нно помогла нянюшка.
   Она с нетерпением наблюдала за созреванием булочек.
   - Вот именно. Достойная, честная пища. А взять то, что мы  ели  на  обед?
Ничего не скажу, вкусно, - милостиво согласилась матушка.  -  Разумеется,  в
заграничном  смысле  этого  слова.  Так  они  ж  называли  это  "куйссес  де
греннолль", а кому ведомо, что сие означает?
   - Лягушачьи лапки, - не подумав перевела нянюшка.
   Тишину заполнило необычайно потяжелевшее  дыхание  матушки.  Лицо  Маграт
стремительно залила зеленоватая бледность. Ситуация была критической - давно
уже нянюшке Ягг не приходилось соображать так быстро.
   - Конечно, это были не настоящие лягушачьи лапки, - поспешно  исправилась
она. - Ну, это вроде как "ежики" - там же не настоящие ежи, а на самом  деле
мясной фарш и хлеб. Просто название такое смешное.
   - Не вижу ничего смешного, - заявила матушка.
   Она повернула голову и посмотрела на булочки.
   - По крайней мере, булочки им вряд ли удастся испоганить, - сказала  она.
- Как они, кстати, в здешних местах называются?
   - Куроссаны вроде бы, - ответила нянюшка.
   От комментариев  матушка  воздержалась.  С  мрачным  удовлетворением  она
принялась наблюдать за хозяином гостиницы. Тот наконец довел булочки до  ума
и наградил матушку Ветровоск доброжелательной улыбкой.
   - Ага, сейчас, жди! - хмыкнула она. - Они у него там  бухнут,  одни  боги
знают, что внутри понапихано, а он еще надеется, что мы их будем есть!

***

   Возможно, со  временем  при  помощи  какого-нибудь  там  демографического
исследования и станет возможным нанести на карту маршрут  путешествия  ведьм
через континент. Спустя много лет в каких-нибудь тихих,  увешанных  связками
лука кухнях, в  сонных  деревушках,  притулившихся  среди  нагретых  солнцем
холмов, вам, возможно, удастся отыскать таких  поваров,  которые  не  станут
вздрагивать при вашем виде и не будут прятаться за дверью всякий раз,  когда
в их кухни попытается войти какой-нибудь незнакомец.

   "Дарагой Джейсон, Сдесъ априделенна типлей, Маграт гаварит што эта патаму
што удаляемся am Пупа и што забавна,  деньги  тута  абсалютна  другие.  Нада
минятъ наши деньги на другие деньги ка-торые все разные и  памоиму  какие-то
не правильные. Абычна мы давиряим их минятъ Эсме, она всигда  миняит  их  на
удивление дораго, Маграт  гаварит  што  напишит  книгу  пад  названием  "Как
Путишествавать на Доллар в День" причем  на  один  и  тот  же  доллар.  Эсме
начина-ит вести себя как эти самые чужесранцы,  вчи-ра  она  снила  шаль,  а
скоро наверна начнет атплясывать на столах. Эта рисунок знаминитава маета, а
можит и не знаминава вовсе. С любовью, МАМА".

   Солнце заливало жаркими лучами мощеную улицу. Особенно тяжело приходилось
уютному дворику небольшой гостиницы.
   - Даже трудно представить, - сказала Маграт, - что дома у нас осень.
   - Свиньор! Ун бутыль де вино, мыль патрон! Не понявший  ни  слова  хозяин
гостиницы был по натуре добродушным человеком, совершенно  не  заслуживавшим
того, чтобы его обзывали свиньо-ром.  И  тем  не  менее  он  одарил  нянюшку
радушной улыбкой. Он готов был улыбаться всякому, кто обладает  способностью
столько выпить.
   - Не нравится мне, что они вытаскивают  столы  на  улицу.  Не  одобряю  я
этого, - сказала матушка Ветровоск, хотя и без особой горячности.
   День был теплым и приятным. Не то чтобы она не любила осень - она  всегда
с нетерпением ждала наступления этого времени года, - однако в ее преклонные
годы всегда приятно узнать, что осень-таки наступила,  но  где-то  за  сотню
миль от тебя.
   Под столом, развалившись на спине и задрав  лапы  кверху,  дремал  Грибо.
Время от времени он дергался, сражаясь во сне с волками.
   - В записках Жалки  говорится,  -  произнесла  Маграт,  осторожно  листая
заскорузлые  страницы,  -  что  на  исходе  лета  здесь  устраивают   особую
традиционную церемонию, во время которой через весь город  проносится  стадо
быков.
   - Пожалуй, стоит взглянуть, - кивнула матушка Ветровоск. -  А  зачем  они
это делают?
   - Затем,  чтобы  молодые  люди  могли  вдоволь  погоняться  за  быками  и
показать, какие они храбрецы, - объяснила Маграт. - И  чего-то  они  у  этих
быков отрывают.
   По морщинистому лицу нянюшки  Ягг  пробежала  целая  гамма  разнообразных
выражений, словно тени от облаков пронеслись над вулканической равниной.
   - Звучит довольно странно, - наконец сказала она. - А зачем это им?
   - В подробности она не вдается, - ответила Маграт. Ведьмочка  перевернула
страницу и, молча шевеля губами, продолжила чтение. - Что такое "кохонес"?
   Ведьмы лишь пожали плечами.
   - Ты на выпивку не налегай, - сказала матушка,  когда  официант  поставил
перед нянюшкой Ягг очередную бутылку. - Я бы на  твоем  месте  не  больно-то
доверяла всякому зеленому пойлу.
   - Да никакая это и  не  выпивка,  -  возразила  нянюшка.  -  На  этикетке
говорится, что она сделана из трав. А из одних  трав  порядочного  пойла  не
сделаешь. Попробуй капельку.
   Матушка поднесла открытую бутылку к носу.
   - Пахнет анисовым семенем, - сообщила она.
   - На бутылке написано "Абсент", - сказала нянюшка.
   - О,  это  у  них  так  полынь  называется,  -  заявила  Маграт,  здорово
разбиравшаяся во всяких травах. - В моем травнике говорится, что она  хорошо
помогает от расстройств желудка и избавляет от тошноты.
   - Ну вот, а я о  чем  толкую?  -  обрадовалась  нянюшка.  -  Травки.  Это
практически лекарство. - Она налила своим товаркам  по  изрядной  порции.  -
Прими-ка, Маграт. Знаешь, как грудь греет, а тебе это не повредит, вон какая
тощая.
   Матушка Ветровоск незаметно полускинула сапоги. А  еще  она  прикидывала,
как бы снять кофту. Двух будет вполне достаточно.
   - Пожалуй, нам пора, - сказала она.
   - Лично я по горло сыта метлами, - промолвила нянюшка. -  Как  посижу  на
помеле больше двух часов, так потом круп не разогнуть.
   Она выжидающе взглянула на товарок.
   - Круп - это по-заграничному задница, - добавила она. - Вообще забавно, в
некоторых заграницах зад как только не обзывают: где-то зад - это  седалище,
а в другом месте седалище - это мясистые лепестки лотоса. То-то смеху!
   - Прям животики надорвешь, - мрачно отозвалась матушка.
   - Река здесь довольно широкая, - заметила Маграт. - И  я  видела  большие
корабли. Ни разу не плавала на  настоящем  корабле.  Представляете?  Ну,  на
таком, который так легко не потонет...
   - По-моему, метлы ведьмам как-то больше к лицу, - промолвила матушка,  но
без особой убежденности.
   Столь обширным международным анатомическим словарем, как нянюшка Ягг, она
не располагала, но те части ее тела, в знании названий  которых  она  бы  не
призналась ни за что на свете, определенно нуждались в отдыхе.
   - Видала я эти корабли,  -  сказала  нянюшка.  -  Навроде  больших  таких
здоровенных плотов, а на них дома. Даже  и  не  замечаешь,  что  плывешь  на
корабле, Эсме. Эй, что это он делает?
   Хозяин гостиницы поспешно выбежал на улицу и принялся затаскивать столики
внутрь. Он кивнул нянюшке Ягг и  довольно  настойчиво  попытался  что-то  ей
втолковать.
   - Кажется, он хочет, чтобы мы перебрались внутрь, - догадалась Маграт.
   - А мне и здесь хорошо, - пожала плечами матушка. - БЛАГОДАРСТВУЙТЕ,  МНЕ
И ЗДЕСЬ ХОРОШО, - повторила она медленно и громко.
   - Эй, ты не вздумай и наш утащить! - рявкнула нянюшка, ударяя по  столику
кулаком.
   Хозяин что-то быстро заговорил и указал рукой куда-то вдоль улицы.
   Матушка Ветровоск и Маграт вопросительно взглянули  на  нянюшку  Ягг.  Та
пожала плечами.
   - Ничего не поняла, что он там бормочет! - призналась она.
   - БЛАГОДАРСТВУЙТЕ, МЫ ЗДЕСЬ ПОСИДИМ, - сказала матушка.
   Несколько мгновений они с хозяином глядели  друг  на  друга.  Наконец  он
сдался, в отчаянии всплеснул руками и исчез в доме.
   - Думают, если  ты  женщина,  так  тобой  можно  вертеть  как  хочешь,  -
возмутилась Маграт.
   Она незаметно подавила отрыжку и снова  взялась  за  зеленую  бутылку.  В
груди в самом деле разгоралось тепло. "Может, хоть чуточку вырастет? "  -  с
тайной надеждой подумала Маграт.
   - Что верно, то верно. А знаете что? - спросила нянюшка  Ягг.  -  Прошлой
ночью я забаррикадировалась в комнате, так вот,  ни  один  мужчина  даже  не
попробовал ко мне ворваться.
   - Ну, Гита Ягг, иногда ты... - тут матушка  осеклась,  увидев  что-то  за
спиной нянюшки.
   - По улице движется целое стадо коров, - возвестила она.
   Нянюшка развернула свой стул.
   - Должно  быть,  это  те  самые  быки,  о  которых  упоминала  Маграт,  -
догадалась она. - Наверное, стоит посмотреть.
   Маграт подняла глаза. Изо всех окон вторых этажей высовывались люди.  Она
увидела быстро приближающуюся массу рогов, копыт и распаленных туш.
   - Эти людишки смеются над нами, - укоризненно сказала она.
   Лежащий под столом Грибо пошевелился и перекатился на бок. Он открыл свой
единственный глаз, сфокусировал взгляд на приближающихся быках  и  поднялся.
Кажется, намечалась потеха.
   - Смеются? - переспросила матушка и обвела взглядом улицу.
   Торчащие в окнах люди, похоже, и впрямь веселились как могли.
   У матушки сузились глаза.
   - Так, ведем себя как ни в чем не бывало... - велела она.
   - Но это довольно большие быки, - нервно констатировала Маграт.
   - К нам это не имеет  никакого  отношения,  -  отрезала  матушка.  -  Нас
абсолютно не касается, над чем там  потешаются  какие-то  чужеземцы.  Ну-ка,
передай мне это ваше травяное вино.

***

   Насколько Лагро те Кабане, хозяин гостиницы, помнил события того дня, все
развивалось примерно следующим образом.
   Было как раз время Бычачьего Коса.  А  эти  сумасшедшие  бабы  продолжали
сидеть и глушить абсент так, будто это простая вода! Он попытался увести  их
в дом, но самая старая из них, худая как палка, взяла да  наорала  на  него.
Поэтому он плюнул и ушел, хотя и оставил дверь открытой  -  когда  на  улице
появлялось стадо быков, за которым неслась толпа городской  молодежи,  люди,
как правило, начинали соображать  быстрее.  Тот  из  парней,  кто  умудрялся
схватить большую алую розетку, красующуюся  между  рогами  самого  огромного
быка, становился почетным гостем общегородского праздника плюс - Лагро  даже
улыбнулся при воспоминании о событиях сорокалетней давности - получал  право
вступить в неформальные, но весьма приятные  отношения  с  самыми  красивыми
девушками города, обычно продолжающиеся довольно долго и после этого...
   А сумасшедшие бабы все продолжали сидеть...
   Бык, бежавший первым, вдруг  почувствовал  себя  как-то  неуверенно.  При
нормальном развитии событий он должен  был  взреветь  и  начать  рыть  землю
копытами, чтобы потенциальные жертвы устрашились, растерялись  и  вприпрыжку
побежали прочь, но сейчас он был совершенно сбит с толку полным  отсутствием
внимания со стороны жертв. Но и не это  было  главной  проблемой  -  главной
проблемой были двадцать несущихся следом за ним других быков.
   Но даже это перестало  быть  его  главной  проблемой,  поскольку  ужасная
старуха - та, что в черном, - встала, что-то пробормотав  при  этом,  и  что
было сил гвозданула его между глаз. В то же мгновение другая ужасная старуха
- та, что покорена-стей и желудок которой  был  совершенно  невосприимчив  к
спиртному и вместителен, как бочка,  -  со  смехом  опрокинулась  вместе  со
стулом на спину, а молодая - то есть та, что была помоложе двух остальных, -
принялась махать на быков руками, будто это были не быки, а утки.
   И тут улица заполнилась удивленными и  разъяренными  животными,  а  также
множеством испуганно кричащих молодых людей. Одно дело - гнаться  за  стадом
перепуганных быков, и совсем другое - вдруг обнаружить, что быки  неожиданно
пытаются развернуться и броситься в обратном направлении.
   Хозяин гостиницы, пребывая в  безопасности  собственной  спальни,  слышал
доносящиеся с улицы крики, которыми  обменивались  эти  ужасные  иностранки.
Приземистая смеялась и время от времени издавала что-то вроде боевого клича:
"Ты-имкрикниЛошадиноесловоЭсме!"  А  потом   та,   что   помоложе,   которая
проталкивалась сквозь стадо так, будто быть забоданной до смерти - это  удел
других людей, но никак не ее, добралась наконец до главного быка и  сняла  у
него со лба розетку так же походя, как старушка вытаскивает занозу  из  лапы
своего кота. А потом она недоуменно уставилась на  внезапно  доставшееся  ей
украшение - словно не знала, что это такое и что с ним делать...
   Наступившая тишина подействовала даже на  быков.  Их  крошечные,  убогие,
налитые кровью мозги почуяли что-то неладное. Быки растерялись.
   К счастью, три ужасные женщины в тот же день отплыли на корабле  -  после
того   как   одна   из   них   спасла   своего   кота,    который,    загнав
стадвадцатикилограммового быка в угол, упорно  пытался  подбросить  огромную
тушу над головой и поиграть с нею.
   В тот вечер Лагро те Кабане старался быть особенно, особенно добр к своей
старухе-матери.
   А в следующем году в городке устроили праздник  цветов,  и  больше  никто
никогда даже не заикался о Бычачьем Косе.
   По крайней мере, в присутствии мужчин.

***

   Огромное колесо шлепало лопастями по густому  коричневому  супу,  который
здесь назывался рекой. Движителем служили несколько дюжин  троллей,  которые
тащились по бесконечной круговой дорожке под навесом. С деревьев на  далеких
берегах доносилось птичье пение. Над водой  разливался  аромат  экзотических
цветов, забивавший - но, к сожалению, не совсем - смрадный запах самой реки.
   - Вот это, - сказала нянюшка Ягг, - совсем другое дело.
   Удобно расположившись в шезлонге, она повернула  голову  и  взглянула  на
матушку Ветровоск, брови которой были сдвинуты в глубокой сосредоточенности.
Матушка читала.
   Губы нянюшки растянулись в недоброй улыбке.
   - Знаешь, как называется эта река? - спросила она.
   - Нет.
   - Она называется Река Вье.
   - И что?
   - А знаешь, что это значит?
   - Нет.
   - Старый рек. Или, если точнее, Старая  река  мужского  пола,  -  сказала
нянюшка.
   - Как это?
   - В заграницах даже слова разнополые, - с надеждой сообщила нянюшка.
   Но матушка даже глазом не повела.
   - А чего еще от них ждать? - пробормотала она. Нянюшка поникла.
   - Это ведь одна из тетрадок Дезидераты?
   - Ага, - кивнула матушка. Она культурно  облизала  палец  и  перелистнула
страницу.
   - А куда делась Маграт?
   - Пошла прилечь в каюте, - не поднимая глаз, ответила матушка.
   - Опять животом мучается?
   - Нет, на сей раз головой. Помолчи, Гита, не видишь - читаю.
   - Про что? - живо осведомилась нянюшка.  Матушка  Ветровоск  вздохнула  и
заложила пальцем недочитанную страницу.
   - Про то место, куда мы направляемся, - пояснила она. - Про Орлею.  Жалка
Пуст пишет, что там царит декаданс.
   Улыбка на лице нянюшки казалась приклеенной.
   - Неужели? - сказала она. - Так это ведь хорошо, правда? Я еще никогда не
бывала в большом городе.
   Матушка Ветровоск молчала. Ее одолевали раздумья. Она не была  уверена  в
значении слова "декаданс", однако не допускала и  мысли,  что  речь  идет  о
каком-нибудь там "десятичном танце", который любят танцевать жители  города.
Но как бы то ни было, Жалка Пуст сочла  необходимым  это  слово  употребить.
Вообще-то, матушка  Ветровоск  не  больно  доверяла  письменному  слову  как
источнику информации, но сейчас у нее просто не было выбора.
   Лично у нее слово "декаданс" ассоциировалось с чем-то таким,  что  делают
за плотными, хорошо задернутыми шторами.
   - А еще она пишет,  что  это  город  искусств,  мудрости  и  культуры,  -
добавила матушка.
   - Тогда нам ничто не грозит, - уверенно заметила нянюшка.
   - И еще пишет, что особенно он славится красотой своих женщин.
   - Значит, все в порядке - мы придемся как раз ко двору.
   Матушка аккуратно переворачивала страницы. Жалка уделяла большое внимание
едва ли не всему, что происходило на Плоском мире. С другой стороны, она  не
рассчитывала, что ее тетради будет читать кто-нибудь, кроме нее, поэтому  ее
записи зачастую бывали  загадочными  и  представляли  собой  скорее  путевые
заметки, нежели сколь-нибудь связное повествование.
   "Сичас закулисной правительницей горада яв-ляится Л., - прочла матушка, -
и гаворят, что барон С. был убит, утоплен в реке. Вабще-то, он был не  очень
харошим челавеком, хотя, по-мойму,  и  не  таким  плохим,  как  Л.,  каторая
утвирждает, что хочет сделать Орлею Валшебным Каралевством, угалком  Мира  и
Щастья, а на самом деле теперь здесь все только и делают, что  ищут  Шпионов
на каждом углу  и  стараются  диржать  язык  за  зубами.  Кто  же  асмелится
выступить против Зла, тваримо-го ва имя Мира  и  Щастья?  Все  Улитсы  чисто
убраны, а Топоры остро отточены. Но, по крайней  мере,  З.  в  бизапасности,
пока у Л. есть насчет нее свои планы. А госпожа Г. - прежняя амур  барона  -
скрывается на балотах и борится с Л. балотной магией, но бисполезно  баротся
с магией зеркал, которая вся - сплашное Атражение".
   Матушка знала, что феи-крестные обычно ходят парами. Значит, речь идет  о
Жалке Пуст и... и Л. Но что тут за болотная женщина?
   - Гита! - окликнула матушка.
   - Шшшто? - встрепенулась задремавшая было нянюшка.
   - Жалка пишет, что какая-то женщина там чей-то амур.
   - Наверное, просто метамфора, - сказала нянюшка Ягг.
   -  А,  -  угрюмо  отозвалась  матушка,  -  понятненько!  Ох  уж  мне  эти
метамфоры...
   "Но никаму  не  астановить  Марди  Гра,  -  прочла  дальше  она.  -  Если
што-нибудь и можно сделать, то скарее всего  ва  время  Самеди  Нюи  Мор,  в
паследнюю ночь карнавала, ночь, лижащую на полпути между Жывыми и  Мертвыми,
кагда валшебство насыщает  улицы.  Если  Л.  вабще  уязвима,  то  это  самый
подходящий  момент,  поскольку  карнавал  она  ненавидит  больше  всиго   на
свете..."
   Матушка надвинула шляпу на глаза, чтобы защититься от слепящего солнца.
   - Здесь говорится, что они каждый  год  устраивают  большой  карнавал,  -
сказала она. - Называется Марди Гра.
   -  Это  означает  Сытый  Вторник,  -  пояснила  нянюшка  Ягг,   известный
международный лингвист, и повернула голову. - Эй, гаркон! Постскриптум гросс
Мятн Тюльпан авек пти вазон де арахис и соль ву плюэ!
   Матушка Ветровоск захлопнула книгу.
   Она бы никогда и никому - а уж тем  более  другой  ведьме  -  в  этом  не
призналась,  но  чем  ближе  становилась  Орлея,   тем   меньше   оставалось
уверенности в матушке Ветровоск.
   В Орлее ждет ее она. И это после стольких лет! Она подглядывала за ней  в
зеркало! Улыбалась!
   Солнце палило просто  нещадно.  Матушка  пыталась  не  обращать  на  жару
внимания, но все равно рано или поздно ей придется смириться с поражением  -
настанет время избавляться от очередной кофты.
   Выпрямившись в шезлонге, нянюшка Ягг некоторое время гадала на картах  на
своих  родственников,  а  потом   зевнула.   Она   была   ведьмой,   которая
предпочитала, чтобы вокруг всегда было шумно и людно. И теперь  нянюшку  Ягг
одолевала скука.  Корабль  оказался  просто  громадным,  больше  похожим  на
плавучую гостиницу, и она была уверена, что  где-то  здесь  наверняка  можно
развлечься.
   Нянюшка  Ягг  положила  котомку  на  кресло  и  отправилась   на   поиски
развлечений.
   Тролли мерно вышагивали по своей дорожке.

***

   Когда матушка проснулась, солнце уже  покраснело,  растолстело  и  висело
теперь над самым горизонтом. Матушка виновато стрельнула глазами по сторонам
- не заметил ли кто, что она заснула? Дремать средь бела дня - удел  дряхлых
старух, а матушка Ветровоск становилась старухой лишь тогда,  когда  это  ей
было нужно.
   Единственным  свидетелем  ее  оплошности  оказался  Грибо,   свернувшийся
клубком в нянюшкином  шезлонге.  Его  единственный  глаз  был  устремлен  на
матушку, но кошачий взгляд был все же не так ужасен, как молочно-белый  зырк
слепого глаза.
   - Просто обдумывала стратегию... - на всякий с