а поднялась температура,  -  добавила  старая  ведьма.  -
Слишком много жаркого солнца и холодной земли. Вот тебе твоя Заграница.
     Эск скользнула вперед и положила голову на матушкины колени, от которых
знакомо пахло камфарой, смесью трав и слегка - козами. Матушка  успокаивающе
- как она считала - похлопала Эск по спине.
     - Меня не примут  в  Университет,  -  негромко  произнесла  Эск  спустя
какое-то время. - Так мне сказал один волшебник, и я  видела  сон  об  этом,
вещий сон. Помнишь, ты как-то говорила, как это называется... ну,  как  его,
мети-чего-то-там.
     - Метахфора, - спокойно подсказала матушка.
     - Во-во.
     - А ты думала, все будет легко? - спросила матушка. - Думала, войдешь в
ворота, помахивая посохом? Здрассьте, а вот и  я,  хочу  стать  волшебником,
большое спасибо...
     - Он сказал, что женщин в Университет не пускают!
     - Он ошибался.
     - Нет, я чувствовала, что он говорит правду.  Ты  же  знаешь,  матушка,
всегда можно определить, когда...
     - Глупое дитя. Ты всего лишь чувствовала его мысли. Это он считал,  что
говорит правду, но мир не всегда таков, каким его видят люди.
     - Не понимаю, - призналась Эск.
     - Это придет, - успокоила ее матушка. - А сейчас скажи мне. Этот сон...
Тебя не хотели пускать в Университет, да?
     - Да, и еще смеялись!
     - А потом ты попыталась сжечь ворота?
     Эск повернула лежащую у матушки  на  коленях  голову  и  с  подозрением
приоткрыла один глаз.
     - Откуда ты знаешь? Матушка улыбнулась типичной улыбкой ящерицы.
     - Я была за много миль отсюда, - ответила она. -  Пыталась  найти  тебя
мысленным взором, и внезапно мне показалось,  что  ты  -  везде.  Ты  сияла,
словно маяк, вот так-то. А что касается огня - оглянись.
     Освещаемое   неярким   утренним   светом   плато   представляло   собой
нагромождение запекшейся глины. Утес  неподалеку  превратился  в  стекло  и,
должно быть, тек, как смола, под яростным напором пламени. Поверхность скалы
рассекали огромные трещины, из которых недавно сочились расплавленные горные
породы и лава. Прислушавшись, Эск различила слабое потрескивание остывающего
камня.
     - О-о, - протянула она. - И это все я?
     - Судя по всему - да, - кивнула матушка.
     - Но я же спала! Мне просто снился сон!
     - Это магия, - сказала матушка. - Она пытается найти выход. Магия ведьм
и магия волшебников, ну, они вроде  как  подпитывают  друг  друга.  Мне  так
кажется.
     Эск закусила губу и полюбопытствовала:
     - Что же делать? Мне снятся самые разные вещи!
     - Ну сейчас мы отправляемся прямо в Университет, - заявила  матушка.  -
Там, наверное, привыкли к ученикам, которые не умеют контролировать магию  и
видят кошмарные сны, иначе это заведение давным-давно сгорело бы дотла.
     Она посмотрела в сторону Края и перевела взгляд на лежащую рядом метлу.

     Мы опустим  всю  беготню,  подтягивание  веревок,  связывающих  прутья,
проклятья, негромко призываемые на головы гномов, краткие мгновения надежды,
когда магия вдруг начинала  прерывисто  мерцать,  ужасное  черное  отчаяние,
когда она затухала, снова подтягивание  веревок,  снова  беготню,  внезапное
срабатывание заклинания, торопливое усаживание на метлу, вопли, взлет...
     Одной рукой Эск держала посох, а  другой  цеплялась  за  матушку,  хотя
метла, если честно, еле плелась в каких-то двух сотнях футов над  землей.  В
полете  их  сопровождали  несколько  птиц,   которых   явно   заинтересовало
новомодное летающее дерево.
     - А ну проваливайте! - крикнула матушка, срывая шляпу и размахивая ею в
воздухе.
     - Что-то мы медленно летим, матушка, - кротко заметила Эск.
     - По-моему, мы движемся достаточно быстро!
     Эск оглянулась вокруг.  Виднеющийся  сзади  Край  был  охвачен  золотым
сиянием, прочерченным облаками.
     - Может, нам спуститься  пониже?  -  предложила  она  и  посмотрела  на
расстилающийся внизу пейзаж. Он казался суровым и негостеприимным. А еще  он
казался выжидающим... - Ты сама говорила,  что  метла  почему-то  не  желает
летать при солнечном свете.
     - Я сама знаю что  делать,  сударыня,  -  огрызнулась  матушка,  крепко
сжимая черенок метлы и пытаясь стать как можно легче.
     Выше уже отмечалось, что свет Плоского мира движется очень  медленно  и
это объясняется его прохождением через мощное древнее магическое поле Диска.
     Так что рассвет здесь настает не настолько внезапно, как это происходит
в других мирах. Новый день не взрывается светом -  лучи  мягко  и  незаметно
заливают  спящий  пейзаж,  как  прилив  прокрадывается  на  пляж,   размывая
выстроенные за ночь песочные замки. Свет склонен обтекать горы. Если деревья
стоят близко одно к другому, он выходит из леса  разрезанным  на  полоски  и
рассеченным тенями.
     Наблюдатель, расположившийся  где-нибудь  повыше,  скажем  -  чтобы  не
возникало никаких споров, - на перисто-слоистом облаке на краю пространства,
сразу отметит, как нежно расстилается свет по земле, как устремляется вперед
на равнинах и замедляет движение, натыкаясь на  возвышенности,  как  красиво
он...
     Вообще-то иногда встречаются  наблюдатели,  которые,  оказавшись  перед
лицом подобной красоты, сразу начинают ныть, мол, тяжелого света не бывает и
вы ни за что его не увидите. Таких людей можно сразить лишь одним  вопросом:
а как вышло, что вы стоите на облаке?
     Ладно, хватит цинизма. Внизу, над самой  поверхностью  Диска,  и  перед
самым рассветом, летела метла, преследуя кромку ночной тени.
     - Матушка!
     День сделал отчаянный рывок и накрыл  беглянок.  Скалы  на  пути  метлы
словно вспыхнули, омытые разливающимся светом.  Матушка  почувствовала,  как
черенок  метлы  накренился,  и  с  ужасом  уставилась  на  скользящую  внизу
маленькую тень, которая оказывалась все ближе и ближе.
     - А что будет, если мы ударимся о землю?
     - Это зависит от того, смогу ли я найти  камни  помягче,  -  озабоченно
пробурчала матушка.
     - Метла сейчас разобьется! Неужели мы ничего не можем сделать?
     - Ну мы можем сойти, к примеру...
     - Матушка, - произнесла Эск тем раздраженным и  примечательно  взрослым
голосом, которым дети  обычно  выговаривают  своим  заблудшим  родителям.  -
По-моему, ты не совсем поняла. Я не желаю ударяться о землю.  Я  никогда  не
видела в этом ничего хорошего.
     Матушка как раз пыталась  припомнить  походящее  к  случаю  заклинание,
жалея, что к камням головология не применима. Но если бы  матушка  Ветровоск
различила в голосе Эск алмазно-твердые нотки, то, наверное, не крикнула бы:
     - Ну так скажи это метле!
     И они бы действительно разбились... Матушка  вцепилась  в  свою  верную
шляпу и сжалась в ожидании удара. Метла вздрогнула, наклонилась...
     ...И пейзаж слился в одно неясное пятно.

     На самом деле путешествие было довольно кратким, но матушка знала,  что
будет вспоминать о нем всю свою жизнь -  особенно  после  плотного,  сытного
ужина, часика, эдак, в три  ночи.  Она  будет  вспоминать  радужные  краски,
гудящие в несущемся навстречу воздухе, ужасное ощущение, будто на  Вселенную
уселось что-то большое и тяжелое.
     Она будет вспоминать радостный смех  Эск.  Она  будет  вспоминать,  как
мелькала  под  ними  земля  и  длинные  горные  цепи  проскакивали  мимо   с
отвратительным треском.
     И никогда в жизни не забудет, как они догнали ночь.
     Ночь появилась впереди - неровная линия тьмы, гонимая неумолимым утром.
На глазах у окаменевшей от ужаса матушки эта линия  превратилась  сначала  в
кляксу, затем в пятно, в целый  континент  черноты,  стремительно  несущийся
прямо на них.
     Какое-то мгновение они ехали на гребне рассвета - рассвета,  который  с
безмолвным грохотом обрушивался на землю. Ни один любитель серфинга  никогда
не катался на подобной волне. Метла пробила жаркий свет и плавно  скользнула
в лежащую за ним прохладу.
     Матушка позволила себе перевести дух.
     Темнота сделала полет несколько менее ужасным. Она означала также, что,
если Эск надоест  гнать  метлу  вперед,  этот  аппарат  будет  двигаться  на
собственной проржавевшей насквозь магии.
     - ...  -  сказала  матушка  и,  прежде  чем  совершить  новую  попытку,
прочистила высохшее, как старая кость, горло. - Эск?
     - Здорово, правда? Интересно, как это у меня получилось?
     - Ага, здорово, - слабо вякнула матушка. -  Но,  прошу  тебя,  можно  я
поведу метлу? Не хочется улететь за Край. Пожалуйста!
     - А правда, что Край света окружен гигантским водопадом и что, взглянув
вниз, можно увидеть звезды? - полюбопытствовала Эск.
     - Да. Теперь мы можем лететь помедленнее?
     - Это, наверное, очень красивое зрелище...
     - Нет! То есть нет, только не сейчас.
     Метла замедлила ход. Окружавший ее радужный пузырь с  громким  "чпоком"
лопнул. Ни толчка, ни малейшей дрожи не последовало. Матушка обнаружила, что
вновь летит с приемлемой скоростью.
     Матушкина солидная репутация зиждилась на том, что старая ведьма  могла
ответить на какой угодно вопрос. Заставить ее признаться в невежестве,  даже
самой себе, не удавалось никому. Но  сейчас  в  яблоко  ее  сознания  проник
червячок любопытства.
     - Как ты это сделала? - спросила она наконец.
     За ее спиной воцарилось задумчивое молчание.
     - Не знаю, - спустя некоторое время ответила Эск. - Просто я  нуждалась
в этом, и мое желание отразилось у меня в голове.  Ну,  словно  ты  внезапно
вспоминаешь то, что когда-то забыла.
     - Да, но как?
     - Я... я не знаю. Передо мной  просто  встала  картина  того,  как  все
должно быть, и... и я... ну, вроде как... вошла в эту картину.
     Матушка  уставилась  в  ночь.  Она  ни  разу  не  слышала  о   подобном
волшебстве,  но,  похоже,  оно  было  ужасно  могущественным  и,   возможно,
смертельно опасным. Вошла в картину!  Всякая  магия  тем  или  иным  образом
изменяет мир. Волшебники считают, что это все, на что она  годна,  -  их  не
привлекает мысль оставить мир таким, каков он есть, и взяться  за  изменение
людей, - но тут все оказалось более буквальным. Об этом стоило поразмыслить.
На земле.
     Впервые в жизни матушка задумалась о пользе книг. Может и впрямь в  них
содержится что-то очень важное, раз люди так носятся с этими пачками бумаги?
Хотя она возражала  против  книг,  руководствуясь  исключительно  моральными
соображениями: она слышала, что многие из них написаны  мертвыми  людьми,  а
посему резонно было  предположить,  что  читать  их  -  это  все  равно  что
заниматься некромантией. Среди множества вещей, которые матушка не  одобряла
в этой бесконечно множественной Вселенной, была болтовня  с  покойниками,  у
которых, по всеобщему мнению, и своих неприятностей хватает.
     "Однако их неприятности, - подумалось ей, - ни  в  какое  сравнение  не
идут с моими".  Она  озадаченно  посмотрела  на  темную  землю  и  рассеянно
спросила себя, с чего это у нее под ногами засверкали звезды.
     На краткий, сжимающий сердце миг ей пришло в голову,  что,  может,  они
действительно перелетели через Край,  но  потом  она  осознала,  что  тысячи
крошечных точек под ней окрашены в чересчур желтый свет и к тому же мерцают.
Да и где это видано, чтобы звезды составляли настолько аккуратный узор?
     - Красиво, - заметила Эск. - Это город?
     Матушка лихорадочно рассматривала землю. Если это и город, то  чересчур
большой. Однако вскоре, поразмыслив как следует, она поняла, что от  него  и
правда  пахнет,  как  от  большого  количества  людей,  ютящихся  на   очень
ограниченном пространстве.
     Окружающий воздух наполнили запахи благовоний, зерна, пряностей,  пива,
но над всем довлел тот запах, который исходит от поднявшихся грунтовых  вод,
от многих тысяч людей и здорового подхода к канализации.
     Матушка мысленно встряхнулась.  День  гнался  за  ними  по  пятам.  Она
высмотрела  наименее  освещенную  область,  логично  рассудив,  что  темнота
свойственна кварталу бедноты, а бедные люди не имеют ничего против ведьм,  -
и мягко направила черенок метлы вниз.
     Ей удалось зависнуть в пяти футах над землей, когда рассвет наступил во
второй раз.

     Ворота действительно были большими и черными. Выглядели они так, словно
их выковали из сплошной темноты.
     Матушка и Эск стояли в заполняющей площадь перед Университетом толпе.
     - Не понимаю, и как это люди попадают  внутрь?  -  задумчиво  вопросила
Эск.
     - Полагаю, при помощи магии, - мрачно проговорила матушка. - Вот тебе и
волшебники. Другие бы не выпендривались, а купили бы дверной молоток.
     Она махнула метлой в сторону высоких створок и добавила:
     - Не  удивлюсь,  если  окажется,  что  для  того,  чтобы  войти,  нужно
произнести что-нибудь типа "фокус-покус".
     Они находились  в  Анк-Морпорке  уже  три  дня,  и  матушка,  к  своему
огромному удивлению, начала  получать  удовольствие  от  пребывания  в  этом
городе. Комнату себе и Эск она сняла в Тенях, древней части  города,  жители
которой вели преимущественно ночной образ жизни и  не  совали  нос  в  чужие
дела, потому что любопытство не только убило кошку, но еще и сбросило  ее  в
реку, предварительно привязав к ногам бедного  животного  тяжеленные  камни.
Комната располагалась на верхнем этаже, по соседству  с  надежно  охраняемым
жилищем одного почтенного скупщика  краденного  -  хорошие  заборы  помогают
добрососедским отношениям, совершенно разумно рассудила матушка.
     В двух словах, Тени  были  прибежищем  дискредитированных  богов  и  не
обладающих  лицензией  воров,  ночных  красоток  и  торговцев  экзотическими
товарами, алхимиков сознания и бродячих актеров - короче,  здесь  плескалась
вся смазка, которая обычно густо устилает лезвие топора цивилизации.
     Однако, несмотря на то, что  обычно  эти  люди  высоко  ценят  "мягкую"
магию,  здесь  наблюдалась  примечательная  нехватка   ведьм.   Известие   о
матушкином прибытии облетело квартал за  несколько  часов,  и  к  ее  дверям
начали подкрадываться, робко подбираться и  важно  подходить  люди,  которым
срочно  понадобились  зелья,  амулеты,  новости  о   будущем   и   всяческие
специализированные услуги, традиционно оказываемые  ведьмами  тем  клиентам,
чью жизнь омрачили облака или терзает буря.
     Сначала такое внимание  раздражало  матушку,  затем  смущало,  а  потом
начало льстить. У ее клиентов водились денежки, что  имело  свои  плюсы,  но
вместе с тем они платили ей уважением, а эта валюта всегда была твердой  как
камень.
     Короче говоря, матушка уже подумывала обзавестись чуть более просторным
жилищем  с  маленьким  садиком  и  послать  за   своими   любимыми   козами.
Единственная проблема - запах, но с ним козам пришлось бы примириться.
     Они с Эск посетили достопримечательности Анк-Морпорка, его  забитый  до
отказа порт, многочисленные мосты, базары, лавки, улицы, застроенные  одними
лишь храмами. Матушка подсчитывала храмы с задумчивым  выражением  на  лице.
Боги требуют, чтобы их  последователи  боролись  со  своей  природой,  и  не
выдержавшие условий конкурса представители этой части  человечества  испокон
веков обеспечивали ведьм работой.
     Ужасы цивилизации пока еще не материализовались, хотя один раз какой-то
воришка попытался срезать матушкину сумочку. К  вящему  изумлению  прохожих,
матушка приказала ему вернуться,  и  он  вернулся  как  миленький,  отчаянно
сражаясь со своими ногами,  которые  наотрез  отказались  ему  повиноваться.
Никто  не  видел  толком,  во  что  превратились  глаза  ведьмы,  когда  она
уставилась ему в лицо, и не  слышал  слов,  которые  она  прошептала  в  его
жмущееся к плечу ухо, но  он  вернул  ей  сумочку  плюс  отдал  кучу  денег,
принадлежавших раньше  другим  людям,  и,  прежде  чем  она  его  отпустила,
пообещал побриться, заняться честным трудом и вообще стать  более  достойным
человеком. К наступлению ночи описание матушкиных примет разошлось  по  всем
филиалам Гильдии Воров, Карманников, Взломщиков и Прочих Работников  Ножа  и
Топора  {Весьма  почтенная  корпорация,  которая,  по  сути  дела,  является
основным  органом  по  наблюдению  за  порядком  в  городе.  Причина   этого
заключается в  следующем:  Гильдия  получила  определенную  ежегодную  квоту
(которая  представляет  собой  социально  приемлемый  уровень  воровских   и
разбойных актов и убийств) и взамен согласилась  очень  недвусмысленным,  не
подлежащим  обсуждению   образом   приглядывать   за   тем,   чтобы   всякое
неофициальное преступление было не только задушено  в  зародыше,  но  еще  и
зарезано, пристукнуто, расчленено и  разбросано  в  многочисленных  бумажных
мешочках по всему городу. Это считалось дешевым и  просвещенным  подходом  к
решению проблемы (такое мнение не поддерживали только  те  недовольные,  кто
непосредственно был ограблен или убит  и  отказывался  видеть  в  этом  свой
общественный  долг)  и  позволило  городским  ворам  распланировать  среднюю
воровскую  карьеру,  ввести  вступительные  экзамены  и  установить  правила
поведения, подобные правилам, принятым представителями других профессий,  на
которых члены Гильдии - поскольку разница была не так  уж  велика  -  вскоре
начали походить.} вместе со строгими инструкциями избегать этой  дамы  любой
ценой. Воры, будучи созданиями ночи, умеют  распознать  неприятность,  когда
она пялится им в глаза.
     Тем временем матушка написала еще два письма в Университет. Ни на  одно
из них не ответили.
     - Мне больше нравился лес, - призналась Эск.
     - Ну не знаю, - пожала плечами матушка. - На самом  деле  город  чем-то
похож на лес. Во всяком случае, местные жители умеют ценить труд ведьм.
     - Они очень дружелюбные, - согласилась Эск. - Помнишь тот  дом,  дальше
по улице, где живет такая толстая дама вместе с юными барышнями, про которых
ты сказала, что они - ее родственницы?
     - Госпожа Лада, - осторожно подтвердила  матушка.  -  Весьма  почтенная
особа.
     - К ним с ночи до утра ходят гости. Я специально  смотрела.  Интересно,
когда они спят?
     - Хм, - откликнулась матушка.
     - И бедной женщине, должно быть, очень тяжело кормить стольких дочерей.
Думаю, их гостям следует быть потактичнее.
     - Ну, - промямлила матушка, - я не уверена, что...
     Ее спасло появление у ворот Университета большого,  ярко  раскрашенного
фургона. Его возница  придержал  быков  за  несколько  футов  до  матушки  и
попросил:
     - Извините, моя дорогая, но не могли бы вы отойти чуть-чуть в сторонку?
Убедительно прошу вас.
     Матушка, немало оскорбленная проявлением столь неприкрытой вежливости и
особенно расстроенная тем, что кто-то счел ее  "своей  дорогой",  шагнула  в
сторону, и тут возница увидел Эск.
     Это был Тритл. Он  улыбнулся  так,  как  улыбнулась  бы  змея,  который
отдавили хвост.
     - Послушайте, да ведь это же та юная особа,  которая  считает,  что  из
женщин получатся неплохие волшебники!
     - Именно, - ответила Эск,  не  обращая  внимания  на  матушку,  которая
больно пнула ее в щиколотку.
     - Забавно. И ты пришла, чтобы присоединиться к нам?
     - Ага, - подтвердила Эск и, поскольку манеры Тритла сами  напрашивались
на такое обращение, добавила: - Господин. Только мы не можем войти.
     - Мы? - переспросил Тритл, но, взглянув на матушку,  воскликнул:  -  Ах
да, конечно! Это, должно быть, твоя тетушка?
     - Моя матушка. Только на самом деле она не  моя  мать,  она  вроде  как
всехняя матушка.
     Матушка чопорно кивнула.
     - Ну, это просто непозволительно, - продолжал  Тритл  голосом  сладким,
как сливовый пудинг. - Клянусь честью! Чтобы наша  первая  женщина-волшебник
ждала на пороге? Какой позор для нас! Могу я проводить тебя?
     Матушка крепко ухватила Эск за плечо.
     - Если ты не возражаешь... - начала было она.
     Но Эск вывернулась и подбежала к повозке.
     - Ты правда можешь провести меня туда? - с  сияющими  глазами  спросила
она.
     - Конечно. Уверен, гла