпожа Гоголь пообещала, что не будет преследовать  тебя.  С  ней  я
договорилась. Ведьм стало мало, так что в Овцепиках тебя с радостью  примут.
И больше тебе не придется быть крестной. Не нужно будет убивать людей только
для того, чтобы их дочерей можно было вставить в сказку. Я ведь знаю,  зачем
ты все это устроила. Давай вернемся домой. Это предложение, от  которого  ты
не сможешь отказаться.
   Зеркало бесшумно скользнуло в сторону.
   - Ты пытаешься проявить ко мне доброту? - спросила Лили.
   - Только не подумай, что мне это так легко дается, - ответила матушка уже
более нормальным голосом.
   Когда Лили шагнула наружу, ее платье громко зашуршало в темноте.
   - Итак, - сказала  она,  -  значит,  ты  все-таки  взгрела  эту  болотную
колдунью.
   - Нет.
   - Но сюда пришла ты, а не она.
   - Да.
   Лили взяла из рук матушки помело и принялась его рассматривать.
   - Никогда не пользовалась этими штуками, - наконец призналась она. - Что,
просто садишься на него и - вперед?
   - Ну, чтобы взлететь на этом помеле, тебе сначала  придется  как  следует
разбежаться, - хмыкнула матушка. - Но общий принцип примерно похож.
   - Гм. А ты знаешь, что символизирует помело? - спросила Лили.
   - Что-то связанное с майскими деревьями, народными песнями и прочим в том
же роде? - уточнила матушка.
   - Ода.
   - Тогда я даже слышать об этом не желаю.
   - Уж конечно, - хихикнула Лили. - Ты всегда избегала подобных вещей.  Она
вернула помело.
   - Я остаюсь здесь, - объявила она. - Может, госпожа  Гоголь  и  придумала
какой-то новый фокус, но это еще не значит, что она победила.
   - Никаких фокусов больше не  будет.  Все  ведь  закончилось,  -  пояснила
матушка. - Так все и происходит, когда превращаешь мир в сказки.  Не  стоило
тебе это делать. Нельзя обращаться с людьми так,  будто  они  персонажи  или
неодушевленные предметы. Но если ты все-таки ввязалась в это дело, то должна
отдавать себе отч