и.
      - Хорошо же, я сам это выясню! - пророкотал Аркканцлер и устремился  к
лестнице.  Остальные  гуськом поспешили за ним. Он  двигался  на  негнущихся
ногах  -  ярко свидетельство того, что этот прямолинейный человек  близок  к
точке воспламенения.

      Трио  хранило молчание всю дорогу из "Барабана". Никто не проронил  ни
слова  по  пути к Гимлетовым деликатесам. Никто ничего не сказал,  пока  они
ждали своей очереди. Затем все, что они говорили, было: "Так... правильно...
одну  четверную порцию Грызуччи с тритонами, перца поменьше, одно  Клатчское
Жаркое с двойным салями и одна Страта - и чтоб никакой урановой смолки". Они
уселись  и  стали ждать. Гитара тихонька наигрывала короткий  четырехтоновый
рифф.  Они  старались  об этом не думать. Они пытались думать  о  чем-нибудь
другом.
      - Думаю сменить имя, - заявил наконец Лайас. - Я хочу сказать - Лайас?
Не очень хорошее имя для музыкального бизнеса.
     - И на что же ты его сменишь? - спросил Глод.
     - Я думал... не смейтесь... я думал... Клифф? - сказал Лайас.
     - Клифф?
      - Прекрасное тролльское имя. Очень каменистое. Очень крутое. Что в нем
не то? - обороняющимся тоном заявил Клифф не Лайас.
      - Ну... да... но... ну, я не знаю... Клифф? Не припомню в этом бизнесе
никого с именем вроде Клиффа.
     - Так или иначе, получше, чем Глод.
     - Я сжился с Глодом, - сказал Глод. - А Имп сжился с Импом, так?
      Имп смотрел на гитару. Это все неправильно, думал он. Я ведь почти  не
прикасался к ней. И как я устал...
      -  Не уверен, - несчастным голосом ответил он. - Не уверен, что Имп  -
подходящее имя для... этой музыки. - Его голос сошел на нет. Он зевнул.
     - Имп? - сказал через некоторое время Глод.
      - Хммм? - ответил Имп. А еще кто-то там наблюдал за ним. Это уж совсем
глупо. Не может же он сказать: мне кажется, кто-то смотрел на меня, когда  я
стоял  там,  на  сцене.  Они  ответят: правда? все  это  очень  таинственно,
действительно, как такое могло быть?..
     - Имп? - повторил Глод. - Почему ты постукиваешь пальцами вот так?
     Имп посмотрел вниз.
     - Я постукивалл?
     - Да.
      - Просто задумаллся. В общем, мое имя не подходит длля такой музыки. И
имя, и фамиллия.
     - А что они вообще значат на нормальном языке? - спросил Глод.
      -  Ну,  вся моя семья - Селлайны, - ответил Имп, проигнорировав  выпад
против  древнего  наречия. - Это означает "падубовые".  В  Лламедосе  только
падуб и растет. Все осталльное сразу сгнивает.
     - Не хотел говорить, - сказал Клифф. - Но "Имп" для меня звучит немного
по-эльфийски.
      -  Это  значит  просто "деревянное ведро", - объяснил Имп.  -  Ну,  вы
понимаете. Вроде кадки или бадьи.
      -  Бадья... Бадья-и-Селлайн? - сказал Глод. - Бадди?  Еще хуже Клиффа,
по моему мнению.
     - Мне... кажется, что это звучит правилльно, - сказал Имп.
     Глод пожал плечами и выгреб из кармана пригоршню мелочи.
     - У нас еще осталось больше четырех долларов, - сказал он. - Но я знаю,
куда можно девать и их.
      -  Мы доллжно отлложить их длля вступлления в Гилльдию, - сказал новый
Бадди.
     Глод уставился куда-то между ними.
     - Нет, - сказал он. - У нас еще нет правильного звука. Я хочу сказать -
это  было  очень хорошо, очень... по-новому... - он посмотрел на  Импа-Бадди
тяжелым взглядом. - Но кое-что мы все-же упустили...
     Он подарил Бадди не Импу еще один пронизывающий взгляд.
      -  Ты  знаешь,  что ты весь трясся? - спросил он.  -  Бегал  по  сцене
карточках, как будто у тебя полные трусы муравьев?
      - Ничего не мог поделать, - ответил Бадди. Ему хотелось спать, но ритм
продолжал пульсировать у него в голове.
      -  Я  тоже заметил, - сказал Клифф. - Когда мы шли сюда, ты всю дорогу
подпрыгивал. - он заглянул под стол. - А сейчас притопываешь
     - И ты продолжаешь выстукивать пальцами, - сказал Глод.
      - Я не могу перестать думать о музыке, - сказал Бадди. - Тут вы правы.
Нам  нужен... - он пробарабанил пальцами по столу, - звук вроде... панг панг
панг ПАНГ Панг...
     - Клавиши, ты имеешь в виду?
     - Я имею?..
      -  В  Оперном,  на том берегу, появились эти новые пианофорте,  сказал
Глод.
      -  А, это барахло не для такой музыки, как наша, - сказал Клифф. - Это
барахло для важных жирных ребят в напудренных париках.
      - Я предвижу, - сказал Глод, бросая на Бадди еще один косой взгляд,  -
что  если мы поставим эту штуку где-то недалеко от Им... недалеко от  Бадди,
то очень скоро она станет вполне подходящей. Так что пойдем и возьмем ее.
      - Я слышал, что они стоят по четыре сотни долларов, - сказал Клифф.  -
Ни у кого нет столько зубов.
      -  Я  не  имел  в  виду  -  купим его, - объяснил  Глод.  -  Просто...
позаимствуем на время.
     - Воровство, - сказал Клифф.
      - Нет, нет, - возразил Глод. - Мы позволим им забрать его назад, когда
закончим с ним.
     - О. Тогда все в порядке.
     Бадди не был ни барабанщиком, ни троллем, поэтому видел, что в глодовой
аргументации имеются логические изъяны. И несколько недель назад  он  бы  об
этом  сказал. Но тогда он был хороший мальчик из долины, который не пил,  не
ругался и играл на арфе на каждом друидическом жертвоприношении.
     Сейчас ему было нужно это пианино. На звук это было почти то, что надо.
     Он постукивал пальцами в такт мыслям.
     - У нас нет никого, кто будет на нем играть, - заметил Клифф.
     - Ты притащишь пианино, - сказал Глод. - Я притащу пианиста.
     И все это время они косились на гитару.

      Волшебники продвигались к органу. Воздух дрожал вокруг них, как будто
его подогревали.
      -  Что  за  нечестивый  шум!  - прокричал  Преподаватель  Современного
Руносложения.
      -  О,  не  знаю,  не знаю! - провизжал в ответ Декан. -  Это  довольно
привлекательно!
      Меж  труб  трещали разряды. Наверху качающейся конструкции можно  было
различить Библиотекаря.
     - Кто подкачивает его?! - заорал Ведущий Диспутатор.
     Ридкулли заглянул за орган. Рычаг сам по себе ходил туда-сюда.
      - Я не потерплю этого, - прорычал он, - в моем проклятом университете.
Это будет еще похуже  студентов.
     Он поднял арбалет и выпустил стрелу прямо в главный резервуар. Раздался
долгий вопль в тональности Ля-мажор, а затем орган взорвался.
      История последовавших за этим секунд была восстановлена впоследствии в
обсуждениях, проходивших в Необщей Комнате, куда волшебники удалялись, чтобы
выпить  крепких  напитков  или, как в случае  Казначея  -  горячего  молока.
Преподаватель   Современного  Руносложения  клялся,  что  64-футовая   труба
"Грависсима"  взмыла  в  небо на огненном столбе.  Профессор  Неопределенных
Исследований сообщил, что когда они нашли Библиотекаря в фонтане на  площади
Сатор, далеко за пределами Университета, тот без конца повторял "уук, уук" и
ухмылялся.
      Казначей  сказал, что видел дюжину голых молодых женщин,  прыгающих  у
него  в  кровати,  но  Казначей частенько рассказывал  что-то  вроде  этого,
особенно когда долго никуда не выходил.
     Декан вообще ничего не говорил. Он смотрел на всех стеклянными глазами,
а в волосах у него трещали искры.
      Он  пытался  понять, как получилось, что он выкрасил  свою  спальню  в
черный цвет.
     ... а бит продолжался...

      Жизнеизмеритель  Импа  стоял  в центре огромного  стола.  Смерть  Крыс
расхаживал вокруг него, попискивая себе под нос.
      Сьюзан тоже смотрела на него. Не было никаких сомнений, что весь песок
перетек в нижнюю колбу, однако в верхней было что-то еще, наполнявшее  ее  и
потихоньку стекающее вниз. Оно было бледно-голубым и бешено извивалось  само
по себе, как ополоумевший дым.
     - Ты когда-нибудь видел что-то вроде этого? - спросила она.
     - ПИСК.
     - Я тем более.
     Сьюзан вскочила. Туманные силуэты вдоль стен теперь, когда она привыкла
к  ним,  уже  не  казались ей ни какими-то механизмами,  но  и  не  деталями
интерьера.  Они наводили на мысль о планетарии, который стоял на  лужайке  в
школе,  хотя траектории каких звезд они могли вычислять она затруднилась  бы
сказать.  Они  казались  проекциями вещей слишком странных  даже  для  этого
странного измерения.
      Она  хотела сохранить ему жизнь и это было правильно, она  знала.  Как
только  она  услышала его имя... ну, оно было важно. Она унаследовала  часть
памяти  Смерти.  Она никогда не встречала этого парня, но может  быть  он  -
встречал. Она чувствовала, что его имя и лицо так прочно обосновались  в  ее
сознании, что все ее мысли вращались вокруг него.
     Что-то успело спасти его раньше нее.
     Она опять поднесла жизнеизмеритель к уху. И обнаружила, что притопывает
ногой. А далекие тени пришли в движение.
     Она бросилась бежать по полу, настоящему полу, за пределами ковра. Тени
более всего напоминали овеществленную чистую математику. Множество кривых...
непонятно  чего. Указатели наподобие часовых стрелок, но размером с  дерево,
медленно двигались в воздухе.
     Смерть Крыс вскарабкался к ней на плечо.
     - Я полагаю, ты не знаешь, что происходит?
     - ПИСК.
      Сьюзан  кивнула. Крысы умирают, когда приходит пора  умирать.  Они  не
пытаются  избежать смерти или воскреснуть после нее. Никто никогда не  видел
крыс-зомби. Крысы знают, когда должны сдаться.

      Было два часа ночи. Шел дождь. Констебль Детрит (Городская Стража Анк-
Морпорка)  охранял  Дворец  Оперы. Этому подходу  к  службе  он  научился  у
сержанта  Колона. Если вы оказались в одиночестве дождливой ночью,  ступайте
охранять  что-нибудь  большое  с  удобными  выступающими  карнизами.   Колон
следовал  этому  правилу в течении многих лет, и в  результате  ни  одна  из
главных  городских достопримечательностей не было похищена  [За  исключением
единственного  случая, когда украли Незримый Университет, но  это  оказалось
просто студенческой шалостью].
     Это была ночь, небогатая на происшествия. Разве что с час назад с небес
обрушилась  шестидесятичетырехфутовая органная труба. Детрит заинтересовался
этим  настолько,  что  хотел  было  пойти осмотреть  кратер,  но  не  пошел,
поскольку был не уверен в криминальном характере этого казуса.
     Кстати, он считал, что так обычно и появляются органные трубы.
      Кроме того, последние пять минут он слышал приглушенные удары и редкие
позвякивания изнутри Оперного. Он взял эти звуки на заметку. Детрит не хотел
выставить себя глупцом. Он ведь никогда не бывал во Дворце Оперы и не  знал,
какие звуки он обычно производит в два часа пополуночи. Двери распахнулись и
большой странной формы ящик, спотыкаясь, вышел на улицу.
      Он преремещался необычным образом - несколько шагов вперед, пара шагов
назад. И при этом беседовал сам с собой. Детрит посмотрел вниз. Он увидел  -
он  на  секунду  задумался  - не менее семи ног различных  размеров,  причем
только четыре из них имели ступни. Детрит неуклюже догнал ящик и постучал по
стенке.
     - Привет, привет, привет, чего это все... итак? - спросил он, тщательно
следя за правильным построением фразы.
     Ящик остановился и сообщил:
     - Мы - пианино.
       Детрит   погрузился  в  размышления.  У  него  не  было   уверенности
относительно того, что такое пианино.
     - Пианино ходит туда-сюда, что ли? - спросил он.
     - Это... у нас же есть ноги, - сказало пианино.
     Детрит признал разумность этого соображения.
     - Но ведь сейчас середина ночи, - сказал он.
     - Даже пианины должны иметь свободное время, - ответило пианино.
     Детрит поскреб в затылке. Казалось, все это достаточно разумно.
     - Ну ладно... Все в порядке, - сказал он.
      Он  смотрел,  как  пианино, дергаясь и вихляя из  стороны  в  сторону,
спустилось  по  мраморным  ступеням  и  скрылось  за  углом.  При  этом  оно
продолжало разговор с собой.
     - Как много у нас времени, как ты считаешь?
      -  Должны успеть добраться до моста. Он недостаточно умен, чтобы  быть
барабанщиком.
     - Но он же полицейский.
     - И что?
     - Клифф?
     - Ась?
     - Мы можем попасться.
     - Ему нас не остановить. У нас задание от Глода.
     - Точно.
     Пианино, опасно накренившись, пересекло лужу и спросило себя:
     - Бадди?
     - А.
     - Почему я это сказал?
     - Что сказал?
     - Ну, что у нас задание... ты понимаешь... от Глода?
      - Нууу... гном сказал нам - идите и принесите пианино, его зовут Глод,
так что...
      - Да. Да. Правильно... Но он ведь может нас остановить, я имею в виду,
ему не помешают какие-то задания от каких-то гномов...
     - Может, ты просто немного устал.
     - Может, и правда, - сказало пианино с облегчением.
     - Но так или иначе, у нас задание от Глода.
     - Ага.

      Глод  сидел в своих меблирашках и рассматривал гитару. Она  прекратила
играть  как  только Бадди ушел, однако если подставить ухо  близко-близко  к
струнам, можно было уловить тихое мягкое гудение.
     Сейчас он очень осторожно протянул руку и коснулся...
      Назвать внезапный трескучий звук диссонансом было бы слишком мягко.  В
этом звуке было рычание, он показывал когти.
      Глод  уселся  на  место. Все правильно. Верно. Это  инструмент  Бадди.
Инструменты,  на которых долгие годы играют одни и те же люди,  сживаются  с
ними, хотя на памяти Глода и не было случаев, чтоб они избивали посторонних.
Конечно,  Бадди  владеет  им  чуть  больше  одного  дня,  но  принцип  здесь
безусловно тот же.
      Была такая старая гномья легенда о Роге Фаргли, который начинал играть
когда  приближалась опасность и - по неизвестным причинам  -  в  присутствии
хрена.
      Была  даже старая анк-морпоркская легенда о находящемся во Дворце  или
где-то  еще  старом барабане, бухавшем каждый раз, когда по Анку поднимались
вражеские флотилии. В новейшие времена легенда приказала долго жить, отчасти
потому что наступила Эра Разума, но в основнном из-за того, что ни один флот
не  смог  бы  подняться  по Анку без идущих впереди него  бригад  рабочих  с
лопатами.
     А еще была троллья легенда о неких камнях, которые в морозные ночи...
      В  общем,  суть  всех  этих легенд была в том, магические  инструменты
регулярно кому-нибудь подворачивались под руку.
     Глод опять протянул к гитаре руку.
     ДЖАД Адад адад да...
     - Ну хорошо, хорошо...
     В конце концов музыкальная лавка располагается прямо напротив Незримого
Университета.  Что бы там ни несли волшебники о статистических  флуктуациях,
когда  приходилось  объяснять появление говорящих крыс и  ходячих  деревьев,
магия  из университета все же просачивается наружу. Однако в этой гитаре  не
чувствовалось  никакой магии. Чувствовалось, что она гораздо  старше  всякой
магии. Как музыка.
      Глод поразмыслил над тем, должен ли он убедить Им... Бадди вернутся  с
этой штукой в лавку и выбрать взамен нее нормальную гитару...
     С другой стороны - шесть долларов это шесть долларов, как ни крути.
     Что-то ударилось в дверь.
     - Кто там? - спросил он, поднимая взгляд.
     Пауза за дверью была достаточно долгой, чтобы он догадался и сам.
     - Клифф?
     - Ага. У нас тут пианино.
     - Заносите его внутрь.
     - Отломали ему ноги, крышку и еще кое-что, но в целом оно в порядке.
     - Ну так заносите же его внутрь!
     - Дверь слишком узкая.
      Бадди,  поднимающийся  по ступеням следом за  Клиффом,  услышал  хруст
дерева.
     - Попробуй еще разок.
     - Пройдет только так.
      Дверь превратилась в дыру, формой соответствующую пианино. Рядом стоял
Глод с топором в руках. Бадди оглядел разнесенную лестничную площадку.
     - Какого черта вы тут натворили?! Ведь эта стена чья-то еще!
     - Ну так что? Пианино тоже чье-то еще.
     - Да, но... ты же не можешь просто так рубить стены...
     - Что важнее - какая-то стена или правильный звук?
      Бадди  смешался.  Одна часть его говорила - что за нелепость,  это  же
просто  музыка.  Другая  часть возражала - и  куда  как  более  отчетливо  -
глупости, это только стена. Целиком же получилось следующее:
     - Ох, раз ты так ставишь вопрос... Что насчет пианиста?
     - Я же говорил тебе, я знаю где его найти, - сказал Глод.
      Какая-то  часть его изумлялась: я пробил дыру в собственой стене!  Это
будет стоить мне многих дней переклейки обоев!

     Альберт был в конюшне, вооруженный лопатой и тачкой.
      - Хорошо прогулялась? - спросил он, когда силуэт Сьюзан нарисовался  в
дверях.
     - Эээ... Да... Я предполага...
      -  Рад  слышать, - сказал Альберт, не поднимая глаз. Его лопата  глухо
ударилась о тачку.
     - Только... Произошло что-то, что может оказаться необычным.
     - Жаль слышать это, -  Альберт подхватил тачку и покатил ее в сад.
      Сьюзан  понимала,  что  от нее ожидается. Ожидается,  что  она  станет
извиняться и тогда вдруг окажется, что у сварливого старого Альберта золотое
сердце, что несмотря ни на что они друзья, и он поможет ей и все растолкует,
а она окажется глупой девченкой, которая ни на что не способна.
     Фигушки.
      Она  вернулась  в конюшню, где Бинки исследовала содержимое  ведра.  В
Квирмском  Колледже  для Юных Леди воспитывали веру  в  ссебя  и  логическое
мышление.  Именно поэтому родители отправили ее туда. Они предполагали,  что
безопаснее всего будет изолировать ее от острых граней мира. Все  равно  что
ожидать,  что  на  человека никто не нападет, если  не  рассказывать  ему  о
самообороне.

      В  Незримом Университете эксентричность преподавателей была в  порядке
вещей.  В  конце концов, люди составляют представлением о том, каким  должно
быть  нормальное  человеческое существо путем постоянного соотнесения  своих
действий с реакцией окружающих, а когда все окружающие - волшебники,  как  и
ты   сам,   спираль  развития  может  только  стремительно   уходить   вниз.
Библиотекарь  был орангутаном и никому этот факт не казался  странным.  Чтец
Эзотерических  Штудий  проводил так много времени за  чтением  в  помещении,
именуемой  Казначеем  "малюсенькой комнатой"[Самой  малюсенькой  комнатой  в
Незримом Университете на самом деле был шкаф для веников на четвертом этаже.
Казначей  имел  в  виду, разумеется, уборную. Чтец создал  теорию,  согласно
которой  все действительно хорошие книги в данном здании, все на самом  деле
приятные*  произведения скапливаются в уборной, но никто не имеет достаточно
времени  не только чтобы прочитать их все, но даже и выяснить, как они  туда
попали.  Его  изыскания привели к сильнейшим запорам и  ежеутренней  очереди
снаружи.  *С комиксами о коровах и собаках и подписями типа: "Только  увидев
утку,  Элмер  понял,  что его ждет плохой день".], что  даже  в  официальных
документах  титуловался Чтецом В Сортире. Сам Казначей  в  любом  нормальном
обществе  считался бы более расклеившимся, чем почтовый конверт под  дождем.
Декан потратил семнадцать лет на написание трактата "К Вопросу Использования
Слога   "ЭНК"  в  Левитационных  Заклинаниях  Раннего  Туманного   Периода".
Аркканцлер, который регулярно использовал длинную галерею над Главным  Залом
для упражнений в стрельбе и успел два раза неумышленно подстрелить Казначея,
считал  что все преподаватели сумасшедшие, как полярные гагары, чем  бы  эти
гагары  не  являлись.  "Нехватка свежего воздуха" - говаривал  он.  "Слишком
много сидят взаперти. Гноят мозги". Гораздо чаще он говорил: "Утка!".
      И  никто из них, за исключением Ридкулли и Библиотекаря, не был ранней
пташкой.
      Завтрак, если он вообще случался, случался в районе одиннадцати часов.
Волшебники тянулись в буфет, приподнимали большие серебрянные крышки  супниц
и   морщились  от  резких  звуков.  Ридккулли  предпочитал  обильные  жирные
завтраки,  особенно  если  подавались те  полупрозрачные  сосиски  с  некими
зелеными включениями, относительно которых можно было только надеятся,   что
это   просто   какая-то  трава.  Поскольку  выбор  меню   был   прерогативой
Аркканцлера, многие волшебники