лучилось в тот самый момент,  когда  появилось
первое живое существо. Уже тогда он с уверенностью знал, что  ему  предстоит
пережить эту жизнь, присутствовать в ней до тех пор,  пока  последнее  живое
существо не перейдет в мир иной. И тогда он положит перевернутые  стулья  на
столы и выключит свет.
   Он вспомнил это одиночество.
   - Не оставляй меня, - с жаром попросил он.
   - Я здесь, - ответила она. - Я буду с тобой столько, сколько понадобится.
   - Сейчас полночь, - безо всякого выражения пробормотал он.
   Обессиленно опустившись на прибрежный  песок  Цорта,  он  окунул  больную
голову в воду. Неподалеку раздался звук - такой издает вода в  ванне,  когда
затычку выдергивают и воду начинает затягивать в отверстие. Это  Бинки  тоже
сделала глоток.
   - Это значит, мы уже опоздали?
   - Да.
   - Мне очень жаль. Я честно хотела помочь.
   - Ничего.
   - По крайней мере, ты сдержал обещание, которое дал Альберту.
   - Да, - горько кивнул Мор. - По крайней мере, я сделал это.
   Почти на всем расстоянии, которое отделяет один  край  Плоского  мира  от
другого...
   Должно же существовать специальное  слово  для  микроскопической  искорки
надежды, которую вы опасаетесь  лелеять,  боясь  спугнуть  одним  признанием
факта ее существования. Это все равно что  смотреть  на  фотон.  Можно  лишь
бочком-бочком подобраться к ней,  смотря  мимо  нее,  проходя  мимо  нее,  и
дождаться, пока она станет достаточно большой, чтобы смело взглянуть в  лицо
этому миру.
   Подняв голову, он посмотрел в направлении закатного горизонта. Он пытался
вызвать в памяти образ большой модели Плоского мира в кабинете Смерти и  при
этом не дать Вселенной разгадать свои тайные помыслы.
   В подобные моменты кажется, что событийность настолько точно  взвешена  и
сбалансирована, что достаточно просто подумать чересчур громко - и все будет
испорчено.
   Он сориентировался по тонким потокам  танцующих  на  фоне  звезд  Пуповых
Огней. Охваченный догадкой-озарением, он подумал, что Сто  Лат  находится...
вон там...
   - Полночь, - вслух сказал он.
   - Теперь уже прошедшая полночь, - отозвалась Изабель.
   Мор поднялся, стараясь не позволить лучам восторга  прорваться  наружу  и
выдать его, и схватил Бинки за уздечку.
   - Пошли, - махнул рукой он. - У нас не так много времени.
   - Ты о чем?
   Мор поднял  ее  и  усадил  у  себя  за  спиной.  Идея  была  неплоха,  но
практически она воплотилась в том, что его едва не выдернуло из седла. Мягко
оттолкнув его, Изабель забралась сама. Ощущая лихорадочное возбуждение Мора,
Бинки нервно переступала копытами, бросалась из стороны в сторону, хрипела и
рыла копытом песок.
   - Я спросила, о чем ты  говоришь?  Мор  развернул  лошадь  в  направлении
отдаленного закатного сияния.
   - О скорости ночи, - пояснил он.

***

   Просунув голову между зубцами дворцовой башни, Кувыркс выглянул наружу  и
застонал. До стены оставалось  не  больше  улицы,  она  была  ясно  видна  в
октариновом  свете,  и  ему  не  приходилось  напрягать  воображение,  чтобы
услышать шипение. Мерзкий звук, такой издает зубец  пилы,  если  его  задеть
пальцем. Он складывался из случайных ударов  частиц  вероятности  о  барьер,
которые при столкновении отдавают свою энергию в виде шума. Прокладывая себе
дорогу и медленно, но неотвратимо двигаясь по улице, отливающая  перламутром
стена поглощала знамена, факелы и восторженные толпы, оставляя  позади  лишь
темные улицы. "Где-то там, на этих улицах, - подумал  Кувыркс,  -  я  крепко
сплю в своей постели, и ничего этого не случалось. Везучий я."
   Он нырнул, бросился вниз по лестнице, выскочил  в  выложенный  булыжником
внутренний двор и со всех ног кинулся в главный  зал.  Края  длинной  мантии
хлопали его по лодыжкам. Проскользнув через маленькую дверцу, проделанную  в
нижней части огромной входной двери, он отдал приказание стражникам запереть
ее. Затем опять  подхватил  полы  своего  балахона  и  затопал  по  боковому
проходу, избегая попадаться на глаза гостям.
   Зал озарялся тысячами свечей. Его заполняла знать долины Сто, практически
все придворные были слегка неуверенны, а что, собственно, привело их сюда. И
разумеется, в зале был слон.
   Именно  этот  самый  слон  убедил  Кувыркса,  что  поезд   его   сознания
окончательно сошел с рельсов здравого рассудка. Однако всего несколько часов
назад задумка казалась весьма удачной. Именно тогда раздражение Кувыркса  по
поводу слабого зрения первосвященника перешло в припоминание факта,  что  на
лесопилке  на  окраине  города  имеется  вышеупомянутое  животное,  где  его
используют  в  качестве  тягловой  силы  для  перевозки  грузов.  Слон   был
престарелым, страдал  артритом  и  непредсказуемым  темпераментом.  Зато  он
обладал  одним  важным  преимуществом,  делавшим  его   идеальным   объектом
ритуального жертвоприношения. Не заметить слона крайне сложно.
   Полдюжины  стражников  осторожно  пытались  удержать  животное,  в   чьем
медленно работающем мозгу забрезжило осознание, что ему следовало бы  сейчас
находиться в привычном стойле, перед большим стогом сена и огромной  поилкой
и что сейчас самое  время  подремать,  увидеть  во  сне  раскаленную,  цвета
детского  поноса  почву   родных   клатчских   равнин.   Животное   начинало
беспокоиться.
   Вскоре выяснилось, что дополнительной причиной  возрастающей  дерганности
животного является тот факт, что  в  ходе  предцеремониальной  суматохи  его
хобот нашел кубок с галлоном крепкого вина и слон здорово приложился к нему.
   Странные, порожденные горячечным воображением образы  вспучивались  перед
прикрытыми морщинистыми веками глазками и  подталкивали  к  действию.  Слону
чудились то выдернутые с корнем  баобабы,  то  борьба  с  другим  слоном  за
обладание особью женского пола.  А  в  следующий  момент  он  видел  славную
пробежку по населенной аборигенами деревушке и самих  аборигенов,  в  панике
рассыпающихся  в  стороны.  Все  полузабытые  удовольствия   прежней   жизни
всколыхнулись в его мозгу. Короче, он допился почти до розовых людей.
   К счастью, обо всем этом не знал Кувыркс, который как раз  поймал  взгляд
помощника первосвященника - молодого человека самоуверенного  вида,  который
оказался достаточно предусмотрительным, чтобы облачиться в длинный резиновый
фартук и болотные сапоги, - и подал тому знак, что пора начинать церемонию.
   Метнувшись  в  гардеробную,  он  не   без   труда   натянул   специальное
церемониальное облачение, изобретенное  для  него  дворцовой  портнихой.  Та
порядком опустошила свою рабочую корзину, доставая  оттуда  обрывки  тесьмы,
блестки и золотую нить,  чтобы  в  итоге  произвести  на  свет  наряд  столь
ослепительный  по  своей  безвкусице,  что  даже  сам  аркканцлер  Незримого
Университета не постыдился бы надеть его. Кувыркс позволил себе полюбоваться
на свое отражение в зеркале, после чего утрамбовал на  голове  остроконечную
шляпу и бегом кинулся к двери, затормозив как раз вовремя,  чтобы  предстать
перед взорами собравшихся идущим величавой  поступью,  как  подобает  важной
персоне.
   Он дошел до первосвященника как раз в тот момент, когда Кели двинулась по
центральному проходу,  сопровождаемая  по  бокам  служанками.  Те  суетились
вокруг нее, точно буксиры вокруг океанского лайнера.
   Невзирая на издержки  наследственного  платья,  Кувыркс  нашел,  что  она
выглядит прекрасно. Было в ней что-то такое, от чего у него...
   Скрипнув  зубами,  он   попытался   сконцентрироваться   на   обеспечении
безопасности церемонии. В различных удобных для наблюдения  точках  зала  он
расставил стражей - на тот случай, если герцог Сто  Гелитский  попытается  в
последнюю  минуту  внести  какиелибо  изменения   в   порядок   наследования
королевской власти. Кувыркс также напомнил себе о  необходимости  наблюдения
за самим герцогом, который  сидел  в  переднем  ряду  со  странно  спокойной
улыбкой на лице. Взгляд герцога остановился  на  Кувырксе,  и  тот  поспешно
отвел глаза.
   Первосвященник воздел руки, призывая к молчанию. Когда  старик  обратился
лицом к Пупу и принялся надтреснуто взывать к богам, Кувыркс бочком двинулся
к жрецу.
   Кувыркс позволил себе вновь скользнуть взглядом по герцогу.
   - Услышьте меня, м-м, о боги... Смотрит ли Сто Гелитский наверх, в сумрак
стропил, где колышутся, как призраки, знамена?
   - ...Услышь меня, о Слепой Ио Стоглазый; услышь меня, о  Великий  Оффлер,
Меж Чьих Зубов Вьются Птицы; услышь меня, о Милосердный Рок; услышь меня,  о
Золотая, м-м, Участь; услышь меня, о Семирукий Сек; услышь  меня,  о  Лесной
Хоки; услышь меня, о...
   С  тупым  ужасом  Кувыркс  осознал,  что  старый   хрен,   вопреки   всем
инструкциям,  намерен  перечислить  всех.  На  Плоском  мире  имелось  более
девятисот известных  богов,  и  богословы-исследователи  ежегодно  открывали
новых. Это  могло  занять  многие  часы.  Собрание  уже  начинало  ерзать  и
беспокойно елозить ногами.
   Кели стояла перед  алтарем.  Ее  лицо  выражало  ярость.  Кувыркс  пихнул
первосвященника под ребра, что, однако,  не  возымело  какого-либо  видимого
эффекта. Тогда он принялся подавать знаки молодому служке, яростно  поднимая
и кривя брови.
   - Останови его! - прошипел он. - У нас нет времени!
   - Боги будут недовольны...
   - Не так недовольны, как я, а я - здесь. Служка мгновение  вглядывался  в
лицо Кувыркса, после чего решил, что с богами лучше объясниться позже.
   Похлопав первосвященника по плечу, он зашептал ему что-то на ухо.
   - О Стейкхегель, Бог, м-м, Коровьих Хлевов На Отшибе; услышь меня, о...
   Да-да? Что такое?
   "Шу-шу-шу-шу."
   - Это, мой друг, серьезное нарушение. Ну хорошо, перейдем сразу  к,  м-м,
Перечислению Родословной.
   "Шу-шу-шу-шу."
   Первосвященник, нахмурившись, воззрился на Кувыркса или, по крайней мере,
на то место, где, как он считал, тот находился.
   - Ох, ну ладно. Приготовь,  м-м,  фимиам  и  благовония  для  Исповедания
Четырехкратной Тропы.
   "Шу-шу-шу-шу."
   Лицо первосвященника омрачилось.
   - Я полагаю, м-м, о краткой молитве не  может  быть  и  речи?  -  ядовито
произнес он.
   - Если некоторые здесь не пошевелятся, - сдержанно  заявила  Кели,  -  то
будут неприятности.
   "Шу-шу-шу."
   - Не знаю, - ответил первосвященник. - В таком  случае  стоит  ли  вообще
затрудняться религиозной,  м-м,  церемонией.  В  общем,  ведите  сюда  этого
проклятого слона.
   Служка, стрельнув в Кувыркса яростным взглядом, помахал стражникам.
   Пока они толкали вверенного их заботам  слегка  покачивающегося  клиента,
подгоняя  его  криками  и  заостренными  палками,  молодой  жрец   незаметно
приблизился к Кувырксу и сунул ему в руку какой-то предмет.
   Тот посмотрел. Предмет оказался водонепроницаемой шляпой.
   - Это обязательно?
   - Он очень набожный, - объяснил служка. - Нам могут  понадобиться  трубки
для дыхания под водой.
   Слон достиг алтаря. Его заставили, преклонить колени. Он икнул.
   - Ну, где он, наконец? - рыкнул первосвященник. - Давайте же  покончим  с
этим, м-м, фарсом!
   Знакомое "шу-шу" донеслось со стороны служки. Первосвященник прислушался,
мрачно кивнул, взял нож для жертвоприношений с белой ручкой и обеими  руками
вознес его над головой.  Зал,  затаив  дыхание,  наблюдал.  Затем  он  снова
опустил нож.
   - Где прямо передо мной?
   "Шу-шу..."
   - Разумеется, я не нуждаюсь в твоей помощи, юноша! Я  приносил  в  жертву
мужчину и мальчика... м-м, женщин и животных.  Я  занимаюсь  этим  семьдесят
лет, и, если когда-нибудь я не смогу удержать  в  руках,  м-м,  нож,  можешь
уложить меня в земляную постель!
   И,  широко  размахнувшись,  он  опустил  лезвие,   которое,   по   чистой
случайности, нанесло слону поверхностную рану на брюхе.
   Бедное  животное  вышло  из  приятного  задумчивого  ступора   и   издало
пронзительный рев. Служка  в  ужасе  поднял  голову,  встретил  взгляд  пары
крошечных налитых кровью глазок, щурившихся на него  с  высоты  разъяренного
туловища, и одним прыжком очистил алтарь.
   Слон был в ярости. Туманные путаные  воспоминания  затопили  его  больную
голову: воспоминания о факелах и  криках,  о  людях  с  сетями,  клетками  и
копьями, о долгих, долгих годах, проведенных за тяганием тяжелых стволов.
   Опустившись на камень алтаря, слон, к  собственному  удивлению,  раскроил
его надвое, клыками, точно рычагами, поднял обе  части  в  воздух  и  затем,
предприняв безуспешную попытку выдернуть с корнем каменную колонну и  ощутив
внезапную потребность в глотке  свежего  воздуха,  ринулся  прочь  из  зала,
скрипя артритными суставами.
   Не разбирая дороги, слон врезался в дверь. В крови животного пел зов стаи
и искрился алкоголь. Он сорвал дверь с  петель  и  кренясь  понесся  дальше,
пересек внутренний двор, разнес в щепки внешние ворота, рыгнул, громоподобно
протопал по спящему городу и все еще набирал скорость, когда вдруг уловил  в
ночном бризе запах далекого темного континента - Клатча.  Подняв  хвост,  он
последовал древнему зову родины.
   А в зале тем временем творилось черт знает что. Пыль, крики, сумятица.
   Кувыркс затолкал шляпу подальше и опустился на четвереньки.
   - Спасибо огромное, - произнесла Кели, которая лежала прямо  под  ним.  И
зачем ты прыгнул на меня?
   - Первым инстинктивным  движением  моей  души  было  защитить  вас,  ваше
величество.
   - Да, к инстинкту это, возможно, имело отношение, но...
   Она хотела было  сказать,  что  даже  слон  весит  меньше,  но  при  виде
большого, серьезного и довольно разгоряченного лица волшебника передумала.
   - Мы обсудим это позже, - сказала она,  садясь  и  отряхиваясь  от  пыли.
Итак, полагаю, мы  обойдемся  без  жертвоприношений.  Я  пока  еще  не  ваше
величество,  только  ваше  высочество,  так  что  если  кто-нибудь  принесет
корону...
   Сзади раздался щелчок взводимой тетивы.
   - Эй, волшебник, а ну-ка, держи руки на виду, - процедил герцог.
   Кувыркс медленно встал и повернулся. За спиной у герцога стояло полдюжины
больших серьезных мужчин, мужчин того типа, чья основная жизненная функция -
маячить за спиной кого-нибудь вроде  герцога.  У  них  была  дюжина  больших
серьезных арбалетов, чье главное предназначение - выглядеть так,  как  будто
они вот-вот выстрелят.
   Принцесса вскочила на ноги и бросилась было к  своему  дяде,  но  Кувыркс
схватил ее и остановил.
   - Нет, - тихо промолвил он. - Герцог  ведь  не  станет  бросать  людей  в
клетку, а потом ждать, что случится раньше: мыши перегрызут путы или темницу
затопит. Нет, он просто убьет - прямо сейчас и не сходя с места.
   Герцог раскланялся.
   - Воистину можно сказать, что это слова богов, - согласился он. - Что  ж,
принцесса трагически погибла под ногами сорвавшегося  с  цепи  слона.  Народ
огорчится. Я лично издам указ о неделе траура.
   - Ты не сможешь, все гости видели!.. - начала было принцесса, пребывающая
на грани слез.
   Кувыркс покачал головой. Он заметил. что через толпу  растерянных  гостей
прокладывают дорогу стражники.
   - Они не видели, - сказал он. - Ты  будешь  удивлена,  сколького  они  не
видели.  Особенно  когда  узнали,  что  трагической   гибелью   под   ногами
сорвавшегося с цепи слона можно заразиться.  Смерть  может  настигнуть  тебя
даже в собственной постели.
   Герцог любезно рассмеялся.
   - А ты и вправду довольно умен для волшебника, - фыркнул он.  -  Итак,  я
предлагаю изгнание...
   - Тебе не выйти сухим из воды, - оборвал его Кувыркс. И, немного подумав,
добавил:
   - Хотя ты-то, может, и  выйдешь,  но  еще  пожалеешь  об  этом  на  своем
смертном одре и захочешь тогда...
   Он внезапно умолк. Челюсть у него отвисла.
   Следуя направлению его взгляда, герцог обернулся.
   - Что, волшебник, ты там увидел?
   - Тебе не выйти сухим из воды! - истерически воскликнул Кувыркс.  -  Тебя
здесь вообще не будет. Сейчас все станет так, словно этой коронации  никогда
не было, понятно?
   - Следите за его руками, - приказал  герцог.  -  Если  он  хоть  пальцами
шевельнет, отстрелите их.
   Он еще раз озадаченно оглянулся. Волшебник, похоже, не притворялся.
   Говорят, волшебники видят вещи, которых на самом деле нет...
   - Даже если ты убьешь меня, это тоже ничего не  изменит,  -  захлебывался
Кувыркс, - потому что завтра я проснусь в своей собственной постели. Оно уже
прошло сквозь стену!

***

   Ночь катилась по Диску, от краев к центру. Разумеется, она присутствовала
всегда, была на своем посту, скрываясь, как  в  засаде,  в  тенях,  норах  и
подвалах. Но по мере того как медленный дневной свет  перемещался  вслед  за
солнцем, лужицы и озерца тьмы расширялись, встречались и сливались.
   Причина  такой  неторопливости   света   в   Плоском   мире   объясняется
воздействием на солнечные лучи колоссального магического поля. Свет Плоского
мира не таков, как везде. Он немного более взрослый и солидный, он стреляный
воробей и не видит необходимости кидаться куда-то сломя  голову.  Он  знает:
как быстро не мчись, темнота все равно придет к финишу первой. Так что он  и
не напрягается.
   Полночь скользила  по  ландшафту,  подобно  бархатной  летучей  мыши.  И,
обгоняя полночь, крошечной искоркой  на  фоне  темного  мира  Диска  галопом
неслась  Бинки.  За  копытами  тянулись  языки  ревущего  пламени.   Мускулы
перекатывались под лоснящейся кожей, как змеи - в масле.
   Они летели в молчании. Изабель обеими руками обнимала Мора за пояс.
   Сейчас, отняв одну руку, она вглядывалась в ореол пляшущих искорок вокруг
своих пальцев. Искорки были восьми цветов радуги. Потрескивающие ленты света
отлетали от ее руки и заставляли вспыхивать кончики волос.
   Мор забрал немного вниз, оставив кипящий  облачный  след,  который  потом
растянулся на многие мили.
   - Видно, у меня уже совсем крыша едет, - пробормотал он.
   - Почему?
   - Только что внизу я видел слона. Ухты! Смотри, там, впереди, Сто Лат.
   Изабель через плечо Мора вгляделась в отдаленное сияние света.
   - Сколько нам еще осталось? - обеспокоенно спросила она.
   - Не знаю. Наверное, несколько минут.
   - Мор, я не спрашивала тебя раньше...
   - Да?
   - А что ты собираешься предпринять, когда мы попадем туда?
   - Не знаю, - пожал он плечами. - Я вроде как надеялся, что к тому времени
события сами подскажут.
   - И как, подсказали?
   - Нет. Но и время еще не пришло. Может быть,  чем-то  поможет  заклинание
Альберта. И я...
   Купол реальности опустился на дворец, подобно расползающейся медузе.
   Голос Мора, затихнув, перешел в полное ужаса молчание.
   -  Ну  что  ж,  время  почти   настало.   Что   мы   собираемся   делать?
поинтересовалась Изабель.
   - Держаться покрепче!
   Бинки спланировала над остатками наружных ворот двора, оставляя за  собой
облако  искр,  проскользила  над  булыжником  и  одним  скачком   преодолела
разнесенный в щепки дверной проем, ведущий в зал.  Впереди  грозно  замаячил
отливающий перламутром барьер - и ледяным душем прошел сквозь них.
   Словно через искажающее  стекло,  Мор  увидел  Кели,  Кувыркса  и  группу
здоровяков, отчаянно бросающихся на пол. Он узнал герцога и извлек из  ножен
меч. Как только лошадь замедлила скорость  и  остановилась,  он  соскочил  с
седла.
   - Не смей даже дотрагиваться до нее! -  пронзительно  закричал  он.  -  Я
отрублю тебе голову!
   - Весьма впечатляюще, - хмыкнул герцог, обнажая свой меч. - И кроме того,
очень глупо. Я...
   Он осекся. Его глаза бессмысленно заскользили по поверхностям  предметов.
Он  опрокинулся  навзничь.  Кувыркс  поставил  на  пол  большой   серебряный
подсвечник, который держал в руках, и смущенно улыбнулся Мору.
   Мор повернулся к стражникам, синее пламя меча Смерти  рассекло  воздух  с
гудением реактивного двигателя.
   - Кто-нибудь еще желает? - оскалился он.
   Они попятились, затем повернулись и со всех ног бросились наутек.
   Проходя сквозь барьер, они исчезли. В настоящей реальности зал был пуст и
темен.
   Лишь они четверо ос