а Эск.
     - Дело  в  том,  что  раньше  женщин-волшебников  никогда  не  было,  -
попытался объясниться Напролоум. - Поэтому мне кажется, что твои  требования
идут  вразрез  с  существующими  обычаями.  А  может,  ты  станешь  ведьмой?
По-моему, прекрасная карьера для девочки.
     Один  из  стоящих  у  него   за   спиной   второстепенных   волшебников
расхохотался. Эск смерила весельчака презрительным взглядом.
     - Быть ведьмой неплохо, - признала она. - Но я считаю, что  волшебникам
живется куда веселей. А вы как думаете?
     - Я думаю, что ты единственная в своем роде, - признался Напролоум.
     - Что это значит?
     - Это значит, что ты всего одна такая на всем Плоском мире, -  объяснил
Тритл.
     - Вот именно,  -  подтвердила  Эск,  -  и  я  по-прежнему  желаю  стать
волшебником. У Напролоума иссяк словарный запас.
     - Ну, в общем, ты не можешь, - промямлил он. - Одна мысль об этом!..
     Он выпрямился во всю свою ширину и повернулся, намереваясь уйти. Что-то
потянуло его за полу мантии.
     - Почему не могу? - спросил чей-то голос.
     Он обернулся и медленно, с расстановкой проговорил:
     - Потому что...  потому  что...  твоя  затея  просто  смехотворна,  вот
почему. И она полностью противоречит законам!
     - Но я могу творить чары не хуже волшебников! - В голосе Эск  прозвучал
едва уловимый намек на дрожь.
     Напролоум нагнулся так, что его лицо оказалось напротив ее носа.
     - Нет, не можешь, - прошипел он. - Потому что ты не волшебник.  Женщины
не бывают волшебниками. Я ясно выражаюсь?
     - А ты сам убедись, - предложила Эск.
     Она вытянула вперед правую руку с растопыренными  пальцами  и,  как  бы
прицеливаясь, поворачивалась, пока в поле ее зрения не попала статуя  Малиха
Мудрейшего,  основателя  Университета.  Волшебники,  стоящие  между  ней   и
статуей, инстинктивно шарахнулись в сторону, после чего  почувствовали  себя
довольно глупо.
     - Я ведь серьезно, - предупредила она.
     - Уходи, девочка, - посоветовал Напролоум.
     -  Ну  ладно...  -  отозвалась  Эск.  Не  сводя  со  статуи  глаз,  она
сощурилась, сосредоточилась...

     Огромные двери Незримого Университета сделаны  из  октирона,  настолько
нестабильного металла,  что  он  может  существовать  только  во  Вселенной,
насыщенной сырой магией. Эти двери неуязвимы для любой силы, за  исключением
волшебства: никакой огонь, никакой таран, никакая армия не способны  пробить
в них брешь.
     Именно поэтому большинство обычных посетителей Университета  пользуется
черным ходом, дверь которого сделана из совершенно нормального дерева  и  не
ставит целью своей  жизни  запугивание  мирных  людей.  В  отличие  от  тех,
октироновых, дверей, она вообще никому ничего  не  ставит,  мирно  стоит  на
месте, и все. У нее даже имеются обычный дверной молоток и  прочая  присущая
нормальным дверям атрибутика.
     Матушка  внимательно  осмотрела  косяк   и   удовлетворенно   крякнула,
обнаружив то, что искала. Она не сомневалась в  том,  что  этот  знак  будет
здесь, хитроумно замаскированный естественной структурой дерева.
     Она взялась за дверной молоток, выкованный в форме драконьей головы,  и
уверенно стукнула три, раза. Через некоторое  время  дверь  открылась  -  на
пороге стояла молодая женщина, держащая во рту множество прищепок для белья.
     - Уо ау ао? - осведомилась она.
     Матушка  поклонилась,  демонстрируя  остроконечную   черную   шляпу   с
булавками в виде крыльев летучих мышей. Шляпа произвела впечатление: девушка
залилась краской, оглядела тихий, спокойный  переулок  и  торопливо  сделала
матушке знак зайти внутрь.
     По  другую  сторону  стены  лежал  просторный,  заросший   мхом   двор,
прочерченный крест-накрест бельевыми веревками.  Матушке  выпала  уникальная
возможность  стать  одной  из  немногих  женщин,  которые   знают,   что   в
действительности носят волшебники под своими мантиями. Однако пожилая ведьма
скромно отвела глаза и последовала за девушкой вниз по широкой лестнице.
     Лестница вела в длинную галерею с высоким потолком и арочными  проемами
по  обеим  сторонам,  в  данный  момент  заполненную  паром.  В  прилегающих
помещениях матушка мельком увидела бесконечные ряды корыт. В  воздухе  висел
теплый, густой запах раскаленных утюгов,
     Стайка девушек, несущих корзины с бельем, протолкалась мимо  матушки  и
торопливо  взлетела  по  ступенькам  до  половины  лестницы  -  после   чего
остановилась  и  обернулась,  чтобы  повнимательнее  рассмотреть  незнакомую
гостью.
     Матушка расправила плечи и попыталась напустить на себя как можно более
таинственный вид.
     Провожатая, которая так и не  избавилась  от  своих  прищепок,  провела
матушку одним из боковых коридоров в  комнату,  которая  представляла  собой
лабиринт стеллажей, заполненных выстиранным бельем.  В  самом  центре  этого
лабиринта сидела за столом очень толстая женщина в рыжем парике. Она  совсем
недавно записывала что-то в толстенную книгу учета белья - которая  все  еще
лежала раскрытой, - но в настоящий момент женщина дотошно  изучала  покрытую
пятнами мантию.
     - А отбеливать пробовала? - спрашивала она.
     - Да, госпожа, - отвечала стоящая рядом служанка.
     - А как насчет отвара миррита?
     - Да, госпожа. От него она только посинела, госпожа.
     - Даже для меня это нечто новенькое, - призналась прачка. - А  уж  я-то
повидала на своем веку и серы, и сажи, и крови драконов, и крови демонов,  и
не знаю даже, чево еще... -  Она  вывернула  куртку  и  прочитала  аккуратно
пришитую внутри метку с именем. - Хм-м. Гранпонь Белый.  Если  он  не  будет
лучше заботиться о своем белье, то скоро станет  Гранпонем  Серым.  Запомни,
девочка, белый маг на самом деле никакой не белый - это обыкновенный  черный
маг, который нашел себе хорошую домоправительницу. И...
     Она заметила матушку и замолчала.
     - Оа охкукава в хвер, - пояснила матушкина спутница, торопливо приседая
в реверансе. - Ыхкахава, хто...
     - Да, да, спасибо, Ксандра, можешь идти, - перебила ее толстуха.
     Поднявшись на ноги, она сияюще улыбнулась матушке  и  с  почти  слышным
щелчком переместила свою манеру разговора на  несколько  ступенек  вверх  по
социальной лестнице.
     - Прошю нас изьвинить. У нас тют  все  вверх  дном  -  сегодня  большая
стирка. Это визит вежьливости или же, осьмелюсь спросить... -  она  понизила
голос, - вы принесьли извесьтье с Потусьтороннего мира?
     Лицо  матушки  выразило  недоумение  -  но  только  на  долю   секунды.
Колдовские  знаки  на  двери   дали   ей   понять,   что   домоправительница
доброжелательно относится  к  ведьмам  и  что  ей  особенно  хочется  узнать
что-нибудь о судьбе своих четырех мужей. А  еще  она  закидывает  удочки  на
пятого - отсюда рыжий парик и,  если  матушкины  уши  не  обманывают,  скрип
такого количества  китового  уса  в  корсете,  что  сторонники  движения  за
сохранение окружающей среды пришли бы в ярость. Легковерна и глупа,  гласили
знаки. Матушка воздержалась от суждений, поскольку городские ведьмы тоже  не
блистали умом.
     Домоправительница, должно быть, неправильно  истолковала  выражение  ее
лица.
     - Не бойтесь, -  успокоила  она.  -  Мои  подчиненные  получили  четкие
инстрюкции принимать ведьм со всем ратушием, хотя, разюмеется, те,  наверху,
этого не одобряют. Надеюсь, вы  не  откажетесь  от  чашечьки  чаю  и  легкой
заквуски?
     Матушка важно поклонилась.
     - И я пригляню за тем, чьтобы для вас нашьли узелок со старой одежьдой,
- обрадованно улыбнулась домоправительница.
     - Старой одеждой? Ах да. Спасибо, сударыня.
     Домоправительница шагнула вперед,  скрипя  и  шурша,  словно  старинный
чайный клипер в бурю, и подала матушке знак следовать за ней.
     - Я прикажю, чьтобы чай принесьли в мои апартаменты. Чай со множесьтвом
чайных лисьтьев.
     Матушка тяжелой поступью направилась следом. Старые одежды? Неужели эта
толстуха говорила серьезно?  Какова  наглость!  Разумеется,  если  ткань  не
износилась...
     Под Университетом,  как  оказалось,  существовал  целый  мир.  Это  был
лабиринт подвалов, ледников, кладовых,  кухонь  и  буфетных,  и  каждый  его
обитатель либо нес что-нибудь, либо накачивал чтото,  либо  толкал  какие-то
штуки, либо просто стоял и кричал. Мимо матушки мелькали  заполненные  паром
комнаты и огромные залы, пышущие жаром от раскаленных докрасна кухонных плит
длиной во всю стену. Из пекарен тянулся аромат свежевыпеченного хлеба, а  из
буфетных - запах старого пива. И от всего подряд  пахло  потом  и  древесным
дымом.
     Домоправительница провела ее по старинной спиральной лестнице и  ключом
из висевшей на поясе большой связки открыла дверь.
     Комната была выдержана в розовом цвете и покрыта  оборочками.  Оборочки
присутствовали даже на таких вещах, которые ни один  находящийся  в  здравом
уме человек ни за что не стал  бы  ими  украшать.  Создавалось  впечатление,
будто находишься внутри сахарной ваты.
     - Мило,  -  высказалась  матушка  и,  почувствовав,  что  от  нее  ждут
продолжения, добавила: - У вас есть вкус.
     Она оглянулась в поисках не украшенного оборочками предмета, на который
можно было бы присесть, но быстро сдалась.
     - О чем это я дюмаю? -  прощебетала  домоправительница.  -  Меня  зовут
госпожа Герпес, но, полагаю, вы, конечьно же,  об  этом  знаете.  А  я  имею
чесьть обращаться к...
     - А? О, матушка Ветровоск, - представилась матушка.
     Эти оборки начинали ее доставать. Они создавали розовому  цвету  дурную
репутацию.
     - Я, есьтесьтвенно,  сама  обладаю  провидьческими  способьносьтями,  -
заявила госпожа Герпес.

     Матушка ничего не имела против предсказания будущего - при условии, что
им занимаются люди, не обладающие никакими провидческими  талантами.  Однако
другое дело,  когда  предвидением  занимаются  люди,  которым  следует  быть
осмотрительнее. Матушка считала, что даже самое качественное будущее -  вещь
крайне хрупкая и если люди будут долго таращиться на него  в  упор,  то  оно
изменится. У матушки  имелись  довольно  сложные  теории  о  пространстве  и
времени и о том, почему с ними не следует баловаться, но, к счастью, хорошие
предсказатели  попадаются  редко,  да  и  сами  люди   предпочитают   плохих
провидцев, у которых можно гарантированно получить требуемую дозу бодрости и
оптимизма.
     Матушка  знала  все  о  плохом  предсказании  будущего.  Причем   плохо
предсказывать  будущее  куда  сложнее,  чем  предвидеть  его  хорошо.  Здесь
требуется недюжинное воображение.
     Как сразу определила матушка, госпожа Герпес была прирожденной ведьмой,
по какой-то причине  не  получившей  должной  подготовки.  Домоправительница
обложила свое будущее со всех сторон. В комнате  имелись:  хрустальный  шар,
накрытый чем-то вроде бабы-на-чайник с розовыми  оборками;  несколько  колод
игральных карт; розовый бархатный мешочек с  рунами;  один  из  этих  жутких
маленьких столиков на колесиках, к которым  ни  одна  осторожная  ведьма  не
прикоснется даже самой длинной метлой. Кроме того, матушка  заметила  не  то
специальным образом высушенные экскременты блошиной мартышки, не то сушенные
испражнения мартышкиных блох, которые можно было подбросить и выявить по ним
всю сумму знаний и мудрости во Вселенной. Прямо скажем, унылое зрелище.
     - Или, разюмееться, можно использовать  чайные  лисьтья,  -  предложила
госпожа Герпес, указывая на стоящий на столике большой коричневый чайник.  -
Мне известно, что ведьмы зачасьтую предпочитают чайную заварку, но  мне  она
вьсегда казалась, ну, несколько заурядной. Не примите это на свой сьчет.
     "Возможно, она и правда не  относила  это  на  мой  счет",  -  подумала
матушка. Госпожа Герпес смотрела на нее таким взглядом, каким обычно смотрят
щенки, когда не знают, чего ожидать дальше,  и  начинают  опасаться,  что  в
конце концов это будет свернутая в трубку газета.
     Матушка взяла в руки чашку госпожи Герпес и  принялась  вглядываться  в
чайные листья, но тут заметила выражение  разочарования,  промелькнувшее  на
лице домоправительницы, словно тень по  заснеженному  полю.  Матушка  быстро
исправилась и три раза повернула чашку  противосолонь,  изобразила  над  ней
несколько неопределенных пассов  и  пробормотала  заклятье  (которым  обычно
пользовалась для лечения мастита  у  старых  коз,  но  это  неважно).  Такое
проявление очевидного магического таланта подбодрило  госпожу  Герпес  сверх
всякой меры.
     Обычно у матушки не шло  гадание  на  чайных  листьях,  но  сейчас  она
уставилась прищуренными глазами на покрытую коркой сахара массу,  оставшуюся
на дне чашки, и предоставила своему разуму полную свободу. На самом деле она
искала подходящую крысу или даже таракана, который находился  бы  где-нибудь
поблизости от Эск, так чтобы можно было Позаимствовать его сознание.
     Но вместо этого, к своему изумлению, она обнаружила, что у Университета
тоже имеется сознание.

     Тот факт, что камни могут мыслить,  общеизвестен,  потому  что  на  нем
основывается вся электроника, но в некоторых вселенных люди веками ищут иной
разум в небесах, и им совершенно не приходит в голову посмотреть  под  ноги.
Это оттого, что они  изучают  неправильный  временной  промежуток.  С  точки
зрения камня, Вселенная только-только образовалась,  и  горные  цепи  скачут
вверх-вниз, словно клапаны органа, в то  время  как  континенты,  охваченные
всеобщим хорошим настроением, ерзают из стороны в сторону, врезаясь  друг  в
друга просто ради того, чтобы получить удовольствие от движения, и сбрасывая
с себя огромные обломки скал.  Пройдет  немало  времени,  прежде  чем  камни
заметят обезображивающую их  поверхность  легкую  кожную  болезнь  и  начнут
чесаться, - но это и к лучшему.
     Однако  камни,  из  которых  был  построен  Незримый  Университет,  уже
несколько тысяч лет поглощали магию, а вся эта неорганизованная сила  должна
была куда-то деваться.
     Так что у Университета появилась личность.
     Матушка ощупала  его  как  большое  и  довольно  дружелюбное  животное,
которое только и ждет возможности завалиться на крышу,  чтобы  ему  почесали
пол. Сам же Университет даже не заметил ее. Он наблюдал за Эск.
     Следуя нитям внимания  Университета,  матушка  отыскала  Эск  и  начала
зачарованно всматриваться в сцену, разыгрывающуюся в Главном зале...
     - ...Видите?
     Голос доносился откуда-то издалека.
     - М-м-м?
     - Я говорю, чьто вы там видите? - повторила госпожа Герпес.
     - А?
     - Я говорю, чьто...
     - О-о.
     Придя в  совершенное  замешательство,  матушка  поспешно  вернула  свое
сознание  обратно.  Вся  беда  с  Заимствованием  заключается  в  том,  что,
возвращаясь в собственное тело, вы сначала чувствуете  себя  как  бы  не  на
своем месте, а Матушка была первым человеком, который когда-либо проникал  в
мысли здания. Теперь она ощущала себя большой, скрипучей и полной переходов.
     - Вы плохо себя чувьствуете?
     Матушка покачала головой и открыла  окна.  Вытянув  вперед  западное  и
восточное крылья, она попыталась сосредоточиться на крошечной чашке, зажатой
между колоннами.
     К счастью, госпожа Герпес приписала ее бледный,  как  штукатурка,  цвет
лица и каменное молчание действию оккультных сил,  а  матушка  тем  временем
обнаружила,  что  краткое   знакомство   с   обширной   кремниевой   памятью
Университета в значительной степени стимулировало ее воображение.
     Голосом, похожим на свист  сквозняков  в  коридорах  и  произведшим  на
домоправительницу неизгладимое впечатление, она обрисовала  будущее,  полное
пылких молодых людей,  сражающихся  за  обильные  прелести  госпожи  Герпес.
Говорила матушка очень быстро, поскольку то, что она увидела в Главном зале,
вызвало у нее страстное желание вернуться к воротам.
     - И еще... - добавила она.
     - Да? Да?
     - Я вижу, как  вы  нанимаете  новую  служанку  -  ведь  здесь  нанимают
служанок?  Прекрасно.  Это  будет  юная  особа,  очень   скромная,   хорошая
работница, может делать что угодно.
     - И чьто эта особа? - поинтересовалась госпожа  Герпес,  уже  смакующая
красочно описанное матушкой будущее и опьяненная любопытством.
     - Духи не совсем ясно выразились на сей счет, - отозвалась  матушка.  -
Но очень важно, чтобы вы ее наняли.
     - С этим не будет проблем, - заверила госпожа Герпес. - Зьдесь,  знаете
ли, невозможно удержать сьлужанок - долго они  не  задерьживаются.  Это  все
магия. Она просачивается сюда. Особенно тянет из библиотеки,  гьде  хранятся
магические книжьки. Как раз вчера ушли  две  горничьные  с  верхнего  этажа.
Сказали, чьто им надоело ложиться в посьтель, не  зная,  в  каком  виде  они
проснутся утром. Старшие волшебники,  конечьно,  каждый  раз  превращают  их
обратно. Но это не одно и то же.
     - В общем, духи говорят, что эта юная особа  не  доставит  вам  никаких
хлопот, - мрачно пообещала матушка.
     - Если она умеет подметать и мыть полы, то ей будут зьдесь только рады,
- озадаченно произнесла госпожа Герпес.
     - Она даже принесет с собой личную метлу. Ну, так духи говорят.
     - Как кстати. И когда же появится эта юная особа?
     - О, скоро, очень скоро. Так вещают духи.
     Лицо домоправительницы затуманилось легким сомнением.
     - Таких весчей духи обычно не говорят. А гьде именно это сказано?
     - Вот здесь, - ткнула пальцем в чашку матушка. - Видите небольшую кучку
чайных листьев между сахаром и вон той трещинкой? Ну что, разве я не права?
     Их глаза встретились. У госпожи  Герпес,  может,  и  имелись  слабости,
однако миром университетской прислуги она правила твердой рукой. Но матушка,
в свою  очередь,  могла  переглядеть  змею.  Через  несколько  секунд  глаза
домоправительницы начали слезиться.
     - Да, полагаю, вы правы, - покорно подтвердила она,  выуживая  из  недр
бюста носовой платок.
     - Вот и ладненько. - Матушка откинулась и поставила чашку на блюдце.
     - Зьдесь  имеется  много  возможносьтей  для  девушки,  которая  готова
усердно работать, - заявила госпожа Герпес. - Я, знаете  ли,  сама  начинала
сенной девушкой.
     - Все мы с этого начинаем, - рассеянно подтвердила матушка. - А  теперь
мне пора.
     Она встала и потянулась за шляпой.
     - Но...
     - Я должна торопиться. Важная встреча, - бросила матушка  через  плечо,
поспешно сбегая по ступенькам.
     - Вам тут приготовили узелок со старой одеждой...
     Матушка остановилась. Один инстинкт пытался взять верх над другим.
     - А черный бархат там есть?
     - Да, и шелк тоже.
     Матушка несколько подозрительно относилась к шелку, поскольку  слышала,
что его добывают из  брюшка  гусеницы,  но  черный  бархат  обладал  могучей
притягательной силой. Победила верность профессии.
     - Отложите в сторонку, я, может, еще загляну к вам, - крикнула  матушка
и бросилась бежать по коридору.
     Распугивая поваров и служанок, которые, завидев ее, поспешно порскали в
стороны, старая ведьма прогрохотала по скользким каменным  плитам,  прыжками
поднялась по ведущей во двор лестнице и выскочила на аллею. Шаль развевалась
у нее за спиной, а башмаки высекали из мостовой яркие искры.  Оказавшись  на
открытом пространстве, она поддернула юбки и перешла  в  галоп.  На  главную
площадь она вылетела из-за угла, затормозив обеими ногами с такой силой, что
на взвизгнувшей брусчатке осталась длинная белая царапина.
     Матушка успела как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эск, вся  в  слезах,
выбегает из университетских ворот.

     - Магия отказалась действовать! Я чувствовала,  что  она  там,  но  она
уперлась и не захотела выходить!
     - Может, ты слишком старалась? - предположила матушка. -  Магия  -  это
как рыбалка. Прыгая по берегу и бултыхаясь в воде, еще никто  не  поймал  ни
одной рыбины. Ты должна сидеть спокойно и ждать, пока рыба сама клюнет.
     - Все только посмеялись надо мной! Кто-то даже