ое-что новое: оказывается, мечом можно  дотянуться  аж  до
самых звезд. Размахнувшись и прорезав космические бездны, он погрузил острие
в самую сердцевину желтого карлика и был чрезвычайно  доволен  произведенным
эффектом, поскольку малютка тут же превратилась в сверхновую. Стоя в  седле,
он  бешено  вращал  лезвием  у  себя  над  головой.  Он  хохотал  при   виде
порожденного  опахала  сверкающего  синего   пламени.   Оно   спиралеобразно
разворачивалось  и  оставляло   за   собой   кометный   след   испепеленного
пространства и мрака, поблескивающий бисером тлеющих угольков.
   И на этом он не остановился. Мор с трудом удержался в  седле,  когда  меч
рассек горизонт, подрывая горы, иссушая  моря,  превращая  цветущие  зеленые
леса в кладбища гниющей древесины и золы. Он слышал голоса у себя за спиной.
   Охваченный отчаянием, он оглянулся вдруг увидел друзей  и  родственников,
услышал их горестные, взывающие вопли. Когда же он попытался выпустить  меч,
с мертвой земли взвились пыльные смерчи, а меч словно примерз  к  его  руке,
обжигая ледяным холодом, затягивая все  дальше  в  этот  танец,  который  не
закончится до тех пор, пока не исчезнут на Диске последние остатки жизни.
   И этот миг настал. Теперь Мор стоял один,  и  не  было  больше  никого  и
ничего, кроме Смерти, который одобрительно произнес:
   "Отличная работа, мой мальчик".
   И Мор поправил его: "МОР".
   - Мор! Мор! Проснись!
   Мор всплывал из глубин сна  на  поверхность  реальности  медленно,  точно
утопленник в пруду. Он противился всплытию, цепляясь за подушку и  за  ужасы
сна, но кто-то настойчиво дергал его за ухо.
   - Ммммммх? - промычал он.
   - Мор!
   - Мшшшт?
   - Мор, отец!..
   Он разлепил глаза и  непонимающим  взором  уставился  на  Изабель.  Затем
события прошедшей ночи ударили его прямо по темечку,  точно  набитый  мокрым
песком носок.
   Мор подскочил и свесил ноги с постели. Остатки сна, как  лианы,  все  еще
опутывали его.
   - Н-да, отлично, - проговорил он, - я пойду к нему прямо сейчас.
   - Его нигде нет! Альберт сходит с ума! - Изабель мяла и время от  времени
дергала носовой платок. - Мор, как ты думаешь, с ним случилось что-то совсем
скверное?
   Он ответил тупым взглядом.
   - Не дури, - отреагировал он, - он же Смерть.
   Мор почесался. Кожа казалась горячей, сухой и зудела.
   - Но он никогда не отсутствовал так долго! Даже во время эпидемии чумы  в
Пеевдополисе  он  и  то  вернулся  раньше!  То  есть  ему  обязательно  надо
возвращаться по  утрам  -  чтобы  проверить  книги,  разобраться  с  точками
пересечения и...
   Мор сгреб ее руки в свои.
   - Ну хорошо, хорошо, - говоря, он старался придать словам как можно более
успокоительную окраску. - Я уверен, что все в порядке. Только  успокойся.  Я
отправлюсь и проверю... А почему у тебя глаза закрыты?
   - Мор, пожалуйста, надень что-нибудь,  -  произнесла  Изабель  натянутым,
точно струнка, голоском.
   Мор бегло оглядел себя.
   - Извиняюсь, - кротко сказал он, - я не  заметил...  Кто  уложил  меня  в
постель?
   - Я, - последовал ответ. - Но все это время я смотрела в другую сторону.
   Мор натянул бриджи, с трудом втиснулся в рубашку  и  поспешил  в  кабинет
Смерти. Изабель чуть не наступала ему на пятки. Альберт был там и  занимался
тем, что прыгал с одной ноги  на  другую,  точно  утка  на  сковородке.  При
появлении Мора на лице  старика  появилось  выражение,  которое  можно  было
интерпретировать как почти благодарность.
   Мор с изумлением увидел в его глазах слезы.
   - В его кресле никто не сидел, - прохныкал Альберт.
   - Прости, может, я чего-то не понимаю, но что в этом такого?  -  удивился
Мор. - Мой дедушка, если торговля шла хорошо, днями не показывался дома.
   - Но он всегда здесь, - возразил Альберт. - Каждое утро, с тех пор как  я
его знаю, он проводит здесь, за своим столом, определяя точки пересечения.
   Это его работа. Он никогда не прогуливал ее.
   - Я думаю, пару дней точки пересечения могут сами о себе позаботиться.
   Температура в комнате так резко упала, что он сразу осознал свою  ошибку.
Мор вгляделся в их лица.
   - Что, не могут? - робко полюбопытствовал он.
   Ответом было синхронное отрицательное покачивание двух голов.
   - Если точки  пересечения  не  сфокусированы,  как  положено,  равновесие
нарушается, - объяснила Изабель. - Может произойти что угодно.
   - Разве он не объяснял тебе? - спросил Альберт.
   - В детали он не вдавался. В  действительности,  я  имел  дело  только  с
практической стороной. Он сказал, что теоретическую  базу  даст  мне  позже,
признался Мор.
   Изабель разразилась слезами.
   Взяв Мора за руку, Альберт драматически  зашевелил  бровями.  Шевелил  он
довольно долго, давая Мору понять,  что  им  надо  "выйти  поговорить".  Мор
неохотно последовал за ним.
   Когда они отошли, старик принялся рыться в карманах, пока, после долгих и
мучительных поисков, не извлек, наконец, измятый бумажный пакетик.
   - Перечной мяты? - предложил он. Мор покачал головой.
   - Он никогда не рассказывал тебе о точках пересечения? - уточнил Альберт.
   Мор  снова  покачал  головой.  Альберт  втянул  немного  мяты;   звуковое
сопровождение способствовало появлению мысленного образа ванны Создателя, из
которой только что выдернули затычку.
   - Сколько тебе лет, парень?
   - Мор. Мне шестнадцать.
   - Есть некоторые вещи, о которых юноша должен узнать  до  того,  как  ему
исполнится шестнадцать, - Альберт  оглянулся  через  плечо  на  самозабвенно
оплакивающую кресло Смерти Изабель.
   - О, если ты об этом, то я знаю. Отец рассказывал мне об этом, когда  мы,
бывало, отводили таргов на спаривание. Когда мужчина и женщина...
   - О Вселенной, вот о чем я говорю, - торопливо перебил его Альберт.  -  Я
хочу спросить, ты когда-нибудь задумывался о том, как она устроена?
   - Я знаю, что Плоский мир покоится  на  спинах  четырех  слонов,  которые
стоят на панцире  Великого  А'Туина.  Тот  несет  на  себе  наш  мир  сквозь
пространство, - изложил свои познания Мор.
   - Это только часть Вселенной. А я имею  в  виду  всю  ее  -  со  всем  ее
пространством, временем, жизнью, смертью, днем, ночью и прочим.
   - Не могу похвастаться, что когда-либо серьезно задумывался  над  данными
вопросами.
   - А жаль. Очень даже следовало бы. Дело в том, что точки  пересечения  их
еще называют узловыми точками - тоже являются частью Вселенной.  Видишь  ли,
они держат смерть под контролем. Я не о нем, не о  Смерти.  Я  имею  в  виду
смерть саму по себе, как явление. Это все равно как...  -  Альберт  замялся,
подбирая слова. - В общем, смерть должна прийти точно в конце жизни, а не до
и не после, и узловые точки должны быть сфокусированы таким  образом,  чтобы
ключевые фигуры... Не улавливаешь, да?
   - К сожалению.
   - Они должны быть сфокусированы. -  бесстрастно  произнес  Альберт.  -  И
затем забираются именно те жизни,  которые  должны  быть  забраны.  Это  уже
показывают песочные часы, как ты их называешь. А ты думал, все  так  просто:
посмотрел на часы и пошел на дело? Э-э, милый! Это  уже  финал.  Фактическая
реализация - исполнение Обязанностей - самая легкая работа.
   - Ты можешь сфокусировать точки?
   - Нет. А ты?
   - Нет!
   Альберт, охваченный лихорадкой размышлений, втянул вторую порцию мяты.
   - Это значит, что весь мир вляпался в большое дерьмо, - заключил он.
   - Послушай, я не вполне понимаю, почему ты так беспокоишься. Я думаю, что
он просто где-то задержался...
   Мор сам ощущал, как жалко звучат его доводы. Смерть был не из  тех,  кого
хватают за пуговицу, чтобы поведать еще одну (всего одну!) историю.  Его  не
хлопали по спине и не говорили вещей вроде: "У тебя  найдется  время,  чтобы
быстро опрокинуть по стопочке, зачем тебе бежать,  как  на  пожар?"  Его  не
приглашали на кегельные матчи ("у нас как раз не хватает игрока!"). Не звали
пойти купить парочку продающихся в разнос клатчских способов вхождения в мир
иной, не... Внезапно Мора резанула по сердцу некая  ужасная  мысль:  а  ведь
Смерть, должно быть, самое одинокое существо во всей Вселенной.  На  великой
вечеринке Вселенной он все время проводит на кухне.
   - Одно я точно знаю - понятия не имею, что на хозяина нашло  в  последнее
время, - промямлил Альберт. -Вон из кресла, милая девушка. Давай-ка взглянем
на эти узловые точки.
   Они открыли гроссбух.
   Они долго смотрели в него.
   Затем Мор произнес:
   - Что означают все эти символы?
   - Содоми нон сапиенс, - пробормотал себе под нос Альберт.
   - А это что значит?
   - Значит, если я хоть что-нибудь понимаю, то я педераст.
   - Это выражения волшебников, да? - полюбопытствовал Мор.
   - Заткнись со своими  выражениями  волшебников.  Я  знать  не  знаю,  как
выражаются волшебники. Лучше примени свои мозги к тому, что видишь здесь.
   Мор опять уставился на переплетение линий. Оно выглядело так,  как  будто
паук плел паутину прямо на странице, на  каждом  перекрестке  делая  привал,
чтобы записать впечатления. В тщетном ожидании озарения Мор смотрел, пока  у
него не заболели глаза. Ни одно озарение не вызвалось. Похоже, дело  слишком
рисковое, чтобы озарениям хотелось идти добровольцами.
   - Ну как? Понял что-нибудь?
   - Все это для меня клатчская грамота, - сдался Мор. -  Я  даже  не  знаю,
положено читать это сверху вниз или слево направо.
   - Спиралью, начиная от центра и  двигаясь  наружу,  -  надменно  фыркнула
Изабель из своего угла.
   Оба уставились на нее. Она пожала плечами.
   - Отец учил меня читать карту узловых точек, - объяснила она,  -  пока  я
сидела здесь и шила. Он еще зачитывал некоторые отрывки вслух.
   - Ты можешь помочь? - спросил Мор.
   - Нет, - заявила Изабель и высморкалась.
   - Что значит "нет"? - модуляциями  голос  Альберта  напоминал  закипающий
чайник. - Это слишком важно, чтобы всякие ветреные...
   - Это значит, - ответила Изабель (ее голос модуляциями напоминал бритву),
- что я могу разобраться с ними, а вы можете помочь.

***

   Гильдия Купцов Анк-Морпорка нанимала  целые  банды  людей  с  ушами,  как
кулаки, и с кулаками, как большие мешки, набитые грецкими орехами. Их работа
заключалась в переобучении  впавших  в  заблуждение  и  пошедших  по  дурной
дорожке    людей,    которые    отказывались    признавать    многочисленные
привлекательные стороны этого замечательного  города.  К  примеру,  философа
Отчехвоста нашли плывущим по реке лицом вниз уже через несколько часов после
изречения им прославленных, вошедших в народный  фольклор  строк:  "Если  вы
устали от Анк-Морпорка, значит, вас достало бродить по колено в дерьме".
   Следовательно, предусмотрительным будет  придерживаться  одного  -  среди
многих других, разумеется, - объекта описания, который и в самом деле делает
АнкМорпорк одним из самых прославленных городов в многомерной Вселенной.
   Этот объект - пища.
   Торговые пути половины Плоского мира проходят непосредственно  по  самому
городу или по довольно вялым водам его реки. На раскинувшейся на многие акры
территории обитают представители более половины всех племен и рас  Диска.  В
Анк-Морпорке сталкиваются кухни всего мира: его меню включает в себя  тысячу
видов овощей, пятьсот сыров, две тысячи специй, триста  типов  мяса,  двести
дичи, пятьсот различных видов рыбы, сто вариаций на тему макарон,  семьдесят
типов яиц той или иной категории, пятьдесят насекомых,  тридцать  моллюсков,
двадцать  разнообразных  змей  и  других  рептилий,  и  в  придачу  -  нечто
бледно-коричневое и бородавчатое, известное как бродячий клатчский  болотный
трюфель.
   Городские заведения для поглощения пищи варьируются в широком диапазоне -
от роскошных, где порции крошечные, зато тарелки серебряные,  -  до  укрытых
завесой тайны, где, по слухам, наиболее экзотичные обитатели  Плоского  мира
поглощают любой предмет, который лучше из первых трех  попавшихся  под  руку
пропихивается в глотку.
   "Реберный Дом Харги", что около доков, вряд ли  входит  в  число  ведущих
заведений  общественного  питания.  Он,  как  может,  удовлетворяет  запросы
мускулистой и не любящей церемоний клиентуры того типа, которая предпочитает
количество и разбивает в щепки столы, если не получает оного.  Они  приходят
сюда не ради изысков или экзотики и придерживаются  традиционной  пищи,  как
то: зародыши нелетающей птицы, рубленые органы в оболочке  из  кишок,  куски
свиной плоти и горелые семена сорной травы, погруженные в животные жиры.
   Или, как эти блюдя называются на местном диалекте, яйца, сосиски, бекон и
отбивные.
   Это заведение было из тех, которые не нуждаются в меню. Вам просто  нужно
посмотреть на жилет Харги.
   И все же, он должен был  признать,  его  новый  повар  оказался  той  еще
штучкой. Сам Харга, дорогостоящая и распространяющаяся вширь  реклама  своей
насыщенной   углеводами   пищи,   сиял   посреди   зала,   битком   набитого
удовлетворенными посетителями. И новичок работает  так  быстро.  Сказать  по
правде, эта скорость заставляла Харгу испытывать некоторое замешательство.
   Он постучал по заслонке.
   - Двойная глазунья, чипсы, фасоль и тролльбургер без  лука,  проскрежетал
он.
   - ПРИНЯТО.
   Несколькими секундами  спустя  заслонка  отодвинулась,  и  в  открывшееся
окошко были просунуты  две  тарелки.  Харга  лишь  покачал  головой,  полный
благодарного изумления.
   И так шло весь вечер.  Глазуньи  сияли,  как  солнышки,  фасоль  блестела
рубиновым блеском, а чипсы были похожи на покрытые ровным золотистым загаром
тела на дорогих курортах. Последний повар Харги превращал  чипсы  во  что-то
похожее на бумажные пакетики с гноем.
   Харга оглядел наполненный  паром  зал.  Никто  за  ним  не  наблюдал.  Он
докопается, поймет, где тут собака зарыта. Он вновь постучал по заслонке.
   - Сэндвич с аллигатором, - потребовал он. - И чтобы с оскал...
   Заслонка захлопнулась со скоростью (и звуком) минивзрыва. Через несколько
секунд, потребовавшихся ему, чтобы собраться с  духом,  Харга  заглянул  под
верхний слой длинного, напоминающего небольшую подводную лодку предмета:  Он
не утверждал, что это аллигатор, но и обратного доказать не  мог.  Он  опять
постучал по заслонке.
   - Ладно, - изрек он. - Я не говорю, что чем-то недоволен. Я  просто  хочу
знать, как тебе удается делать это с такой скоростью.
   - ВРЕМЯ НЕ СУЩЕСТВЕННО.
   - Ты сказал...?
   - ИМЕННО.
   Харга решил не спорить.
   - Слушай, ты чертовски хорошо работаешь, парень, - похвалил он.
   - КАК ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ, КОГДА У  ТЕБЯ  ВНУТРИ  ТЕПЛО,  ТЫ  ВСЕМ  ДОВОЛЕН  И
ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ВСЕ ОСТАВАЛОСЬ ТАК, КАК ЕСТЬ?
   - Полагаю, это называется счастьем, - ответил Харга.
   На крошечной, тесной до  предела  кухне,  покрытой  слоями  десятилетнего
жира, крутился и вертелся Смерть. Он летал, как  пушинка,  резал,  крошил  и
жарил. В зловонном пару его скелет так и мелькал.
   Он отворил дверь, и в  кухню  ворвался  холодный  ночной  воздух.  Дюжина
соседских котов и кошек величаво, как на прием, вошла  внутрь,  привлеченная
мисками с молоком и мясом - из лучших запасов Харги. Миски Смерть  заботливо
и стратегически верно расставил по полу. Время от времени  Смерть  отрывался
от работы, чтобы почесать за ушком кого-нибудь из своих гостей.
   - Счастье, - промолвил он и  замер,  озадаченный  звучанием  собственного
голоса.

***

   Кувыркс, волшебник по призванию и образованию, и  Королевский  Узнаватель
по  должности,  задыхаясь  дотащился  до  последней  из  башенных  ступеней,
преодолел ее и привалился к  стене,  дожидаясь,  пока  сердце  успокоится  и
перестанет бить молотом.
   Фактически, она не так уж и высока, эта башня. Она была высокой  лишь  по
масштабам Сто Лата. По архитектурным линиям и планировке  она  смотрелась  в
точности так, как  положено  смотреться  стандартной  башне  для  заточенных
принцесс; в основном, в ней хранили старую мебель.
   Однако с нее открывался несравненный вид на город и  долину  Сто,  что  в
переводе означало возможность лицезреть капусту, много  капусты,  прямо-таки
углядеться на капусту.
   Кувыркс добрался до осыпающихся зубцов и выглянул в утреннюю дымку.
   Было,  может,  несколько  туманнее  обычного.   Поднапрягшись,   он   мог
представить себе легкое мерцание в небе. Хорошенько взнуздав воображение, он
мог уловить жужжание над капустными полями, скорее даже  потрескивание,  как
будто там жарили кузнечиков. По спине у него прошел озноб.
   Сейчас, как всегда в нелегкие жизненные  минуты,  он  чисто  инстинктивно
начал похлопывать по карманам. Там обнаружилось лишь  полпакетика  слипшихся
мармеладок да огрызок яблока. Ни то, ни другое не  могло  служить  серьезным
утешением.
   Чего Кувырксу сейчас действительно хотелось (и чего  хотелось  бы  любому
нормальному волшебнику в подобную минуту), так это покурить. Он убил  бы  за
сигару, а ради  раздавленного  бычка  не  остановился  бы  перед  нанесением
ближнему тяжких телесных повреждений. Он  собрался.  Решимость  полезна  для
морального облика; единственная проблема, что моральный облик ни во  что  не
ставит жертв, которые Кувыркс ради  него  приносит.  Говорят,  по-настоящему
великий волшебник должен пребывать в постоянном напряжении. В  таком  случае
Кувыркс был истинным корифеем, потому что его впору было натягивать на  лук,
вместо тетивы.
   Он повернулся спиной к укочерыженному ландшафту и направился  обратно,  к
винтовой лестнице, ведущей в основную часть дворца.
   Все же, сказал он сам  себе,  задуманная  им  кампания,  судя  по  всему,
достаточна  эффективна.  Население  не  проявляет   заметного   недовольства
намечающейся коронацией, хоть и не вполне отдает себе  отчет  в  том,  кого,
собственно, собираются короновать. Улицы будут украшены флагами,  и  Кувыркс
устроил так, что из главного фонтана на центральной площади заструится  если
не вино, то по крайней мере приличное пиво  из  брокколи.  Намечались  также
народные танцы, если понадобится - на острие меча.  Для  детей  устроят  бег
наперегонки. Не обойдется и без угощения - огромного жареного быка.
   Королевский экипаж заново позолотили, и, по твердому убеждению  Кувыркса,
людей можно убедить заметить его, когда карета будет проезжать мимо.
   А вот с первосвященником Храма Слепого  Ио  возникнут  проблемы.  Кувыркс
давно  заприметил  его  -  этот  милый  добрый  старичок  настолько  неумело
обращался с ножом, что половине жертв просто  надоедало  дожидаться,  и  они
сматывались. В последний раз, когда он должен был принести в  жертву  козла,
тот успел принести двойню. К этому  времени  жрец  сосредоточился,  но  было
поздно, поскольку на сцену  вышла  извечная  отвага  материнства.  Последняя
преследовала жрецов, гнала их как класс, пока полностью не очистила  от  них
храм.
   Шансы  возложения  первосвященником  короны  на  того,  кого  надо,  и  в
нормальныхто обстоятельствах можно было охарактеризовать как средние:
   Кувыркс специально подсчитал. Ему самому придется стоять  бок  о  бок  со
старым мальчиком и тактично направлять его трясущиеся руки.
   И все же, серьезную проблему представлял не он. Серьезная  проблема  была
значительно серьезнее. По-настоящему Кувыркса озадачил королевский советник,
застав волшебника врасплох и выведя его из душевного равновесия.
   - Фейерверки? - переспросил не сразу понявший Кувыркс.
   - Ведь вы, волшебники, в таких штуках  считаетесь  мастерами?  -  спросил
советник, покрытый такими глубокими морщинами, что  казался  потрескавшимся,
как батон недельной давности. - Вспышки, взрывы и чего там только нет.
   Помню, один волшебник, я тогда был еще юношей...
   - Боюсь, что совершенно  не  разбираюсь  в  фейерверках,  -  ответствовал
Кувыркс тоном, долженствующим передать, что он ценит, холит  и  лелеет  свое
невежество в этой области.
   - Много ракет, - продолжал предаваться блаженным воспоминаниям  советник.
- Анкские свечи. Салюты. И еще такие  штуковины,  которые  можно  держать  в
руках. Ни одна прилич