безутешно  у-укнул
в знак согласия.
   - Значит, это практически бессмысленно. Ты, должно быть, заметил,  что  я
не совсем одарен магическими талантами? То есть любая дуэль будет  проходить
по сценарию: "Привет, я Ринсвинд", и сразу после этого - ба-бах!
   - У-ук.
   - Таким образом, ты хочешь сказать, что я теперь сам по себе?
   - У-ук.
   - Ну спасибо.
   Ринсвинд оглядел книги, выстроившиеся в слабом сиянии вдоль стен  древней
башни, вздохнул и быстро направился к двери, но,  подойдя  к  ней,  замедлил
шаг.
   - Я, в общем, пойду, - сказал он.
   - У-ук.
   - Чтобы предстать перед лицом. Создатель знает, каких жутких  опасностей,
-  продолжил  Ринсвинд.  -  Чтобы  положить   жизнь   на   алтарь   служения
человечеству...
   - Э-эк.
   - Ну хорошо, всем двуногим...
   - Гав.
   - И четвероногим. - Он бросил взгляд на банку с патрицием и, признав свое
поражение, добавил: - А еще ящерицам. Теперь я могу идти?
   Вокруг Ринсвинда, устало бредущего к чу-довской башне, завывал  взявшийся
неизвестно откуда ураган. Высокие белые двери башни были закрыты так плотно,
что их очертания едва различались на молочно-белой поверхности камня.
   Некоторое время  Ринсвинд  барабанил  в  них,  но  ничего  особенного  не
случилось. Такое впечатление, двери бесследно поглощали все звуки.
   - Замечательно, - пробормотал он себе под нос и вспомнил про ковер.
   Ковер лежал  там,  где  его  оставили,  и  это  было  еще  одним  знаком,
указывающим на то, что Анк  переменился.  В  раздольные  для  воров  дни  до
прихода  чудесника,  если  вы  что-то  где-то  оставляли,  то  оно  там   не
залеживалось. Во  всяком  случае,  если  это  "что-то"  не  было  совсем  уж
непотребным.
   Ринсвинд  раскатал  ковер  на  булыжной  мостовой,  и   золотые   драконы
заклубились на фоне голубой земли - или голубые  драконы  взвились  на  фоне
золотого неба.
   Ринсвинд сел.
   Встал.
   Снова сел, поддернул балахон и с некоторыми усилиями стащил с себя носок.
Затем вернул на место башмак и некоторое время бродил вокруг башни, пока  не
отыскал в куче мусора  половинку  кирпича.  Он  засунул  кирпич  в  носок  и
несколько раз задумчиво взмахнул получившимся оружием.
   Ринсвинд вырос в Морпорке. Морпоркцы любят, чтобы в драке на  их  стороне
было численное преимущество примерно двадцать к одному. За неимением  оного,
сгодятся половинка кирпича в  носке  и  темный  переулок,  в  котором  можно
затаиться. Умело  использованная  половинка  кирпича  стоит  двух  волшебных
мечей.
   Ринсвинд снова сел и скомандовал:
   - Вверх.
   Ковер никак не отреагировал. Ринсвинд вгляделся в  узор,  отогнул  уголок
ковра и попытался сообразить, чем отличаются друг от друга две стороны.
   - Ладно, - наконец сдался он. - Вниз. Но очень-очень осторожно. Вниз.
   - Овцы, - заплетающимся языком выговорил Война. - Это были  овцы.  -  Его
увенчанная шлемом  голова  со  звоном  ударилась  о  стойку.  Он  с  усилием
поднялся. - Овцы.
   - Нет-нет, - возразил Голод, неуверенно поднимая тонкий палец. - Какое-то
другое дмаш... дымаш... ручное  животное.  Вроде  свиньи.  Корова.  Котенок?
Что-то вроде. Не овцы.
   "Пчелы", - подсказал Чума и мягко соскользнул со стула.
   - Хорошо, - не обращая на него внимания, кивнул Война. - Ладно. Тогда еще
раз. С начала.
   Он задал ритм, постучав по стенке своего стакана.
   - Мы бедные... неопознанные домашние животные... никто нас не пасет...  -
дрожащим голосом затянул он.
   "Бе-бе-бе", - добавил с пола Чума.
   Война покачал головой.
   - Знаете, не катит, - сказал он. - Вез него  не  катит.  Он  так  красиво
выступал на басовых нотах.
   "Бе-бе-бе", - повторил Чума. - Пасть закрой! - рявкнул Война и  нетвердой
рукой потянулся за бутылкой.
   Вершина башни дрожала под ударами ветра - горячего, неприятного ветра,  в
котором слышался шепот странных голосов и который сдирал кожу, словно мелкая
наждачная бумага.
   Подняв над головой посох, Койн стоял в центре магической бури. Волшебники
увидели, как заполняющую воздух пыль прочерчивают силовые линии исходящей из
посоха магии.
   Эти линии изогнулись, образовав огромный пузырь, который  разрастался  до
тех пор, пока не стал больше,  чем  сам  город.  И  в  нем  появились  тени.
Изменчивые,  нечеткие,  колы-шащиеся,  словно  жуткие  отражения  в   кривом
зеркале, не более вещественные, чем кольца дыма или те картины,  которые  мы
видим в облаках, - но ужасающе знакомые.
   Вот промелькнула клыкастая морда  Офф-лера.  Вот  в  клокочущей  буре  на
какой-то миг показался Слепой Ио, глава всех богов, со  своими  вращающимися
по орбите глазами.
   Койн что-то беззвучно прошептал, и пузырь  начал  сжиматься,  непристойно
вздуваясь и дергаясь - заключенные в нем существа пытались выбраться наружу.
Но они не могли помешать пузырю уменьшаться в  размерах.  Он  уменьшился  до
территории Университета.
   Сдулся до высоты башни.
   Достиг размеров человека и принял дымчато-серый оттенок.
   Превратился в жемчужину размером с... ну, в  общем,  размером  с  крупную
жемчужину.
   Ветер утих, сменившись тяжелым, безмолвным затишьем. Сам воздух стонал от
напряжения. Большинство волшебников лежали ничком на полу, где их удерживали
выпущенные на свободу силы. Эти силы сгущали воздух и заглушали звуки, точно
вся Вселенная заполнилась перьями. Но  каждый  из  волшебников  слышал,  как
громко бьется его сердце - так громко, что даже башня содрогается.
   - Смотрите на меня, - приказал Койн. Они подняли глаза.  Ослушаться  было
нельзя.
   Он держал в руке сверкающий шарик. В другой  руке  был  посох,  из  обоих
концов которого шел дым.
   - Боги, - сказал Койн. - Заключенные внутри мысли. Может,  они  и  раньше
были не более чем сном.
   Его голос стал старше, глубже.
   - Волшебники Незримого Университета, - произнес этот голос, - разве я  не
подарил вам абсолютную власть?
   За спиной Койна над краем  башни  медленно  поднялся  ковер,  на  котором
отчаянно балансировал Ринсвинд. Глаза волшебника были  расширены  от  ужаса.
Подобный ужас испытывает каждый, кто стоит на  нескольких  нитках  и  сотнях
футов пустоты.
   Ковер завис, и Ринсвинд неуклюже соскочил  на  башню.  Носок  с  кирпичом
описывал над его головой большие, зловещие круги.
   Койн увидел его  отражение  в  изумленных  глазах  собравшихся  на  башне
волшебников. Он осторожно повернулся и узрел,  что  Ринсвинд,  спотыкаясь  и
пошатываясь, движется в его сторону.
   - Ты кто? - спросил он.
   - Я пришел, чтобы бросить вызов чудеснику, -  прохрипел  Ринсвинд.  -  Ну
что, который из вас чудесник?
   Взвешивая  на  ладони  кирпич,  он  оглядел   распростершихся   на   полу
волшебников.
   Хакардли, рискнув поднять глаза, лихорадочно  задвигал  бровями,  подавая
Ринсвинду знаки, но тот и в  лучшие-то  времена  не  был  особенно  силен  в
расшифровке невербальных сигналов. А сейчас было отнюдь не лучшее время.
   - И ты идешь с носком против чудесника? - поразился Койн. - Носок-то тебе
чем поможет?
   Рука  с  посохом  поднялась  вверх.  Койн  посмотрел  на  нее  с   легким
удивлением.
   - Нет, подожди, - приказал он. - Я хочу поговорить с этим  человеком.  Он
уставился  на  Ринсвинда,  который  от  хронического   недосыпа,   ужаса   и
передозировки адреналина неуверенно покачивался взад-вперед.
   - Может, он волшебный? - с любопытством спросил мальчик. - Или это  носок
аркканцлера? Носок, дающий силу?
   Ринсвинд сосредоточился.
   - Нет, не думаю, - наконец сказал он. - По-моему, я купил его в  какой-то
лавке. Гм. И где-то у меня есть еще один.
   --Однако в нем лежит что-то тяжелое?
   - Гм. Да, - подтвердил Ринсвинд. - Половинка кирпича.
   - Значит, это она обладает силой?
   - Э-э. Ну, ею можно останавливать всякие вещи. А возьми еще половинку,  и
получится целый кирпич.
   Ринсвинд говорил медленно, осмысливая ситуацию и  наблюдая  за  тем,  как
посох в руке мальчика зловеще поворачивается.
   - Итак, это самый заурядный кирпич, помещенный внутрь носка. А все вместе
становится оружием.
   - Гм. Да.
   - И как же оно действует?
   - Гм. Его надо раскрутить, а потом. Ударить.  Иногда  попадаешь  себе  по
руке. Но редко.
   - И, раз ударив, он, наверное, уничтожает целый город? - догадался  Койн.
Ринсвинд посмотрел в золотистые глаза паренька  и  перевел  взгляд  на  свой
носок. Он снимал и надевал его по несколько раз в году  в  течение  вот  уже
многих лет. На носке попадались заштопанные места, которые  он  со  временем
узнал и полю... в общем, узнал. Некоторые из бывших дыр были окружены целыми
семьями более мелких штопок.  Существовал  целый  ряд  определений,  которые
можно было бы присвоить этому носку, но "разрушитель городов" в их число  не
входило.
   - Не совсем, - признался Ринсвинд. -  Он  вроде  как  убивает  людей,  но
здания остаются на месте.
   Его мозг функционировал со скоростью дрейфа континентов.  Какая-то  часть
его сознания твердила ему, что он стоит перед чудесником, но это вступало  в
прямое противоречие с тем, что  говорили  другие  части.  Ринсвинд  довольно
много слышал  о  могуществе  чудесника,  о  посохе  чудесника,  о  коварстве
чудесника и так далее. Вот только о возрасте чудесника никто не упоминал.
   Ринсвинд взглянул на посох и медленно спросил:
   - А эта штука что делает?
   "Ты должен убить его", - вдруг произнес посох.
   Волшебники, которые начали было осторожно подниматься, снова бросились на
пол.  Голос  шляпы  был  достаточно  неприятным,   но   голос   посоха   был
отвратительно  металлическим  и  четким.   Он   не   советовал,   а   просто
констатировал то, каким должно стать будущее. Его нельзя было  оставить  без
внимания.
   Койн двинул рукой - и остановился.
   - Зачем?
   "Ты должен повиноваться мне."
   - Тебе вовсе не обязательно это делать, - торопливо вмешался Ринсвинд.  -
Это всего лишь неодушевленная штуковина.
   - Не понимаю, почему я должен причинять ему вред? - пожал плечами Койн. -
Он выглядит таким безобидным. Словно рассерженный кролик.
   "Он бросает нам вызов."
   - Только не я, - возразил Ринсвинд,  пряча  руку  с  носком  за  спину  и
пытаясь не обращать внимания на позорное сравнение с мелким грызуном.
   - Почему я всегда должен делать то, что ты мне  говоришь?  -  допытывался
Койн у посоха. - Я постоянно следую твои приказам, но людям от этого  только
хуже.
   "Люди должны бояться тебя. Неужели ты так ничему и не научился?"
   - Но он такой смешной. У него есть носок, - упорствовал Койн.
   Вдруг он вскрикнул, и рука его странно дернулась. Волосы Ринсвинда встали
дыбом. "Ты сделаешь то, что я тебе прикажу."
   - Нет!
   "Ты знаешь, что случается с мальчиками, которые плохо себя ведут."
   Послышался треск, и в воздухе запахло горелым мясом. Койн упал на колени.
   - Эй, погоди-ка... - начал Ринсвинд.
   Койн открыл глаза. Они по-прежнему были золотистыми, но  в  них  мелькали
карие искорки.
   Носок Ринсвинда описал широкую гудящую дугу и врезался в середину посоха,
взорвавшись кирпичной пылью и клочьями обгоревшей шерсти. Посох выскочил  из
руки мальчика и, кувыркаясь в воздухе, полетел  через  площадку.  Волшебники
порскнули в стороны.
   Достигнув парапета, посох подпрыгнул и нырнул за край.
   Но вместо того чтобы упасть,  он  выровнялся  в  воздухе,  развернулся  и
понесся обратно,  волоча  за  собой  шлейф  октариновых  искр  и  гудя,  как
циркулярная пила.
   Ринсвинд толкнул  ошарашенного  мальчишку  себе  за  спину,  отшвырнул  в
сторону изуродованный носок и, сорвав шляпу, лихорадочно замахал ею, пытаясь
защититься от мчащегося на него посоха. Удар, пришедшийся ему в висок и едва
не сплющивший ему зубы, свалил Ринсвинда наземь, точно  тощее,  растрепанное
деревце. Посох, сияющий теперь  жарким  алым  светом,  вновь  развернулся  и
ринулся назад, совершая еще один, явно последний заход.
   Ринсвинд с усилием приподнялся на локтях и с зачарованным ужасом смотрел,
как посох рассекает холодный  воздух,  который  заполнили  непонятно  откуда
взявшиеся снежинки.
   Затем воздух вдруг стал пурпурным, и в нем замелькали синие пятна.  Время
замедлило ход и со скрежетом остановилось, словно плохо заведенный патефон.
   Ринсвинд поднял глаза и увидел высокую фигуру  в  черном,  появившуюся  в
нескольких футах от него.
   Разумеется, это был Смерть.
   Он обратил к Ринсвинду пылающие глазницы и  голосом,  похожим  на  грохот
осыпей в морских безднах, изрек:
   - ДОБРЫЙ ДЕНЬ.
   Затем Смерть отвернулся, как будто все его дела  на  данный  момент  были
закончены, и воззрился на горизонт. Нога его рассеянно притоптывала по полу.
Звук был такой, какой обычно производит мешок с кастаньетами.
   - Э-э... - напомнил о своем существовании Ринсвинд.
   Смерть обернулся.
   - СЛУШАЮ? - вежливо откликнулся он.
   - Я всегда гадал, как это случится, - сообщил Ринсвинд. Смерть вытащил из
таинственных складок эбенового  одеяния  песочные  часы  и,  глядя  на  них,
отсутствующим голосом произнес:
   - ПРАВДА?
   - Полагаю, мне не на что жаловаться, - с достоинством заметил Ринсвинд. -
У меня была хорошая жизнь.  Довольно  хорошая.  -  Он  замялся.  -  Хотя,  в
общем-то, не такая уж и хорошая. Большинство  людей  назвали  бы  ее  просто
ужасной. - Он подумал еще немного. - Лично я бы назвал ее такой.
   - ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ, ПРИЯТЕЛЬ? Ринсвинд растерялся.
   -  Но  ведь  ты  появляешься  только  тогда,  когда   предстоит   умереть
волшебнику!
   - КОНЕЧНО. И ДОЛЖЕН  ПРИЗНАТЬСЯ,  ЧТО  ВЫ,  ЛЮДИ,  УСТРОИЛИ  МНЕ  СЕГОДНЯ
ВЕСЕЛЕНЬКИЙ ДЕНЕК.
   - Как тебе удается находиться в стольких местах одновременно?
   - БЛАГОДАРЯ ХОРОШЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДА.
   Время вернулось. Посох, который завис в воздухе  в  нескольких  футах  от
Ринсвинда, снова с воем устремился вперед.
   Но Койн перехватил его рукой прямо в полете. Раздался металлический стук.
   Посох взвизгнул так, словно тысяча ногтей  одновременно  заскрежетали  по
стеклу, неистово заизвивался, пытаясь ужалить держащую его руку, и  вспыхнул
по всей длине зловещим зеленым огнем.
   "Ах так! Значит, в последний момент ты все-таки подвел меня."
   Койн застонал, но продолжал держать посох, который раскалился докрасна, а
затем вообще побелел.
   Мальчик выставил руку перед собой, и магия, исходящая из посоха, с  ревом
устремился мимо него. Она высекала искры  из  его  волос,  взбивала  мантию,
придавая  ей  странные  и  неприятные  формы.  Койн  вскрикнул   и,   широко
размахнувшись, изо всех сил ударил посохом  о  парапет.  На  камне  осталась
длинная пузырящаяся полоса.
   Потом Койн отшвырнул  посох  в  сторону.  Тот  со  стуком  прокатился  по
площадке, распугивая волшебников, и медленно остановился.
   Койн обмяк и, задрожав, упал на колени.
   - Мне не нравится убивать людей, - проговорил он. - Я точно знаю, что это
неправильно.
   - Продолжай в том же духе, - с жаром посоветовал Ринсвинд.
   - А что случается с людьми после того, как они умирают? -  спросил  Койн.
Ринсвинд посмотрел на Смерть.
   - Думаю, это вопрос скорее к тебе.
   - ОН НЕ ВИДИТ И НЕ СЛЫШИТ МЕНЯ, - ответил Смерть, -  ПОКА  САМ  ЭТОГО  НЕ
ХОЧЕТ. Неподалеку раздалось тихое  позвякивание.  Посох  катился  обратно  к
Койну, который с ужасом смотрел на него.
   "Подбери меня."
   - Тебе вовсе не обязательно это делать, - предупредил Ринсвинд.
   "Ты не можешь противиться мне. Тебе себя не  перебороть",  -  упорствовал
посох.
   Койн медленно протянул руку и поднял его.
   Ринсвинд глянул на свой носок, превратившийся в обгорелый  кусок  шерсти.
Короткая карьера в качестве  боевого  оружия  привела  его  в  состояние,  в
котором ему не поможет ни одна штопальная игла.
   "А теперь убей его."
   Ринсвинд задержал дыхание. Наблюдавшие  за  сценой  волшебники  задержали
дыхание. Даже Смерть, которому нечего было держать, кроме косы, держал ее  с
напряжением.
   - Нет, - ответил Койн.
   "Ты знаешь, что случается с мальчиками, которые плохо себя ведут."
   Ринсвинд увидел, что лицо чудесника побледнело.
   Голос посоха изменился. Теперь он зазвучал вкрадчиво:
   "Без меня тебе некому будет советовать."
   - Это правда, - медленно  произнес  Койн.  "Посмотри,  каких  успехов  ты
добился." Койн не спеша оглядел перепуганные лица и кивнул:
   - Вижу.
   "Я научил тебя всему, что знаю сам."
   - Мне кажется, - откликнулся мальчик, - что ты знаешь слишком мало.
   "Неблагодарный! Кто подарил тебе твою судьбу?"
   - Ты, - сказал Койн и, вскинув голову, спокойно добавил:  -  И  теперь  я
понял, что был не прав.
   "Вот и замечательно..."
   - Я закинул тебя недостаточно далеко!
   Койн быстро вскочил  на  ноги  и  поднял  посох  над  головой.  Он  стоял
неподвижно, как статуя, и его рука была  окружена  огненным  шаром,  который
сначала загорелся цветом расплавленной  меди,  затем  стал  зеленым,  сменил
несколько оттенков синего,  задержался  на  фиолетовом  и  наконец  полыхнул
чистым окта-рином.
   Ринсвинд прикрыл глаза рукой, защищая их от света, но успел увидеть,  что
рука Койна, по-прежнему целая и невредимая, все еще крепко сжимает  посох  и
что между его пальцев сверкают капли расплавленного металла.
   Он потихоньку попятился и наткнулся на Хакардли. Старый  волшебник  стоял
столбом, разинув рот.
   - Что будет? - спросил Ринсвинд. - Ему не победить этот посох,  -  хрипло
ответил Хакардли. - Они принадлежат друг другу. И  одинаково  могущественны.
Мальчик обладает силой, но посох знает, как направлять ее.
   - То есть они уничтожат друг дружку?
   - Надеюсь.
   Исходящее от места битвы адское сияние скрывало сражение  от  посторонних
глаз. Пол задрожал.
   - Они призывают себе на помощь магию, - заметил  Хакардли.  -  Нам  лучше
убираться из башни.
   - Почему?
   - Мне  кажется,  она  скоро  исчезнет.  И  действительно,  белые  плитки,
окружающие сияющий  столб,  приняли  такой  вид,  словно  собрались  вот-вот
расползтись и исчезнуть. Ринсвинд замялся.
   - А разве мы ему не поможем? Хакардли внимательно посмотрел на Ринсвинда,
после чего перевел взгляд  на  переливающуюся  всеми  цветами  радуги  живую
картину. Его рот пару раз открылся и закрылся.
   - Увы... - пожал плечами он.
   - Да, но ему нужно всего лишь чуть-чуть  помочь,  ты  же  видел,  на  что
похожа эта штука...
   - Увы...
   - А вам он  помогал.  -  Ринсвинд  повернулся  к  остальным  волшебникам,
которые торопливо разбегались кто куда. - Всем вам. Он осуществил  все  ваши
желания...
   - И может быть, мы никогда не простим его за это, -  отозвался  Хакардли.
Ринсвинд застонал.
   - Но вы только представьте, что останется, когда  эта  битва  закончится?
Что останется?
   Хакардли опустил глаза.
   - Увы... - повторил он.
   Октариновый свет стал ярче и почернел по краям. Однако  это  был  не  тот
черный цвет, который есть всего  лишь  противоположность  белого.  Это  была
зернистая, изменчивая чернота, которая сияет по  ту  сторону  ослепительного
света и которой нечего делать в любой приличной реальности.
   Ринсвинд в нерешительности заплясал на месте. Его ступни, ноги, чувства и
невероятно хорошо развитый инстинкт самосохранения довели нервную систему до
такого состояния, что она готова была взорваться. Но тут его совесть наконец
добилась своего.
   Он прыгнул в огонь и схватил посох.
   Волшебники  бросились  бежать.  Некоторые  из  них  спустились  с   башни
посредством леви-тации.
   Они  проявили  большую  предусмотрительность,  чем  те,  кто  побежал  по
лестнице, потому что примерно полминуты спустя башня исчезла. Вокруг  столба
гудящей черноты продолжал падать снег.
   И те волшебники,  которые  остались  в  живых  и  осмелились  оглянуться,
увидели, что с неба медленно падает какой-то небольшой предмет,  за  которым
волочится огненный хвост. Он упал на булыжную мостовую и некоторое время еще
продолжал тлеть, пока усилившийся снег не потушил его.
   Вскоре он превратился в обыкновенный сугроб.
   Некоторое  время  спустя   какая-то   приземистая,   передвигающаяся