- И что произошло потом? - спросил он.
      - А п'том, вашсьяттство, - сказал Корявый Майкл, лицензированный нищий
и  неформальный  информатор, - он начал петь п'сню про Здор'венные  Огненные
Яйцы.
     Патриций вздернул бровь.
     - Пардон?
      -  Чтот' вродь этво, не мог раз'брать слов, пашему-патамушт -  пианин'
взорвалсь.
     - О? Представляется, что это в некоторой степени затруднило продолжение
концерта.
      -  Не,  обезьяна играл' себе дальше на чем осталсь, -  сказал  Корявый
Майкл.  -  А  народ  повскакал и начл орать и плясать и топть  ногами  будто
топтали тар'канов.
     - И ты сказал, что людям из Гильдии Музыкантов был причинен ущерб?
      -  Эт' было охренеть как странн'. После всего эт'во они были белые как
простыни, - Корявый Майкл подумал о состоянии своего собственного  белья.  -
Белыми, как нектрые простыни.
      Пока он рассказывал, Патриций просматривал доносы. Безусловно, это был
очень  странный вечер. Буйство в "Барабане"... ну, это обычное  дело,  разве
что  все это  не очень напоминало типичное "барабанное" буйство и он никогда
раньше  не  слышал о пляшущих волшебниках... Была только одна вещь,  которая
могла встревожить еще больше...
      -  Скажи мне, - попросил он. - Какова была реакция мистера Достабля на
все это?
     - Чего, вашсьяттство?
     - Достаточно простой вопрос, как мне кажется.
     Корявый Майкл подобрал слова "но откуда вы узнали, что старина Достабль
был  там?  Я ведь ничего о нем не сказал", привлек к ним внимание  голосовых
связок, а потом два, три и четыре раза подумал, стоит ли их произносить.
     - Он сидел, потом вск'чил. С открыт'м ртом. Потом рванул оттуд'.
     - Я вижу. О, боги. Благодарю, Корявый Майкл. Ты можешь быть свободен.
     Нищий смешался.
      -  Вонючий  Старина  Рон  ск'зал, чт' вашсьяттство  иногда  платят  за
информац'ю, - сказал он.
      -  Да?  В  самом деле? Он говорил это, да? Что ж, очень  интересно,  -
Витинари сделал пометку на полях доноса. - Благодарю.
     - Эээ
     - Не позвляй мне задерживать тебя и далее.
      - Эээ. Нет. Боги хр'нят вашсьяттство, - сказал Корявый Майкл и кинулся
бежать, пока его не задержали.
      Когда  топот  нищего затих вдали, Патриций подошел  к  окну,  постоял,
заложив руки за спину, и вздохнул.
      Вероятно,  где-то  есть  такие города,  размышлял  он,  где  правители
беспокоятся   лишь   о   всяких  пустяках...  Нашествия   варваров,   баланс
налогообложения, убийства, локальные извержения вулканов. Там не было людей,
деловито  отворявших двери реальности и метафорически возглашавших: "Привет,
входите, рад вас видеть, какой у вас чудесный топор, а кстати, не могу ли  я
заработать на вас немного денег, раз уж вы здесь?". Временами Лорду Витинари
хотелось узнать, что же все-таки произошло с мистером Хонгом. Все это знали,
конечно. Но только в общих чертах. Неточно.
      Что за город. Весной загорелась река. Гильдия Алхимиков примерно раз в
месяц взрывается.
      Он  вернулся  к  столу и сделал еще одну краткую  пометку.  Он  сильно
опасался, что ему придется кого-то убить.
      Затем  он взял Третью Часть Прелюда Соль-мажор Фонделя и углубился   в
чтение.


      Сьюзан  возвращалась по аллее туда, где оставила  Бинки.  С  полдюжины
человек валялись тут и там на мостовой и постанывали.
      Сьюзан  не  обращала  на них никакого внимания.  Всякий,  кто  пытался
украсть  лошадь  Смерти,  очень скоро начинал понимать  метафору  "вселенная
боли".  У  Бинки бел меткий глаз. Вселенные получались маленькие  и  глубоко
личные.
      -  Музыка играла его, а не наоборот, - сказала она. - Ты же  видел.  Я
даже не уверена, что его пальцы касались струн.
     - ПИСК.
      Сьюзан  поглаживала  руку - голова Сумкоротого оказалась  на  редкость
крепкой.
     - Можно ли уничтожить ее, не убивая его?
     - ПИСК.
      -  Ни  малейшей  надежды, - перевел ворон. - Музыка  -  это  все,  что
привязывает его к жизни.
     - Но Деду... но он сказал, что она в любом случае убьет его!
      -  Это  большая, широкая, удивительная вселенная в полном  порядке,  -
сказал ворон.
     - ПИСК.
      - Но послушай... если это какой-то... паразит, - сказала Сьюзан, когда
Бинки взмыла в небо. - То какой ему смысл губить своего хозяина?
     - ПИСК.
      - Он говорит, что тут ты его поймала, - сказал ворон. - Не сбросишь ли
меня над Квирмом?
      - Что ей от него надо? - спросила Сьюзан. - Она использует его, но для
чего?

      -  Двадцать семь долларов! - сказал Ридкулли. - Двадцать семь долларов
за  ваше  освобождение!  И  этот сержант все время  ухмылялся!  Арестованные
волшебники!
     Он прошелся вдоль строя унылых фигур.
      - Я хочу сказать: часто ли такое случалось, чтобы в "Барабан" вызывали
Стражу? - вопросил он. - Я хотел бы знать, что по вашему мнению вы делали?
     - бурбурбурбур, - сказал Декан, глядя в пол.
     - Я извиняюсь?
     - бурбурбурбур танцевалибурбурбур.
      -  Танцевали,  -  ровным голосом повторил Ридкулли, возвращаясь  вдоль
строя.  -  Так надо танцевать, по-вашему? Колошматя окружающих? Швыряя  друг
друга через голову? Крутясь и вертясь? Даже тролли не ведут себя так - и  не
думайте,  что я имею что-то против троллей - а ведь вы вроде бы  волшебники!
Предполагается,  что  люди должны смотреть на вас снизу  вверх  и  вовсе  не
потому, что вы кувыркаетесь у них над головами, Руносложение, не думай,  что
я  не  заметил этого маленького представления, я был крайне возмущен! Бедный
Казначей  вынужден был упасть на пол! Танцы - это... хоровод вокруг майского
дерева  или  чего-то еще в том же роде, пристойные покачивания,  может  быть
небольшой светлый танцевальный зал... а не разкручивание людей вокруг  себя,
будто  гномы топорами - и имейте в виду, я всегда говорил, что гномы -  соль
земли. Я достаточно ясно выразился?
      -  бурбурбурбурвсетакделалибурбурбурбурбур, - пробурчал Декан, все так
же глядя в пол.
      -  Никогда не думал, что мне придется говорить это волшебникам  старше
семнадцати,  но  вы  все находитесь под домашним арестом  вплоть  до  особых
распоряжений! - заорал Ридкулли.
      Оказаться  заточенным  в стенах Университета -  не  такое  уж  суровое
наказание.  Волшебники в принципе не доверяют воздуху, если он  не  выдержан
хорошенько в закрытом помещении, а живут в некотором подобии желоба, катаясь
по  нему  между своими комнатами и обеденным столом. Но тут им стало  не  по
себе.
     - бурбурбурбур непонимаюпочему бурбурбурбур, - пробормотал Декан.
      Много  позже, в день, когда музыка умерла, он объяснял, что все  из-за
того,  что  он  никогда не был действительно молодым, илли по  крайней  мере
достаточно   старым,  чтобы  осознать,  что  он  молод.  Как  и  большинство
волшебников,  он  приступил к учебе будучи таким маленьким, что  официальная
остроконечная  шляпа  сползала ему на глаза. А  потом  он  сразу  стал,  ну,
волшебником.  И у него не возникало ощущения, что он что-то где-то  упустил.
Вплоть  до последних двух-трех дней. Он не знал, что это было. Но он  хотел,
чтобы  это  произошло, и как можно скорее. Он чувствовал себя как  обитатель
тундры,  проснувшийся однажды утром с непреодолимым желанием  покататься  на
водных  лыжах.  И уж совершенно точно он не желал сидеть взаперти,  когда  в
воздухе носилась музыка.
     - бурбурбурбур несобираюсьсидетьвзаперти бурбурбурбур...
       Непривычное   ощущение  пронзило  его  -  он  жаждал   неповиновения!
Неповиновения  всему подряд, включая закон всемирного тяготения.  Совершенно
определенно  он не собирался больше аккуратно складывать одежду перед  сном!
Если бы Ридкулли сказал - а, так ты бунтарь, и против чего же ты бунтуешь? -
он  бы ответил, он бы сказал нечто чертовски запоминающееся, да, сказал  бы!
Но Ридкулли величественно удалился.
     - бурбурбурбур... - дерзко заявил Декан, бунтарь без паузы.

      Раздался стук в дверь, едва слышый за шумом. Клифф чуть-чуть приоткрыл
ее.
     - Это я, Гибискус. Вот ваше пиво. Глотайте его и проваливайте.
     - Как мы можем проваливать? - спросил Глод. - Как только они видят нас,
они пытаются заставить нас играть еще.
     Гибискус пожал плечами.
     - Меня это не касается, - сказал он. - А вы должны мне доллар за пиво и
двадцать пять за сломанную мебель...
     Клифф захлопнул дверь.
     - Я мог бы поторговаться с ним, - сказал Глод.
     - Мы не можем себе этого позволить, - сказал Бадди.
     Они посмотрели друг на друга.
      -  Ну  что  же,  толпа любит нас, - сказал Бадди. - Я думаю,  это  был
большой успех. Хм.
      В  наступившей  тишине Клифф отбил горлышко и запрокинул  бутылку  над
головой [Пиво троллей - это раствор сульфид аммония в спирту, на вкус -  как
ферментированные батарейки].
      -  Что  нам  всем хотелось бы знать, - сказал Глод. - Это что  мы  там
творили.
     - Гуук.
      -  И как получилось, - добавил Клифф, дожевывая остатки бутылки, - что
мы все знали что играть?
     - Гуук.
     - А кроме того, - сказал Глод. - Что ты пел?
     - Ээ...
     - Не Наступай на мои Голубые Ботинки? - сказал Клифф.
     - Гуук.
     - Грациозная Милашка Полли? - сказал Глод.
     - Ээ..
     - Стогелитские кружева? - сказал Глод.
     - Гуук?
      -  Это  такие  очень тонкие кружева, которые плетут в  Сто  Гелите,  -
объяснил  Глод, бросив на Бадди пронизывающий взгляд. - Ты еще сказал  ни  с
того ни с сего: "привет, малышка"... Зачем ты это сказал?
     -Ээ...
     - Я хочу сказать - не то чтобы они так уж пускали в "Барабан" маленьких
детишек, - пояснил Глод.
      -  Я не знаю. Слова возникали сами собой, - сказал Бадди. - Вроде  как
часть музыки.
     - И ты чудно двигался. Как будто у тебя возникли проблемы со штанами, -
сказал  Глод. - Я не эксперт по людям, но я заметил, что некоторые  дамы  из
публики смотрели на тебя как гном смотрит на девчонку, когда знает, что у ее
папаши большая шахта и несколько богатых пластов.
      -  Ага,  -  сказал Клифф. - Или как тролль, когда думает -  ты  только
погляди на ее формации.
     - Ты точно уверен, что в тебе нет ничего эльфийского? - спросил Глод. -
Раз или два мне показалось, что ты ведешь себя немного... по-эльфийски.
     - Я не знаю, что происходит! - сказал Бадди.
     Гитара заскулила. Они взглянули на нее.
      -  Вот что мы сделаем, - сказал Клифф. - Мы возьмем это и вышвырнем  в
реку. Кто за, скажите "За!". "Уук" тоже можно.
     Опять наступила тишина. Никто не бросился хватать инструмент.
      -  Но  штука  в том... - сказал Глод. - Штука в том, что эти  вон  там
действительно нас любят.
     Они обдумали это.
     - Я не чувствую, что это ... плохо, - сказал Бадди.
     - Согласен... Да у меня в жизни не было такой публики, - сказал Клифф.
     - Уук!
     - Если мы такие хорошие, - сказал Глод, - то почему такие бедные?
      -  Потому что ты вел переговоры, - сказал Клифф. - Если мы заплатим за
эту мебель, мне придется питаться через соломинку.
     - Хочешь сказать, я нехорош? - спросил Глод, вскакивая на ноги.
     - Ты отличный трубач. Но не финансовый волшебник.
     - Ха, посмотрел бы я...
     В дверь опять постучали. Клифф пожал плечами.
     - Опять Гибискус. Передайте мне то зеркало, попробую огреть его им.
      Это действительно был Гибискус, но перед ним стоял маленький человечек
в длинном пальто и широко, дружелюбно улыбался.
     - А! - сказал человечек. - Ты ведь Бадди, так?
     - Эээ... Да.
      Человечек,  вроде бы не двигаясь с места, вдруг оказался в  комнате  и
захлопнул дверь перед носом у хозяина.
      -  Достабль  моя  фамилия, - представился он. - С.Р.Б.Н.  Достабль.  -
Уверен, слышали про меня.
     - Гуук!
     - Я не с тобой разговариваю! Я спросил остальных парней!
     - Нет, - сказал Бадди. - По-моему нет.
     Улыбка стала шире.
      -  Я  слышал,  у вас куча проблем, чуваки, - сказал он. -  Раздолбаная
мебель и всякая фигня.
     - Мы даже не собирались платить, - сказал Клифф, взглянув на Глода.
      -  Тогда  ладно, - сказал Достабль. - Выходит так, что я  мог  бы  это
уладить.  Я  бизнесмен. Проворачиваю дела. Вы, парни, я  вижу  -  музыканты.
Играете  музыку.  Зачем  вам  греть  голову  насчет  денежных  вопросов,  а?
Сосредоточьтесь на творческом процессе, я правильно говорю? Как вы  смотрите
на то, чтобы предоставить все мне?
      -  Ну  да,  - сказал Глод, все еще не оправившийся от удара по  своему
финансистскому реноме. - И что ты сможешь сделать?
     - Ну, - сказал Достабль. - Для начала получить ваш заработок за вечер.
     - А что с мебелью? - спросил Бадди.
      -  А,  это  барахло разносят здесь каждую ночь, - откровенно  объяснил
Достабль.  - Гибискус просто хотел повесить его на вас. Я улажу это  с  ним.
Между нами говоря, вы должны опасаться таких людей, как он.
      Он  наклонился к ним. Если бы он улыбнулся еще чуть-чуть шире, у  него
отвалилась бы макушка.
     - Этот город, парни, - сказал он, - натуральные джунгли.
     - Если он сможет выбить наши деньги, я поверю ему, - заявил Глод.
     - Тебе этого хватит? - спросил Клифф.
     - Я верю всем, кто дает мне деньги.
      Бадди  посмотрел на стол. Ему казалось, что если происходит что-то  не
то,  гитара должна на это откликнуться, издав визг, например. Но она  лежала
спокойно, тихо напевая сама себе.
     - Ладно, - сказал Клифф. - Если это значит, что я сохраню зубы, я за.
     - Я согласен, - сказал Бадди.
      -  Отлично! Отлично! Вместе мы сделаем великую музыку! По крайней мере
вы сделаете, парни, а?
     Достабль извлек лист бумаги и карандаш. В его глазах плясали искры.

      Где-то  в Овцепикских Горах, над облачными отмелями, Сьюзан пришпорила
Бинки
      -  Как  он  может так говорить? - сказала она. - Как он  может  играть
людскими жизнями и разглагольствовать о долге?

      В  Гильдии Музыкантов горели все огни. Сумкоротый сыграл бутылкой зарю
по краю стакана и с грохотом опустил ее на стол.
      -  Кто-нибудь  может сказать, кто они такие, черт  возьми?  -  спросил
мистер Клит, пока Сумкоротый вторично пытался наполнить стакан. - Кто-то  же
должен это знать?
     - Не знаю насчет парня. Никто его раньше не видел. Ат... Ат... А, вы же
знаете троллей - этот может быть любым из них.
       -  Один  из  них  -  Библиотекарь  из  Университета,  это  совершенно
определенно, - сказал мистер Герберт Клавесин Трюк, Библиотекарь Гильдии.
     - Пока что мы можем оставить его в покое, - сказал мистер Клит.
      Остальные закивали. Мало кому придет в голову избивать Библиотекаря  -
если можно найти кого-нибудь помельче.
     - Как насчет гнома?
     - А!
      -  Кто-то говорил, что гнома зовут Глод сын Глода и он живет где-то на
Дороге Федры...
      -  Отправьте туда кого-нибудь из ребят прямо сейчас, - прорычал мистер
Клит.  - Я хочу, чтобы им сейчас же разъяснили обычную позицию музыкантов  в
этом городе. Ха. Ха. Ха.

     Музыканты неслись сквозь ночь, шум "Залатанного Барабана" стихал вдали.
      -  Разве  он  не  славный парень? - спросил Глод. - Не смог,  конечно,
получить  нашу  плату, но был так заинтересован, что дал  двадцать  долларов
своих.
      -  А  я  думаю,  что это значит, - сказал Клифф. - "Даю  вам  двадцать
долларов со своим интересом"?
      -  То же самое, разве нет? И он сказал, что найдет нам еще работу.  Ты
прочитал контракт?
     - А ты?
      - Слишком мелко написано, - сказал Глод, но тут же просветлел лицом. -
Зато  написано  до  черта.  Когда  столько написано,  контракт  обязан  быть
хорошим.
     - А Библиотекарь удрал, - сказал Клифф. - Разуукался как ненормальный и
удрал.
      -  Ха!  Ну  что же, он пожалеет об этом чуть погодя. Чуть погодя  люди
будут  спрашивать его, а он скажет - понимаете, я ушел чуть раньше, чем  они
стали знаменитыми.
     - Он скажет "уук".
     - Так или иначе, а над этим пианино теперь придется здорово потрудится.
      -  Да,  -  согласился Клифф. - Слушай, я знаю одного  чувака,  который
собирает добро из кусочков. Он его починит.
      Два  доллара  превратились  в две порции Кормас  с  Ягнятиной  и  одну
Уранитовую  Виндалу  в  Садах  Керри, сопровождаемые  бутылкой  вина,  столь
химического, что даже тролли могли его пить.
      - А после этого, - сказал Глод, когда они уселись в ожидании заказа, -
мы пойдем поищем где остановится.
     - А что не так с твоим жильем? - спросил Клифф.
     - Сквозняки. Там в стене дыра в форме пианино.
     - Ты же сам ее прорубил.
     - Ну и что?
     - Хозяин не будет выступать?
      -  Конечно,  будет. Для чего еще нужны хозяева? Так или  иначе,  а  мы
растем, чуваки. И я хочу прочувствовать это.
      -  Я  думал,  ты будешь счастлив, если тебе будут платить,  -  заметил
Бадди.
      -  Верно.  Верно.  Но  если  мне будут  платить  много,  я  стану  еще
счастливее.
     Гитара загудела. Бадди взял  ее в руки и дернул струну.
     Глод уронил нож.
     - Она звучит как пианино! - воскликнул он.
     - Я думаю, она может звучать как что угодно, - сказал Бадди. - А теперь
она узнала про пианино.
     - Магия, - сказал Клифф.
     - Конечно, магия! - подтвердил Глод. - Я это всегда утверждал. Странная
древняя вещь, обнаруженная в пыльной старой лавке ненастной ночью...
     - Ночь не была ненастной, - сказал Клифф.
      - Должна быть! Ну... хорошо, но ведь чуть-чуть моросило? В общем, ночь
обязана  быть  слегка необыкновенной. Да я готов поспорить, если  мы  сейчас
туда  отправимся,  мы не найдем лавку на месте. И это все вам  докажет.  Все
знают,  что  вещи,  приобретенные в исчезающих  на  следующий  день  лавках,
страшно мистические... Вещи Фортуны. Должно быть, Фортуна улыбнулась нам.
     - Что-то сделала с нами, - сказал Клифф. - Надеюсь, улыбнулась.
      -  И  мистер  Достабль  сказал, что найдет  нам  завтра  действительно
необыкновенное место, где играть.
     - Это хорошо, - сказал Бадди. - Мы должны играть.
      -  Правильно,  -  сказал Глод. - Мы играем и это правильно.  Это  наша
работа.
     - Люди должны слушать нашу музыку.
      -  Конечно, - Клифф выглядел озадаченым. - Точно. Безусловно. Это  то,
что мы хотим. Ну и немного денег...
      -  Мистер  Достабль  поможет нам, - сказал  Глод,  слишком  захваченый
происходящим, чтобы заметить металл в голосе Бадди. - Он, должно быть, очень
преуспевающий. У него контора на Площади Сатор. Только шикарные дельцы могут
себе это позволить.

     Начинался новый день.
      Он  едва  успел начаться, прежде чем Ридкулли пронесся сквозь росистый
Университетский сад и забарабанил в двери Факультета Магии Высоких  Энергий.
Как  правило,  он  избегал этого места. Не потому, что он  не  понимал,  чем
занимаются  здесь  молодые  волшебники - скорее потому,  что  этого,  по  его
глубокому  подозрению,  не  понимали они. Им,  казалось,  страшно  нравилось
выказывать все меньшую и меньшую определенность относительно чего  угодно  и
заявлять  за обедом: "Эгей, мы только что ниспровергли Листокабакову  Теорию
Чудейной   Безосновательности!  Изумительно!".  Как  будто  тут   было   чем
гордиться,   за  исключением  огромной  невоспитанности.  И  они   постоянно
трепались  о  расщеплении чарума, элементарной частицы  магии.  Ридкулли  не
видел в этом никакого смысла. Ну, раскокаете вы все на кусочки. И что в этом
хорошего? Вселенная и без ваших тычков и пинков весьма скверно устроена.
     Дверь открылась.
     - О, это вы, Аркканцлер.
     Ридкулли пошире распахнул дверь.
     - Доброе утро, Стиббонс. Рад видеть тебя на ногах в такую рань.
     Прудер Стиббонс, самый молодой из преподавателей, поморгал на небо.
     - Что, уже утро? - спросил он.
       Ридкулли  проследовал  мимо  него  в  здание  ФМВЕ.  Для  волшебника-
традиционалиста  это  была неизведанная земля. Здесь не  увидишь  черепов  и
оплывших   свечей;  это  необыкновенное  помещение  напоминало   лабораторию
алхимика, которую после неизбежного взрыва переделали под кузнечный  цех.  А
м